Динамика культурно-политического развития ингушского народа в 1920-1930 гг

ряд других, не менее важных: ликвидация безграмотности, развитие сети культурно-просветительских учреждений с тем, чтобы охватить все разнообразие быта народов страны. То, как происходило культурно-политическое развитие ингушского народа в 1920–1930 гг., является главной целью исследования.

Методы . В числе исторических проблем, которые подвергались пересмотру в рамках цивилизационного, культурологического, синергетического и других подходов, оказался вопрос культурно-национальной политики советской власти. Во многом дискуссионный характер широкой проблематики – национальной политики советского государства – выступает в отечественной историографии объектом междисциплинарных исследований. Операционные возможности цивилизационного подхода позволили акцентировать внимание на механизме культурных процессов, происходивших в указанное время в ингушской среде. Используемый метод историко-культурного и системного анализа позволяет провести оценку результатов национальной политики советской власти в отношении ингушского народа.

Обсуждение . Вопрос реализации культурно-национальной политики советской власти на Кавказе не раз становился предметом исследования. Однако эти исследования в большей степени относились к трудам, посвященным партийной дискуссии о теории и методологии решения национального вопроса, об объеме полномочий автономных областей и республик и т. д. В постсоветский период приоритетными темами становились вопросы нациестроительства, депортации народов, истории отдельных наций и народностей. Целенаправленное изучение послереволюционной динамики культурно-исторического развития Ингушетии с 1924 г., когда была образована Ингушская автономная область, еще не получило должного освещения.

Содержание и характер культурно-национальной политики советского государства в 1920– 1930 гг. определялись решениями X (1921) и XII (1923) съездов КПСС. На фоне других важнейших вопросов была поставлена цель – ликвидировать неравенство наций, связанное с различиями экономического развития районов.

Культурно-историческое развитие ингушского народа в указанный период шло в русле общесоветских тенденций. С начала XX в. на Северном Кавказе началась культурная революция. Приоритетными задачами советской власти были объявлены ликвидация неграмотности, расширение культурного охвата населения и коренизация государственного аппарата. Для их реализации быстрыми темпами формировалась сеть культурных учреждений, профессиональных учебных заведений, население вовлекали в общественно-культурную работу.

В ходе работы 2-й Горской областной конференции РКП(б) (август 1921 г.) было уделено особое внимание проблемам развития прессы, школы, театра, клубного дела, культурно-просветительских учреждений, отмечалась крайняя необходимость подготовки туземных кадров на родном языке: «квалифицированных рабочих и советско-партийных работников по всем областям управления и прежде всего в области просвещения» (Мартиросиан, 1933: 288).

В свое время писатель И. Базоркин вспоминал: «В каждом учебном заведении у нас были кружки. В 1924 г. во Владикавказском педагогическом техникуме было около 90 участников различных кружков. Действовали свои “синеблузы”, агитбригады, вольные движения»1. В 1925 г. было создано общество «Долой неграмотность», в результате деятельности которого уже в следующем году показатель грамотности населения вырос на 8,3 % (в 1920 г. он составлял 3,0 %) (Очерки истории Чечено-Ингушской АССР…, 1972: 118). Увеличилось количество студентов рабфаков, как и доля ингушей, обучавшихся в вузах страны (от 19 чел. в 1929 г. до 104 чел. в 1932 г.)2. В Ингушском педагогическом техникуме им. А.И. Микояна, открытом в 1924 г. во Владикавказе, обучалось 85 ингушей, а в 1927 г. – 115 (Каймаразов, 1988: 64). В 1932 г. открыл свои двери Ингушский дом искусства «Диск». Он был создан при Горском пединституте и под руководством О. Мальсагова стал национальным культурным центром. В это же время при центре стала работать театральная студия3.

Тем не менее в Ингушском облисполкоме в том же 1921 г. отмечали тяжелое культурноэкономическое состояние Ингушетии, вызванное низкими возможностями местного бюджета и отсутствием целевой финансовой помощи центра. Тренд на улучшение ситуации наметился в 1924 г. Так, если в 1923 г. на душу населения приходилось 50 коп., то в следующем – 1 руб. 20 коп.4 Темпы работы по ликвидации безграмотности при деятельности обществ, комиссий, ликбезов, новых школ в сельской местности, оказании методической помощи и т. п. оставались явно неудовлетворенными, а уровень грамотности – крайне низким.

Процесс развития ингушской культуры был осложнен административно-территориальным строительством, осуществляемым советской властью в регионе. Так, в 1934 г. Ингушская автономная область утратила свой статус и присоединилась к Чеченской. Одновременно Ингушетия лишилась Владикавказа со всеми его политическими и общественно-культурными учреждениями.

