Достоевский и современность. К юбилею писателя (1821-1881)

190 лет назад родился вели^ий мыслитель и писатель земли р^сс^ой – Ф.М. Достоевс^ий. Ка^ ни странно, мно^ие из е^о пророчеств не были понятны современни^ам и прояснились толь^о в ассоциациях се^одняшне^о дня.

В основ^ ^аждо^о произведения писателя положен диало^ различных мировоззренчес^их позиций по проблеме миро^стройства, достижения п^ти всемирной ^армонии. По е^о мнению, все, от м^дреца до разбойни^а, стремятся ^ од-ном^ и том^ же – общечеловечес^ом^ счастью, толь^о ид^т разными доро^ами.

Современни^и считали, что Достоевс^ий вы-ст^пает против революционно-демо^ратичес^о^о ла^еря (А. Герцена, Н. Чернышевс^о^о, Н. Добролюбова и т.д.), защищая почвенничес^ие идеи. Одна^о однозначно понять е^о позицию невозможно. Например, И. Б^нин писал в ^оды боль-шевистс^ой О^тябрьс^ой революции 1917, про-^линая: «Ненавиж^ ваше^о Достоевс^о^о! Вот от^^да пошло все то, что сл^чилось с Россией: де-^адентство, модернизм, революция…»1. Но мно-^ие на р^беже XIX–XX вв. видели в Достоевс^ом бла^овестителя, проро^а р^сс^ой революции (Н. Бердяев, С. Б^л^а^ов, Н. Лосс^ий, П. Фло-ренс^ий, Вс. Иванов и др.). Видно, что они воспринимали романы писателя ^а^ предвосхищение (в не^ативном или позитивном смысле) историчес^их событий, проявившихся в период

^ражданс^ой войны, ^олода 30-х ^одов, в эпох^ репрессий. Мы свидетели том^, что ХХ ве^ прошел под зна^ом пророчеств Достоевс^о^о.

С^дите сами. В «Прест^плении и на^азании» (1866) впервые была х^дожественно сформ^-лирована идея социально^о смысла соотношения большинства и меньшинства: чтобы решить проблем^ общечеловечес^о^о счастья, н^жно лишь ^ничтожить «бо^атое и бесполезное» меньшинство и за их счет обеспечить неим^щее большинство, т.е. «э^спроприировать э^спроприато-ров», по ленинс^ом^ призыв^ – «^рабьте на^раб-ленное». В 20-е ^оды ХХ в. реализовалась мечта большинства: меньшинство сбежало в Европ^, в Бразилию, в Китай, в США, п^стилось по мир^. А «^^хар^а» стала править ^ос^дарством. Но счастья не наст^пило. Математичес^ая пропорция сработала в противоположном направлении, ^а^ пропорция избранных и стада. Теперь «вожди» – это меньшинство, а «стадо» – большинство. Из идеи, из любви и соч^вствия меньшинство должно быть озабочено с^дьбою большинства, во имя мировой ^армонии, но Достоевс^ий поворачивает эт^ проблем^ еще одной неожиданной стороной и по^азывает, ^а^ избранные, облеченные властью, свои «любовь и сострадание» обращают в презрение ^ тем, ^то еще недавно был центром в их идее о преображении мира.

Писатель помнил п^ш^инс^ое стихотворение «Подражания Коран^» (1824):

М^жайся ж, презирай обман,

Стезею правды бодро след^й, Люби сирот, и мой Коран

Дрожащей твари проповед^й1.

Та^ вот черед^ется, по Достоевс^ом^, «любовь» и «презрение» власть предержащих ^ «дрожащей твари».

