Феномен «Корейской волны» как фактор распространения массовой культуры в глобальном медиапространстве

THE PHENOMENON OF THE «KOREAN WAVE»

AS A FACTOR IN THE SPREAD OF MASS CULTURE

IN THE GLOBAL MEDIA SPACE

Natalia V. Sinyavina,

DSc in Cultural Studies,

Head of the Department of Cultural Studies,

Professor at the Department of Cultural Studies,

Moscow State Institute of Culture,

Khimki, Moscow Region, Russian Federation;

Professor at the Department of World Culture,

Moscow State Linguistic University,

Sofia M. Tsiklauri,

Master’s student of the Department of Cultural Studies,

Moscow State Institute of Culture,

Южная Корея – страна с уникальной культурой, интерес к которой значительно вырос в последние три десятилетия. Отчасти это связано с тем, что страна создала «экономическое чудо», превратившись за пятьдесят лет из колонии Японии в страну с процветающей экономикой, основу которой составили высокие технологии [1, с. 4]. Сегодня корейской культурой увлекаются люди самых разных национальностей, возрастов и интере- сов. Но так было не всегда: до XIX века Корея была изолирована от мира, а после Первой Мировой войны ее культура подверглась насильственной трансформации со стороны оккупировавшей её Японии. После Второй Мировой и Корейской войны культура Южной Кореи на протяжении нескольких десятилетий претерпевала изменения, которых требовал быстрый и нещадящий процесс модернизационного скачка.

Массовая культура Южной Кореи получила активное развитие лишь в конце 1980-х годов, когда в результате демократических выступлений было свергнуто диктаторское правительство. Именно тогда, с наступлением «оттепели», в период национального подъема свободные в своем творчестве жители Южной Кореи начали выражать свою гражданскую позицию через каналы массовой культуры. Кроме того, в обществе, в котором угасала вера в возможность возрождения национальной промышленности, сформировалось движение, участники которого заявляли о необходимости привлечения инвестиций в индустрию развлечений и поощрении экспорта ее продуктов как о способе преодолеть финансовый кризис [9 с. 12].

Для понимания современной массовой культуры Южной Кореи и ее места в мировом сообществе необходимо проанализировать феномен «корейской волны». «Корейская волна» (или «халлю») – термин, применяющийся для обозначения стремительного роста интереса к культурно-развлекательным индустриям Южной Кореи и экспорта их продуктов. Так называемая «волна» начала набирать силу в середине 1990-х годов, когда корейские телевизионные сериалы распространились сначала по Восточной Азии, а затем и в рамках всего азиатского региона [13, с. 27]. Продукты киноиндустрии, а именно сериалы и шоу, стали первым этапом популяризации массовой культуры Южной Кореи и формирования феномена «корейской волны». Вслед за телевизионными сериалами и шоу в 2000-х годах за пределы южной Кореи начала распространяться и корейская поп-музыка.

Исследователи до сих пор расходятся во мнении о происхождении термина «корейской волны» («халлю»). В частности, корейские ученые считают, что он начинает использоваться в конце 1990-х годов с подачи Министерства культуры и туризма Южной Кореи, которое распространяло диски с корейской музыкой с подписью «халлю» (кор. «корейская волна»). У зарубежных исследователей другое мнение: по их мнению, термин был придуман китайской прессой и применялся для обозначения интереса к корейской поп-культуре именно в Китае.

Позже термином «корейская волна» стали обозначать всю массовую культуру Южной Кореи, к которой интерес возникал за пределами страны, включая как непосредственные ее продукты – драмы, фильмы, музыку, компьютерные игры, моду, так и позже корейскую кухню, язык, косметику, электронику, экспорт которых заметно возрос. С конца 90-х годов термин широко употребляется СМИ, в социальных сетях, а также самим корейским правительством, которое рассматривает «корейскую волну» как инструмент государственной культурной политики, способствующий формированию положительного имиджа страны, что помогает в развитии туризма и экономики в целом.

Именно с этой точки зрения этот термин используется и в рамках данной статьи: и как феномен распространения массовой культуры Южной Кореи за пределами страны, и как элемент государственной политики по продвижению культурных продуктов на мировой арене. Можно отметить, что «корейская волна» выступает своего рода как фактор диалога культур и инструмент «мягкой силы», который в век социальных сетей и влиятельных медиа стала брендом, представляющим страну на мировой арене [7].

Можно выделить несколько волн в развитии «корейской волны».

