Духовная гимназия как тип духовно-учебного заведения в Поволжье второй половины XVIII в

К началу царствования Екатерины II духовные школы, как сословно-профессиональные учебные заведения Русской Православной Церкви, уже прошли определенный путь развития. Свое начало они берут со вре мени упразднения в 1721 г. патриаршества и создания государственного органа управления церковными делами — Святейшего Синода. Так, в его конституции, Духовном Регламенте, говорилось: «Всякому епископу иметь при доме своем школу для детей священнических и прочих в надежду священства определенных»1 Этим документом провозглашалась обязательность обучения для сыновей священнослужителей и причетников, а уклонявшиеся от «школьной повинности» подлежали исключению из духовного сословия. Вместе с тем следует отметить, что в первой половине XVIII в. духовное образование в России развивалось медленно, а его уровень не соответствовал просветительским устремлениям, провозглашенным в России в начале 60-х гг. XVIII в. Наглядным примером является крайне нелицеприятная оценка, данная Екатериной II, состоянию русской духовной школы. Так, в инструкции, данной Комиссии о церковных имениях 29 ноября 1762 г., императрица писала: «Когда нет доброго учреждения к воспитанию и приготовлению молодых людей, из которых бы добрые пастыри и учители ко всем церквям определяемы были, то и ныне в простом народе нет никакого руководства к отвращению от пагубных дел, нет исправления нравов и доброго состояния в обществе...

ЛАПТУН Владимир Иванович, докторант кафедры научных основ образования Мордовского государственного педагогического института.

Прошло 40 лет со времени появления их, но и по сие время архиерейские семинарии состоят в весьма малом числе достойных и надежных учеников, в худом учреждении для наук и в бедном содержании. Семинаристы нынешние обыкновенно в некоторых местах обучаются латинскому и греческому языку от неискусных учителей, не знают иных учений, как только самые школьные и первые основания латинского языка, не обучаются ни наук философских и нравоучительных, не знают истории церковной, ни гражданской, ниже положения круга земного и мест, на которых в рассуждении других народов живут.

Набираются они в семинарии от отцов и матерей большею частью неволею и содержатся без разбора, способные с тупыми и негодными, а иногда прибираются по голосам, дабы певческую повседневную должность отправляли, которая их и от того малого учения иногда отводит»2

В связи с этим в инструкции предлагалась краткая схема реорганизации духовной школы. В частности, в каждой епархии было указано открыть по одной семинарии при архиерейских домах и по два-три училища — «малые гимназии», при монастырях. Кроме того, с учетом общих просветительских намерений правительства предлагалось расширить семинарский курс путем введения в него ряда общеобразовательных предметов, в том числе — математики, истории, географии и философии. Таким образом, полученная Комиссией о духовных имениях инструкция ставила целью духовно-учебной реформы подготовку духовенства к широкой пастырской деятельности и намечала главные типы духовных школ.

К 1766 г. проект был разработан и представлен на утверждение императрице. Но, судя по всему, он не удовлетворил Екатерину II, т.к. в рескрипте псковскому епископу Иннокентию от 20 февраля 1766 г. она с сожалением констатировала, что в течение трех лет Комиссия о церковных имениях ничего не сделала по вопросу реформы духовно-учебных заведений, который был поставлен инструкцией 29 ноября 1762 г., поэтому разработка проекта духовно-учебной реформы была поручена особой комиссии (Комиссия о духовных школах). В ее состав вошли три наиболее авторитетных духовных лица того времени, к тому же пользовавшихся исключительным доверием Екатерины И. Это епископ Тверской Гавриил (Петров), епископ Псковский Иннокентий и иеромонах Платон (Левшин). Необходимо отметить, что членам вновь образованной Комиссии предоставлялась полная свобода действий, «только бы науки соответствовали благочестию и основаны были воспитанием юношества на истинных правилах к благонравию так, как мы и светским училищам тоже основание положили»3.

