Древние поисковые методы рудознатцев европейского северо-востока России

Под горным, рудокопным, рудосыскным делом или горной промышленностью принято понимать комплекс знаний и практических действий по поиску, добыче и обогащению различных видов минерального сырья, обеспечивающих потребности общества в тех или иных продуктах. История горно-рудного дела любой страны показывает, что начальные знания о природных полезных ископаемых и методах их разработки зарождались там, где накапливался вековой народный опыт по использованию земных богатств. Зачатки минералогических знаний появлялись в неолите, палеолите, медном и железном веках. Человек в то время, судя по археологическим знаниям, мог различать около 40 минералов [17]. Самый первый этап обретения знаний о полезных ископаемых России принято определять как период рудознатцев. Его границы простираются с древнейших времен до примерно 1770 г. — времени начала академических экспедиций [3].

С одной стороны, имеющиеся на сегодняшний день сведения объективно достаточно скудны для создания полномасштабной картины существовавших древних горных промыслов на террито- рии европейского северо-востока России. Однако они позволяют сделать вывод о том, что главное богатство этой территории в глазах русских и иностранцев лежало не в ее недрах, а добывалось путем охоты (различные виды меха) и меновой торговли (серебро) с соседними народами [5].

С другой стороны, здесь относительно широко и повсеместно были развиты солеварение и добыча с последующей переработкой железных (болотных, дерновых) руд. В ряде северных районов добывался речной жемчуг. Эти горные промыслы возникли в незапамятные времена как результат удовлетворения первоочередных насущных нужд человека в необходимых пищевых продуктах и орудиях труда, охоты, рыбной ловли, оружия, предметов быта и украшений. По-видимому, месторождения этих видов минерального сырья были открыты древними людьми случайно в ходе заселения и освоения территорий, а затем в какой-то степени доразведаны непосредственно в процессе использования этих полезных ископаемых.

Характерно, что, зародившись в незапамятные времена, солеварение, переработка железных руд и добыча жемчуга за многие века своего существования на европейском северо-востоке России не дополнились новыми видами горных ремесел. Возможно, одной из причин такого положения дел было отсутствие целенаправленных поисков новых руд и минералов как со стороны древнерусского государства (отдельных княжеств и вечевых республик), так и со стороны инициативных промышленников. Отсутствие таких поисков можно, по-ви-димому, объяснить тем, что не было объективных потребностей в них либо эти нужды удовлетворялись иным способом. К примеру, недостаток драгоценных металлов восполнялся их закупкой у иностранных купцов, а не поиском собственных месторождений золота и серебра. Интересный факт приводит Н. И. Костомаров, рассказывая о торговле Новгорода с иноземцами: «Соль, несмотря на обилие этого продукта в России, привозилась иногда из-за границы; так в 1402 году новгородцы жаловались, что привозимая немцами соль была ненадлежащего веса и качества... Привозили металлические вещи, например немецкие иголки, и металлы в кусках: олово из Англии, медь из Швеции, из Богемии железо, свинец из Испании» [6, с. 218].

Обычно, говоря о мастерстве древних русских горных мастеров, приводят следующие сведения. Так историк Д. И. Прозоровский в 1867 г. обнаружил на Русском Севере самое первое из известных руководство по бурению на соль: «Росписи как зачать делать новые трубы на новом месте» (создание «Росписи» относят ко второй половине XVII в.), автор которого неизвестен. Ранее оно принадлежало династии Мизенеевых — трубных мастеров Леденгского соляного промысла, расположенного в Вологодской области [2, 7]. Из содержания «Росписи» следует, что буровые способы и орудия добычи соли практиковались исстари на различных русских промыслах [3]. В ней дано описание последовательности работы начиная от сборки буровой вышки, треноги и снаряда до завершения проходки и подготовки скважины к эксплуатации. Приведены примеры различных аварий при бурении и даны подробные технические советы по предупреждению и ликвидации таких неудач, а также указания, как изготовлять различные части бурового снаряда. Вероятно, «Роспись» использовали в качестве руководства по бурению вплоть до 1814 г. Надо отдать должное мастерству и изобретательности горных мастеров и русских промышленников того времени: первая скважина на нефть на берегу Каспия была пробурена в 1848 г., а в США — в 1859 г. [15].

