Федор Александрович Головинский - Симбирский губернский комиссар временного правительства

Дед Федора Андреевича Головинского, отставной генерал Андрей Егорович Головинский, приходился внебрачным сыном крупного сибирского помещика А. В. Толстого, занимавшего в 1797 —1799 гг. в чине тайного советника должность Симбирского губернатора. В XIX. в. род Головинских был приписан к дворянству Симбирской и Костромской губернии. А. Е. Головинский имел 500 душ крестьян. В Симбирской губернии ему принадлежало с. Ивашевка в Буинском уезде, где в итоге и поселилась семья. У него имелось два сына — Александр и Андрей. В 1829 г. у Андрея Андреевича Головинского родился сын Василий, в будущем известный петрашевец. До конца своей жизни Василий Андреевич ненавидел крепостников, а те, отвечая взаимностью, называли его не иначе как висельником. Работая частным поверенным в Симбирском губернском суде бывший петрашевец старался по возможности защитить простого человека пред сильными мира сего.

В 1865 г у Александра Андреевича Головинского (1832 —1912) в родовом имении в Буинском уезде, в с. Ивашевка родился сын Федор. Когда он подрос, отец отдал его в Казанскую императорскую гимназию. В 1890 г. Федор Головинский начал государственную службу в канцелярии Симбирского дворянского депутатского собрания, на следующий год получил низший чин российской чиновничьей лестницы — коллежского регистратора, в 1892 г. подает в отставку и возвращается в родной Буинский уезд. Вплоть до 1901 г. Ф. А. Головинский служит здесь, занимая должность председателя Буинской уездной земской управы, получает чин титулярного советника и орден Святой Анны 3-й степени. В 1901 г. Федор Александрович оставляет земскую службу, сохранив за собой долж- ность мирового судьи [1]. Кроме того, он являлся владельцем нескольких (не очень крупных) винокуренных заводов и состоял председателем симбирского отдела Российского общества винокуренных заводов.

Не ладилась семейная жизнь Федора Александровича. Он был женат трижды, первый раз на некоей арфистке, второй раз на дочери потомственного почетного гражданина (фактически купца) Марии Михайловне Андреевой и с 1911 г. на Ольге Федоровне Белокрысенко, дочери управляющего Симбирской удельной конторой Ф. А. Белокрысенко, товарища И. Н. Ульянова, крестного отца В. И. Ленина. Ф. А. Головинский расписался с О. Ф. Белокрысенко, когда она родила ему он двух дочерей и сына, а, кроме того, в 1914 г. им был усыновлен внебрачный сын, родившийся в 1902 г. Фамилия матери была Гельман.

До 1916 г. Ф. А. Головинский официально не принимает участие в политической жизни губернии, в делах земства, однако, авторитет его за эти годы только вырос и в 1916 г. губернская земская управа официально приглашает его для выполнения отдельных поручений. Вскоре он становится членом губернской земской управы и, более того, его избирают заступающим место, то есть заместителем председателя губернской земской управы.

1916 г. был для губернии наиболее тяжелым из всех военных лет. Начались переосвидетельствования и призывы белобилетников, в деревню пришла продразверстка, в Симбирске появились карточки, резко обострилась топливная и транспортная проблемы. Цены росли, спекулянты во всю пользовались благоприятным для них положением, губернская власть все больше полагалась только на военную силу. На этом фоне значительно активизировали свою деятельность антиправительственные силы, сосредоточенные вокруг земских и других общественных организаций. Федор Головинский, будучи сам либералом, охотно пошел на службу в одну из них, в Общеземский союз. Заниматься приходилось многими проблемами: приемом, распределением и лечением беженцев, снабжением армии военными припасами, строительством госпиталей.

Жадно ловились известия из столицы, из ставки, и все же, отречение Николая П оказалось приятной неожиданностью. Но вряд ли тогда Ф. А. Головинский предполагал, что это вознесет его, пусть и на краткий срок, на вершину губернской власти. Это, действительно, оказалось результатом случая. Незадолго до февраля 1917 г. председатель управы Н. Ф. Беляков уехал в столицу, два других заступающих место председателя выбыли. Ф. А. Головинский оказался единственным заступающим в должность председателя, что и сделало его первым человеком в губернии.