В «Бесах» (1870–1872) писатель в оцен^е политичес^ой социальной стр^^т^ры изобразил вариативн^ю модель в виде пирамиды, на верх^ ^оторой ПАПА (^атолицизм, европеизм, револю-ционаризм, символ избранных), во^р^^ МЫ (вожди, демо^раты, либералы, ныне единороссы и т.д.), а вниз^ – народное море, безли^ое быдло, с^ществ^ющее по правил^: «все рабы и в рабстве своем равны». Достоевс^ий прозорливо подчер-^ивает: «Первым делом понижается ^ровень образования, на^^ и талантов. Высо^ий ^ровень на^^ и талантов дост^пен толь^о высшим способностям. Не надо высших способностей. <…> их из^оняют или ^азнят. Цицерон^ отрезают язы^, Коперни^^ вы^алывают ^лаза, Ше^спир побивается ^аменьями»2. Все для то^о, чтобы соблюсти принцип о всеобщем рабстве-равенстве и для то^о, чтобы стереть яр^ие индивид^аль-ности. На память приходят не толь^о свидетельства об эпохе сталинс^их репрессий, но и ассоциации из се^одняшне^о дня. Совсем недавно во Владивосто^е ^волили ^лавно^о дирижера Тихоо^еанс^о^о симфоничес^о^о ор^естра М.А. Ар^адьева, известно^о м^зы^анта, дирижера, ^омпозитора, профессионала высшей пробы. В сит^ации, ^о^да ор^естр разваливается, специалисты ^вольняются, дене^ не платят, Приморью, выходит, не н^жны стабильные, ^стойчивые, надежные силы, на ^оторые можно положиться, основать ш^ол^. Вот появился и р^^оводитель, и ор^анизатор, энт^зиаст свое^о дела. Одна^о е^о из^оняют, оставляя с^оворчивых исполнителей. Кто дире^тор филармонии? Не^ий Ма^арен^о, ^оторый имеет диплом специалиста тор^ово^о флота. Сам Ар^адьев пола^ает, что лишился должности в частности потом^, что выразил недо^мение по повод^ то^о, что е^о без со^ласования с ним определили в состав «Народно^о фронта». Ка^ т^т не вспомнить Достоевс^о^о? «Вот ши^алевщина. Рабы должны быть равны: без деспотизма еще не бывало ни свободы, ни ра-венства, но в стаде должно быть равенство»3. В интервью М.А. Ар^адьева местно-м^ радио ж^рналист^а почем^-то прово^ационно пыталась вн^шить сл^шателям, что он давно собирался по^ин^ть Владивосто^, но бывший ^лавный дирижер сообщил: он не по своей воле ^езжает и до сих пор надеется, что местные власти изменят свое решение. Одна^о Приморью не н^жны ^мни^и и профессионалы. Странно! Вроде бы театр оперы и балета строится… Очевидно, Ар^адьев «выпадает» из ^словий всеобще^о рабства и за это на^азан та^ же, ^а^ Цицерон и подобные.

Писатель в «Бесах» проронил: «Мир по^ибнет от ^итайщины». Современни^и это^о изречения не поняли и не мо^ли понять. Китай в XIX в. все еще оставался феодальной страной. Толь^о в ассоциациях событий XXI в. «^итайщина» проясняет свой истинный смысл: товары из Китая реализ^ются ныне в ^аждой стране и в ^аждом ^ороде мира, и в США, и в Европе, и в России, и ^роме товаров на этих территориях в ми^рова-рианте вживляются чайната^ны (этничес^ие поселения), т.е. тип ^итайс^ой цивилизации, ч^ждый и для европейс^ой, и для амери^анс^ой, и для российс^ой ^^льт^ры. Вся^ий раз это ^а^ бы «заяв^а» на собственное ло^альное место в мире, своеобразная лас^овая, полз^щая, захват-ничес^ая полити^а: вслед за товарами за^оно-мерно в этих местах появляются сами ^итайцы, внедряются ^а^ ^лин в ч^ж^ю землю со своими за^онами и традициями, своим поряд^ом, своей ^^хней и та^им образом делают эт^ территорию своей. Не^жели это явление предвидел Достоев-с^ий? Понятно, «^итайщина» ^ не^о означает не варварство, а нечто др^^ое. И нам предстоит в этом разобраться.

Достоевс^ий ^мел видеть с^возь пространство– время, ^мел синхронизировать историчес^ие явления, типоло^изировать их.

В 60-е ^оды XIX в. писатель вновь возвращается ^ теме рас^ола, ^отор^ю начал анализировать в 40-е, в повести «Хозяй^а». После ^атор^и он р^сс^ий рас^ол ^сматривает не толь^о в рели^иозной сфере, но и в социальной, сословной, идеоло^ичес^ой. Достоевс^ий выстраивает ^^льт^рно-историчес^ий смысл рас^ола от 1666 ^. (правление Але^сея Михайловича) до 1860 (царствование Але^сандра II), от XVII в. до XIX. Непримиримое противостояние реформатора цер^овной до^мати^и, патриарха Ни^она, и старовера протопопа Авва^^ма, Петра I и стрельцов, Е^атерины II и П^^ачёва, славянофилов и запад-ни^ов – всё это разные ^рани одной проблемы. Рас^ол – ф^ндаментальная черта национальной жизни России и до сих пор. Тем^ рас^ола Досто-евс^ий рассматривает во всех своих ^лавных романах: в «Прест^плении и на^азании», «Идиоте», в «Бесах», «Подрост^е», «Братьях Карамазовых».

Герой с символической фамилией Раскольников и его двойник, раскольник Миколка, красноречиво свидетельств^ют своей идеей о социальном рас^оле, о непримиримости ^^льт^р – западной и почвенничес^ой, о противостоянии в б^д^щей ^ражданс^ой войне.

В «Подрост^е» Версилов древний рас^оль-ничий образ разбивает об ^^ол старой изразцовой печ^и и и^она рас^алывается надвое1: та^ и неизвестно, за ^ем встанет Россия – за странни^ом Ма^аром или за с^итальцем Версиловым. В «Братьях Карамазовых» весь мир – это поле битвы Бо^а с дьяволом, ^оторая делит сердце человечес^ое надвое. Всюд^ вера и безверие, «идеал Мадонны» и «идеал Содома», праведни^и и ^решни^и – «pro и contra», ^а^ определил Достоевс^ий.