Однако в «Росписи» характеризуется этап освоения найденного месторождения полезного ископаемого (соляного раствора) и ничего не говорится о методах поиска минерально-сырьевых ресурсов. Многие исторические документы тоже освещают уже сам процесс добычи, а не поиска полезных ископаемых. Например, отметив, что солеварение в Московском государстве было преимущественно развито в северных районах (в Новгородской и Двинской областях, в Перми, Тотьме, на Вычегде, по берегу Белого моря, на Соловках), С. Герберштейн вXVI в. описал и способ добычи соли: запрудив соляную речку в большой яме, промышленники проводили воду каналами, каждый к своей солеварне, и там вываривали соль [5]. Тем не менее сохранились развернутые описания древних приемов поиска полезных ископаемых и выбора места их освоения.

Поиск наиболее удобных мест для организации солеварения из морской воды. Очень показательна методика разведки новых территорий, пригодных для солеварения, которую применяли соловецкие монахи [10]: «Царскою грамотою от 7 февраля 1635 г. Соловецкому монастырю передавались три четверти Ке- рецкой волости... В том же 1635 г. 12 июня были отправлены из монастыря в Кереть, Чупу, Черную реку и в Порью губу монах Иоасаф с двумя товарищами (Исихием и Никандром) со специальным заданием «варничных мест и лесов дози-рати, где б впредь монастырской соляной промысл устроити». Захватив с собой по дороге в Куземе, Понгоме и Гридиной губе «сторонних» людей, сведущих в варничном деле («кому варничные промыслы за обычей»), и прибыв в Керец-кую волость, старцы-дозорщики призвали к себе нескольких человек из местных крестьян и стали их расспрашивать: был ли раньше и когда именно цренный промысел в Лебяжьей губе, если был, то какими дровами этот промысел пользовался: плавежными или гужевыми, имеются ли на реке Карети дровяные шалги («шалга» — лесная поляна) для црен-ного промысла, возможно ли плавить дрова по р. Карети, плавили ли по этой реке дрова в старину и были ли соляные промыслы на Крестовом наволоке. Допрошенные крестьяне показали, что на их памяти цренных промыслов в Лебяжьей губе не было, но что отцы их и старики рассказывали, будто бы в старину соляные промысла здесь существовали, о чем могут свидетельствовать еще не уничтоженные окончательно следы старых варничных мест. Из рассказов стариков соловецкие старцы могли узнать и то, что варницами в Лебяжьей губе владели некогда государевы крестьяне, а не специалисты-промышленники («заводные люди»), дрова к варницам доставлялись гужевым способом, так как Керецкие крестьяне, занятые ловлей семги и жемчужным промыслом, не пропускали через реку Кереть плавежных дров. Допрашиваемые крестьяне подчеркнули особенно благоприятные условия для црен-ного промысла в Лебяжьей губе: отсутствие рек и ручьев, отдаленность и изолированность от р. Керети («Лебяжья губа от р. Керети стала в стороне и в завороте»), поэтому соляной рассол в этой губе «стоячей добр». Что касается лесов, то по Керети до Варацкого озера на протяжении 20 верст их было много по обеим сторонам; большое количество лесов приходилось на речку Ловуксу. Поэтому, говорили крестьяне, если устроить цренный промысел в Лебяжьей губе или на Крестовом наволоке, то дровами он будет обеспечен («дровами варничными будет вековой и безизводной»); при этом они точно указывали, как легко и удобно можно будет доставлять дрова к варницам. Большие удобства, по словам крестьян, представлялись и для устройства соляного промысла в Крестовом наволоке^ Получив такие сведения, соло- вецкие старцы-дозорщики направились к Лебяжьей губе и в Крестовый наволок «дозирати рассолу», взяв с собою тех же «сторонних» людей. На месте пришлось убедиться, что рассол в Лебяжьей губе стоячий, глубина в ней достигает 5 сажен в ста саженях от берега. Все эксперты с большой похвалой отзывались о высоких качествах рассола, так как в Лебяжью губу «реки и ручьи не пришли», следовательно, солеварению «от пресни-цы помешни не будет». Для большой точности рассол «на опыт имали». Один из экспертов (Иов Розжигин) варил рассол на сковороде и очень хвалил его. Взятый непосредственно из моря весом в 26 гривенок рассол после варки дал гривенку без трети соли. Такой процент добываемой соли давал в то время лишь Чупский рассол, считавшийся одним из лучших» [10, с. 94—95]. Были и особенности выварки соли из морской воды: «Варка соли начиналась в поморских варницах зимою, обычно в декабре месяце, и продолжалась до апреля... Весною и летом соль в приморских варницах большею частью не вываривалась, потому что вздымающаяся от ветра волна, особенно в бурное время, мутила в морской губе рассол» [10, с. 102].

