Доверие современной российской молодежи политическим институтам в условиях кризисных потрясений

DOI:

Цитирование. Морозов С. И., Макаренко К. М. Доверие современной российской молодежи политическим институтам в условиях кризисных потрясений // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведение. Международные отношения. – 2023. – Т. 28, № 3. – С. 16–28. – DOI:

Введение. Глобальные кризисы и потрясения последних лет в России и мире актуализировали вопросы доверия граждан к власти в целом и конкретным политическим институтам в частности. Проблема снижения уровня доверия приводит к нежеланию людей принимать участие в различных формах гражданской и политической активности, что приводит к кризису демократических институтов. Разгерметизация привычных практик коммуникации власти и общества обусловливает необходимость поиска альтернативных источников информации, место которых нередко занимают различные версии теорий заговора [2; 27] (которые представляют построенные на предубеждениях, незнании и откровенной лжи внутренне логичные объяснительные модели относительно различных ситуаций, кризисов и т. д.). Культура доверия в любом современном обществе претерпевает значительные изменения, вызванные глобализационными процессами, сопровождаемыми ростом неопределенности, повышением рискоген-ности и усложнением практик взаимодействия с властью ввиду роста количества бюрократических барьеров.

Проблема доверия является одной из наиболее «прикладных» в науке, что обусловлено ее неразрывной связью с практикой. «Доверие» становится объектом изучения в периоды проведения электоральных кампаний и после них, в рамках изучения роли и места молодежи в гражданско-политических процессах и т. д. Вместе с тем различные кризисы, то есть процессы реконфигурации и перестроения привычных социально-политических «правил игры», вновь обращают внимание на такую значимую проблему. Показательным является выбор заявок на предоставление финансирования по грантам Экспертного института социальных исследований (ЭИСИ). В 2022 г. проблема доверия и ценностной трансформации общества стала одной из магистральных (23 % от общего количества выигранных заявок), что показывает объективную заинтересованность в поиске объяснений сложившейся ситуации, а также выявлении технологий решения существующих и потенциальных проблем.

Доверие как феномен социальный – необходимое свойство не только межличностных, но и индивидуально-институциональных отношений. Уровень доверия граждан институтам определяет цивилизованность и степень развития гражданского общества. Доверие, по большому счету, определяет готовность человека придерживаться устоявшихся в обществе правил и определенных конвенциональных моделей поведения, а рост доверия обусловливается ощущением сопричастности принимаемым решениям или ощущением того, что решения принимаются в интересах граждан.

Методология и методы исследования. Методологической основой исследования выступает неоинституциональный подход, позволяющий представить доверие как реакцию граждан на деятельность политических институтов (как на реальные ее результаты, так и транслируемые через различные информационные источники). Сам институциональный подход к доверию выражается в идее о том, что политическое доверие рационально по своей основе, а его уровень зависит от знаний о деятельности определенного института и опыта [24], позволяющего оценить работу института в сравнении с его деятельностью в прошлом. Именно данный аспект особо важен для понимания феномена «доверия», так как даже при отсутствии значимых достижений со стороны политических институтов граждане могут им доверять, основываясь на прошлом негативном опыте. Подобная практика зачастую выражается в фразе «лишь бы не было хуже». Институциональное доверие является важным критерием развития общества, так как определяет потенциал исполнения «правил игры» со стороны граждан.

Теоретическая основа исследования базируется на работах П. Штомпки и Ф. Фукуямы, согласно которым доверие представляется в качестве основы общества, определяемой доминирующим типом культуры. Согласно П. Штомпке, «доверие» выражает ориентации на будущее. Интерес также вызывает сюжет, который использует П. Штомпка для иллюстрации феномена «доверия»: находясь в ситуации бессилия, при принятии высшими должностными лицами определенных решений, не контролируя ситуацию, индивид находит спасение в доверии (то есть ощущении того, что у данного действия были серьезные причины). Таким образом, доверие «приходит нам на помощь в том случае, когда мы не имеем полного контроля над будущими событиями» [21, с. 72]. Помимо этого, нам видится логичным объяснение политического доверия через призму эффективности политической системы [26]. Тем самым проявляется бинарный характер политического доверия: с одной стороны, данный феномен базируется на рациональных основаниях, обусловленных видением реальных дел власти, а с другой – на эмоциональных, связанных с надеждами на будущее.

