Документальность и вымысел в романе Ахмеда Саадави "Франкенштейн в Багдаде"

Нестабильная ситуация на Ближнем Востоке, порожденная многообразием внутренних противоречий и чередой иностранных военных интервенций, стала причиной упадка региона и активной миграции населения. Как следствие, в современной арабской литературе появились произведения документального характера, описывающие реальные события последних десятилетий. Особое место среди них принадлежит иракской литературе, так как Ирак уже продолжительное время остается «незаживающей раной» Ближнего Востока. Современные иракские писатели, мигрировавшие или проживающие у себя на родине, в своих произведениях неизменно обращаются к теме войны и ее последствий. Отдельные авторы были особенно отмечены международными литературными критиками. Так, романы Али Бэдера «Хранитель табака» (2008) и Инаам Каджиджи «Американская внучка» (2008) были номинированы на Международную премию по арабской художественной литературе в 2009 г. Роман Синана Антуна «Одинокий гранат» (2010) был номинирован на премию британской газеты «Индепендент» за переводную литературу, а сборник рассказов Хасана Бласима «Выставка трупов и другие иракские истории» (2014) стал ее лауреатом. Настоящее исследование посвящено роману Ахмеда Саадави «Франкенштейн в Багдаде» (2013), удостоенному Международной премии по арабской художественной литературе. Это обеспечило перевод романа на английский язык (2018), а в 2019 г. был опубликован русский перевод, выполненный В. Н. Зарытовской. Секрет успеха Ахмеда Саадави, первого среди иракских писателей, получившего данную награду, отчасти заключается в том, что при отображении реальных событий автор использует документальность и вымысел одновременно.

Роман «Франкенштейн в Багдаде» сочетает в себе описание фантастических событий и реальных фактов, произошедших в Ираке спустя несколько лет после американской оккупации страны в 2003 г. Подобный прием распространен в художественной литературе и определяется термином «художественная условность». Согласно словарю литературоведческих терминов, художественная условность являет собой неотъемлемую черту любого произведения, состоящую в том, что созданные художником образы воспринимаются как нетождественные действительности, как нечто созданное волей автора. В зависимости от соотношения правдоподобия и художественного вымысла различают первичную и вторичную художественную условность [Тимофеев, Тураев 1974: 449]. Первичную художественную условность характеризует большая правдоподобность, в то время как вторичная обращается к фантастике, к преднамеренному искажению автором реальности происходящего.

На основании художественной условности выделяют две противоположные стилевые доминанты, т. е. основные черты, определяющие стиль произведения, – жизнеподобие и фантастику [Шевлякова 2012: 49]. Жизнеподобие предполагает соблюдение известных нам физических, психологических, причинно-следственных и иных закономерностей. Фантастика же нарушает эти закономерности, изображает мир подчеркнуто условным. Фантастическая образность неоднородна: она может осуществляться в формах гиперболы, литоты, гротеска, алогизма [там же].

Элементы фантастики в исследуемом нами романе иракского писателя «Франкенштейн в Багдаде» весьма очевидны, жизнеподобие обладает чертами документальности. Документальность характеризуется как «опора на факты, активное привлечение документов, цитирование свидетельств и источников в художественном произведении» [Белокурова 2005]. Так, Ахмед Саадави описывает реальные теракты, произошедшие на улицах Багдада, приводит названия военной техники, иракских партий и имена политических деятелей и т. п. В марте 2003 г. боевые действия против Ирака начала коалиционная группировка многонациональных сил, возглавляемая США [Чернышенко 2010: 31]. Военное вторжение в Ирак, не санкционированное Советом Безопасности ООН и не поддержанное большинством крупнейших государств мира, принесло колоссальное количество жертв и вызвало дестабилизацию страны. Будучи непосредственным свидетелем этих событий, Ахмед Саа- дави стремится объективно описать повседневную жизнь своих сограждан в послеоккупацион-ный период.