• 1)    Конец 1990-х годов, когда постепенно происходил рост популярности корейских сериалов в Юго- Восточной Азии. Усилия по продвижению продуктов киноиндустрии на рынок стран Юго-Восточной Азии связаны с желанием Южной Кореи восстановить свою экономику после Азиатского финансового кризиса 1997 года. Эта тенденция совпала и с запросом стран данного региона и их телестудий найти альтернативу дорогим японским сериалам, с поиском более дешевого контента. Корейские сериалы соответствовали всем перечисленным запросам. История успеха телесериалов Южной Кореи за пределами страны началась с драмы «Зимняя соната», приобретшей огромную популярность в Японии, Китае, Филиппинах. Важную роль в развитии массовой культуры Южной Кореи играет государственная система регулирования в сфере киноискусства. Чтобы защитить отечественную киноиндустрию, в 1960 году государство представило проект, включавший систему квот. Эта система работает до сих пор и предусматривает, что на каждом экране страны отечественные фильмы должны демонстрироваться не менее 73 дней в году [3, с. 8]. Предложенный государством подход, влияя на внутреннее состояние киноиндустрии, воздействовал также и на внешнеполитические отношения. Так, в 1980-х годах Южная Корея пыталась заключить с США двусторонний инвестиционный договор о свободной торговле, но Вашингтон рассматривал введение квоты на показ как барьер для американских фильмов. Однако Южная Корея своей позиции не изменила. В 2006 году начались переговоры по подписанию Соглашения о свободной торговле, против которого выступала большая часть представителей корейской индустрии, утверждая, что Южная Корея в этом случае рискует стать культурной колонией США. Но этого не произошло; напротив, южнокорейские фильмы увеличили свое присутствие на экранах и воздействие, заставив признать достижения страны на международном уровне, превратившись в национальный бренд. Южнокорейские режиссеры и актеры, которые боялись вмешательства Голливуда в киноиндустрию страны, получили признание во всем мире, а южнокорейская киноиндустрия

стала конкурентоспособной и вне страны [10, c. 125]. Хотя «корейскую волну» уже на начальном этапе можно отнести к «мягкой силе», помогающей Южной Корее выстраивать межкультурный диалог, технические возможности средств массовой коммуникации на тот момент не могли обеспечить той скорости распространения и доступности культурных продуктов, к которым пришло человечество в последнее десятилетие. Идеализированный образ Кореи, который был показан в телевизионных драмах, передачах и фильмах, традиционные конфуцианские идеи, которые отражались в сериалах, а также интенсивная реклама различных продуктов и корейских компаний сформировали благоприятные условия для популяризации массовой культуры Южной Кореи по всей Восточной Азии, но в остальных регионах, если такая популяризация и присутствовала, то не так интенсивно [9, c. 63].

• 2)    2000-е годы, когда проявился активный интерес к корейской музыке. В это время происходило распространение за пределы азиатского региона продуктов музыкальной индустрии – корейской поп-музыки (так называемый «к-поп»). История второй волны хотя и начинается в 2000-х годах, предпосылки для ее развития закладываются еще в начале 1990-х годов, когда корейская музыкальная индустрия начала заимствовать популярные американские стили и ассимилировать ее в собственную музыкальную культуру. Так, в 1992 году появляется группа из трех юношей «Seo Taiji and Boys», которые сразу завоевали внимание зрителей (в основном, молодежи) сочетанием американского стиля в мелодии и остросоциальных текстов. Именно тогда на фоне популярности телевизионных сериалов начинает активно развиваться музыкальная индустрия и продвижение корейских артистов за рубежом, преимущественно, в Китае и Японии. Это и стало поворотным моментом в истории как корейской поп-музыки, так и «корейской волны». О. Л. Панченко справедливо замечает, что «в плане музыкальной эстетики к-поп ориентирован на американскую культуру» [5, с. 63]. Своеобразие индустрии к-поп заключается именно в этнической составляющей, которая придает ей за рубежом экзотическое звучание. Смешение западного стиля музыки, элементов традиционной культуры Кореи и эклектичность обеспечивает распространение продуктов музыкальной индустрии Южной Кореи как внутри страны, так и за рубежом.

• 3)    2010-е годы, характеризующиеся всеобщей увлеченностью культурой Южной Кореи. На этом этапе можно выделить знакомство иностранного зрителя с традиционной культурой Кореи, с языком, кухней, началось активное развитие культурного туризма. Таким образом, в этот период интерес возникает не только к продуктам массовой культуры, но и ко всей корейской культуре в целом. Этому, конечно, благоприятствовала кампания, развернутая в то время южнокорейским правительством, целью которой было распространение традиционной корейской культуры за рубежом. В ее рамках начали проводиться фестивали корейской культуры, заключались

договоры о сотрудничестве с артистами для распространения контента в массмедиа, открывались корейские культурные центры для привлечения внимания не только к продуктам «корейской волны», но и к традиционной культуре Кореи (танцам, песне, каллиграфии, искусству и, главное, к языку).