Отношение между властью и обществом определяется во многом сложившимся типом политической культуры. В этой связи интересны наблюдения А. Папакостаса, который писал о наличии сущностной разницы в восприятии как социального, так и институционального доверия в разных странах (Швеция и Греция), отмечая, что это существенно влияет на взаимоотношения людей, комфорт жизни и возможности самореализации. Высокий уровень доверия позволяет избегать излишнего риска при взаимодействии с другими индивидами или даже институтами [5, с. 86], сокращая временные и ресурсные издержки при принятии бытовых и политических решений [11]. Культура доверия продуцирует формирование более активного гражданина, целью которого является развитие сообщества (на местном и национальном уровнях).

Институты являются одной из важнейших категорий в социально-политических науках, так как именно от их работы зависит формирование правил, по которым осуществляются человеческие взаимодействия. Ввиду того что в рамках исследования нас интересуют «институты» как объект, на который направлено внимание молодежи современной России, а следовательно, именно по отношению к ним формируется внутренняя оценка доверия / недоверия, то под «институтами» следует понимать различные политические образования, учреждения, организации, то есть политические структуры.

Молодежь представляется как «социально-демографическая группа, выделяемая на основе совокупности возрастных характеристик, особенностей социального положения» [9]. Наиболее важными характеристиками молодежи выделяют возраст, маргинальное положение на рынке труда, а также про- хождение стадии усвоения и формирования социальных ролей и установок. Молодежь традиционно является наиболее реакционной социальной группой, интенсивно реагирующей на инициативы и действия властей, что обусловливает исследовательский интерес к ней в рамках работы.

В вопросе определения дефиниции «кризис», а точнее «политический кризис», мы солидарны с позицией Г.В. Пушкаревой, которая рассматривала данное понятие как «частичную или полную дезорганизацию институционального политического порядка, когда нормы и правила, регулирующие политические взаимодействия, перестают выполнять свою основную функцию» [16, с. 140]. Самая важная характеристика кризиса – это отход от рутинной жизни, нормальности. В связи с этим кризис представляется в первую очередь как элемент перехода к ненормальности, экстраординарности, когда предыдущие правила не работают, а задача власти состоит в выработке новых условий и правил взаимодействия с обществом. «Кризисные потрясения», обозначенные в заглавии статьи, являются разновидностью кризисов и характеризуются высокой степенью воздействия на общество.

Анализ. На Западе проблема институционального доверия активно изучается с 1990-х гг., однако в последние годы актуальность данных исследований стала повышаться. В исследовании Международного валютного фонда отмечается, что пандемия COVID-19 обозначила довольно серьезную проблему: вероятность соблюдения советов, протоколов и рекомендаций по снижению темпов заболеваемости коронавирусом коррелировала с доверием общественности в отношении правительственных чиновников, ученых и связанных с ними институций [23]. Индивиды, не выражающие доверия официальным институтам, склонны искать альтернативные источники информации, а также прямо пренебрегать исходящими от власти рекомендациями.

С учетом влияния типа политической культуры на отношения власти и общества нередко говорится о том, что в современной России (в отличие, например, от периода существования СССР) наличествует низкий уровень обобщенного (социального, межличностного) доверия. В статье П.М. Козыревой и А.И. Смирнова приводится следующая статистика: в 2018 г. 15,9 % респондентов отвечали, что «большинству людей можно доверять», 42,8 % – «с людьми всегда надо быть осторожным», 39,8 % – «и то, и другое, в зависимости от человека, условий». Что интересно – уровень доверия существенно не менялся за период с 2006 по 2018 г. [8, с. 137]. Фактически подобные результаты фиксируют докризисное состояние российского общества, которое значительно изменилось после пандемии и в еще большей степени после начала проведения специальной военной операции.