Итак, действие романа разворачивается в Багдаде, столице Ирака, в 2005–2006 гг., когда на улицах города каждый день происходили взрывы, американцами патрулировались улицы, а новые власти говорили о разгорании гражданской войны. На этом фоне бедняк-старьевщик Хади создает существо, собрав его из частей тел жертв терактов, лежавших на улицах города, словно мусор. Однажды в это тело вселяется душа охранника отеля, погибшего при очередном теракте. С этого момента существо, названное его создателем Хади «Как его зовут», прессой – «Франкенштейн», а полицией – «Х», начинает мстить всем злодеям, причинившим много несчастий иракцам, в том числе и тем, из кого состоит его тело [Фаттахова, Гареева 2019: 20].

Роман Ахмеда Саадави «Франкенштейн в Багдаде» рассматривался в исследованиях В. Н. За-рытовской [Зарытовская 2016] и Н. М. Шуйской [Шуйская 2018]. С точки зрения В. Н. Зары-товской, образ Франкенштейна как нельзя лучше отражает затронутый автором исторический период. Н. М. Шуйская анализирует возможность документального изображения действительности в художественном произведении. В статье А. Р. Фаттаховой и Л. И. Гареевой «Арабский Франкенштейн: символ жертвы или преступника?» [Фаттахова, Гареева 2019] особое внимание уделено психологической характеристике главного героя, взаимодействию Франкенштейна с окружающим миром, а также значению образа в наши дни.

Произведение привлекло внимание зарубежных исследователей: Дж. Бушра [Bushra 2015] и О. Абдалькафор [Abdalkafor 2018]. Рецензия на роман была опубликована в американской газете “The New York Times” [Arango 2014], где особо подчеркивается роль Багдада в романе. Багдад является не только городом, в котором развиваются основные события романа, но и персонажем, олицетворяющим последствия не-прекращающихся военных действий: бедственное положение населения, рост преступности и религиозной напряженности. В британской газете “The Guardian” [Perry 2016] также затрагивается тема реалистичности произведения. Помимо этого, внимание читателей обращается на проблему отражения острых политических конфликтов и кризиса в художественной литературе с указанием нескольких произведений, успешно справившихся с этой задачей. Причисляя «Франкенштейна в Багдаде» к их числу, ав- тор рецензии подчеркивает, что, несмотря на готические элементы романа, отсылающие нас к оригинальному произведению М. Шелли, черты сюрреализма скорее напоминают творчество Ф. Кафки.

В настоящей статье мы акцентируем внимание на соотношении документальности романа «Франкенштейн в Багдаде» в описании событий, происходивших во время американской оккупации Ирака, и вымысла – элементах фэнтези, – который, по мнению автора Ахмеда Саадави, «привносит в роман толику занимательности, смягчая при этом его жестокость» [Najjar 2014].

Фантастика является одной из важнейших стилевых доминант романа. Ахмед Саадави использовал фантастического персонажа, известного под именем Франкенштейн, заимствовав идею из произведения «Франкенштейн, или Современный Прометей» [Shelley 2016] английской писательницы XIX в. Мэри Шелли. Сам автор признавался, что «образ существа из оригинального романа вдохновлял его при написании собственного произведения» [Arablit 2014]. По его мнению, этот персонаж как нельзя лучше подходил для достоверного отображения политической, экономической и социальной ситуации, сложившейся в Ираке. При создании своего персонажа Ахмед Саадави воспользовался приемом гротеска: Франкенштейн сочетает в себе безобразное и возвышенное начала, присущие данному приему. Несмотря на уродливый и устрашающий внешний вид главного героя – «с широким ртом, напоминающим порез во всю челюсть» [Sa’adaui 2013: 98]¹, когда «один лишь взгляд на него мог заставить почувствовать печаль, страх и испуг», – Франкенштейн воплощает в нем «кару Божью» (168), которая коснется всех преступников. Идея высшей справедливости и возмездия пронизывает произведение, заставляя сопереживать, сочувствовать жителям Ирака, испытавшим на себе все ужасы военного конфликта.

В то же время Франкенштейн «отражает бессмысленность мести и насилия». Главный герой романа «убивает, стремясь установить справедливость в обществе, а осознав, что невозможно добиться справедливости, продолжает убивать, поскольку убийство становится необходимым условием для существования Франкенштейна и, соответственно, смыслом его жизни» [Najjar 2014].

