Феномен "нового мужчины" или снова о гендере

Объектом гендерных исследований являются любые феномены, явления, процессы социальной реальности. Но как в российской, так и в западной социологии в основном принято изучать женскую общность. Однако в широком смысле специфика гендерных исследований состоит в том, что они включают не только дис-криминативные аспекты в отношении женщин, но и предметную область знания, охватывающую все то, что касается мужчин. Здесь могут быть и проблемы трудоустройства, и здоровья, и карьерного продвижения и многие другие, то есть все те же аспекты, что чаще всего исследуются в отношении женщин. Автор статьи, работая в гендерной проблематике более десяти лет, обнаружила для себя интересной в научном плане проблематику маскулинности.

Пытаясь выявить основные этапы становления концепций мужественности, возможные кризисы и девиации, особенности способов, механизмов, каналов формирования мужского пола, автор сочла целесообразным рассмотреть феномен «нового мужчины». В рамках данной статьи этот феномен будет рассмотрен с помощью двух методологических оснований – с позиции власти и позиции потребления.

Стоит сказать, что за последние сто лет произошли революционные перемены не только в политическом и социальном строе общества, но и в мире мужчин и женщин как представителей гендерных общностей. Вместе с процессом феминизации начался также и процесс трансформации, касающийся мужчины, его ролей, идентификации, моделей поведения. Этот длительный процесс сопровождался ломкой «старого» и утверждением «нового» в понимании сущности мужчины. Постепенно на смену традиционных представлений о мужчине как носителе геге-монной маскулинности пришло понимание того, что, кроме этой маскулинности, он обладает также и другими маскулинностями. Не только рефлексия множественного характера маскулинности, но и анализ ежедневных практик мужчин привели к необходимости исследования феномена «нового мужчины».

Первым о гегемонной маскулинности и о разграничении разных типов маскулинности, имеющих место в реальности, повел речь австралийский социолог Р.Коннел. Он сделал вывод об определении среди разных типов стереотипа гегемонной маскулинности (hegemoniс masсulinity). Согласно теории гегемонной маскулинности, хотя в любом мужском сообществе существует не один, а несколько типов маскулинности, на вершине этой иерархии обычно стоит тип личности, для которой характерны утверждение мужской власти над женщинами и подчиненными мужчинами, культ физической силы, склонность к насилию, эмоциональная невыразительность и высокая соревнователь- ность [8]. Как указывает М.Киммел, Р.Коннел критически относится к тому, что гегемонная версия маскулинности воспроизводится как «нормальная» [4, с. 152].

И.С. Кон рассматривает гегемонную маскулинность не как свойство конкретного мужчины, а как социокультурный определенный нормативный канон, на который ориентируются мужчины и мальчики [6]. Эта нормативная структура обеспечивает мальчику или мужчине, который предположительно обладает этими качествами и разделяет эти ценности, положение на вершине гендерной иерархии.

Безусловно, обладать этим видом маскулинности могут далеко не все представители мужской общности. Не все могут быть гегемонами, но нужно особенно подчеркнуть, что не все и стремятся быть таковыми. По этой причине, наряду с гегемонной маскулинностью, Р.Конелл выделяет другой тип маскулинности, а именно «маскулинность соучастников» [10, с. 79]. И.Кон обозначает ее как «соучаствующую маскулинность» [7]. «Соучаствующая маскулинность» (сompliсit masсulinity) – это модель поведения тех мужчин, которые не прилагают усилий, чтобы занять гегемонную позицию из-за недостатка сил или желания. Через соучаствующую маскулинность они занимают подчиненную, вспомогательную роль, но при этом пользуются преимуществами в этой иерархической системе.

Нужно отметить, что в реальности все мужчины не смогут соответствовать одному их этих двух типов маскулинности, выделенных нами по такому основанию, как власть. Это обстоятельство послужило работе по выявлению других типов.

В дополнение к разработанным выше типам маскулинности, автором статьи выделяется еще один тип маскулинности – «естественная» маскулинность (термин введен автором, см. работу [2]). С точки зрения социологии, естественная маскулинность – это совокупность норм и представлений, которая отличается от «нормативных эталонов мужчинности» большей вариативностью моделей мышления и поведения мужчин, уходом от стереотипного образа «настоящего мужчины» к образу «естественного мужчины».

Как нам представляется, с социологической точки зрения, в концепте маскулинности можно выделить своего рода два крайних варианта – гегемонную и естественную маскулинности. Ге-гемонная маскулинность – это жизнь в соответствии с мужским хабитусом лидерства, власти, первенства. Хабитуализация сопряжена с закре- плением в языке гендерных стереотипов. Постоянно воспроизводимые мужчинами и женщинами, они как бы «сшивают» мужской хабитус. Естественная маскулинность – это жизнь в соответствии с мужским хабитусом, в котором имеет место снятие разного рода ограничений, накладываемых гегемонной маскулинностью. Сюда относится и право на эмоциональность, и признание за мужчиной права быть неуверенным, обеспокоенным будущим, и возможность иного отношения к семье, к детям.

Естественная маскулинность многогранна и не такая четкая как традиционная маскулинность, поскольку в ней больше вариаций и индивидуального своеобразия. Главная отличительная черта этой новой модели заключается в том, что она в равной степени ориентирует мужчин на самореализацию в профессиональной и семейной сферах. Это можно проиллюстрировать словами И.С. Кона, который подчеркивает: «"Настоящий мужчина" сегодня – не только «силовик», но и ученый, инженер, художник, поэт-лирик и просто ласковый отец, а разные виды деятельности предполагают неодинаковые психологические свойства» [6, с. 13].

