Факторы Норвегии и Швеции в военно-стратегическом планировании США и НАТО в Арктике (середина 2020-х гг.)

DOI:

Вступление в НАТО Финляндии (4 апреля 2023 г.) и Швеции (7 марта 2024 г.) заметно изменяет обстановку в Северной Европе, на континенте в целом и в Арктике. Но многие конкретные перемены ещё чётко не определены в смысле содержания и последствий. Прояснить эти вопросы скорее и полнее особенно важно для безопасности и обороны РФ: комплекс военных шагов и планов в Северной Европе нацелен повысить эффективность «сдерживания» России. Её вынужденное «контрсдерживание» должно быть не только предельно эффективным и результативным, но рациональным по объёму задействованных ресурсов, особенно людских. Одно из условий этого — прогнозирование, основанное на ясном понимании замыслов оппонентов, без чего невозможна именно проактивная (а не реактивная) в основе линия.

Достичь этой её природы важно в условиях, когда возникает новый миропорядок и особенно — в Арктике. По мнению автора, уместно считать, что Глобальный Север во многом начинается с Крайнего Севера [1]. Речь идёт не только о территориальном доступе в Арктику (который есть у узкого круга государств), но и способности демонстрировать здесь влияние и особенно — присутствие. Обе эти категории включают военную составляющую как поддержку политической и торгово-хозяйственной активности. По сравнению с предыдущими эпохами, даже прошлой «холодной войной», Арктика становится доступнее для освоения с учётом развития технологий, отчасти изменений климата. Заметно растёт геоэкономическая (с учётом запасов различных природных ресурсов) и геостратегическая ценность СЛО.

Расширение НАТО на Финляндию и Швецию делает ещё более отчётливой логику конфронтации для Крайнего Севера, причём выработка базовых правил участия в ней в целом отнюдь не завершена [2]. Иллюстрация тому — попытки «западных демократий» перейти через «красные линии» от РФ, особенно в деле военной поддержки для властей Украины. Эту же направленность приобрёл и сам факт включения в НАТО официальных Хельсинки и Стокгольма. Они длительное время имели нейтральный статус (с 1944 г. и с 1814 г. соответственно; после вступления в ЕС в 1995 г. — условный). «Сцепка» двух этих государств закономерно несёт значительную военно-политическую ценность для сообщества «западных демократий». Однако на практике не меньшую приобретает «связка» Норвегии (в блоке с момента создания в 1949 г.) и Швеции, которая только что вступила в НАТО. Большое влияние на судьбы безопасности в Северной Европе, Арктике, мире в целом будет оказывать со-направленное между собой и с учётом интересов элит «западных держав» (прежде всего, США) развитие и использование вооружённых сил (ВС) обоих государств Скандинавского полуострова.

Показателен доктринальный уровень CША и НАТО как института. Официальный Вашингтон постоянно совершенствует систему установок региональной стратегии по Арктике. В документе с горизонтом планирования в 10 лет (до 2032 г.) от октября 2022 г. Белый дом подчёркивал факт роста военного потенциала РФ в СЛО на протяжении десятилетия 1 как обоснование для действий по схеме «догнать и опередить». В стратегии июня 2024 г., которая была создана уже не на уровне правительства США в целом, а Министерством обороны, указывалось восприятие Швеции и Финляндии как арктических стран (несмотря на отсутствие побережья в Арктике); тем самым признавались планы активно использовать их в увязке с Норвегией для «сдерживания» РФ, конкретно её Мурманской области (в документе обозначена как Кольский полуостров 2).

9–11 июля 2024 г. в Вашингтоне прошёл саммит НАТО, отнюдь не рядовой по значению: на нём был принят комплекс схем присутствия Альянса в различных частях мира на средне- и долгосрочную перспективу. В привязке к вступлению в блок Швеции и Финляндии уже в п. 2 декларации Вашингтонского саммита была подчёркнута важность Крайнего Севера в стратегическом планировании НАТО. Притом при освещении последствий для Альянса вхождения в него официальных Стокгольма и Хельсинки фактор расширения активности в СЛО был поставлен впереди такового в Балтийском море 3. Это нелогично с географической точки зрения (Швеция и Финляндия расположены на Балтийском море, но не имеют прямого выхода к СЛО), но закономерно именно стратегически: потенциал двух бывших условно нейтральных государств востребован как дополнительное военное прикрытие для Севера Норвегии и развёртываемого отсюда многостороннего проникновения в Арктику.

Задача статьи — исследовать ценность Норвегии и Швеции для военностратегической деятельности и планирования НАТО как института и США как её ведущей державы. Методологической основой работы была избрана теория строительства вооружённых сил . Она рассматривает эволюцию их организационно-штатной структуры (прежде всего, создание, упразднение, переформирование войсковых единиц) как индикатор изменений в распределении военно-ресурсной базы, тем самым уже в приоритетах внешней политики в целом [3].

