Дисфункция современной российской семьи и проблемы отклоняющейся социализации подростков

Переживаемый современной семьей период трансформаций, по общему признанию, не всегда благоприятным образом сказывается на социализации подростков. «Любая деформация семьи формирует отклонение от социализационной нормы, а это ведет к закреплению дисфункционального характера процесса социализации, к межпоколенческим конфликтам. Причина последних, согласно данным социологических опросов, лежит в различии ценностей молодого, среднего и пожилого поколений. Это различие проявляется, например, в более широком по- ле нравственно позволительного в представлении молодых поколений по сравнению со старшими. Общая нравственная деградация не могла не сказаться на социализационном процессе в семье» [1].

Мы не останавливаемся на позитивных последствиях трансформации современной семьи, так как предмет нашего интереса – негативное влияние семьи на становление личности современного подростка, которое проявляется в его девиантных поступках. Причинами подростковых девиаций, наряду с другими факторами, могут быть: низкий материальный уровень семьи (на наш взгляд, в силу того, что это выбивается из общей тенденции повышения уровня жизни российских семей); плохая жизнь в семье; ошибки в семейном воспитании; чувство бро-шенности и ненужности.

Почему речь идет именно о подростках? «Бинарный» индивид – уже не ребенок, но еще не взрослый человек – подросток стоит перед выбором нравственных норм и жизненных ценностей. Этот выбор для него труден в силу того, что его социальное пространство полинормативно: нормы школы, семьи, СМИ, нормы и ценности, предлагаемые социальными сетями, референтной группой…. Даже взрослому человеку подчас нелегко в современном мире сделать правильный выбор, не говоря о подростке. Неверный выбор нормы и его интернализация могут быть причиной отклонения в социализации подростка.

Остановимся на том, в каких формах девиантного поведения проявляют себя отклонения в социализации подростков. Например, детская безнадзорность, которая, по мнению Ю.В. Игнатенко, является одной из важнейших проблем современного общества. Сформировавшиеся в современном обществе новые ценности обнаружили тенденцию выведения рождения и воспитания детей из ранга приоритетных. Семья перестала проявлять достаточную заботу о своих детях, нередко сама стала создавать условия, несовместимые с развитием ребенка, порой даже опасные для его жизни [2, с. 3]. Особое беспокойство вызывает социальное сиротство и детская беспризорность, наличие таких негативных явлений в детской и подростковой среде, как наркомания и токсикомания, криминальные действия детей. Еще одно проявление дисфункциональности семьи – преступность несовершеннолетних. «К тяжелым последствиям недостатков семейного воспитания относятся преступность, алкоголизм, наркомания и другие патологические явления, источником которых в большинстве случаев стали обстоятельства, окружавшие ребенка в семье. Вклад таких семей в преступность несовершеннолетних, по некоторым подсчетам, составляет 30–35%» [3, с. 105].

К вышеперечисленному можно добавить рост подростковой наркомании, раннее материнство, насилие над детьми в семье и ряд других факторов. Наблюдаются негативные тенденции в состоянии здоровья детей. Увеличивается число отклонений в умственном и нервнопсихическом здоровье детей, в их физическом развитии; имеет стабильный рост численность детей-инвалидов.

Отклоняющаяся социализация подростка – это процесс становления его личности, в котором индивидом интернализуются социально порицаемые нормы и ценности, отсутствует целенаправленное позитивное влияние агентов социализации и контроль с их стороны за его воспитанием и развитием как объекта социализационного процесса.

Нормальная социализация базируется на усвоении в первую очередь совокупности социально одобряемых социальных норм, интернализация личностью. Причем, критерии этих норм должны отвечать рамкам возрастной адаптации. Имеется в виду, что нормы для детей и подростков имеют существенные отличия от норм, принимаемых взрослыми людьми; равно, как нормы профессиональные, религиозные, этнические отличаются друг от друга, а также внутри групп, слоев, категорий населения.

О.Л. Янушкявичене (опираясь на теорию Л. Кольберга) выделяет три уровня в восприятии морали ребенком, каждый из которых имеет две стадии.

• I.    Уровень принятия морали авторитета: 1) принятие морали родителей;

• 2)    принятие морали учителя.

• II.    Уровень принятия морали социума:

• 3)    принятие морали сверстников; 4) принятие морали общества.

• III.    Уровень автономной совести: 5) сомнение в существующих нравственных ценностях;

• 6) собственный выбор системы ценностной иерархии.

О.Л. Янушкявичене пишет, что в подростковом возрасте ребенок обычно переходит на второй уровень и третью стадию в своем восприятии морали, воспринимая мораль сверстников, а затем и на четвертую стадию, принимая взгляды общества [4, с. 219].

В контексте исследования социализации подростков и отклонений в ней, кроме понятия социальной нормы используется понятие социализационной нормы. Социализационная норма – это предел, мера, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) в поведения, деятельности людей, к которому адаптируется индивид в процессе социализации и который стано- вится регулятором его поведения в результате интернализации. Опираясь на позицию В. А. Шапинского, мы можем выделить в социализационной норме дозволение, предписание и запрет.