Так, например, Терский музей был основан первыми представителями национальной интеллигенции, среди них: этнограф и историк Чах Ахриев, литератор Асланбек Базоркин, народоволец Саадулла Ахриев; общественные деятели Инал Бекбузаров, Адиль-Гирей Долгиев, Кураз Мальса-гов, Сай Мальсагов; полковник Пшемахо Дахкильгов, генерал Тонт Укуров и др. Дореволюционный Терский областной музей, существовавший во Владикавказе, после Октябрьской революции в 1918 г. перешел в ведение комиссариата народного просвещения и стал называться «Дом науки и краеведения» (Семенов, 1925: 4). Впоследствии, в 1920 г., на основании Терского музея был создан Северо-Кавказский институт краеведения. В декабре 1926 г. на базе института и Ингушского литературного общества, основателем которого был З.К. Мальсагов, открылся Ингушский научно-исследовательский институт краеведения. Большая часть научных исследований публиковалась в «Известиях Ингушского института краеведения» (до 1934 г. было издано 4 выпуска). При НИИ успешно работала аспирантура, готовившая будущих специалистов – историков и лингвистов.

Во время реорганизации Северо-Кавказского института краеведения часть его фондов была отправлена в Ростов-на-Дону, где создавался музей горских народов Северного Кавказа, а другая часть – передана Ингушскому научно-исследовательскому институту. При институте работал ингушский научный музей, открывавший свои двери для местного населения три раза в неделю, а для иностранцев – ежедневно. Здесь читались открытые лекции по истории и культуре ингушского народа. Сотрудники музея проводили полевые экспедиции, осуществляли сбор материала, пополняли фонды закупленными у населения горной Ингушетии предметами быта и археологии.

В рамках экспедиций 1924–1925 гг. в Чечне и Ингушетии вместе с русскими художниками Ф.М. Черноусенко, В.С. Шлепневым и художником-архитектором И.П. Щеблыкиным работали первые ингушские профессиональные художники Х-Б. Ахриев и У. Даурбеков. Результатом работы экспедиций стала коллекция, включавшая 463 черно-белых и цветных рисунка с натуры, созданных в разной технике, которые были посвящены повседневной горской жизни. Таким образом, институт и его научный музей стали той научно-исследовательской и культурно-просветительской площадкой, где была сконцентрирована элита ингушской культуры и науки.

Хотя Чеченская автономная область в 1934 г. была объединена с Ингушской, музеи продолжали свободно работать вплоть до 1940 г. В 1936 г., согласно принятой новой Конституции, ЧеченоИнгушская область получила статус автономной республики. С этого времени началось объединение окружного музея по истории, культуре и религии Грозного с фондами Ингушского музея.

В 1938 г. в Грозный была перевезена богатая библиотека – около 22 754 томов, а в 1940 г. – коллекция бывшего областного Ингушского музея, насчитывавшая 4 000 экземпляров фонда (Пономарева, 1975: 15). При этом большая часть музейных предметов осталась в Орджоникидзе (бывший Владикавказ), как и часть научной библиотеки, насчитывавшей около 7 000 томов книг (Нана-ева, 2016: 52). Так, бывший окружной Чеченский музей стал называться Чечено-Ингушским музеем, а Ингушский областной в Орджоникидзе приобрел статус музея Пригородного. То же самое произошло и с фондами Архивного бюро. Уже после распада Горской АССР большая часть архивных документов была передана Архивному бюро Северной Осетии, Ингушское бюро получило только фонды Терской областной чертежной мастерской. Чуть позже, в 1937 г., в связи с объединением фонды Архивного бюро Ингушетии были переданы в Чечено-Ингушский областной архив.

В числе культурно-образовательных и научных центров Владикавказа с соответствующей инфраструктурой, которые в 1934 г. ингуши были вынуждены оставить, можно назвать Ингушский педагогический и индустриальный техникумы, Общегорский зоотехнический ветеринарный техникум (1928), областную опытно-показательную школу (1924), орган Ингушского окружного комитета РКП(б) и Ингушского окрисполкома – газету «Сердало» (1923) и одноименное издательство (1928), Ингушский любительский театр, Архивное бюро, Центральную ингушскую больницу и т. д.

Ингушская интеллигенция, развивавшая во Владикавказе свою культуру, науку, просвещение, театр, литературу и т. д., была вынуждена начинать все заново на территории новой республики. Отметим, что город в ту пору был динамично развивающимся и входил в пятерку самых крупных южных городов страны, уступая по численности населения только Ростову-на-Дону, Краснодару и Грозному.