Особая комиссия быстро справилась с поставленной задачей и уже 24 июля 1766 г. детально разработанный проект был представлен на «высочайшую апробацию». Прежде всего, проект основывался на принципе преемственности взаимосвязанных друг с другом учебных заведений. Они располагались в восходящем порядке и подразделялись на низшие училища — гимназии (их планировалось открыть 79 с 1 580 учениками по штату); меньшие (малые) семинарии (соответственно 21 и 1 150); большие семинарии (4 и 400) и духовный университет в Москве.

Большая роль в проекте отводилась гимназиям, т.к. комиссия считала их фундаментом всей системы не только профессионального духовного, но и общего, всесословного образования. Они должны были выполнять две основных функции. Во-первых, специальную, т.е. готовить детей к семинариям, или профессиональной деятельности, и, во-вторых, общенародную — выступать в качестве общеобразовательных всесословных школ, потому что, как отмечали члены комиссии, «в городах и селах не достает и таких учителей, которые б могли обучать детей по-русски хорошо читать и писать и беспогрешительно писать, а учреждение таких гимназий может сей недостаток отвратить, поелико всякого состояния и чина детям в оных гимназиях обучаться должно быть не возбранно»4.

Двухлетний курс обучения в гимназии включал в себя чтение и письмо по-русски и латыни, основы латинской грамматики и арифметику. Открывать планировалось от 2 до 4 гимназий в каждой епархии в стенах штатных и упраздненных монастырей. Вместе с тем, особая Комиссия считала недостаточным общее число этих учебных заведений (79), как низших школ для детей «всякого звания и чина», а потому признала необходимым при каждом благочинии открыть так называемые «школы грамотности».

Таким виделся членам особой Комиссии общеобразовательный фундамент, на котором должно было строиться профессиональное духовное образование. Однако, несмотря на то, что предложенный особой Комиссией план реформирования духовной школы был разработан до мельчайших деталей и, на наш взгляд, вполне отвечал духу времени, императрица его не утвердила, а передала на рассмотрение в Комиссию по составлению нового уложения, которая не успела его рассмотреть, т.к. в январе 1769 г. была распущена. «Проект таким образом остался неутвержденным и не был приведен в исполнение, но многие мысли его, бывшие выражением современных понятий о духовном образовании, не остались, по мнению П.В.Знаменского, без приложения к практике школьной жизни»5 Так, например, с этим проектом связано открытие в провинции сети низших духовно-учебных заведений. Они не являлись, по словам А.В.Карташева, замкнуто сословными, а были открытыми для всех и «обслуживали общегосударственные задачи народного просвещения вообще»6.

В 70-х гг. XVIII в. подобные учебные заведения появились в ряде епархий, но более других в этом деле преуспел епископ Нижегородский и Алатырский Антоний (Зыбелин), уделявший большое внимание распространению в епархии христианской веры и духовного просвещения. За годы десятилетнего правления Антония в епархии велась активная работа по обращению представителей нерусских народов в православную веру. При этом особое внимание архиерей обращал на проповедование слова Божьего. Он даже ввел специальное расписание, согласно которому все священнослужители были обязаны составлять проповеди и предоставлять их ему через семинарскую контору. За неисполнение с нерадивых пастырей взыскивался штраф, который шел на развитие духовной семинарии. Заботясь о духовном просвещении воспитанников Нижегородской семинарии, Антоний в 1775 г. ввел в ее курс преподавание богословия и философии. Первым преподавателем этих предметов стал префект семинарии протоиерей Г.Хатунцевский. Кроме этих предметов архиерей ввел в семинарский курс и преподавание арифметики7

С 1778 г. Антоний начал открывать в епархии низшие духовно-учебные заведения — духовные гимназии, пред- назначенные главным образом для подготовки к поступлению в семинарию. В этом же году их было открыто 4, в г. Алатыре, Саранске, Курмыше и с. Лыскове, а позднее еще 3 — в г. Арзамасе, Починках и Ардатове (на Алатыре). Кроме того, было учреждено несколько небольших школ грамотности в составе двух классов, которые предназначались «для лучшего приготовления к самим гимназиям». Подобные учебные заведения были открыты в городах Балахне, Семенове, Сергаче, в с. Мурашкине и др.8 Таким образом, в Нижегородской епархии было создано некое подобие системы духовного образования, включавшей в себя несколько последовательных ступеней подготовки будущих пастырей.