Фантастическое существо Франкенштейн является олицетворением всех страхов и безысходности иракцев, и потому на него одного направлена их ненависть и злость. Стоит отметить, что сам автор произведения не дает точной характеристики своему персонажу, считая, что все в определенной степени виноваты в распространении и поддержании атмосферы насилия в Ираке: и американские оккупанты, и действующие органы власти, и сами местные жители. «Несмотря на спорную сущность Как его зовут, он представляет реальность, в которой мы живем. Абсолютно никто на сегодняшний день не может утверждать, что он является только жертвой. Все, в той или иной степени, внесли вклад в сохранение и распространение атмосферы насилия», – полагает автор [Najjar 2014].

Одним из примеров использования Ахмедом Саадави фантастических элементов в романе служит описание странствий души охранника отеля, которая впоследствии вселится в тело Франкенштейна. Покинув тело охранника, душа находилась в некоем промежуточном пространстве и бродила по улицам города в поисках нового пристанища. Во время своих блужданий, она оказывается на кладбище, где знакомится с душой молодого юноши, еще не успевшей покинуть бренный мир. В свою очередь душа юноши настоятельно советовала душе охранника отеля как можно скорее найти свое пристанище в каком-нибудь новом теле. Предостерегая душу охранника от плохих последствий, душа юноши не случайно рассказывает об ангеле смерти Азраиле, Боге и жизни после смерти.

В исламской религии Азраиль считается одним из самых близких к Аллаху ангелов. По велению Аллаха ангел смерти забирает души умерших: «Иногда душа покидает тело. Ты умираешь, а затем Азраил передумывает и исправляет свою ошибку, возвращая душу в ее тело. Затем Бог приказывает телу подняться...» (47).

Разговаривающая икона, изображающая святого Георгия Победоносца, восседающего на коне и пронзающего копьем тело змеи, также является важной составляющей фантастической линии романа. Эта икона висит в доме старушки Элишуа, чей сын погиб во время ирано-иракской войны (1980–1988). Старушка продолжала верить и молиться о возвращении сына, на что святой утешал ее: «Господь успокоит твою душу или положит конец страданиям» (24). После появления в доме старушки Элишуа Франкенштейна, которого она ошибочно приняла за вернувшегося с войны сына, святой предостерег его словами: «Эта старушка действительно настрадалась. Если ты причинишь ей вред или заставишь страдать, клянусь, что вонжу это копье в твое горло» (66).

Помимо главного фантастического персонажа Франкенштейна, на страницах романа можно встретить и другие проявления сверхъестественного, нереального и магического. Однако подобного рода вымысел не добавляет роману ощущения нереальности происходящего, а, наоборот, обостряет атмосферу хаоса и неопределенности, в которой и по сей день живут тысячи иракцев.

Документальность. Документальному изображению эпохи в романе Ахмеда Саадави отводится значительная роль. С целью объективного изображения действительности автор проделал большую работу, «на протяжении четырех лет собирая достоверную информацию различными способами, в том числе и путем интервью» [ibid.].

Среди изображенных происшествий отмечается целый ряд терактов, произошедших в Ираке в описываемое автором время. Одним из них является теракт на мосту Имамов, ведущему к мечети ал-Казимийя, в которой традиционно проходит празднование годовщины смерти почитаемого шиитами имама Мусы ал-Казима (745– 799 гг.). Во время одного из таких праздничных шествий раздалось несколько минометных разрядов, спровоцировавших панику среди паломников. Вследствие образовавшейся массовой давки пострадало более 700 человек, большинство из которых женщины и дети. Трагическое событие вызвало общественный резонанс как внутри страны, так и за ее пределами. «Последний день лета 2005 г. стал самым черным днем в послесаддамовской истории Ирака» [Реутов 2005] – так оценила данный теракт российская газета «Коммерсантъ».

В романе не раз упоминаются взрывы заминированных машин на площади ат-Таяран. Одно из таких реальных происшествий, описанных арабским писателем, случилось 13 сентября 2005 г., когда по всему Багдаду прогремело 5 взрывов заминированных машин, повлекших за собой смерть более 200 человек [ВестиRU 2005].