Результатом советской политики размежевания и объединения стала потеря ингушами наработанной во Владикавказе ресурсной базы, а оставшаяся часть была введена в составы соответствующих профилирующих учреждений (Акиева, 2021). Конечно, данным политическим решениям предшествовала чистка ингушской партийной номенклатуры, обвиненной в ноябре 1928 г. в буржуазном национализме и троцкизме. В частности, подвергся репрессиям Идрис Зязиков. До 1929 г. он являлся секретарем Ингушского обкома партии и был ярым противником объединения (за что был дважды подвергнут аресту и умер в 1938 г. в тюрьме НКВД Грозного). И хотя история создания Чечено-Ингушской автономии – отдельный и достаточно противоречивый вопрос, выходящий за рамки нашей темы, отметим, что были сторонники данного решения. Так, «активность проявили языковеды: местный – Заурбек Мальсагов… и московский – Николай Яковлев, оба ратовавшие за унификацию письменности чеченцев и ингушей… оба недвусмысленно указывали на реальность перспективы объединения двух родственных народов» с перспективой создания некоей региональной доминанты – Нахистана (Карпов, 2016: 186).

Чуть позже, в июне 1936 г., было принято решение о переносе центра Пригородного района Чечено-Ингушской автономной области из Орджоникидзе (бывший Владикавказ) в селение Ба-зоркино. И хотя постановление Президиума ВЦИК сразу не было реализовано ввиду недовольства ингушей, к нему вернулись в 1940 г. с той лишь разницей, что вместо селения Базоркино новым центром определялось селение Шолхи1.

В Чеченской автономной области также шла работа по созданию своей научной и культурно-просветительской базы. В 1924 г. в Грозном открылся Окружной музей по истории культуры и религии, а в 1925 г. – Общество изучения края. В 1929 г. произошло объединение Чеченского краеведческого общества и Грозненского научного общества, а в 1930 г. на их основе открылся Чеченский научно-исследовательский институт краеведения с присвоением ему имени «Десятилетие Советской власти в Чечне».

В 1934 г. в созданный Союз советских писателей вошли также ингушские писатели и поэты: С. Озиев, Д. Мальсагов, И. Базоркин, Х-Б. Муталиев, Х. Осмиев, Х-Б. Муталиев, Дж. Яндиев и др. Ингушские актеры влились в состав Чечено-Ингушского театра и теперь должны были выступать на сцене на чеченском языке. В 1939 г. начал работу Чечено-Ингушский союз советских художников. Его открытию предшествовала серия республиканских выставок, посвященных годовщине Великого Октября. Для рекрутинга талантливой молодежи, из которой планировалось формировать профессиональных живописцев, скульпторов, графиков и т. д., в Грозном создается ИЗОстудия. Уже через год корреспонденты газеты «Сердало» отметили работы Сулейманова и братьев Сайтаевых: «талантливые молодые художники – рабочие нефтеперегонных заводов»2.

Тренд на европеизацию, задаваемый советской культурной политикой вкупе с борьбой против мусульманского миропонимания (сопровождавшейся закрытием мечетей, репрессиями духовных лидеров и т. д.), последствиями гражданской войны, порождал неоднозначное отношение к новой культуре.

В 1936 г. была поставлена задача в достижении 60 % удельного веса чеченцев и ингушей в аппарате, а уже к началу 1937 г. коренизация была произведена на 70 %3. Однако делопроизводство велось на русском языке, все остальные документы на национальных языках «зачастую не принимались к производству в судебных учреждениях республики» (Сигаури, 2001: 145). На фоне культурного и научного развития жизни ЧИАССР происходили репрессии местных коммунистов и комсомольцев. Известен список НКВД августа 1937 г., по которому были арестованы более 200 крупных партработников и хозяйственных управленцев (Бугай, 1990). Генеральная репетиция по выявлению и ликвидации буржуазных националистов, троцкистов и иных антисоветских элементов продолжалась и дальше. Собственно, ликвидировались по большей части те кадры, которые были сформированы благодаря политике коренизации (Акаев, 2017: 133). Положение усугублялось тем, что на смену репрессированным приходили малограмотные работники (имевшие среднее и начальное образование), доля которых в местном аппарате власти к 1937 г. составляла 28 % (Филькин, 1963: 117).

Заключение . Традиционная культура ингушей претерпела за довоенные годы серьёзные изменения, и их последствия нельзя упрощать. Период 1920–1930 гг. в жизни ингушского народа крайне противоречив. При этом политическое и культурное строительство шло в русле общесоветских тенденций. Политика коренизации, ликвидации безграмотности и широкого культурного развития ингушского народа сопровождалась репрессиями ингушской интеллигенции, передачей наработанной культурно-образовательной инфраструктуры другим административным единицам вместе с сокращением территории и потерей собственной автономии. Несмотря на то, что политика коренизации характеризовалась перегибами, борьба за культурное развитие ингушского народа, как органической части идеологической работы советского государства в целом, привела к значительным успехам.