Прослеживается рост внимания экспертов к стратегической активности «западных демократий» в СЛО. Однако корпус исследований по этим вопросам заметно меньше, чем по усилиям государств-членов ЕС и НАТО в Индо-Тихоокеанском регионе [4; 5; 6]. В условиях роста конфронтационности в Северной Европе и Арктике эксперты сосредоточились прежде всего на изучении линий РФ [7; 8], Норвегии [9], а также США [10; 11]; возникают работы по вступлению Швеции и Финляндии в блок [12]. Но практически не исследована военностратегическая «сцепка» официальных Осло и Стокгольма в изменившихся реалиях, её ценность для блока. Деятельность самого НАТО как института (а не конкретных её стран-участниц) в СЛО изучается пока недостаточно подробно [См.: 9]. Данное «узкое место» тем заметнее, учитывая очень быстрый и масштабный рост мощи Альянса, особенно когда стартовал переход к новой модели войск НАТО (с 2022 г.) [13; 14].

Норвегия и система группировок НАТО. К вопросу об отсутствии СПР в Королевстве

Один из индикаторов, который характеризует планы Альянса для конкретного государства-члена, что расположено у восточных границ НАТО, — сроки и масштабы (в динамике) приведения в действие сил передового развёртывания (СПР; Forward Presence , FP ). По сути, это многосторонние инвестиции в безопасность и оборону государства-реципиента и одновременно схемы обеспечения долгосрочного присутствия на его территории уже стран-вкладчиц. Политическое значение этого даже больше, чем собственно военное. Это правило возникло и работало прежде всего для стран-участниц блока в Восточной Европе. Основная форма присутствия СПР — наземные боевые группы. Все данные формирования были многосторонними, у каждого было «рамочное государство», которое предоставляло большинство (обычно от 40% до 80%) войск, управляло. Пребывание в статусе «рамочного государства» являлось атрибутом принадлежности к числу наиболее дееспособных и влиятельных «западных демократий», наличия особенно доверительных отношений с государством-реципиентом.

В январе 2017 г. в соответствии с решениями Варшавского саммита (июль 2016 г.) было развёрнуто по одной батальонной тактической группе (БТГ) в Польше и в каждой из республик Балтии 4; параллельно во всех этих странах была сосредоточена бронетанковая бригада США 5. Все эти силы, получив название enhanced Forward Presence (eFP), размещались на ротационной основе. В последующее пятилетие в Восточной Европе была создана сетка штабов (вплоть до уровня корпуса включительно) под перспективный рост СПР. Официально он стартовал с марта 2022 г., в качестве основания была обозначена СВО РФ. СПР не только увеличивались, но и распространялись географически. Уже весной 2022 г. сетка боевых групп была продлена на юг (tailored Forward Presence, tFP): по одной таковой (уровня БТГ) было учреждено в Словакии, Венгрии, Румынии и Болгарии 6; с лета 2022 г. в них также размещалась воздушно-десантная бригада США 7.

С июня 2022 г. стали обозначаться планы по увеличению существовавших боевых групп eFP . Постепенно было определено, что до размеров бригады (5–7 батальонов) будут увеличены как минимум два формирования: в Литве («рамочное государство» — ФРГ), и в Латвии (направляющая роль у Канады). Две другие многонациональные части (в Польше и Эстонии с ведущей ролью у США и Великобритании) становились заметно усиленными БТГ ⁸ (что не исключало их роста в дальнейшем). Притом подходы официальных Берлина и Оттавы к комплектованию соединений различались. Германская схема предполагала, что почти вся бригада (кроме имевшейся многонациональной БТГ) будет состоять только из подразделений бундесвера, получит его (а не НАТО) наименование (42-я танковая), размещена на постоянной (уже не ротационной) основе. Численность соединения — 5,0 тыс. чел., в т. ч. 4,8 тыс. военных и 0,2 тыс. гражданских служащих ⁹. Если принять, что вклад партнёров ФРГ, в т. ч. Норвегии, в комплектование имеющейся БТГ не изменится (суммарно 0,6 тыс. военных на июнь 2022 г. ¹⁰), то от бундесвера в составе его 42-й танковой бригады в Литве будет 4,4 тыс. чел., около 90% от общей численности соединения. Канадская схема исходила из того, что бригада СПР в Латвии останется многонациональной: вклад самой Оттавы должен составить до 2,2 тыс. солдат и офицеров, т. е. порядка 40–50% от расчётной численности. Таким образом, Германия избрала роль доминирующего (почти единственного) комплектатора, а Канада продолжает быть «рамочным государством» ¹¹. Предполагаемые сроки полного укомплектования бригад: под руководством Германии — 2027 г., Канады — 2026 г. ¹² Тем самым были определены конкретные схемы для «западных демократий» в их стремлении принять роль провайдеров безопасности для конкретного партнёра, а во многом и уже региона (в данном случае — стран Балтии) внутри зоны ответственности НАТО.