В отличие от военизированных, тоталитарных, фундаменталистских религиозных структур семейная социализационная норма относительна. Сравним позиции Д.Л. Аграната и В.А. Шапинского. Первый из них пишет: «Социализационная норма является в военизированных организациях императивным социальным регулятором передачи социального опыта новым поколениям, т. е., 1) не допускается – как организационный принцип – отклонение от нее, 2) участнику военизированной организации невозможно воспроизвести социальную практику другого рода в любой из сфер, на которые распространяются правомочия такой организации. Содержание социализационных норм четко определено и закреплено в положениях, инструкциях, кодексах, уставах. Таким способом оно предписано как обязательное, ориентированное на институциональные требования» [5, с. 9].

В.А. Шапинский обращает внимание на следующее: «Если правовая оценка того или иного поступка основывается, как правило, на жестком "бинарном" (двоичном) подходе, т.е. "законно – незаконно", "правомерно –неправомерно", то нравственная оценка может допускать известную неоднозначность (проблема "лжи во спасение" или оценка поступка как безнравственного, но справедливого или допустимого в соответствующих условиях). В данном случае учитывается, что требования к идеальному, должному поведению не всегда находят достаточно условий для своей реализации. Поэтому, абсолютизация подхода "нравственно – безнравственно" не всегда оправдана» [6, с. 7.]

Где же проходит пусть относительная, условная граница между нормальной и отклоняющейся социализацией, кто определяет нормальность или ненормальность этого процесса? «Каждый второй житель России, давший взятку, знал, что это входит в решение его проблемы. При этом 66 процентов твердо знали размер взятки, а 71 процент опрошенных считают, что в результате вопрос решился лучше и быстрее. Опрос населения проводился фондом "Общественное мнение" в IV квартале 2010 года в 70 субъектах Российской Федерации. Всего опрошено 17 500 респондентов, по 250 человек в каждом регионе. В опросе участвовали граждане Российской Федерации от 18 лет и старше. В выборку вошли 1 108 населенных пунктов, в том числе 468 городов, 144 поселка городского типа и 496 сел» [7]. Результатом этого является размывание представлений о дозволенном и недозволенном в индивидуальном и массовом сознании. Исчезает общий нормативный эталон, что неизбежно деформирует процессы социализации и социального контроля в современном обществе. Человек лишается критериев для различения позитивного и негативного, нормы и отклонения. Господствующей становится точка зрения, согласно которой каждый решает для себя сам, что нормально, а что – нет. Человек, воспитанный в ключе подобной идеологии «свободы», стремится к максимизации комфорта и отказывается от ценностных суждений, что приводит к качественному и количественному росту девиаций в современных обществах. В данных условиях актуализируются вопросы о границах допустимого и недопустимого в поведении человека. С теоретической же точки зрения ключевым становится вопрос о возможных путях и критериях локализации этих границ, возможностях нахождения неких нормативных констант, теряя которые институты и механизмы социализации и социального контроля утрачивают свою функциональность [8, с. 15].

Выделение социализационной нормы продуктивно для исследования социализации детей и молодежи, поскольку именно она (а не общая социальная норма) выстраивает каркас социального статуса человека в период детства и юности. Вероятно, социализационная норма действует и на следующих возрастных этапах, но ее значение там ограничено; ориентирующее значение и для личности, и для общества имеет преимущественно социальная норма. Столь же значима концепция социализационной нормы для более точной трактовки социального статуса молодых людей с ограниченными возможностями (имеющими отклонения в физическом и умственном развитии, неслышащими и др.), что показали исследования, проведенные под руководством и с участием А.И. Ковалевой. В результате, например, удалось выявить ранее не осознававшиеся противоречия в социальном положении молодых людей с инвалидностью и в адресованных им образовательных программах. В этой связи возникла настоятельная потребность в нахождении критериев, отделяющих нормальный социализационный процесс от ано-мийного и деформируемого. Для определения результатов успешной социализации А.И. Ковалева вводит понятие «социализационая норма», при помощи которого фиксируется возможность индивида и общества воспроизводить определенные культурные ценности, социальные связи и общественные отношения, обеспечивать их дальнейшее развитие [9].

С одной стороны, социализационная норма является многомерным эталоном, фиксирующим социализированность человека с учетом его специфических, возрастных, социальных и психологических характеристик. С другой стороны, с точки зрения общества, она является устоявшейся совокупностью способов и правил передачи культурных ценностей и социальных норм от одного поколения к другому. Социализационная норма не тождественна социальной норме, поскольку для нее регуляционная функция совмещена с освоением или адаптацией, интериоризацией индивида [10, с. 6].

Траекторная модель социализации индивида рассматривается и показывается А. И. Ковалевой в нескольких срезах – (1) влияние внешней среды, (2) субъектность и (3) диспозиция личности в процессе социализации. «Алгоритм построения социализационной траектории основывается не на статических состояниях, а на динамике процесса социализации с учетом пройденного индивидом этапа жизненного пути, причем основные характеристики измеряются во временном континууме». Две концептуальные идеи Ковалевой (социализационная норма и социализационные траектории) эвристичны для теоретического осмысления молодежной проблематики, особенно в той части, которая касается выявления специфики социального статуса молодежи и характерных для нее социальных идентичностей. Это показали и исследования учеников и последователей А.И. Ковалевой [11, с. 77].