Все духовные гимназии открывались и содержались на деньги родителей, учившихся в них детей. В тех случаях, если воспитанник гимназии являлся сиротой или же его отец в силу «крайней бедности» не в состоянии был платить за обучение сына, таким воспитанникам предоставлялись причетнические места, доходы от которых они и использовали для своего содержания в гимназии.

В хозяйственном отношении гимназии находились в полной зависимости от семинарской конторы. Ежегодно из нее присылалось по 5—10 руб. на издержки гимназий, а именно: на покупку дров на зиму, приобретение бумаги, чернил и прочих школьных принадлежностей. Иногда из семинарской конторы присылали книги, за сохранностью которых следили очень строго. Так, в специальной инструкции, которая, была написана лично епископом Антонием (Зыбелиным); позднее доработана Дамаскином (Рудневым), говорилось: «Прилежно смотреть над учениками, дабы книг казенных не теряли; ежели же кто утратит, тот должен заплатить непременно, что назначится, о чем и объявить ученикам; и для того, как скоро утрачена будет какая книга, немедленно рапортовать»9

Гимназии подразделялись на три класса: информатор-ский, нижний грамматический, который раньше назывался фарою, и высший грамматический. К этому разряду не принадлежала лишь одна гимназия — Алатырская, в которой кроме вышеназванных классов был еще класс пиитики и риторики, по причине дальнего расстояния этой гимназии от Нижнего Новгорода.

По наставлению преосвященного Дамаскина (Руднева), изданному в 1787 г., в информаторском классе учитель должен был обучать детей российской грамоте по новому методу, утвержденному императрицей Екатериной II для народных училищ, а «для исправного письма употреблять новые печатные прописи; старинный же дурной характер истреблять, как возможно, и во всех прочих классах»10 Кроме чтения и письма по новому методу в этом классе также учили читать и писать по-латыни, началам грамматики и нотному пению.

В нижнем грамматическом классе учили: «слагать экзер-циции по правилам малой грамматики, а в высшем по правилам большой грамматики». И в том и в другом классах детей обучали латинской и российской грамматике с правописанием, заучивали вокабулы и диалоги. Кроме того, в высшем классе переводили «легчайшие» латинские книги. К концу столетия в низшем и высшем грамматических классах было введено преподавание краткой священной истории и начальных правил арифметики.

В гимназии принимали детей в возрасте от 8 до 15 лет. Контингент учащихся в каждой из них составлял от 30 до 150 чел. Число учителей зависело от числа учеников гимназии — их могло быть от 1 до 3. В качестве учителей, как правило, выступали дьяконы, окончившие курс в семинарии, или же священники. Начальником над ними был префект или надзиратель из священников, протоиереев или настоятелей монастырей. Наставникам в гимназиях иногда предоставлялась казенная квартира, а их жалованье обычно составляло от 20 до 40 руб. в год. Деньги они получали раз в четыре месяца или же по истечении года — иногда из сборных денег, а иногда из семинарской конторы, в которую и обращались каждый раз с прошением.