Две тенденции в развитии СПР НАТО с 2022 г. — само по себе расширение (пусть изначально на юг) и наращивание существовавших групп (вплоть до уровня бригады) — ставили вопрос о своём проявлении уже в Северной Европе. Изначально это относилось лишь к

Норвегии. С одной стороны, де-юре на её территории не были развёрнуты СПР. Королевство демонстрировало самодостаточность в сфере безопасности и обороны, отталкиваясь от опыта в прошлую «холодную войну» [См.: 15] (в стране не было иностранных / союзнических сил, в отличие, например, от ФРГ). С другой стороны, присутствие, подобное СПР, на севере Норвегии учредили США в национальном качестве с осени 2016 г., т. е. параллельно с решениями НАТО развернуть боевые группы eFP . В июне 2018 г. контингент США возрос с 330 до 700 чел., т. е. «ядра» БТГ ¹³. Притом это были подразделения не наземных войск (армии), а Корпуса морской пехоты (КМП). В этом присутствии Белый дом был объективно заинтересован больше, чем Осло, остро нуждаясь в кооперации по линии ВС для создания значительных американских арктических войск. Иными словами, США остро нуждались в Норвегии не только для получения ещё одного (помимо имевшихся, особенно через собственный штат Аляска) выхода в СЛО, но и перенятия опыта. Нелогичным в этой связи стало решение Д. Трампа вывести силы с севера Норвегии уже в сентябре 2020 г. ¹⁴ (во многом это было вызвано недовольство тем, что Осло развивал продвинутое сотрудничество с Берлином, основным объектом для критики в Евро-Атлантическом сообществе со стороны 45-го президента США) [9, c. 132–133].

Показательно решение уже администрации Дж. Байдена (с января 2021 г.) вернуть присутствие в Северной Норвегии. Уже 31 марта в Вашингтоне, а 16 апреля 2021 г. в Осло Белый дом подписал с кабинетом Э. Сульберг соглашение о соиспользовании США 4 военных объектов Королевства: баз ВВС Рюгге (губерния Эстфолл), Сола (Ругаланн), Харстад-Нарвике / Эвенесе (Нурланн) и порта ВМС Рамсунд (Финнмарк) 15. Последние две располагались в Северной Норвегии, особенно был ценен Рамсунд как крупнейший здесь пункт военноморского базирования 16. Стортинг ратифицировал соглашение в июне 2022 г., уже при кабинете Й.Г. Стёре, притом оно применялось с подписания 17. В феврале 2024 г. Вашингтон и Осло приняли дополнительный протокол к соглашению 2021 г., который расширял список объектов с допуском для США ещё на 8 баз войск Королевства 18 (суммарно их стало 12). Среди них следует отметить пункты в Северной Норвегии: от ВВС — Андёй (губерния Нурланн),

Бардуфосс (Тромс); армии — Сетермоэн (Тромс) и горный объект в Осмарке вблизи аэродрома Эвенес (Нурланн). Таким образом, ВС США получили право использовать 6 баз в Северной Норвегии, причём для всех основных видов войск. Тем самым была создана основа для стратегического проникновения США в Западную Арктику с данного направления; сама Норвегия заметно увеличила свою роль как одного из наиболее ценных партнёров для официального Вашингтона.

Ранее, в декабре 2023 г., аналогичные соглашения с Белым домом заключили Финляндия (допуск США на 15 военных баз, в т. ч. 5 на Крайнем Севере) и Швеция (17 объектов, в т. ч. 4 в северной части Королевства) 19. Притом со Стокгольмом этот результат был достигнут ещё до вхождения его в НАТО (март 2024 г.). В свою очередь, два соглашения 2023 г. с бывшими условно нейтральными странами Северной Европы создали благоприятный фон, чтобы подписать дополнительный протокол уже с Норвегией в феврале 2024 г. Это стало одним из первых примеров того, как США в своих интересах обеспечивали функционирование «связки» региональных игроков, особенно Норвегии и Швеции.

Общим для практик присутствия США в Северной Норвегии в 2016–2020 гг. и с 2021 г. выступало то, что это двусторонние (межгосударственные) договорённости. Но схема с первой половины 2020-х гг. была намного выгоднее для Белого дома: она обеспечивала гибкость в выборе объёмов войск в конкретный момент, позволяла свободно разворачивать не только КМП, но ВВС, армию, другие компоненты ВМС. Географически объекты с допуском для США в Северной Норвегии имели важные особенности. Спектр объектов, сетка их размещения предоставляли Белому дому разнопрофильную широкую опору для стратегического проникновения в глубинные районы Западной Арктики. Базы, используемые ВС США, в основном были не в Финнмарке — губернии, которая граничила с РФ, а в более удалённых от неё Тромсе и Нурланне. Соответственно, силы США располагались в оперативной глубине (в нескольких сотнях км от пределов России), обладая временем и удобством манёвра в случае необходимости передислоцироваться ближе к Мурманской области.