Отречение императора произошло 2 марта, а управление губернией по-прежнему осуществлял назначенный сюда в конце 1916 г. губернатор кн. М. А. Черкасский. Лишь 6 марта 1917 г. в Симбирск пришла телеграмма за подписью министра-председателя и министра внутренних дел кн. В. Н. Львова, которая меняла власть в губернии: «Симбирск. Губернатору. Временное правительство признало необходимым временно устранить Губернатора и Вице-губератора от исполнения обязанностей по этим должностям. Управление губернией возлагается на Председателя губернской Земской Управы, которому благоволите сдать должность».

Губернатор отреагировал оперативно. Того же числа он направил послание в Губернское правление под грифом «спешное»: «На основании прилагаемой при сем копии телеграммы Председателя Совета Министров, Министра Внутренних дел Князя Львова о временном устранении от должностей Губернаторов и Ви-це-Губераторов, сегодня я сдал управление губерни-ею заступающему место Председателя Симб. Губ. Зем. Управы Феодору Александровичу Головинскому. Предлагаю Губернскому правлению немедленно составить об этом журнальное постановление и безотлагательно оповестить все учреждения М.В.Д. по Симбирской губернии». Надо думать, кн. Черкасский вздохнул свободно. Массовые демонстрации проходили не только в Симбирске, но и в Сызрани, Ардатове, Алатыре, Буинске, Курмыше, Сенгилее, Карсуне. Арестовывались полицейские и жандармские чины, из тюрем выпускались заключенные, отстранялись от власти уездные исправники. В Симбирске 5 марта демонстранты свалили памятник Столыпину.

Ф. А. Головинскому пришлось действовать в непростой обстановке. Что ж, либералы, так рьяно доказывали неспособность царской власти решить стоящие перед страной проблемы, и так рвались к власти, что теперь им надо было показать все, на что они способны, чтобы доказать, что они не болтуны-пустозвоны, а люди дела. Первоначально судьба благоволила к Ф. А. Головинскому. Губернский исполнительный комитет был укомплектован надежными людьми, эсеро-меньшевистские Советы поддерживали власть Губернского комиссара, но от этого легче не было. Ни Временное правительство в Петрограде, ни он в Симбирске не обладали. Проблемы консервировались. Власть уплывала, как сквозь пальцы вода.

К 23 июня в Симбирск поступила телеграмма министра внутренних дел Церетели, в которой он требовал создания в губернии сильного органа власти, который бы мог навести порядок в губернии. Телеграмма застала симбирских политических деятелей врасплох. Идея создания какого-то нового органа власти здесь даже и не возникала. Тем более не видел в этом смысла Ф. А. Головинский, считавший, что ему подчинены силы, способные навести порядок: милиция, легион свободы, часть войск, суды. Тем не менее, 23 июля в Симбирске была создана подготовительная комиссия по созданию нового органа власти. В него вошло по два представителя от каждого из трех Советов (рабочих, солдатских и крестьянских депутатов), от губернского и уездного земств, от Губис- полкома. По одному человеку были представлены городская дума, а также партии эсеров, меньшевиков, кадетов и Бунд. Большевики имели своего депутата в лице В. Н. Ксандрова, заседавшего от имени Совета рабочих депутатов.

Часть выступавших (кадет Я. Е. Шостак, представитель города октябрист М. О. Швер) фактически поддержали Ф. А. Головинского, выступив за укрепление существующей власти и придание новых властных полномочий губернскому комиссару, но в итоге была принята резолюция, предложенная В. Н. Ксандровым. Она гласила: «Признавая настоящий момент грозным для Родины и революции, в целях создания твердой власти на местах, должен быть создан Губернский орган, который действуя в подчинении и полном единении с правительством..., имел бы в своем распоряжении все средства местной власти» [2]. Ф. А. Головинский от голосования воздержался.

Так был создан Губернский исполнительный комитет спасения Родины и революции, куда вошли представители Советов, земств, основных политических партий и общественных организаций. Вошел в него с двумя помощниками и Ф. А. Головинский.

