Доверие к государству как теоретическая проблема

БОЙЦОВА Ольга

Юрьевна – д.полит.н., профессор философского факультета МГУ им. М.В. Ломоносова, научный руководитель образовательной программы «Стратегическое управление и экономическая политика»

olga.boitsova@gmail. com

П ервое десятилетие XXI в. Россия вновь встретила вопросом о доверии государственной власти. Наверное, можно уже говорить о своеобразной традиции — на рубеже веков обо -стряются споры об основах государства и его исторической миссии, об отношении элиты к народу и граждан к властям предержащим, о политической поддержке истеблишмента и потенциале оппози-ции. Безусловно, проблему легитимности власти неверно считать исключительно российской — в мировой политической мысли дан -ному вопросу отведено если и не центральное, то одно из важней ших мест. И все же трудно не признать, что эта тема занимает особое положение в интеллектуальной истории именно нашей страны. В России обсуждение правомочности государственной власти почти всегда выходило за рамки решения сугубо практических вопро-сов, приобретая глобальный, философско-мировоззренческий характер, и в то же время редко оставалось сферой исключительно академических споров, оказывая прямое воздействие на реальный политический процесс. Так было и век, и два, и четыре века назад. И сегодня вопрос о доверии государству снова предельно актуален — из кабинетов ученых и аудиторий он выплеснулся на просторы Интернета, а затем и на площади. Сплав рациональной аргумен-тации с эмоциями, разогретыми обострившимся противостоянием с политическими оппонентами, порождает пеструю палитру суждений о легитимности власти — от утверждения о необходимости доверия к институтам государства вообще и к курсу политической элиты в современной России в частности, до отрицания самой воз можности поддержки и того и другого. Перед политологами стоит непростая задача — разобраться в этом клубке мнений, выявить как «точки консенсуса», как и «пункты расхождений». Для этого недо-статочно эмпирического исследования ситуации — необходимо обратиться к теоретическому осмыслению выдвигаемых версий.

При подобном анализе требуется использование пригодных инструментов. В предлагаемой статье испытанию на релевантность подвергается нормативизм: ставится вопрос о том, можно ли счи-тать модели легитимации власти нормативными и сопоставлять с теориями, которые политическая наука относит к нормативизму.

Казалось бы, ответ однозначен, поскольку любая версия леги-тимации власти неизбежно ставит вопрос о «должном» и, следо вательно, нормативно окрашена. Однако при более детальном рассмотрении обнаруживаются сложности, связанные с тем, что современной в политической науке представления о нормативно сти размыты, а сам термин «нормативизм» не имеет четко фикси рованного содержания и используется для обозначения различных интеллектуаль-ных реалий1. Чаще всего «нормативизм» и «ценностно-нормативный подход» выступают как синонимы, что отличает политическую науку, к примеру, от право ведения, где данный термин строго соот носится с позитивистской, формально -юридической школой Г. Кельзена, или от языкознания, в котором нормативный подход жестко привязывается к эмпири -ческому уровню познания. Не имея здесь возможности анализировать разноголо сицу в толкованиях нормативизма, огра ничимся его ценностной трактовкой и кратко охарактеризуем ее суть2.

Среди принципиальных установок, которые чаще всего признаются отличительными чертами ценностно нормативного подхода, прежде всего сле дует назвать изучение и описание долж ного. Должное при этом понимается как соответствующее природе, или сущности. В силу этого нормативизм неизбежно при -ходит к необходимости целостного, все охватывающего рассмотрения общества, полагая, что в рамках частных, конкрет ных исследований невозможно постичь глубинную сущность политических явле ний, а следовательно и понять долж ное. Задача исследователя — дать ответ на два главных вопроса: к чему следует стремиться (как должно быть) и как пра- вильно организовать политическую жизнь (как добиться соответствия должному). Знание о должном фиксируется в ценно стях, например в идеях блага или справед ливости. Политическое познание должно раскрывать и уточнять содержание этих ценностей, находить и исследовать несо ответствия между должным и сущим и, наконец, указывать пути преодоления этих расхождений. Построение же правильно организованного общества чаще всего — хотя и не всегда — связывается с госу-дарством как носителем высших социаль ных ценностей, воплощением сущности политического и средством организации и обеспечения стабильности политической жизни.