Вновь развёрнутое присутствие США в Северной Норвегии де-юре не было связано с системой СПР НАТО. Одновременно само Королевство представляло редкий пример государства-члена НАТО, которое одновременно расположено в передовой части зоны ответственности и участвовало в комплектовании СПР вне своей территории — более того, на заметном удалении. Норвежские подразделения с момента создания (2017 г.) были задействованы в ротационном комплектовании боевой группы eFP в Литве («рамочное государство» — Германия). На октябрь 2020 г. вклад Королевства составлял 120 военнослужащих 20, на февраль 2022 г. — 150 человек личного состава 21, на июнь 2022 г. — почти 190 солдат и офицеров 22, т. е. вырос в 1,5 раза с перспективой остаться на данном уровне. Это была механизированная рота с танками, а с 2022 г. появились компоненты поддержки 23. На момент Мадридского саммита НАТО (июнь 2022 г.) единовременный вклад Норвегии в боевую группу eFP составлял 0,8% от общей численности её ВС (23,5 тысяч военных) 24. Для Осло нагрузка была отнюдь не точечной, учитывая необходимость ротации (что требовало резервировать уже 3–4% от ВС). Доминирующую часть вклада в комплектование СПР вносили «старые» государства-члены (входившие в Альянс до 1990 г.); Норвегия отнюдь не была исключением из данного правила. Это вкупе с уже отмеченным отсутствием СПР в самой Норвегии ещё более подчёркивали дееспособность данного некрупного государства. Участие в деятельности eFP в Литве Королевство расценивало как вклад в собственную безопасность — с юга, со стороны Балтийского моря.

СПР в системе группировок НАТО представляли полностью боеготовые авангарды главных сил, выдвинутые к восточным пределам зоны ответственности. Причём основную массу дислоцированных вблизи них войск составляли формирования национальных ВС стран-участниц Альянса, которые граничили с РФ. Данные части, соединения постепенно образовывали единое целое с СПР. Именно «старые» европейские государства-члены вносили решающий вклад в комплектование не только СПР, но и главных сил группировок блока [13, с. 1–2]. Последние состояли прежде всего из сил быстрого реагирования (СБР; NATO Response Force, NRF ). В одной «нарезке» с Германией и Нидерландами Норвегия участвовала в комплектовании NRF в рамках своей очередности — в 2015 г., сверхурочно (по инициативе ФРГ) — в 2019 г. и вновь в 2023 г., каждый раз на календарный год. Так, в 2019 г. официальный Осло направил в состав соединения сверхповышенной боевой готовности («ядра») NRF механизированные подразделения и боевую авиацию ²⁵. На базе NRF c 2022 г. стала развёртываться основа новой модели войск НАТО ( New NATO Force Model , NNFM ). Согласно ей, во второй половине 2020-х гг. в подчинении блока должны находиться войска свыше 0,8 млн военных [13, с. 1–3].

Норвежская сторона исправно вносила военный вклад в стратегические приготовления «западных демократий» и как «старая» страна-участница, и как граничащее с РФ на суше государство-член. Одновременно обе характеристики наличествовали в НАТО только у официального Осло. Тем самым он демонстрировал на практике без чрезмерного подчёр-

2022.       URL:

(дата   обращения:

2022.          URL:

(дата   обращения:

кивания свою высокую военную дееспособность, что задавало важные рамочные условия для развития политического взаимодействия с кругом партнёров, с которыми Норвегия наиболее тесно сотрудничала. Вновь следует подчеркнуть, что этого добивалась некрупная по численности населения страна. То, что Норвегия столь последовательно и чётко выполняла разноаспектные обязательства, тем удивительнее с учётом размеров её ВС. Во второй половине 2010-х гг. они не превышали 21 тыс. военных 26.

На треках FP и NRF (затем NNFM ) в первую очередь были задействованы сухопутные войска. В их составе имелись в перечислении с севера на юг:

• •    в Финнмарке отдельный механизированный батальон («Порсангер»), сухопутная погранстража;

• •    в Тромсе основные силы бригады «Север» (включая бронетанковый и 2-й лёгкий батальоны); перечисленные формирования в Северной Норвегии насчитывали порядка 4–4,5 тыс. военных;

• •    в остальной Норвегии подразделения быстрого реагирования (около 3,3 тыс.), батальон от бригады «Север» («Телемарк» в одноимённой губернии), батальон гвардии (в столице).

Кроме того, вдоль линии побережья (25 тыс. км) были развёрнуты силы береговой охраны, а по всей стране — сетка кадрированных 27 формирований сил территориальной обороны 28. Нагрузка по комплектованию группировок НАТО ложилась прежде всего на формирования вне Северной Норвегии; изредка ограниченно привлекались и подразделения из бригады «Север».

Показательно расположение норвежских войск: авангард в приграничном с РФ Финнмарке, наиболее сильная группировка — на большем отдалении, в Тромсе. Соответственно, схема доступа США воспроизводила в основе таковую для войск самого Королевства, особенно в Северной Норвегии. Представленное расположение сил отвечало тактике НАТО: резервирование возможностей для внезапного удара из глубины (в данном случае — силами в Тромсе) на избранном направлении на случай кризиса. Эта практика лежала в основе использования постоянных группировок Альянса: так, NRF (II стратегический эшелон) численно заметно преобладал над FP (I эшелоном); данная заметная разница сохранилась в условиях перехода к NNFM .