Поиск и добыча железных руд. По документам XVI—XVII вв. можно отчетливо воссоздать весь процесс добычи и плавки железной руды. Наличие в болоте железной руды устанавливалось местными рудознатцами по красноватому цвету земли и воды, а также по растущим на болоте деревьям. Считалось, что под березняком и ольховником залегает лучшая руда, дававшая после плавки «мягкое» железо, а под ельником руда была хуже и железо из нее получалось «черствое». Обычно руда залегала почти на поверхности болота. Границы рудного пласта устанавливались с помощью деревянного щупа — палки с заостренным нижним концом. При разработке руды сначала снимался верхний «черноземный» пласт, а затем копались ямы, из которых «железная земля» выбрасывалась на поверхность деревянными лопатами. Выкопанную «железную землю» переносили на более высокое и сухое место, складывали в «ворохи» и оставляли лежать на 2 месяца, чтобы она проветрилась и просохла. Эту работу выполняли в августе—начале сентября, в сухое время года. В октябре—ноябре «железную землю» обжигали на кострах, в результате ее количество уменьшалось в 4 раза. Пережженная «железная земля» насыпалась в короба и перевозилась в них к местам плавки. С января по апрель почти ежедневно производилась плавка руды в горнах с одним мехом. Работа велась семьями. Плавка

длилась 4—5 часов. За сутки в горне переплавляли около 12.5—15 пудов «жженой земли» и производили 5— 6 криц весом 20—25 фунтов каждая. За сезон с одного горна выходило около 288 криц [11].

Сохранилась акварель 1827 г. «Добыча железных руд» (рис. 1), хранящаяся в Государственном Эрмитаже, где художниками Василием и Иваном Бояршиновыми с натуры был зарисован этот процесс на руднике Златоустского оружейного завода в Оренбургской области. Несмотря на то, что акварель относится к другому железоделательному району России, на ней детально представлена та же самая технология добычи, складывания в кучи и обжига на дровах железной руды.

Поиск и добыча речного жемчуга. Корнелий де Бруин в 1701—1702 гг. отмечал ряд полезных ископаемых, горных промыслов и производств на севере Московии: «Мне сказывали также, что в реках Коле, Варзуге, Ваймуге и Солзе находятся раковины, в которых есть достаточно и жемчугу. Есть такие, которые стоят по 25 гульденов жемчужина, и вдвое более этого, особливо в окрестностях Омфала» [8, с. 30]. В Соловецких вотчинах в Керецкой волости существовал жемчужный промысел на р. Керети, которым занимались местные и пришлые люди. Из добытого жемчуга местные судные целовальники отбирали на Великого князялучшее десятое зерно. Затем этот «государев» жемчуг отсылали в Колу, а оттуда — в Москву [10]. В XVIII в. городу Кемь был дарован герб, в нижней части которого на голубом поле был изображен венок из жемчуга [1].

Наибольшую известность приобрел сбор жемчуга на р. Варзуге и ее притоках. Ловец бродил по камням, на ощупь ногами находил раковину и нырял за ней. На берегу раковина вскрывалась. Обычно попадались мелкие, но иногда и крупные (более 1 г) жемчужины светло-мо-лочного, серебристо-белого, реже черного цветов [13].

Лейтенант флота М. Ф. Рейнеке в записках начала XIX в. писал о русской Лапландии: «В реках Коле, Туломе, Нявдеме, Паз-реке, Керети, Кандалакше и прочих находят жемчужные раковины, но в небольшом количестве и не высокого достоинства» [9, с. 32]. Архангельский губернатор А. П. Энгельгардт во время путешествия по Русскому Северу в конце XIX в. отмечал: «В Керети и других речках Кемского уезда ловится довольно много жемчуга, впрочем, невысокого качества; к нам на пароход местными промышленниками были привезены жемчужины для про-

Рис. 1. Акварель «Добыча железных руд» 1827 г. [4, с. 100]

дажи и только что выловленные раковины с вросшими в них жемчужинами. Продавцы торговали, по-видимому, хорошо, потому что многие из нас приобрели по нескольку жемчужин на память» [16, с. 56].