В период рутинности «высвечиваются» традиционные социально-экономические проблемы в России, которые со временем приобретают политический характер. Снижение уровня жизни населения приводит к делегитимации политических институтов, деятельность которых направлена на решение вопросов внутренней политики в первую очередь. При этом фигура Президента делегитимации практически не подвержена, что выражается как в типе политической культуры, присущей России, так и в связи с использованием технологий отмежевания («ухода») Президента от наиболее спорных тем и проблемных вопросов, когда основной удар общественного недовольства перекладывается на другие институты (подобные практики наблюдались как в период принятия «пенсионной реформы», так и в случае с решениями по пандемии COVID-19). Объяснение этого во многом базируется на характерных элементах российской политической культуры – этатизме и патернализме, а также на особой практике сакрализации представителей верховной власти, противопоставляемой в общественном сознании чиновникам. Х.А. Кобелева отмечала, что в массовом политическом сознании россиян в условиях низкого уровня доверия политическим институтам содержится интенция к переадресации доверия на более высокий уровень, то есть на уровень главы государства, «в котором сосредотачивается все желаемое и невостребованное доверие» [7, с. 52]. Тем самым формируется система, при которой Президент является источником (наиболее сильным в публичном плане субъектом) доверия к власти, рост доверия к которому сопровождается ростом доверия и к другим политическим институтам. При этом падение уровня доверия иным политическим институтам может никак не сказываться на доверии к главе государства.

Проблема кризисов не раз уже актуализировалась в сфере социальных наук в современной России. Интерес вызывает статья А. Колесникова «Шесть кризисов власти», опубликованная на сайте «Ведомостей». Автор отмечал, что период коронакризиса обострил ряд социально-политических проблем в России, где экономические последствия вызывают политические кризисы: 1) кризис имиджа; 2) кризис восприятия действительности; 3) кризис социального контракта; 4) кризис сервисного государства; 5) кризис мобилизации масс; 6) кризис целеполагания [20]. Несмотря на то что озвученные кризисы имели место в условиях экстраординарной ситуации, такой как коронавирус + последующая мировая экономическая рецессия, в условиях СВО «кризисность» данных событий требует значительной переоценки. Возникновение тотально кризисной ситуации, приводящей к тектоническим изменениям во всей социально-политической системе, привело к тому, что часть проблем обозначенных кризисов была снята с повестки дня.

Оценка доверия деятельности социально-политических институтов в современной России достаточно вариабельна. Наиболее отчетливые линии демаркации проводятся по возрасту: молодежь и представители более старшего поколения придерживаются кардинально разных позиций, актуализируя свойственную нашему обществу проблему «отцов и детей». В среде молодежи отмечается

«если не кризис доверия социальным и политическим институтам со стороны молодежи, то как минимум раскол в оценках» [13, с. 612]. В этой связи показательной является классификация групп молодежи по уровню доверия. Было выделено четыре группы, где абсолютно политически не доверяющих – 26,4 %, демонстрирующих низкий уровень политического доверия – 32,9 %, со средним уровнем доверия – 24,8 %, с высоким – 15,8 % [13, с. 604].

В работе В.А. Федотовой высказывался тезис о том, что представители современной российской молодежи больше склонны к социальному цинизму, выраженному в доминировании следующих ценностей: «Важно расширять свой кругозор, открыто выражать свою точку зрения, хорошо проводить время и наслаждаться удовольствиями, которые предоставляет им жизнь, при этом им важно иметь достаточно денег, чтобы защищать свои интересы» [19, с. 19]. Также интерес вызывает ряд выводов В.А. Федотовой о ценностях, оказывающих наиболее сильное влияние на доверие к власти: «Репутация», «Универсализм: толерантность» и «Благожелательность: чувство долга». Помимо этого, был сделан вывод о том, что ценность материальных благ приводит к формированию недоверия власти [19, с. 20]. Подтверждение данного тезиса также присутствует в статье Н.К. Бинеевой, где отмечается наличие зависимости между уровнем доверия и субъективной оценкой индивидом его материального благополучия [2, с. 488]. Объяснение данному выводу лежит в плоскости субъектности, так как экономически независимый индивид традиционно является основой демократии: ввиду того что его экономический статус не зависит от государства, он может спокойно критиковать деятельность публичных лиц и политических институтов.