Раскрывая события в документальном ключе, Ахмед Саадави порой указывает конкретные даты. Например, 21 февраля 2006 г. – день, предшествующий крупному теракту в мечети иракского города Самарра. Впоследствии этот теракт стал причиной крупных волнений среди шиитов.

В романе особое место уделяется описанию деятельности американских солдат в Ираке, а также отношению местных жителей к ним. Большинство населения «ненавидит американцев, разъезжающих по улицам и, возможно, посещающих те же парикмахерские и покупающих тот же горячий хлеб из пекарен, которые пользуются популярностью среди местных жителей» (281). Американские солдаты вызывают у населения страх, «они обладают большой автономией, и никто не может контролировать их действия» (79). В то же время иракских граждан беспокоит угроза гражданской войны из-за увеличивающегося числа оппозиционных правительству вооруженных группировок и банд. При этом информационная война между арабскими и западными СМИ, по-разному освещающими данный конфликт, лишь обостряет существующую ситуацию. Как отметил один из персонажей романа: «Мы живем сейчас в эпоху информационной войны. Информационно-гражданской войны» (87).

В условиях сложившейся анархии в стране вспыхивают конфликты и на межконфессиональной основе. Ирак населяют представители различных национальностей и религий: арабы, придерживающиеся норм ислама суннитского или шиитского толка; евреи; ассирийцы, исповедующие главным образом христианство, и др. В романе не раз упоминается о том, что «вооруженные банды захватывают машины с пассажирами, которых жестоко убивают в близлежащих садах, разумеется, за их религиозные взгляды» (279). В столице становится не безопасно, поэтому «многие покидают свои дома и торговые лавки, опасаясь, что по той или иной причине их похитят или убьют» (280). Тем временем иракское правительство бездействует, а американская армия стремится к тому, чтобы обеспечить «равенство насилия на иракских улицах между суннитскими и шиитскими ополченцами, так как это необходимо для обсуждения за столом переговоров нового положения в Ираке» (195). Таким образом, война обострила существующие конфликты на религиозной основе и вынудила представителей многих конфессий бежать из страны, опасаясь за жизнь.

На страницах своего произведения Ахмед Са-адави воссоздает реальный Багдад, с названиями его улиц, площадей, памятников, отелей, больниц, церквей и мечетей, упоминая при этом и другие провинции и города Ирака, как: ḥayu al-karrādah – «район ал-Карада»; šāri'a as-sa'dūn – «улица ас-Саадун» и др.

Разнообразие политической и военной терминологии, используемой в романе, служит инструментом представления реальных фактов и убеждает в достоверности происходящего. Например, al-iḥtilāl – «оккупация», ad-dīktā-tūriyyah – «диктатура», ad-dīmuqrāṭiyyah – «демократия», al-ḥarb al-'ahliyyah – «гражданская война», ḥaẓr at-taǧūāl – «комендантский час» и др. В произведении часто встречаются названия военной техники и оружия, используемых американцами во время оккупации: ṭāirāt al-ābātšī al-'amīrkiyyah – американские вертолеты «Апач»; sayyārah hammar 'amīrkiyyah – американский автомобиль «Hummer»; ad-dabbābāt al-ābrāmz al-'amīrkiyyah – американские танки «Абрамс»; sayyārah al-ǧī 'am sī – автомобиль «GMC»; quūah 'amīrkiyyah mudarra'h – американские бронетанковые войска; sayyārah al-yūkun – автомобиль «Yukon» и т. п.

Отображение исторической действительности достигается путем упоминания названий иностранных фирм – производителей автомобилей, электронных устройств, напитков, а также имен знаменитых американских актеров, исполнителей, персонажей из фильмов, широко известных международной публике. Например: sayyārah tuy-yūtā – автомобиль «Toyota»; sayyārah al-mārsīdas – автомобиль «Mercedes»; hātif nūkiā – телефон «Nokia»; al-musaǧǧilah naū' bānāsūnīk – диктофон марки «Panasonic»; 'uġniyyah liwītnī hyūstun – песня Уитни Хьюстон; klārk kīnt fī sūbirmān – Кларк Кент в «Супермене»; niskāf īh – кофе «Nescafe»; bīrah hanayġan – пиво «Heineken», и т. п.