СВО РФ и характер наращивания мощи НАТО (в частности, разработка концепции Forward Land Forces (FLF) — наземного передового присутствия как основы СПР [13]) показали, что ведущую роль в планировании и ведении боевых действий вновь уверенно возвра- щают себе сухопутные войска. Для этого потребовалось не только увеличить их, но и сделать более межвидовыми. Речь идёт о включении в состав наземных соединений дополнительных подразделений от других родов войск: например, в состав танковой или механизированной бригады — компонент спецназа, команд БПЛА различного предназначения, батарей ПВО, при необходимости — катеров, в т. ч. амфибий. Реорганизация должна заметно увеличить функциональные возможности сухопутных формирований. Параллельно динамичное развитие получали рода ВС, действующие на суше и в одной из сопредельных сред: воздушно-десантные (земля / воздух), морская пехота и береговая стража (земля / море).

У Норвегии возможности для этого были достаточными в качественном отношении, но требовался количественный рост самих сухопутных сил. Его официальный Осло мог бы конвертировать в ещё более значительное увеличение политического влияния, своей ценности для НАТО, США и в целом партнёров по Альянсу, используя свои военные ресурсы как компоненту уже многосторонних форм присутствия в Арктике с опорой на Север Норвегии. Реализация данной тенденции может привести к тому, что в перспективе политический вес Королевства Норвегия внутри сообщества «западных демократий» станет намного больше, чем у обычного некрупного государства-члена.

Норвежские Тромс и Финнмарк: важны и требуют дополнительного военного усиления

В середине 2010-х гг. у Норвегии были планы расформировать бригаду «Север» ²⁹, затем, напротив, решено было сохранить её и усилить. Это отражало то, как эволюционировало восприятие «российской угрозы» у истеблишмента в Осло. Показательно, что меры с целью увеличить мощь были продуманы и стали реализовываться, когда вооружённый конфликт на востоке Украине перешёл в «тлеющее» состояние (с февраля 2015 г., после «Минска-2») и задолго до начала СВО РФ (февраль 2022 г.). Это свидетельствует о том, что не без влияния США, в целом партнёров по НАТО власти Норвегии изменяли именно субъективное восприятие некоей «российской угрозы», втягиваясь «в колею» конфронтации.

Королевство в данном случае выполняло задачу, принципиально важную для сообщества «западных демократий» в целом. Норвегия, прежде всего губерния Тромс, в меньшей степени Финнмарк и Нурланн, превращаются в важнейший плацдарм, точнее даже «трамплин» для стратегического проникновения нерегиональных государств-членов НАТО в Арктику [9]. Ни одна страна-участница Альянса с территориальном сектором в СЛО (Дания, Канада, США) не расположена столь удобно географически и тем более не готова предоставить свои территории и инфраструктуру для многосторонней военно-стратегической активности в СЛО. Конкретно Белый дом получает возможность дополнить присутствие в Арктике с опорой на Аляску таковым с использованием Северной Норвегии. Это позволяет «сдержи- вать» РФ одновременно вдоль восточных и западных границ её владений в Арктике, в теории заставляя Россию разбрасывать свои силы и изматываться.

На начало 2020-х гг. бригада «Север» была единственной не только в Норвегии, но таковым соединением у «западных демократий» в целом, что было на постоянной основе дислоцировано на Крайнем Севере. В июне 2022 г. США создали 11-ю воздушно-десантную дивизию ( вдд ) на Аляске в составе двух бригад: 1-й пехотной (бывшая страйкеров) и 2-й аэромобильной (обе были переданы из 25-й дивизии, что расположена на Гавайских островах) ³⁰. Решение символизировало полноценное включение США, в целом стран-участниц НАТО в «гонку» с целью заметно увеличить арктические войска. Как показала практика дву- и многонациональных учений в СЛО, наиболее приоритетным направлением их использования выступала именно Северная Норвегия.