Как показывают результаты исследования 2021 г. коллектива авторов из Пензенского государственного университета, уровень доверия к властным институтам в среде молодежи может кардинально отличаться в зависимости от различных переменных. Наиболее интересными, а одновременно с этим и наиболее различающимися по уровню доверия к власти являются следующие: уровень обеспеченности семьи (респонденты из обеспеченных семей значительно чаще выражают доверие вла- сти, нежели молодые люди из малообеспеченных семей); уровень образования (подавляющее большинство учащихся СПО доверяют власти, в то время как среди учащихся вузов – диаметрально противоположная позиция); род деятельности (государственные служащие в большинстве своем доверяют власти, тогда как молодые предприниматели – нет). Возраст также является значимым показателем, однако корреляция по возрастным когортам не такая выраженная: более всего власти доверяет молодежь 14–17 лет, а также 25–29, при этом менее всего выражают доверие молодые люди в возрасте 18–24, а также 30–34 лет [17, с. 11].

В период после начала СВО рейтинг доверия Президенту и основным политическим институтам значительно вырос. Индекс доверия увеличился более чем на 15 %. Многие эксперты связывают это с мобилизацией «вокруг флага» или «вокруг лидера». ФОМ – одна из крупнейших социологических служб в России – проводит масштабную аналитику по важнейшим социально-политическим индикаторам с самого начала СВО. Доклады «Доминанты. Поле мнений», выпускаемые на еженедельной основе, позволяют увидеть динамику движения общественного мнения и зафиксировать некоторые (в первую очередь коммуникативные) тренды. Значения доверия Президенту РФ фиксируют эмоционально-мобилизационный аспект российского общества [6]. Схожую динамику демонстрируют и результаты опросов ВЦИОМ (база результатов опросов россиян «Спутник»). Как мы можем убедиться, за период после начала СВО существенно изменился процент людей, «безусловно доверяющих» и «скорее, не доверяющих». При этом показатели «скорее, доверяющих» и «безусловно не доверяющих» остались практически неизменными (см. рис. 1) [1].

Существенные изменения уровня доверия Президенту наблюдаются и в среде молодежи. Нами была выбрана молодежная когорта 18–24 лет как наиболее реакционная. Ситуация разительно отличается от результатов опроса по общей совокупности всего населения РФ, однако тренд на повышение уровня доверия активно проявляется и здесь. При этом мы видим, что в случае молодежи движение показателей отличается большей вариативностью и волновым характером (см. рис. 2).

Безусловно доверяю

Скорее доверяю

Безусловно НЕ доверяю

Затрудняюсь ответить

Рис. 1. Уровень доверия В. Путину (по данным ВЦИОМ)

Fig. 1. Level of confidence in V. Putin (according to VCIOM)

Рис. 2. Уровень доверия В. Путину (молодежь 18–24 лет, по данным ВЦИОМ)

Fig. 2. Level of confidence in V. Putin (youth aged 18–24, according to VCIOM)

Повышение доверия в современной России во многом обусловлено не рутинными практиками, а кризисными обстоятельствами. Так, в период активной фазы пандемии коронавируса резко вырос уровень доверия службам доставки, а также различным технологическим сервисам, которым ранее граждане не доверяли. Показательным является много- кратно возросший спрос на покупку товаров в крупных сетях по типу Wildberries и Ozon. В период СВО наблюдается активное повышение доверия основным политическим институтам, даже тем, которые традиционно не демонстрировали высокого уровня одобрения со стороны граждан. Так, показательным является рост доверия Правительству: 20 февраля

2022 г. 37 % респондентов «скорее, хорошо» относились к деятельности данного института, при этом уже 27 февраля данный показатель поднялся на уровень 50 % и продолжил рост, дойдя до пиковых значений (57 %) в апреле 2022 г. [6]. Традиционно именно Правительство испытывало проблемы с низким уровнем доверия, так как несло ответственность за решение проблем внутренней политики, которые во многом оставались наиболее острыми. Однако переориентация фокуса внимания граждан с проблем личного характера в сферу внешнего или даже глобального привела к существенному увеличению доверия данному институту. Схожая ситуация также наблюдается в отношении Государственной думы, которая с начала СВО демонстрирует более агрессивный дискурс в отношении внешнего и внутреннего «врага», что сказывается на росте доверия данному институту.