Наряду с упоминанием импортных товаров и зарубежных фильмов, получивших широкое распространение во всем мире как результат экономического и культурного обмена, роман Ахмеда Саадави не лишен культурологической информации. Так, в произведении встречаются имена политических деятелей, названия партий; а также иракских и общеарабских традиционных блюд, одежды, элементов архитектуры, характерных для арабо-мусульманской культуры, дается описание важных для страны исторических событий и культурных особенностей. Приведем несколько примеров: dišdāšah «дишдаша» – мужская долгополая рубаха с длинными рукавами; naūāfiḏ aš-šanāšīl «окна шанашиль» – традиционная форма багдадских балконов, образующих тень на улице и прикрывающих женщин от глаз прохожих; ṣamūn «самун» – традиционный иракский дрожжевой хлеб; ḥusayn ni'imah «Хусейн Нима» – один из самых известных иракских певцов прошлого столетия и т. п.

Мы пришли к выводу, что жизнеподобие, как стилевая доминанта, является преобладающей в романе «Франкенштейн в Багдаде», который стал для читателей настоящей энциклопедией, раскрывающей последствия и тяготы американской военной оккупации Ирака, что свидетельствует о высокой степени документальности произведения. Мы узнаем об отношении местных жителей к американским солдатам и об их опасениях по поводу возможной гражданской войны, вызванных нестабильностью в стране, религиозными гонениями и многочисленными террористическими группировками. Перед читателем предстает многокультурность, многокон-фессиональность, раскрывается историческое наследие Ирака. Становится очевидным тот факт, что иракцы чтят и хранят собственные традиции, привычки и обычаи. Благодаря детализации и опоре на фактический материал Ирак перестает быть далекой ближневосточной страной с непрекращающимися военными действиями и служащей убежищем для террористов. В отличие от новостных статей или репортажей с места событий, художественное произведение отражает всю глубину трагедии и горя, испытываемых мирными жителями каждый день на протяжении длительного периода времени. Иракские жители являются заложниками сложившейся ситуации и жертвами бесконечных политических игр. Нельзя не согласиться с мнением Н. В. Шуйской о том, что в романе «все подчинено задаче зафиксировать приметы окружающей среды, оставить их «оттиск», «слепок», «задокументировать» [Шуйская 2018: 137].

На протяжении всего произведения Ахмед Саадави ставит вымышленные факты в один ряд с подлинными историческими событиями, столь необычным способом раскрывая объективную правду жизни. Симбиоз документальности и вымысла оригинально обыгрывает непростую тематику, характеризует авторский стиль и объясняет успех романа Ахмеда Саадави среди читателей и критиков.

SPIN-code: 2777-2334

ResearcherID: AAE-2036-2020

Submitted 29.01.2020

The article analyzes the correlation between a documentary account and fiction in the novel Frankenstein in Baghdad written by the Iraqi author Ahmed Saadawi in 2013. The novel depicts the consequences of American invasion of Iraq in 2003.

In recent decades, the topic of war and its tragic consequences has played a significant role in contemporary Iraqi literature, which resulted in the emergence of literary works devoted to it. Ahmed Saadawi, being a real witness to military conflicts which occurred in Iraq after the invasion in 2003, created a true to life novel, which won the International Prize for Arabic Fiction in 2014. In fact, he was the first Iraqi writer to receive this prize.

The purpose of the study is to consider how the correlation between a documentary account and fiction in a literary work can convey the objective truth. Frankenstein, the main fantasy character of the novel, possesses both ugly and sublime features, which makes him a rather grotesque creature. Not only does it make the novel more vivid and impressive, but it also emphasizes the atmosphere of chaos and uncertainty in which thousands of Iraqi citizens live. Throughout the novel, Ahmed Saadawi puts fictional and real facts on an equal footing, which helps him to demonstrate the current situation from an unusual angle. Two opposite styles, realistic fiction and fantasy, are interconnected and illustrate the consistency of style and its ability to represent the author’s idea and his writing style. Realistic fiction is proven to be dominant in the novel Frankenstein in Baghdad . This supports the idea of its documentary basis.