Трансформацию современной российской семьи и порожденные ею дисфункции мы интерпретируем как одну из причин отклоняющейся социализации подростков, при этом «отклоняющаяся социализация рассматривается шире, чем такое ее проявление, как девиантность; отклоняющееся поведение детерминировано неудавшейся социализацией» [12, с. 111].

Дисфункциональный характер процесса социализации проявляется в первую очередь отклонением от социализационной нормы. Социализационная норма – это предел, мера, интервал допустимого (дозволенного или обязательного) в поведении, деятельности людей, к которому адаптируется индивид в процессе социализации и который становится регулятором его поведения в результате интернализации. Если исходить из позиции П.С. Самыгина – «Распространенность в российских семьях самодеструктивного поведения, алкоголизма и наркомании, бытовое насилие, низкий уровень культуры внутрисемейных отношений свидетельствуют о га-битуализации феномена "неблагополучной семьи" в российском обществе, а следовательно, о неизбежности закрепления отклоняющейся траектории семейной социализации, воспроизводства в ходе социализационного процесса негативного социального и психологического наследия, полученного в семье» [13, с. 38], ‒ то мы имеем констатацию фактов закрепления в сознании российских граждан образа неблагополучной семьи как нормальной, типичной; воспроизводства отклоняющейся социализации из поколения в поколение и восприятие ее как нормальной; нарастания тенденции передачи с семейным опытом негативных социальных ценностей и девиантогенных норм, принимаемых как социально одобряемые.

В условиях социальной неопределенности российская семья как институт характеризуется урезанностью и деформированностью функционирования, габитуализацией «неблагополучия», как тяготеющего к воспроизводству состояния, ростом внутрисемейного насилия, что приводит к формированию делинквентной и криминальной психологии у детей и подростков и, тем самым, к низкой эффективности выполнения российской семьей функции правовой социализации учащейся молодежи [13, с. 15].

Таким образом, мы можем сделать вывод, что нарушение функционирования семьи в сфере удовлетворения ее потребностей и ролей в отношении к подростку может быть отнесено к детерминантам так называемой отклоняющейся социализации. Отказ неблагополучных семей от выполнения хозяйственно-экономической функции, которая включает питание семьи, приобретение и содержание домашнего имущества, одежды, обуви, благоустройство жилища, создание домашнего уюта, организацию жизни и быта семьи, формирование и расходование домашнего бюджета, становится фактором, детерминирующим отклоняющуюся социализацию. Эта функция по отношению к детям призвана обеспечить их всем необходимым для нормального протекания их жизнедеятельности, включая широкий спектр семейных отношений, таких как ведение бюджета и домашнего хозяйства, организацию потребления и досуга. Она не только удовлетворяет материальные потребности личности, но формирует, создает, поддерживает определенные хозяйственно-бытовые традиции семьи, учит детей и подростков оказывать помощь в ведении домашнего хозяйства.

Описывая защитную функцию семьи, С.С. Фролов делает акцент на том, что «во всех обществах институт семьи осуществляет в разной степени физическую, экономическую и психологическую защиту своих членов. Мы привыкли к тому, что, задевая интересы и безопасность любой личности, мы задеваем и его семью, члены которой защищают своего близкого и мстят за него. В большинстве случаев вину или стыд за человека разделяют все члены его семьи» [14, c. 189]. Пренебрежение защитной функцией со стороны родителей может выступить фактором отклонения в социализации подростка.

Нельзя не сделать акцент на том «ущербе» социализации, к которому может привести дисфункция семейного воспитания. «В процессе воспитания как организованной социализации, в отличие от ее стихийного варианта, происходит целенаправленная трансляция социокультур- ного опыта, в том числе и его нормативного ядра. Результатом этого является усвоение и соблюдение подрастающим поколением позитивных социальных норм поведения. Если функция воспитания в семье отсутствует, то социализация подростка может развиваться по двум сценариям: а) он интернализует те нормы и ценности, которые предлагает ему школа или иное институализированное пространство образовательно-воспитательной направленности (секция, кружок и т.п.), что приведет к достижению желаемого результата нормальной социализации подростка; б) он принимает ценности и нормы референтной группы, иногда относящейся к группе риска, и в этом случае прогноз его «отклоненной» социализации очевиден» [15, c. 11].

Итак, подводя итоги нашему исследованию, можно отметить следующее. Трансформация семьи и некоторые модификации ее функций, не всегда приносящие позитивные результаты, – это ответ на вызовы времени, данность и неизбежность (Tempora mutantur et nos mutantur in illis). Вместе с тем семья как основной агент первичной социализации, как субъект селекции и трансляции социального опыта, имеет возможность продуцировать новые поколения с наименьшими издержками на пути их социализационных траекторий.