Тезис о расколе в оценках доверия политическим институтам со стороны молодежи подчеркивается и в исследовании О.В. Поповой и Н.В. Гришина, которые отмечают заметный рост показателей антирейтинга доверия (по отношению к исследованиям 2014– 2019 гг.) в отношении основных политических институтов (начиная от Президента, заканчивая органами местного самоуправления). Как отмечают исследователи, доля респондентов, уклоняющихся от ответа или же отвечающих «В чем-то доверяю, в чем-то нет», для каждого из институтов превышает треть опрошенных [13, с. 604]. При этом уровень доверия тем выше, чем более высокое место во властной иерархии занимает тот или иной институт. Связано это как с особенностями политической культуры, отмеченными нами ранее, так и с формированием информационной повестки в СМИ, где большее внимание уделяется Президенту и Правительству с заметным снижением фокуса на региональной и муниципальной власти. В этой связи относительно низкий уровень доверия к власти муниципального уровня обусловлен малым уровнем информированности о деятельности власти на местах. При этом уровень доверия МСУ слабо коррелирует с доверием Президенту, то есть при повышении уровня доверия к федеральным институтам не происходит рост доверия к муниципальным, что создает проблему «ни- зовой» неудовлетворенности. Именно подобная ситуация становится одной из причин низкого уровня заинтересованности индивидов и групп в гражданском и политическом участии на местном уровне. В этой связи важно отметить, что участие в политике и, как следствие, возможность влиять на принятие политических решений являются одним из факторов доверия политическим институтам со стороны молодежи [15, с. 147]. Дополнительный интерес вызывает то, что распределение институционального доверия в других современных обществах может иметь диаметрально противоположный характер. В США, например, в кризисных обстоятельствах граждане склонны в большей степени доверять местным властям, затем региональным (властям штатов) и только потом федеральным [25].

Исследователь А.В. Щекотуров выделяет три группы институтов в разрезе доверия со стороны молодежи: 1) вызывающие доверие; 2) вызывающие недоверие; 3) вызывающие двойственное отношение. При этом автор фиксирует существенные различия внутри молодежной когорты. Например, лояльная действующей власти молодежь проявляет высокий уровень доверия церкви, вооруженным силам, полиции и судам, а оппозиционная часть молодежи доверяет электронным СМИ (интернет-ресурсы), частным вузам, благотворительным фондам и международным организациям [22, с. 576–577]. Тем самым подчеркивается гетерогенность российской молодежи, линия демаркации которой проводится в разрезе политических ценностей и видения будущего.

Доверие политическим и гражданским институтам во многом зависит от экономического положения государства, то есть экономические кризисы, снижение реальных доходов граждан выражаются в уменьшении уровня доверия политическим институтам. В случае с молодежью данная корреляция становится более явной, так как молодежь является одной из тех групп, на которых экономические кризисы сказываются сильнее всего, что обусловлено в первую очередь их неустойчивостью на рынке труда. Однако, как мы можем видеть сейчас, данный вывод релевантен для обыденного, нормального состояния общества и государства, так как в период проведения СВО, в условиях ухудшения экономических показателей и снижения реального уровня и качества жизни населения, доверие политическим институтам значительно выросло во всех возрастных когортах, в том числе и у молодежи. Обратим внимание на график «Индекс социальных ожиданий» ВЦИОМ (рис. 3). Как мы можем убедиться, большая часть опрошенных полагает, что экономический кризис и проблемы, связанные с ним, «еще впереди».

