Дискуссия о будущем русского флота по окончании Крымской войны (1856 Г.)

К рымская война стала поворотным пунктом в контексте как внешней политики России, так и ее внутреннего развития. Складывание так называемой Крымской системы международных отношений привело к серьезным переменам во всей правительственной политике [Айрапетов 2018: 57]. К.В. Нессельроде, покидая пост министра иностранных дел России, писал шефу жандармов А.Ф. Орлову: «Мирный договор, заключенный в Париже, положив конец войне, и следовательно, коалиции, образовавшейся против России, оставляет нас… в неизвестности относительно наших будущих отношений. После испытаний, пережитого кризиса России нужно собраться с силами и стремиться к тому, чтобы исправить бедствия войны совокупным развитием своих внутренних ресурсов»¹. Но для развития и защиты «внутренних ресурсов» стране были необходимы сильные армия и флот. Вопросы о будущем флота, его целях, задачах и судовом составе активно обсуждались морским офицерским корпусом в 1850-х – начале 1860-х гг. Приступая к переустройству русского флота, генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич вынес на обсуждение «морского сословия» главный для морского ведомства вопрос: какой флот нужен России? Свои мнения на этот счет высказали, прежде всего, высшие чины морского ведомства: адмиралы А.С. Меншиков, Ф.П. Литке, Е.В. Путятин, Ф.П. Врангель, В.И. Мелихов, К.И. Истомин. Представленные записки и соображения выявили значительные разногласия между ними по вопросу о путях развития русского флота и стоявших перед ним задачах.

Бурную дискуссию среди адмиралов вызвал вопрос о предназначении русского флота. От исхода этой дискуссии во многом зависели численность и ранг кораблей, из которых должны были состоять морские силы России. В ходе полемики оформились две противоборствующие концепции: 1) флот необходим для решения оборонительных задач, прежде всего – для защиты морских границ и, конечно, столицы – Петербурга, расположенного на побережье (В.И. Мелихов, Ф.П. Врангель); 2) флот нужен не только для обороны морских рубежей, но и для обеспечения военного присутствия России в дру- гих морях и океанах, для демонстрации силы и укрепления позиций страны на международной арене (Е.В. Путятин, К.И. Истомин, Ф.П. Литке)1.

Адмиралы Ф.П. Врангель и В.И. Мелихов считали вполне достаточным иметь оборонительный флот. Управляющий Морским министерством Врангель заявил, что флот нужен России не для завоеваний, т.к. «завоевания извне ему не нужны и даже могут быть вредны»2. Наличие большого флота с мощным наступательным потенциалом могло бы, по мнению Фердинанда Петровича, вызвать у других держав настороженность и вновь осложнить их отношения с Россией. Мелихов поддержал Врангеля. Сугубо оборонительные задачи Балтийского флота он объяснял отсутствием у России колоний и слабостью ее торгового флота. Учитывая это, а также крупные затраты на постройку винтовых судов, он даже предлагал уменьшить численность Балтийского флота: «корабельный состав нашего флота будет состоять постоянно из 12 линейных кораблей самого большого ранга, построенных по планам английских и французских кораблей»3.

Ф.П. Литке, Е.В. Путятин и К.И. Истомин, напротив, считали, что Россия должна иметь сильный флот и с его помощью защищать свои политические и экономические интересы в разных частях света. Так, Константин Истомин отмечал, что Россия «должна бы первенствовать в политическом отношении в Европе, но… указанного ей места Россия не займет до тех пор, пока не будет обладать могущественным флотом и тем самым не сделается грозою на море!»4 В своей записке он убедительно доказывал, что без морской мощи Россия утратит статус великой державы.

Более подробно политическую роль флота раскрыл адмирал Ф.П. Литке. Федор Петрович был убежден, что Балтийский флот необходим России как для обороны, так и для сохранения прочных позиций в Европе. Он видел во флоте решающую силу в столкновениях «между морскими державами Старого и Нового света» – силу, с которой будут считаться, поддержки которой будут искать, «и сила эта в руках России немало будет ей способствовать удержать подобающее место между европейскими державами»5. Балтийский флот, по мнению Литке, должен был состоять из 15 линейных кораблей и 10 фрегатов – такой состав наилучшим образом соответствовал бы имевшимся возможностям обеспечения углем и содержания в должном порядке новых машин.

Адмирал Е.В. Путятин, как и Ф.П. Литке, видел во флоте грозную силу, которая «способствует политическому влиянию и значению России»6. Но цель флота, по его мнению, состояла не только в укреплении международных позиций страны, но и в способности без особого труда «противостоять коалиции мелких приморских государств»7. Кроме того, Балтийский флот должен был надежно защищать торговые коммуникации, соединяющие европейскую и азиатскую части империи. Поэтому Путятин решительно возражал против сокращения судового состава Балтийского флота и призывал строить больше винтовых судов, оснащенных дальнобойной артиллерией. Расходы на строительство новых кораблей Путятин предлагал покрыть суммами, которые раньше выделялись на нужды Черноморского флота, уничтоженного по условиям Парижского трактата. Таким образом, «новые годовые сметы, вероятно, не многим превзойдут прежние»1.

Будучи сторонником интенсивной практической подготовки офицеров флота [Шевырев 1990: 100], Путятин выступал за постоянное пребывание русской эскадры в Средиземном море. В подобных плаваниях, по его словам, «эскадры наши будут постоянно встречаться с военными судами всех наций и через соревнования неизбежно достигнут той степени совершенства в морском искусстве, которой трудно достичь при других обстоятельствах»2. Средиземноморской эскадре Путятин отводил большое политическое значение, т.к. она демонстрировала русский флаг и защищала русские интересы в стратегически важном регионе на стыке Европы, Азии и Африки.

Таким образом, соображения видных русских моряков отражали две разные концепции морской политики России. Одна часть высших чинов склонялась в пользу минимальных задач флота, связанных лишь с обороной морских рубежей. Другая партия добивалась постоянного присутствия русских кораблей и целых эскадр в отдаленных морях и океанах для демонстрации флага, а в случае надобности – и реальной силы, подкрепляющей позиции России на международной арене. Сильный и способный вести наступательные действия флот был призван защитить политические и экономические интересы России в Европе и мире, обеспечить стране достойное место в ряду великих держав. Прения опытнейших адмиралов по вопросам будущего флота положили начало многолетней широкой дискуссии на эту тему с участием морского офицерского корпуса и общественных деятелей. Но первые итоги полемики были подведены в записке великого князя Константина Николаевича «О цели и значении русского флота» (апрель 1856 г.)3, которая легла в основу программы строительства винтового флота и модернизации морских сил России. Перед русским флотом ставились главным образом оборонительные задачи, но морское ведомство надеялось, что он все же останется третьим по силе после флотов Англии и Франции. Для защиты морских коммуникаций и укрепления международного влияния России планировалось обеспечить присутствие русских кораблей и эскадр в стратегически важных регионах мира. Программа кораблестроения, нацеленная на реализацию положений этой записки, была одобрена в 1857 г. [Бескровный 1973: 503]. Но в последующие годы из-за острого бюджетного дефицита расходы на флот пришлось регулярно урезать «до последних пределов возможности» [Воронин 2002: 140], что помешало выполнению поставленных задач.