• 4)    2020-е годы, когда происходит интеграция процессов «корейской волны» в социальные сети и использование контента в медиа. Когда Интернет и социальные сети стали неотъемлемой частью повседневной жизни человека, все изменилось: «корейская волна» стала транснациональным культурным феноменом, распространяющимся за пределы Азии, охватившим аудиторию в европейском регионе, в Северной и Южной Америке и даже на Ближнем Востоке. Так за несколько лет «корейская волна» из сериалов и музыкальных групп превратилась в проект по «эффектному и эффективному ребрендингу страны», а также – в компонент современной государственной культурной политики Южной Кореи [8, с. 15]. Четвертая волна распространения «корейской волны» плавно проистекает из третьей и отличается в основном еще большим использованием социальных сетей и массмедиа в качестве каналов распространения продуктов. Благодаря онлайн-блогам, фан-сайтам, трендам фанаты из потребителей превращаются в контент-мейкеров, непреднамеренно распространяющих продукты «халлю» [12, с. 130]. Цифровые сервисы потоковой передачи и социальные сети в 2020-е годы стали играть ключевую роль в распространении продуктов массовой культуры Южной Кореи. На данном этапе главным каналом распространения массовой культуры являются глобализационные процессы, которые «предполагают интенсивное развитие и взаимозависимость всего мира в результате возрастания скорости культурных изменений» [3, с. 42].

Особенность культурного влияния Южной Кореи на мировые тенденции заключается именно в использовании потенциала, заложенного в «корейской волне». Если на первоначальном этапе для Южной Кореи первоначально «корейская волна» рассматривалась как инструмент распространения лишь традиционной культуры, то позже она превращается в национальный бренд и даже один из самых эффективных экономических ресурсов, формирующих положительный образ Южной Кореи для туристов, потенциальных инвесторов и международного сотрудничества. В 2012 году при Министерстве культуры было создано бюро по продвижению «корейской волны». В 2017 году принят Закон о публичной дипломатии, целью которого являлось выработка механизмов укрепления национального имиджа и статуса страны в международном сообществе, а массовая культура Кореи стала проводником и способом формирования симпатии к корейскому продукту в целом.

Сегодня «корейская волна» продолжает развиваться в среде массме-диа, меняя как современное социокультурное пространство Южной Кореи и других отдельных стран, так и глобальную массовую культуру и медиапространство, в котором она получила распространение. Феномен «корейской волны» и стратегии, к которым прибегает южнокорейское правительство для его распространения в мировом сообществе, сопровождается интенсивными спорами как о его причинах, так и о его будущем. В этом контексте поднимается вопрос о конвейерности массовой культуры Южной Кореи и продуктов «корейской волны», рассчитанных на экспорт. Безусловно, коммерческий характер производства продуктов массовой культуры, а также вовлеченность государства в организацию «халлю» нельзя отрицать.

Поскольку «корейская волна» чаще всего рассматривается не просто как процесс распространения массовой культуры Южной Кореи, а как многогранное динамичное явление, имеющее своей целью популяризацию продуктов «корейской волны» и реализуемое в ходе проведения определенной государственной политики властями, то ее коммерческая сторона очевидна и оправдана. Более интересным представляется факт распространения продуктов массовой культуры в странах, которые какое-то время назад считались (в некоторых аспектах считаются до сих пор) центрами распространения и передовыми производителями продуктов массовой глобальной культуры.

Сравнивая культурную политику и механизмы, применяемые конкретно Южной Кореей для распространения продуктов «корейской волны», с политикой ее большинства азиатских соседей, можно увидеть значительную разницу: Южная Корея при предоставлении контента на экспорт максимально приближает его к мировым тенденциям глобальной массовой культуры, грамотно учитывая запросы международного потребителя [2]. В продуктах, нацеленных на зарубежную аудиторию, локальные традиции представлены не столь ярко, как в продуктах, рассчитанных на внутренний рынок. [5, с. 65] Это и делает их такими уникальными для иностранного покупателя, зрителя или слушателя.

«Необходимо отметить, что определенный тип культуры продуктивен ровно до того момента, пока он способен сохранять и воспроизводить смыслы и идеи, актуальность которых не подвергается сомнению социумом. Кроме того, важным моментом при сохранении стабильности системы является и возможность ассимилировать привносимый в нее новый социокультурный опыт» [6, с. 67]. Исходя из сказанного, южнокорейская культура, сочетающая национальные традиции и тенденции массовой культуры, иностранные влияния, умело балансирует, сохраняя при этом собственную идентичность.

Таким образом, исходя из представленных фактов и данных, можно сделать вывод, что исследование феномена «корейской волны» как особой формы массовой культуры Южной Кореи во всех ее проявлениях остается актуальным, так как это предоставляет возможность понять механизмы ее бытования в контексте современных социокультурных процессов. В современном южнокорейском обществе можно наблюдать постепенную смену морально-ценностных установок, которые влекут за собой и изменение роли традиционных ценностей в обществе, что делает данное исследование еще более значимым. Именно многоплановость феномена «корейской волны» позволяет рассматривать его как пример альтернативной глобализации и инструмент унификации ценностей культур Восточной Азии, а также – как средство сохранения культурной специфики и идентичности корейцев с помощью демонстрации национально-исторической символики и идей в рамках продуктов массовой культуры.