Острейшим оставался аграрный вопрос, который как бомба замедленного действия, готов был в любой момент взорвать и местную и российскую власти. Крестьяне жаждали помещичьих и удельных земель, властям нужен был крестьянский хлеб. 14 июня собрался губисполком для рассмотрения вопроса о земле. Члены губисполкома и его председатель Ф. А. Головинский были единодушны — в настоящий момент решать проблему явочным захватом земли недопустимо. В принятом постановлении говорилось: «Решение земельного вопроса требует огромной подготовительной работы. Необходимо основательно выяснить нужду местного населения и собрать все подобные сведения через земельные комитеты. Поэтому нельзя решать земельный вопрос простым захватом земли отдельными лицами или обществами. Земельные захваты создают много недовольства не только среди крупных землевладельцев, но и среди крестьян. В следствии земельных захватов к недовольным примыкают и солдаты, находящиеся в армии, растет дезертирство и разлагается армия...Кроме того, проведение земельных захватов запутает земельные отношения, осложнит и до крайности затруднит решение Учредительным собранием земельного вопроса, ибо этот вопрос всероссийский, а не местный и должен быть разрешен сообразно с интересами всего народа, а не отдельного селения, волости или уезда». В заключении постановления содержалось предложение «принять меры к прекращению и недопущению никаких земельных захватов у землевладельцев, отруб-щиков, арендаторов и прочих граждан» [3].

Другая сторона земельного вопроса состояла в проблеме — как накормить армию и город. С 1 июля в Симбирске вводилась карточная система на выдачу печеного ржаного хлеба, в губернии вводилась государственная хлебная монополия, направленная на обязательную поставку хлеба государству по твердым, а не рыночным ценам. Все эти меры давали крайне малый эффект. 13 сентября 1917 г. Ф. А. Головинский был вынужден направить в Петроград две телеграммы — министру внутренних дел и министру продовольствия, где звучали прямые нотки отчаянья. В первой из них говорилось: «Города и фабричные районы Симбирской губернии терпят острую нужду продовольствия. Нигде не удается сделать запасы более, чем на 2-3 дня. Каждодневно приходится опасаться голодных эксцессов» [4]. 14 сентября Ф. А. Головинский и председатель Губернской продовольственной управы П. Елизаров были вынуждены подписать постановление, где говорилось, что «до 1 ноября должен быть сдан весь излишек хлеба, кроме количества, необходимого для продовольствия до будущего урожая. Весь хлеб, не сданный и не принятый на учет Продовольственной управой до 1 ноября, будет реквизироваться по половинной твердой цене» [5].

Головинский отдавал себе отчет в крайней непопулярности у крестьян этого решения. Чтобы обезопасить себя на случай открытого противодействия, он заручился поддержкой Советов солдатских и крестьянских депутатов, чье эсеровское большинство с пониманием отнеслось к принятому решению. После всего этого по уездам и волостям были направлены уполномоченные Губернского комиссара, в задачу которых входило производство учета и реквизиции хлеба. Тем не менее, положение в лучшую сторону не менялось, чему подтверждением являются новые телеграммы в столицу с просьбами об оказании срочной помощи.

Все хуже становилось с финансами. Окладные сборы с земель давали меньше половины требуемых сумм. По Шумовской волости, например, вместо планируемых 5 470 руб. поступило к 1 октября менее 2 000 [6].

На фоне экономического развала наступал развал власти. Немало волнений доставило выступление генерала Корнилова. Пришедшее в Симбирск известие о неповиновении бывшего главкомверха власти Временного правительства и его наступлении на Петроград заставил объединиться вчерашних политических противников. 29 августа Ф. А. Головинский провел объединенное собрание губисполкома, комитета спасения Родины и революции, Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, полковых комитетов, всех общественных и политических организаций, профсоюзов, городского и земского самоуправления. Собравшиеся были едины — необходимо поддержать правительство и подавить мятеж. Об этом решении Ф. А. Головинский сразу же телеграфировал в столицу.