При этом рейтинги основных государственных институтов показывают крайне высокие значения. В этой связи абсолютно обоснованным выглядит тезис о том, что в условиях кризисных обстоятельств корреляции, свойственные «нормальному» времени (состоянию общества), не работают. По всей видимости, на данный момент рейтинги основных институтов по большей части связаны с успехами (либо неудачами) на фронте и транслируемыми результатами СВО в СМИ (как традиционных, так и новых медиа).

Одновременно с этим резко выросла и оценка текущего положения дел в стране, регулярно замеряемого Левада-центром *. От- метим, что максимальные уровни положительной оценки дел в стране, начиная с первых замеров в 2006 г., совпадали с периодами нарастания конфронтации со странами Запада: декабрь 2007 г. – 4 %, август 2014 г. – 64 %, март 2022 г. – 69 % [10]. В России традиционно доверие национальной элите и основным политическим институтам растет в результате обострения противостояния с «другим», обозначаемым как внешним, врагом (и его пособниками внутри общества). В последние годы во власти активно усиливается антизападная риторика, что, судя по опросам общественного мнения, разделяется большей частью общества. Так, только в Послании Президента РФ Федеральному Собранию в 2023 г. Президент РФ В.В. Путин 14 раз упомянул США, особенно с учетом того, что темы СВО и противостояния с Западом стали магистральными для всей его речи [14].

Результаты. Во многом рост доверия обусловлен эффектом колеи как склонности к воспроизведению удачных социальных и политических практик [18, с. 76]. В качестве традиционно консолидированной идеи являет-

^^^^^^^^^^ Переживаем их сейчас Они уже позади

^^^^^^^™ Они еще впереди — • —Затрудняюсь ответить

Рис. 3. Индекс социальных ожиданий (по данным ВЦИОМ)

Fig. 3. Index of social expectations (according to VCIOM)

ся Победа в Великой Отечественной войне, с которой нередко создают осознанные ассоциации. По поводу значимости Победы в ВОВ в российском обществе существует утвердившийся консенсус: 95 % считают это событие важнейшим в истории XX в. для России [3]. Одновременно с этим власть в лице Президента продуцирует сплочение населения и повышение уровня доверия через дискурс «желания» стран Запада разделить «русский народ»: «Я не знаю даже, сможет ли сохраниться такой этнос, как русский народ, в том виде, в котором есть сегодня», – заявил Президент РФ В.В. Путин [12].

Высокий уровень доверия является отражением двух феноменов: с одной стороны, он фиксирует единение народа и власти, а с другой – является маркером возросших требований к власти со стороны общества. Высокий уровень доверия к власти в период кризиса станет поводом для возросшего уровня требований в будущем. Если в период проведения СВО часть вопросов личного и общественного характера уходит из поля зрения взаимодействия народа и власти, то после окончания конфликта – возвращение к ним неизбежно. Нерешение назревших вопросов вызовет сильный кризис доверия, а также деполитизацию общества. При этом кризис доверия будет демонстрировать движение снизу-вверх по иерархии власти, то есть первыми с возросшим уровнем требований со стороны граждан столкнутся органы местного самоуправления, затем региональная власти и лишь после этого федеральный уровень. Подобная ситуация является результатом значительного перекоса внутри системы коммуникации власти и общества. Федеральная власть является бенефициаром распределения доверия граждан, в то время как власть муниципального и регионального уровней выполняет определенную функцию громоотвода, принимая на себя основную волну недовольства граждан. Именно этим обусловлен эффект более низкого роста доверия к местной власти по сравнению с иными основными политическими институтами в условиях кризисных потрясений.

Интерес вызывает вопрос длительности эффекта доверия к власти как со стороны общества в целом, так и со стороны молоде- жи в частности. В отношении молодежи данный вопрос стоит острее, что обусловливается более вариативными моделями поведения данной социально-демографической группы. Гибкость поведения и поиск рациональности приводят к формированию более откровенных и быстрых реакций на действия властей. В условиях возвращения общества в стадию «нормальности» многие проблемы рискуют усилить свой довлеющий эффект в отношении молодежи. Вероятно, формирование доверия в отношении молодежи связано с внедрением различных моделей самоуправления, когда власть дает возможность молодежи самой регулировать некоторые аспекты «правил» окружающей действительности.