Существовали следующие пути нарастить силы здесь и / или в интересах субрегиона с задачей дополнительно прикрыть его в войсковом отношении. Первый вариант — размещать здесь военные силы нерегиональных (не из Северной Европы) государств-членов НАТО. Весной 2023 г. стартовала отработка мер по трансконтинентальной переброске из Аляски в Северную Норвегию подразделений 2-й аэромобильной бригады 11 вдд США ³¹. Параллельно продолжилась наработка навыков здесь сил от КМП Соединённых Штатов; его возможности отнюдь не уменьшились по сравнению с концом 2010-х гг., когда в Тромсе и Финнмарке была ротационная БТГ. Все указанные меры проходили не только в рамках учений НАТО, но с опорой на постоянный доступ к 6 расположенным здесь базам Королевства. 11 вдд , как и КМП, уверенно способны задействовать в Северной Норвегии по 1–2 БТГ с компонентами поддержки. Данные войска представляют эквивалент «ядра» бригады смешанного состава, куда могут также войти подразделения морской пехоты Великобритании, парашютисты и особенно горные стрелки ФРГ: последние из состава 23-й горнопехотной бригады бундесвера постоянно участвовали на учениях НАТО на севере Норвегии ³². Все перечисленные войска относились к «лёгким», высокомобильным (с транспортом для передвижения в различных средах), но почти без бронетехники, без танков. Частично это может быть компенсировано через складирование в Норвегии танков США (традиционная для них схема военных баз у партнёров в Европе под возможное развёртывание войск), но в полной мере только через кооперацию с «тяжёлыми» войсками Королевства.

Второй вариант — увеличивать военный потенциал самой Норвегии, особенно сухопутный. В первой половине 2020-х гг. была реорганизована бригада «Север». Количество войсковых батальонов в её составе возросло с 3 до 4. Если ранее лишь один был «тяжёлым» (бронетанковый), то теперь таковыми становились все: 2-й лёгкий и «Телемарк» становились вновь механизированными; в дополнение к ним формировался 4-й таковой (механизированный). Кроме того, были повышены технические возможности инженерного батальона — по сути, он стал штурмовым таковым. Большинство подразделений (кроме батальона «Телемарк») было компактно сосредоточено в губернии Тромс: в районах Бардуфосс (штаб, большинство формирований поддержки), Скьёлд (инженерный и 2-й батальоны), Сетермоэн (бронетанковый и 4-й механизированный батальоны) ³³. На базы как минимум в Бардуфоссе и Сетермоэне получили доступ военные США по договорённостям 2021 и 2024 гг., что обеспечивало на перспективу рост сотрудничества по линии ВС и политической кооперации Вашингтона и Осло.

Трансформация бригады «Север» в тяжёлую, т. е. решение насыщать её одноимённой военной техникой (прежде всего, танками, а также БМП, БТР, артиллерией) на первый взгляд парадоксально: Северная Норвегия — это преимущественно тундра (заболоченные районы) и гористая местность. По логике здесь должны использоваться почти исключительно «лёгкие» войска. Однако даже небольшое число единиц бронетехники, особенно танков, если их использование подготовлено (особенно в инженерном отношении), в условиях Крайнего Севера может привести к быстрому и заметному результату при ведении боевых действий. Примечателен опыт стремительной Петсамо-Киркенесской операции Карельского фронта РККА (7–29 октября 1944 г.), в результате которой были освобождены оккупированные территории советского Заполярья и часть Северной Норвегии. Фронт проводил ключевое наступление силами лёгких стрелковых корпусов (таковые в РККА действовали только здесь), но крайне эффективной ударной силой оказался полк КВ-1 (т. е. тяжёлых танков, даже не средних Т-34) [16, с. 407]. По этим причинам превращение бригады «Север» в более «тяжёлую» уместно рассматривать как тактику с целью повысить эффективность функций «сдерживать» и «отбрасывать» РФ на мурманском направлении.

К 2025 г. реорганизация бригады «Север» в основном завершалась. На этом фоне Министерство обороны Норвегии в апреле 2024 г. обозначило дальнейшие планы с целью нарастить наземные силы (планируемый срок их полной реализации — 2032 г.). Число бригад должно увеличиться с одной до трёх:

• •    создаётся бригада «Финнмарк» ( Finnmark ) в одноимённой губернии . Здесь уже наличествовал отдельный механизированный батальон «Порсангер», гарнизон в Сёр-Варангере (пограничный отряд в самой восточной коммуне), а также подразделения теробороны. Дополнительно предполагается сформировать и разместить:

мотопехотный («средний»), артиллерийский батальоны; штаб бригады и компоненты поддержки (тыловой, санитарной, инженерной), роту военной полиции 34. Учитывая, что как минимум пока в бригаде заявлено лишь два собственно войсковых батальона регулярных сил («Порсангер» и новый мотопехотный), резонно предположить, что ещё 1–2 батальона будут составлены из подразделений территориальной обороны в Финнмарке. Публично поставлены задачи нарастить её кадровое «ядро», интенсифицировать подготовку резервистов, технически серьёзно дооснастить, особенно средствами противотанковой обороны 35.

• •    бригада «Север» ( Nord ) как «тяжёлая» продолжит находиться в губернии Тромс ³⁶. Уместно предположить, что в её составе останутся 3 из 4 батальонов (бронетанковый, 2-й и 4-й механизированный), но будет выведен «Телемарк». Взамен убывшего батальона вероятно будет создан новый: он может быть как регулярным (наиболее возможно), так и из сил территориальной обороны;

• •    будет сформирована бригада «Юг» ( Sør ). Сведения о ней наименее конкретны. Она должна объединить войска, в т. ч. вновь создаваемые, в южной части страны. Логично, что расположенный здесь батальон «Телемарк» будет переподчинён от бригады «Север» к «Юг». Последняя должна выполнять функции общего резерва, быть основным комплектатором от Королевства постоянных группировок НАТО: прежде всего, боевой группы eFP в Литве, NNFM как основы присутствия Осло в странах Балтии.