25 октября власть в Петербурге захватили большевики, и в этот же день телеграф доставил известие об этом в Симбирск. В Симбирске начались погромы, продолжавшиеся по 27 октября включительно. Громили магазины, винные склады, казалось — Симбирск погружается в дикое, первобытное состояние. Даже большевики оказались шокированы происходящим, осудив «шайку воров и погромщиков». Советы для наведения порядка срочно создали новый высший орган гражданской и военной власти — временный Военно-революционный комитет, который под угрозой применения вооруженной силы категорически запретил любые сборища, митинги и т.д. Возглавил ВРК В. Н. Ксандров, заместителем его стал меньшевик поручик Д. А. Мороз, который, кроме того, был назначен начальником симбирского гарнизона. Представители Советов обратились с просьбой к Ф. А. Головинскому о совместной работе по наведению и поддержанию порядка. Тот, будучи ответственным за положение и в городе, и в губернии, разумеется, согласился. При этом он видел ненадежность воинских частей, расквартированных в Симбирске, когда многие солдаты сами приняли участие в погромах. 27 октября Ф. А. Головинский просит (требовать уже невозможно) у Сызранского уездного комиссара скорейшей отправки в Симбирск кавалерийских частей. Прошли погромы и в уездном Карсуне

Постепенно порядок возвращался в Симбирск, но в этих условиях Симбирские Советы не решились последовать примеру Петрограда и взять власть в свои руки. Более того, 27 октября появилось воззвание Советов рабочих и солдатских депутатов, где население призывалось к спокойствию и объявлялось, что все выступления, способные внести смуту, будут подавляться самым беспощадным образом.

Захват большевиками власти в Петрограде был событием ожидаемом, но, тем не менее, не верилось в его реальное осуществление. Ф. А. Головинский, как и многие другие был в растерянности. Что делать? Пока теплилась надежда, что большевики не удержат власти и несколько дней. Происходящие события, казалось, подтверждают это. Стали приходить известия, что А. Ф. Керенский с верными войсками взял Гатчину и вот-вот возьмет Петроград. Ободренный этим, Ф. А. Головинский тотчас телеграфировал в уезды, крестьянскому Совету, органам земского и городского управления, где выдавая желаемое за действительное, сообщал о том, что Петроград взят войсками Керенского.

Тактика выжидания успеха не принесла. Большевики не пали, а по Симбирску ходили упорные слухи о событиях в столицах. Дальше молчать становилось невозможным, и 31 октября Ф. А. Головинский выступил с официальным обращением к населению Симбирской губернии. Он не решился признать произошедший в столице переворот и счел за лучшее солгать, что бы удержать власть еще какое-то время и, кто знает, может быть сохранить ее до созыва Учредительного собрания, которое должно будет разобраться с Совнаркомом. Вот это обращение: «В Петербурге, Москве и других городах в последние дни произошли чрезвычайно прискорбные события. Под влиянием агитации партии большевиков были сделаны попытки захватить власть в руки Советов рабочих и солдатских депутатов путем насилия и применения вооруженной силы. В Петербурге такая попытка ставила своей целью свергнуть Временное правительство и поставить во главе Российской республики случайных людей, не облеченных доверием широких масс народа. Попытка эта, к счастью, не удалась. Близятся выборы в Учредительное собрание, которое одно только может решить вопросы и об окончательной передаче земли трудовому народу и о создании в стране постоянной государственной власти. Губернский исполнительный комитет спасения Родины и революции совместно с Губернским комиссаром предупреждают население о том, что все внимание его должно быть направлено на то, что бы выборы в Учредительное собрание по Симбирской губернии прошли правильно, а для этого необходимо сохранять полный порядок. Население должно подчиняться всем распоряжениям комиссара Временного правительства, не веря слухам о свержении этого правительства. Всякого рода призывы к беспорядкам, насилиям и погромам должны пресекаться самими населением, причем в случае возникновения, беспорядки будут пресекаться вооруженной силой» [7].