Князь Л. А. Ухтомский, посетив летом 1875 г. деревню Сюзьма Архангельского уезда, расположенную в 80 верстах от города, дал достаточно развернутое описание жемчужного промысла: «Зная по описанию, что в порогах р. Сюзьмы ловится жемчуг, я упросил проводника пробраться к порогам и попытать счастья; но проводник уверил меня, что это будет напрасный труд, что действительно, когда-то в старину ловили в речке жемчуг, но только не на этих порогах, а дальше вверх по реке, верст за 50, и что промысел этот производился таким образом: выжидали спада весенних вод; когда течение становилось самое кроткое и когда можно было видеть дно реки, тогда устраивали прорезной плот и высматривали движение жемчужных раковин; самыя же раковины брали особыми расщепами, вскрывали их по окончании лова; при удачном лове случалось поймать за раз штук 50, только много пустых. По словам проводника, в Сюзьме было только два ловца жемчуга, и они держали свой промысел в тайне; в настоящее время этот промысел брошен поморами как убыточный; однако еще совсем недавно один старик нарочно ездил в Архангельск, чтобы продать три крупные жемчужины, добытые им в речке. Ныне этим промыслом занимаются только одни кемляне и разъезжают они по верховьям речек, отыскивая жемчуг; эти промышленники были на речках Сюзьме и Солзе лет 5 тому назад и больше не приезжают, вероятно, потому, что жемчуг там не нашли. Очень жаль, что жемчужный промысел иссяк в Поморье, и видно, что он иссяк вследствие нерасчетливого лова, хотя и изданы были указы императора Петра Великого и императрицы Екатерины II, в которых было предписано, как должно обращаться с пойманными раковинами, чтобы этот промысел процветал и развивался, — именно предписывалось осматривать раковины, не разрывая, и если бы при осмотре оказалась маленькая жемчужина, то велено было такие недозрелые раковины бросать назад в реку» [14, с. 4].

В 1885 г. во время путешествия по северу России Великий князь Владимир Александрович в г. Кеми ознакомился с жизнью местных поморов, отметив: «Местный жемчуг, вылавливаемый в реке Поньке, в 50-ти верстах отсюда, составляет одно из любимых украшений... Жемчужница Unio margaritiferus очень распространена в прозрачных, светлых водах речек нашего северного края, и подтверждение этому имеется действительно в нарядах женщин олонецких и архангельских; особенно славятся жемчужницами речки Сюзьма, Сума и По-венчанка; добыча же его наиболее развита в Коле. Ловят жемчужницу или «ра-кушечницей» — деревянной рамой, снабженной ножем, с помощью которой сцарапывают ракушку с каменистого дна, или просто руками, обходя известные места и пользуясь светом полуденного солнца. У промышленников сложилось даже нечто вроде особого одеяния с принадлежностями лова; надо иметь много опытности, чтобы по наружному виду рако-

вины судить о том, есть ли в ней жемчуг, и не вскрывать понапрасну; попадаются жемчужины! до 100 рублей ценою, но редко; сбыт жемчуга обеспечен всегда» [12, с. 29-30].

Сохранилось предание, что в XVI— XVII вв. в Жемчужном озере, расположенном с северо-восточной стороны Благовещенского собора в г. Сольвыче-годске, Строгановыми было организовано разведение жемчужниц с целью получения собственного жемчуга для украшения икон. Озеро хорошо сохранилось до настоящего времени (рис. 2), оно имеет округлую форму, песчаное дно и характеризуется чистой и прозрачной водой. Озеро не связано протоками с близлежащей р. Вычегдой и не затапливается речными водами в половодье. По словам местных жителей, отдельные находки жемчужных раковин в этом озере имели место вплоть до 1960-х гг. Их находили мальчишки во время купания в озере.

В сольвычегодском Благовещенском соборе (ныне Сольвычегодский историко-художественный музей) демонстрируется оклад иконы, в котором использован местный жемчуг (рис. 3).

Таким образом, у рудознатцев европейского северо-востока России с древнейших времен складывались практические приемы и методы поиска, добычи и переработки различных видов минерального сырья (соляных растворов, железных руд, речного жемчуга). По-видимому, эти поисково-технологические знания были достаточно распространены в среде местного населения, о чем свидетельствует широкое развитие солеваренного, железоделательного и

Рис. 3. Оклад иконы, украшенный речным жемчугом. Сольвычегодский историко-художественный музей. Фото автора жемчужного промыслов на этой территории в XVI—XVIII вв. Древние методики позволяли непосредственно на месте произвести не только поиск, но и разбраковку минерального сырья (выбрать «добрый» рассол, качественную руду, раковину с жемчужиной), произвести его обогащение (длительная сушка на воздухе и обжиг на кострах болотной руды), а также выбрать место будущего горного промысла (например, с учетом обеспеченности топливом варничного места). Кроме того, русские мастера умели создавать условия для разведения жемчужниц в озере с целью получения речного жемчуга, т. е. еще в стародавнее время возникли первые простейшие биоминералогические методы получения необходимого сырья.