Итак, можно ли использовать концепт «нормативизм» для анализа моделей леги тимации государственной власти в отече ственной политической мысли?

Безусловно, такая постановка вопроса слишком обща, особенно для статьи. Если же ограничиться несколькими примерами, то можно будет рассматривать ее как некий мысл енный эксперимент, призванный показать способы работы с исследуемым инструментарием. К примеру, определить, позволяет ли он сделать разные (или даже противоположные) модели легитима ции власти сопоставляемыми. Поэтому поставим вопрос более конкретно, выбрав для рассмотрения значимые для россий ской традиции учения, защищавшие в споре о государстве различные пози ции, — Л.Н. Толстого, П.А. Флоренского, Л.Н. Тихомирова и И.А. Ильина. Толстой, как известно, отрицал саму идею государ ства как противоречащую природе чело века; Флоренский видел в государстве условие индивидуального существования человека; Тихомиров считал государство союзом социальных групп, имеющих раз нообразные, зачастую противоположные интересы; а Ильин понимал под государ ством спаянный общим интересом еди ный организм, «членами» или даже «орга нами» которого являются его граждане3.

При сопоставлении позиций этих мыслителей можно выявить ряд положений, которые — при различной трактовке и ино -гда несовпадающей оценке — присутствуют во всех рассматриваемых моделях легити мации/делегитимации власти в качестве аксиом. Среди них можно, к примеру, назвать различение естественного права, обусловленного самой природой чело -века, и права позитивного, закрепленного в законодательстве; противопоставление личного интереса — государственному; убежденность в сознательности и целена правленности действий государства; при знание неизбежности насильственного принуждения со стороны государства.

Соотнесение моделей с ценностно нормативным подходом позволяет выде лить в них дополнительные «точки кон -сенсуса». Схожесть обнаруживается в изначальной постановке проблемы — в том, что все модели ориентированы на построение целостного учения высокой степени абстракции, в основе которого лежит знание о сущности государства. При всем различии мнений о сущности, происхождении и предназначении госу дарства четыре модели объединяет и то, что каждая из них построена на основе определенной нормативной идеи — на представлении о том, как должна стро иться совместная жизнь людей. Именно это делает анализируемые модели сопо ставимыми только с философскими уче-ниями и макротеориями и не позволяет, к примеру, сравнивать их с эмпирическими «позитивными» исследованиями, сосре доточенными на изучении не того, как должно быть, а того, что реально есть.

Далее. Во всех моделях государство рассматривается как форма организации социума. Но отношение к этой форме существенно различное: Толстой считает ее ложной и временной, Тихомиров и Флоренский — имеющей общий характер и универсально значимой для всех наро дов, Ильин — меняющей свои функции в зависимости от специфики и уровня раз вития каждой нации. С чем это связано? Анализ через призму нормативизма пока -зывает, что оценка дается на основании нормативного принципа и зависит от той сущности, в соответствие с которой госу дарство ставится, — будь то природа чело -века, психическая основа социальности или дух конкретной нации. Все то, что противоречит этой сущности или просто не согласуется с ней, вызывает негатив ную реакцию и отторгается. Такова логика аргументации Толстого: «Лжеучение государства состоит в признании себя соеди ненным с одними людьми одного народа, одного государства, и отделенным от остальных людей других народов и других государств... Освобождается же от него человек только тогда когда признает в себе духовное начало жизни, которое одно и то же во всех людях»1. Такова же логика его оппонента Ильина: «Каждый народ и каждая страна есть живая индивидуаль ность со своими особыми данными, со своей неповторимой историей, душой и природой. Каждому народу причитается поэтому своя, особая, индивидуальная государственная форма и конституция, соответствующая ему и только ему»2.