Угрозы, звучавшие в обращении, были пустыми словами, и Ф. А. Головинский сознавал это. После 25 октября с новой силой по всей губернии начался разгром помещичьих усадеб. Сделать ничего было нельзя. Не надеясь на симбирский гарнизон, Ф. А. Головинский вновь попытался было обратится за помощью в Сызрань. Вот одна из телеграмм начальнику Сызранского гарнизона от 17 ноября: «В Ардатовском уезде сплошные грабежи, погромы. Настаиваю на немедленной посылке эскадрона. Отказ сочту за неисполнение распоряжений правительства. Вся нравственная ответственность за разграбление уезда остается на Вас» [8]. Телеграмма эта хорошо иллюстрирует всю слабость позиции Ф. А. Головинского. Распоряжениями какого правительства пугает он? Временного, власть которого уже была мифичной? У Ф. А. Головинского исчезла опора и сверху и снизу. А апелляция к нравственной ответственности показывает, насколько идеалы либерализма Х1Х — начала ХХ века, с одной стороны, оказывались живучими, а с другой стороны, насколько они перестали соответствовать сложившейся политической и общественной практике.

Определенные надежды внушали итоги выборов в Учредительное собрание. По губернии, как и по России, внушительную победу одержали эсеры, а большевики не набрали и четверти голосов. Судя по составу, Учредительное собрание должно было выступить против захвата большевиками власти и объявить себя единственной законной властью в стране.

10 декабря 1917 г. на объединенном заседании Симбирского Совета рабочих и солдатских депутатов, солдатских комитетов и профсоюзов было приято решение о переходе власти в губернии к Советам. Антибольшевистские силы не смогли предотвратить приятие этого решения, но у них оставалась еще одна возможность — не дать ему реализоваться. Во-первых, необходимо было не идти на формальную передачу власти, во-вторых, саботировать все решения Советов и, в-третьих, удержать в своих руках Госбанк. Логика было проста — не дать придти большевикам к реальной власти в Симбирске, в надежде, что она вскоре рухнет в российском масштабе. Рука об руку в этом деле сотрудничали Ф. А. Головинский и городская дума, надеявшиеся, что большевики не решаться на применение силы и, тем более, пролитие крови. Действительно, почти месяц существовало двоевластие, но в начале января 1918 г. ситуация изменилась.

4 января в Губернский комиссариат явилось несколько человек. Один из них, как выяснилось позже, был большевик М. Д. Крымов, который вручил Ф. А. Головинскому требование солдатской секции Симбирского Совета передачи власти избранному губернским комиссаром ему, Крымову. Немедленно Федор Александрович поставил в известность своих заместителей А. Пожарского и Т. Рудакова. Втроем они решили отправить в Симбирский Совет письменный ответ, где бы обосновывалась вся незаконность подобных требований. В нем указывалось, что Губернский комиссариат был рекомендован на занимаемые должности Советами, а затем, огромным большинством голосов избран первым демократическим земским собранием, что Губернскому комиссару было подтверждено доверие 39 голосами против 2 на чрезвычайном губернском земском собрании, избранном на основе всеобщего избирательного права. Кроме того, в ответе спрашивалось, какое отношение имеет к назначению Крымова Губернский Совет крестьянских депутатов, представляющих большинство населения губернии, а без этого нахождение Крымова в должности губернского комиссара не легитимно. В заключении предлагалось отложить вопрос о власти до созываемого 10 января 1918 г. Чрезвычайного Губернского земского собрания.

М. Д. Крымов со свитой вели себя тихо, отнюдь не нагло, и у Головинского была надежда, что дальше требований и обмена письмами дело не пойдет. Однако он не понимал, что двоевластие на губернском уровне — вещь столь же шаткая, как и на российском, а побеждает тот, у кого есть сила и решимость. Все это как раз и было у М. Д. Крымова. Ф. А. Головинский недооценил местных большевиков. Те решили не упражняться в эпистолярной казуистике со своими врагами, а выставить главный козырь — силу. В 3 часа этого же дня к Ф. А. Головинскому вновь явился М. Д. Крымов. На этот раз его сопровождали 8 вооруженных кавалеристов расквартированного в городе Курляндского полка. Вели они себя внешне и в этот раз не вызывающе, но бумага, врученная Ф. А. Головинскому, была составлена в иных тонах. Там, под угрозой применения вооруженной силы прямо требовалась немедленная сдача должности новой власти. Керенский симбирского масштаба — Головинский, не мог выставить в свою защиту даже и пресловутый женский батальон. Защищать старую власть было некому. В растерянности верхушка уже прежнего комиссариата (Головинский, Пожарский, Рудаков, Бонч-Осмоловский) наспех составила протокол, о том, что под угрозой силы они оставляют занимаемое помещение. Протокол дали подписать и Крымову, он не отказался.