Расчётная численность укомплектованной бригады составляет до 5,0 тыс. военных. Исходя из указанных положений, «Север» останется полной бригадой; «Финнмарк» и, вероятно, «Юг» скорее всего будут неполными по количеству регулярных войск, но также включать силы территориальной обороны.

В плане развития сухопутных войск Норвегия избирает путь, по которому уже следуют ВС ряда стран-участниц НАТО в Восточной Европе — прежде всего, Польши, Литвы, Эстонии. Так, Литва с населением вдвое меньше, чем у Норвегии (2,8 млн и 5,5 млн чел.) увеличила число сухопутных бригад с одной до трёх (две полные, одна кадрированная) в 2014–2022 гг. Размеры ВС Вильнюса возросли с 8,6 тыс. до 15,7 тыс. военных, что заметно меньше, чем показатель у Норвегии даже к началу 2020-х гг. (20,6 тыс. в 2020 г.) 37.

В сравнении с указанной группой стран-участниц НАТО в Восточной Европе официальный Осло начал осуществлять заметный прирост численности ВС лишь с начала 2020-х гг. Это положение, а также то, что одна из трёх бригад будет ориентирована на использование вовне Королевства, снова показывало его самодостаточность, фактическую уверенность в своих силах, несмотря на фактор общей границы с РФ. Здесь усматривается разница в декларативной (очень высокой) и реальной (заметно более ограниченной) чувствительности для властей в Осло «российской угрозы». Это подтверждается и тем, что заметное увеличение ВС Норвегии стартовало не в 2022 г. (якобы как реакция на СВО РФ), но уже в 2021 г., будучи подготовлено на рубеже десятилетий: иными словами, это был в основе не реактивный (на «угрозу» от РФ), но проактивный процесс.

Если во второй половине 2010-х гг. ВС Королевства находились в районе отметки в 20 тыс. солдат и офицеров, в 2021–2022 гг. — 23 тыс. (прирост порядка 15%), в 2023–2024 гг. по предварительным данным плавно продолжили увеличиваться до 24–24,5 тыс. военных (табл. 1).

Таблица 1

Динамика численности ВС стран 38 Северной Европы 39

Год / страна	2014	2015	2016	2017	2018	2019	2020	2021	2022	202340	2024
Дания	16,9	17,2	17,3	16,7	17,2	16,3	16,9	16,9	16,7	17,3	17,3
Норвегия	21,0	20,9	20,5	20,2	20,2	19,2	20,6	23,1	23,5	24,0	24,3
Финляндия	32,5	31,0	31,3	31,0	31,8	31,1	31,3	31,1	30,5	31,0	30,8
Швеция	14,7	15,0	15,0	15,9	17,8	19,1	20,1	21,1	20,9	21,5	23,1

С одной стороны, уже в самом начале 2020-х гг. ВС Норвегии возросли примерно на 3 тыс. человек личного состава или эквивалент неполной бригады. Это позволяет переходить к реорганизации наземных сил в трёхбригадные. С другой — на данном пути возникают препятствия, в т. ч. неочевидные. Доля регулярных военнослужащих от общей численности населения у Норвегии идёт от 0,4% (около 0,45% к 2025 г.) к 0,5% ⁴¹. Для государств-членов НАТО, чьи ВС наиболее быстро увеличивались, эти показатели составляли к середине 2020-х гг.: более 0,5% у Польши (с предполагаемым доведением до 0,75%), почти 0,65% у Литвы (она также намерена перейти отметку в 0,75% в перспективе). Однако, как уже отмечалось, Норвегия не только приграничное с РФ, но также «старое» государство-член НАТО. Среди них указанный показатель заметно ниже. Так, у США — 0,4%, Франции — 0,3%, у Германии менее 0,25%, у Великобритании — 0,2%. Схожие значения наблюдались и у других «старых» стран-участниц: например, у Нидерландов около 0,25%. С учётом принадлежности Норвегии к обеим группам государств-членов НАТО и высокого уровня социального благоденствия в стране логично предположить, что в среднесрочной перспективе ВС официального Осло будут находиться в районе отметки 0,5% от численности населения (27–28 тыс. военных), что в принципе позволять сформировать 2 новые бригады, но неполного состава. При этом Норвегия, в отличие от ряда партнёров по НАТО (в частности, Германии), вряд ли пойдёт на перевод части человеко-мест военных в сухопутные войска из других родов войск. Королевские ВМС (прежде всего, фрегаты и подводные лодки, суда поддержки, морская пехота, авиация)

и ВВС с их уникальным опытом деятельности в природно-климатических условиях Крайнего Севера исключительно востребованы как одна из основ многосторонних группировок «западных демократий», которые предназначены оперировать в глубинных акваториях СЛО. Сценарий преодолеть указанные проблемы — совершенствование подготовки, оснащения, интегрирование с регулярными войсками сил территориальной обороны.