В ^апиталистичес^^ю эпох^ в России выстроились новые ценности. Достоевс^ий подметил их значение форм^льно: «есть миллион – есть че-лове^, нет миллиона – нет челове^а». Идея денежной власти поработила человечество. Автор замечает, что в е^о современности «день^и – это единственный п^ть, ^оторый приводит на первое место даже ничтожество. <…> День^и, ^онечно, есть деспотичес^ое мо^^щество, но вместе с тем и высочайшее равенство, и в этом вся ^лавная их сила. День^и сравнивают все неравенства. Б^дь я Ротшильд, ^то б^дет справляться с моим лицом (хоть оно и ординарно), подле меня ^мни^ в восемь пядей во лб^ б^дет ли что-ниб^дь значить? Да ем^ и ^оворить не дад^т подле меня!» – та^ расс^ждает Ар^адий Дол^ор^^ий2, мечтающий быть Ротшильдом. День^и н^жны ем^, чтобы осознать значение своей личности, подобно п^ш^инс^ом^ С^^пом^ рыцарю, ^отором^ было достаточно взирать на свои со^ровища, чтобы ощ^щать собственное мо^^щество. Вот и для Ар^адия быть Ротшильдом – это быть свободным, равным всем всесильным, властным и мо^^чим. А разве что-ниб^дь се^одня в России изменилось на ш^але ^апиталистичес^их ценностей? Это н^жно спросить ^ нынешних российс^их ротшильдов – Березовс^их, Прохоровых, Абрамовичей, Ч^байсов…

Далее, именно Достоевс^ий впервые поставил вопрос: стоит ли всечеловечес^ое счастье одной толь^о слезин^и невинно^о дитяти, можно ли в ф^ндамент Хр^стально^о дворца положить ^ро-вав^ю жертв^ младенцев, ^биенных во имя пре-^расно^о б^д^ще^о?

В 70-е ^оды XIX в. писатель начинает прямой раз^овор с читателем ^а^ реда^тор ж^рнала «Гражданин» и ^а^ автор свое^о п^блицис-тичес^о^о «Дневни^а». Е^о привле^ают вопросы с^дебной реформы о прест^плениях в семейной сфере. Гром^ие процессы родителей Дж^н-^овс^их, Кронебер^ов он исслед^ет на страницах «Дневни^а писателя», расс^азывает о том, ^а^ родители истязают беззащитных малюто^: ожесточенно на^азывают, избивают роз^ами, выбирая с с^ч^ами, «чтобы садче было», на ночь за^ры-вают в отхожем месте, ^де нет о^ня и бе^ают ^ры-сы, наслаждаются их детс^им страхом и истери-^ами – та^ воспитывают непосл^шных. Например, на^азывают шестилетнюю девоч^^ за то, что она запретн^ю слив^ съела. Материалы в с^деб-ные ор^аны подают соседи, ^оторые не мо^^т мириться с безобразиями. С^д выносит верди^т: родителей оправдать. А дети? Кто встанет на их защит^? Ка^ по совести разрешить эти сложные вопросы права? Над этим бьется мысль х^дож-ни^а. Одна^о ни^о^да прежде в мирное бла^о-пол^чное время столь^о не страдали дети от деспотизма родителей, ^а^ се^одня. Та^ое впечатление, что насилие над малолетними ^ражданами России – норма теперешней общественной жизни. Представить тр^дно та^ое изощренное на^азание, ^о^да ребен^а морят ^олодом и держат на цепи. И ^лавное – это не преслед^ется по за^он^. Известно: жесто^ость порождает жесто-^ость. Лишение родительс^их прав, затем приюты, детдома, интернаты, т.е. разр^шение семьи и, ^а^ следствие – обездоленность, ожесточенность, бесчеловечность. А в перспе^тиве? Подросшие дети займ^т место родителей. Ка^ прервать цепь бес^онечной ненависти, мести, вины?

Достоевс^ий предла^ал особые отношения в плане вины и ответственности. В сл^чае примера с родителями Дж^н^овс^ими, по мнению автора, в с^де необходимо было принять след^ющее решение: виновны перед своими детьми, но отп^щены на свобод^, имеют возможность ис-^^пить свою вин^ любовью. О^азывается, ^лавное в простом: «полюби др^^о^о, ^а^ само^о себя» – и всё можно преодолеть и победить. Но неле^^о полюбить ближне^о свое^о, ^оворит Достоевс^ий. Е^о можно «любить на расстоянии, зажав нос, за^рыв ^лаза и зат^н^в ^ши»3. Через ве^а одни и те же вопросы стоят перед челове^ом, время не разрешает их. Ка^ видно, ^ро^и Достоевс^о^о не ^тратили а^т^альности и се^одня.