5 января, вечером Головинский вновь пришел в здание Городской Думы. Здесь он узнал, что также под угрозой силы, большевики захватили Государственный банк. Гласные Думы встретили предложение своего председателя В. П. Краснова предоставить место Ф. А. Головинскому место в президиуме аплодисментами. Это было трогательно. Слово сразу же предоставили Губернскому комиссару. Ф. А. Головинский рассказал о вчерашних событиях и добавил, что они мог- ли бы оказать более активное сопротивление, нашли бы и вооруженную силу, но главная задача сейчас заключается в устранении эксцессов и гражданской войны. Политика же большевиков, — продолжил он, — является провокационной, и цель ее одна — вызвать гражданскую войну. «Поэтому, — заключил Ф. А. Головинский, — мы должны встать на путь морального сопротивления злу, и какими бы то не были обидными выступления против тех или иных из нас, необходимо проявлять терпение и не допустить пролития хотя бы одной капли крови».

Гласные поддержали своего губернского комиссара, предпочитая не обострять отношения и не доводить дело до применения вооруженной силы. Тем не менее, присутствующему в зале большевику М. А. Ги-мову, который являлся гласным городской Думы пришлось выслушать немало гневных тирад, в том числе от бывших товарищей по социал-демократической организации.

Известие о разгоне Учредительного собрания явилось для Ф. А. Головинского большим ударом и возмутило его до крайности. Городская дума решительно высказалась за полновластие Учредительного собрания и тем самым подписала себе приговор. 9 января 1918 г. думцы попытались протестовать против разгона Учредительного собрания, сравнивая этот произвол с кровавым воскресеньем, но в зал заседаний ворвались солдаты и красногвардейцы. Дума сама оказалась фактически разогнана, а в ночь на 12 января были арестованы гласные-меньшевики.

Ф. А. Головинский продолжал жить в Симбирске, политической деятельностью больше не занимался, став обычным чиновником. Но политика сама нашла его. 22 июля 1918 г. Симбирск практически без боя взяли войска эсеровского Комитета членов Учредительного собрания. Большевистские верхи, заблаговременно покинув (или то же самое, бросив) Сим- бирск, в день взятия города уже были в уездном Буинске. Здесь они и встретились с Ф. А. Головинским, который вез из Петрограда 620 тыс. рублей в Симбирск для расчета с работниками земского цементного завода. Его арестовали, правда, ненадолго, а после дальнейшего бегства симбирских советских руководителей 25 июля с деньгами отпустили в Симбирск.

В городе у власти была новая политическая сила, появились новые лидеры. В комучевском Симбирске Ф. А. Головинский заметной политической фигурой не стал. Лишь в середине августа он занял официальные должности начальника отделов беженцев, строительного, дорожного, а также цементных и химических заводов. Вероятно, лишь настойчивые просьбы власти, которая испытывала нехватку людей заставила Ф. А. Головинского начать официальную службу.

В то же время, Ф. А. Головинский оставался членом губернского земского собрания, где он не изменил своему политическому кредо. Выступая в качестве противника большевиков, он, тем не менее, неоднократно заявлял, что он, как и другие земцы, поддерживает Комуч до тех пор, пока новая власть поддерживает лозунг «земли и воли» и не скатится в сторону реакции.

Скатится или не скатится — оказалось уже не важно. Дни Комуча были сочтены. 12 сентября 1918 г. Красная армия ворвалась с Симбирск. В красном Симбирске Ф. А. Головинскому не было места, и он покинул город.