Неизбежно возникают вопросы технического оснащения войск (как имеющихся, так и создаваемых формирований). Официальный Осло с учётом своих возможностей весьма активно участвовал в поставках ВиВТ в пользу властей в Киеве: в 2023 г. передал им 8 танков Leopard 2 42; в 2024 г. осуществляет закупку на стороне совместно с Данией ещё 14 данных танков; предоставил 6 самолётов F-16 в числе первых сделавших это стран 43. Интересен их список: помимо Норвегии это Бельгия, Дания, Нидерланды (которые активно участвовали и в поставках танков, в целом бронетехники). Своим решением данная группа некрупных «старых» государств-членов НАТО подчеркнула одновременно жёсткость к РФ и самодостаточность в плане мощи (по страновым меркам) арсеналов. На практике, однако, в ВС Норвегии, как и многих «западных демократий», наблюдалась нехватка военной техники, прежде всего наземной, особенно с учётом планов заметно нарастить войска. В финансовом плане предполагаемые приобретения реализуемы, учитывая профильные расходы Норвегии: от 7 до 8 млрд долл. в год в начале 2020-х гг. с перспективой роста; 28–29% тратились на закупки ВиВТ 44. Более сложен вопрос физического получения ВиВТ: западноевропейская военная промышленность, в частности германская, нуждается во времени, чтобы заметно увеличить выпуск продукции: требуемые объёмы могут быть достигнуты в конце 2020-х гг. Не без учёта данного фактора разработаны планы по развитию ВС, особенно её армии, именно до 2032 г. (отрезок, считая от 2024 г., не 5 или не 10 лет, а промежуточное значение). Притом не исключена диверсификация импортёров. Если обновлять парк подводных лодок (наиболее проблемное место в развитии ВМС) официальный Осло будет через закупки у ФРГ (субмарины проекта 212CD 45), то для танков рассматривается вариант не только Германии (имеющиеся Leopard 2), но и Южной Кореи (K2 «Чёрная Пантера») (либо оба этих варианта). Реализация этих мер позволит Норвегии повысить свою ценность для НАТО, США, партнёров по Альянсу, превращаясь по меркам «западных демократий» уже в «арктическую державу», притом готовую и способную быть проводником многостороннего влияния в СЛО. Как уже отмечалось, заметный рост военной мощи конкретно в случае Норвегии с учётом её геостратегического положения может привести к намного большему росту политического влияния в рамках Евро-Атлантического сообщества.

Перспективы военного присутствия Швеции в Финляндии

Задача обеспечить дополнительное войсковое прикрытие для Северной Норвегии может быть решена и третьим вариантом , который дополняет два других: увеличить присутствие в сопредельной с севером Норвегии финляндской Лапландии, особенно за счёт войск уже Швеции. Сразу по вступлении в НАТО официального Стокгольма он начал переговоры с Хельсинки о будущем размещении во владениях последнего шведских контингентов. Они должны войти в состав новой боевой группы СПР — на этот раз в Финляндии ⁴⁶. Для СПР блока это будет означать не просто распространение на север (как демонстрацию такой возможности у данной сетецентричной группировки, Альянса в целом), но позволит увязать стратегически войска в Северной Норвегии с eFP , формированиями национальных ВС в странах Балтии и Польше.

Для самой Швеции это станет важной тактикой на пути реализации лидерских (державных) амбиций в Северной Европе, позволит легально (под флагом НАТО) вернуться в военном плане на территорию Финляндии, которая была частью владений официального Стокгольма с X века до 1809 г. Кроме того, Королевство Швеция представляет свои планы как инвестиции в безопасность и оборону сопредельной Норвегии. Шведское присутствие в Финляндии ожидается в двух основных формах. Одна — штабной персонал . Во владениях официального Хельсинки учреждаются два управления НАТО:

• •    командование «Север» (с целью руководства силами в подчинении Альянса в одноимённой части Европы [14, с. 4]) в г. Миккели на юге Финляндии;

• •    штаб (в перспективе — дивизионного уровня) для Forward Land Forces с дислокацией на севере, в Лапландии (в Рованиеми или в Соданкюля) ⁴⁷. Здесь ключевую нагрузку возьмёт Швеция, выделив первоначально 20–50 офицеров ⁴⁸.

18.10.2024.     URL: 17.09.2024. URL:

Другой тип — войсковое присутствие. На этапе первых анонсов (конец августа — сентябрь 2024 г.) существовали многочисленные неясности по конкретике. Было заявлено о планах развернуть «тяжёлую» (бронетанковую или, менее вероятно, механизированную) бригаду СПР НАТО с направляющей ролью от Швеции. Уже отмечалось, что пока такие соединения под флагом Альянса развёртываются лишь в Литве (ведущий комплектатор — Гер-