Все мыслители сходятся и в том, что должная (т.е. правильная, или соответ -ствующая своей сущности) форма обще -жития людей связана с упорядочением их взаимоотношений с помощью неких стабильно действующих правил, т.е. с подчинением их жизни определенным нормам. По сути, подобная упорядочи вающая деятельность и лежит в основе легитимности любых повелений. Разница между моделями обусловлена тем, как эта деятельность соотносится с государством. Так, Л.Н. Толстой настаивает на том, что правила, регулирующие отношения между людьми, возникают и действуют неза висимо от государства. Именно на этом основании он делегитимирует государ ственную власть. В то же время мыслитель не может не признать, что государство устанавливает определенные правила, регулирующие человеческие отношения. Однако эти государственные установле ния, в силу несоответствия природе чело века, он отказывается считать подлин ными, т.е. разумными и эффективными3.

В противовес ему Флоренский, Тихомиров и Ильин тесно связывают базовые правила межчеловеческих отно шений с государственностью: расходясь в частностях, они трактуют государство как инструмент создания, поддержания и обе спечения порядка — в чем, собственно, и заключена основа легитимности притязаний государства на верховную власть1.

Еще ближе друг к другу оказываются анализируемые модели при характери-стике самих фундаментальных правил, упорядочивающих социальную и полити-ческую жизнь.

Во - первых, все модели признают, что эти правила должны быть разумными, полезными и именно в силу этого — обще -признанными и общеобязательными. Убежденность Толстого в разумности и эффективности нормативных принципов перекликается с тезисами Флоренского о разумном государственном строе, кото рый зависит «от ясного понимания (выде-лено мной. — О.Б. ) основных положений, к которым и должна приспособляться машина управления», и Ильина о разу -мности управления, означающего, что «народ должен уметь верно (выделено мной. — О.Б. ) строить свое государство»². Таким образом, в основе всех моделей легитимации/делегитимации власти государства лежит принцип истинности — на нем покоится представление о должном, им обосновывается требование безуслов ного подчинения нормативным предпи саниям.

Во - вторых, мы можем увидеть неразрыв-ную связь должного и разумного с нрав ственным. Но если Ильин и Тихомиров считают, что именно государство призвано придать социальному порядку нравствен ный характер, то Толстой противопостав ляет государственность и нравственность: «Нежелательно воспитывать в себе уваже ние к закону такое же, как к добру. Закон никогда не делает людей более справедли выми, а напротив, вследствие уважения к закону хорошие люди делаются исполни телями несправедливости»3. Таким обра-зом, и правила, регулирующие отношения в обществе, и устанавливающее их госу дарство во всех четырех моделях соот носятся с проблемами справедливости, свободы, блага, с одной стороны, и высту пают в качестве объекта нравственной оценки — с другой.

Итак, в результате анализа, проведен ного с помощью концепта «нормати визм», оказалось, что, несмотря на разли чие — причем часто существенное — в под -ходе к государству, в четырех рассмотрен ных моделях можно обнаружить общие теоретико методологические принципы легитимации власти.

Что дают результаты проведенного мысленного эксперимента? При ответе на этот вопрос нужно учитывать два аспекта.

В теоретическом плане подобный ана лиз позволяет представить каждую пози цию в виде некой модели, в которой можно выявить аксиоматичные посылки, проследить ход мысли и оценить логич ность, последовательность и обоснован ность аргументации, увидеть общее и раз личное в различных позициях и соотнести их с традициями мировой и отечественной политической мысли. Это существенно облегчит их оценку — к примеру, укажет на внутренние противоречия, которые уже возникали при попытках доказательства на основе подобных предпосылок или при использовании аналогичных методов.

В практическом плане проводимый под таким углом зрения анализ легитимации власти также представляется перспектив ным. Можно надеяться на то, что он будет способствовать поиску и обнаружению «точек консенсуса» в различных, на пер вый взгляд противоположных взглядах и позициях. Увеличение числа таких точек необходимо для формирования, расши рения и упрочения общенационального согласия по фундаментальным вопросам политического бытия. А это, в свою оче-редь, является залогом государственной и общественной стабильности, без кото -рой Россия будет обречена на все вновь и вновь повторяющиеся «великие потрясе ния», ставящие под вопрос доверие к го сударству.