Для перевода в следующий класс гимназисты сдавали экзамены. В информаторском и нижнем грамматическом классах они проводились дважды в год — в июле и декабре, а в высшем грамматическом только в июле. Экзамен, как правило, принимал префект и учителя, преподававшие другие предметы. Иногда назначались и «особенные» экзаменаторы. После экзамена префект обязательно докладывал в семинарскую контору о том, кто переведен в следующий класс, а кто нет. При этом прилагались экзаменаци- онные листы с результатами испытаний. Ученики высшего грамматического класса при условии успешной сдачи экзамена переводились в семинарию в синтаксический класс. Бывали случаи, когда за «малоуспешностью» их отсылали обратно в гимназию или просто исключали из семинарии.

Обязанности учителей были весьма разнообразны. Каждую треть года и ежемесячно учителя обязаны были давать отчет о преподавательской деятельности. Кроме того, раз в четыре месяца они должны были присылать в семинарскую контору грамматические упражнения учеников, переписанные на русском и латинском языках. Также три раза в год каждый учитель гимназии присылал в семинарию ведомости о том, «каких лет ученики, когда определены в гимназию, чему учатся, какого нрава и поведения, не имеют ли за собой представленных мест»11. Ведомости, представленные в декабре, направлялись в Св. Синод. Кроме вышеназванных ведомостей учитель гимназии ежемесячно докладывал префекту, что именно он преподавал ученикам в том или ином месяце. После проверки донесений учителей префект докладывал об этом архиерею. Вместе с тем, сами наставники обязаны были доставлять преосвященному свои переводы или сочинения, по которым можно было бы судить об их способностях и усердии на преподавательском поприще.

Наблюдение за учителями осуществлял префект. Он обязан был посещать гимназию три раза в неделю и наблюдать за тем, «в свое ли время ходят учителя в класс, ведут ли себя честно, правильно ли обучают, не отлучаются ли безвременно от гимназии, есть ли успех от их преподавания, всегда ли ученики бывают в классах и не терпят ли от учителей обид»12 В гимназиях строго следили за поведением учеников. Так, в воскресные и праздничные дни они были обязаны присутствовать в церкви на литургии. Там они поочередно читал и пели на клиросе под присмотром опытного причетника. За поведением учеников в церкви следили цензоры или так называемые «сеньоры» — старшие ученики. В их обязанность входило записывать кто был и кто не был на богослужении, сообщать об этом учителям. Не оставались без надзора ученики не только в классах, но и на квартирах. Квартиры должны были нани- маться только у людей честных и благонадежных, поэтому большей частью ученики квартировали у духовных лиц.

Цензоры строго следили за тем, чтобы ученики «имели около себя чистоту и опрятность, вели себя благонравно, удерживались от драк и срамословия, не давали друг другу прозваний, но взаимное имели дружелюбие»13 О нелицеприятных поступках учеников, будь то в классе или же вне его, они подавали учителям соответствующие записки. Каникулы были четыре раза в году. Кроме этого, ни префект, ни учителя не имели права, без особых на то причин, отпускать (увольнять) учащихся к родителям. В назначенный срок каждый ученик должен был обязательно являться в гимназию. «В случае же долговременной чьей неявки и частых побегов, — говорилось в наставлении, — рапортовать должен префект купно с учителями в семинарскую контору, для наложения на укрывающих отцов указного штрафования за послабление»14

Сколько времени просуществовали духовные гимназии в Нижегородской епархии точно неизвестно. Скорее всего, они все были упразднены к началу духовно-учебной реформы 1808 г., а Саранская духовная гимназия была закрыта в 1803 г.

Как отмечал один из виднейших краеведов Поволжья конца XIX — начала XX в. М.И.Сацердотов: «Священно- и церковнослужители, прежде всего весьма редко отдававшие детей в школы, теперь чаще стали предоставлять детям школьное образование, тем более, что епархиальные архиереи учащимся в школах давали предпочтение при определении на священно- и церковнослужительские места»15 Таким образом, духовные гимназии, просуществовавшие на территории Нижегородской епархии более четверти века, во многом способствовали распространению образования среди местного духовенства, которое постепенно становилось для них «осознанной необходимостью».