Изменения в естественной маскулинности касаются особенностей поведения мужчин в сфере семейных отношений. Мужское доминирование и главенство уступают место эгалитарным тенденциям в поведении с женщиной, в отношениях с детьми. В рамках модели гегемон-ной маскулинности в отношениях с детьми отец демонстрирует эмоциональную дистанцирован-ность. Он не включен в повседневные дела детей, имеет властность, строгость и суровость в оценке их поступков и поведения.

Мужчина в модели естественной маскулинности демонстрирует аспекты феномена «нового мужчины». Он проявляет заботу о детях, устанавливает с ними доверительные и дружеские отношения, ему легко и интересно это делать. И.С. Клецина в своей работе «Отцовство в аналитических подходах к изучению маскулинности» сходным образом описывает особенности нового мужчины в отношениях с детьми: мужчина находится в постоянном контакте с детьми, чтобы понимать проблемы и интересы ребенка, и быть объективными, но доброжелательным в оценках поступков детей [5].

Модель естественной маскулинности ориентирует современных мужчин на сохранение своей личностной индивидуальности и реализации себя в значимых социальных ролях. Реализация в рамках отцовской роли (особенно если речь идет о маленьких детях) более доступная задача, чем самоутверждение в профессиональной сфере или гармонизация супружеских отношений, поэтому в сфере детско-родительских отношений наблюдаются и наиболее заметные изменения в мужском поведении.

Раскрывая особенности естественной маскулинности, нам важно отразить специфику феномена «нового мужчины», рассматривая его также и как «нового отца». В этом нам неоценимую помощь окажет подход И.С. Клециной, которым мы и воспользуемся для иллюстрации разницы моделей отцовского поведения [5]. Модели отцовского поведения в рамках традиционной модели маскулинности:

• 1)    традиционный отец «старых времен», который заботится о своей семье как руководитель;

• 2)    «отсутствующий отец» (т.е. отсутствующий, прежде всего, в психологическом плане, так как он может присутствовать физически, но почти не связан с отцовством).

И.С. Кон указывает: «Физическое отсутствие отца в патриархальной семье, его отстраненность от ухода за детьми – не только следствие его внесемейных обязанностей или его нежелания заниматься подобными делами, но и средство создания социальной дистанции между ним и детьми ради поддержания отцовской власти» [7, с. 315].

Модели отцовского поведения в рамках новой модели маскулинности:

• 1)    «ответственный отец» активно включен в процесс ухода за детьми и их воспитания, однако вклад таких отцов в развитие детей меньше, чем у матерей;

• 2)    «новый отец» как развивающийся тип мужчины (nеw fаthеr), который не только берет на себя ответственность за свою семью, но делит поровну с супругой и домашние обязанности, и обязанности по уходу за детьми, их развитие и воспитание.

Основными показателями «ответственного отцовства» являются: эмоциональная близость с детьми; вовлеченность в непосредственный уход, общение и игры с ребенком; забота о детях; ответственность за их физическое и личностное развитие.

По данным J.H. Pleсk, дети активно вовлеченных отцов отличаются повышенной когнитивной компетентностью, повышенной эмпатией, менее стереотипными взглядами и более ин-тернальным локусом контроля [11]. У детей заботливых отцов больше шансов на эмоциональное благополучие, они увереннее осваиваются в окружающем мире, а когда подрастают – имеют лучшие отношения со сверстниками.

Главная отличительная особенность модели «новый отец» заключается в том, что отец признает, что домашняя работа может быть альтернативой заработка, поэтому в определенные периоды жизни семьи он готов оставить свою профессиональную деятельность и быть так называемым домашним отцом, поскольку «...тепло, заботливость и близость одинаково благотворны для ребенка, независимо от того, практикует ли их отец или мать» [7, с. 402]. В случае нарушения супружеских отношений и развода таким отцом совместно с матерью осуществляется совместная опека над детьми. Мужчины этого типа сумели преодолеть представления о том, что активное и вовлеченное в жизнь детей отцовство несовместимо с гегемон-ной маскулинностью.

«Новое отцовство» становится для мужчин одним из путей эмансипации, освобождения от зачастую навязанных социальных ролей. К тому же оно позволяет и внутренне изменить себя, преодолевая внешние барьеры социальных стереотипов [9].

Как мы уже указывали, в концепте маскулинности, основанном на власти, выделяются два крайних варианта – гегемонная и естественная маскулинности. Однако стоит особо подчеркнуть, что феномен «нового мужчины» демонстрируется не только в модели естественной маскулинности. Он проявляется и в разного рода промежуточных вариантах между крайними, но также и в некоторых других моделях.

Так, одной из моделей, по-своему раскрывающей феномен «нового мужчины», является инверсионная маскулинность (термин введен автором). Этот термин рассматривается нами по аналогии с термином инверсионная (от лат. inversio – переворачивание, перестановка) фемининность (см. статью [3]). Женщины с данным типом фемининности обладают чрезмерной маскулинизацией. Мужчины же, напротив, имеют многие характеристики, содержательно и поведенчески совпадающие с женскими паттернами поведения. Инверсионная маскулинность – это жизнь в соответствии с хабитусом неуверенности в себе, низкой степени личностной автономности, зависимости во взглядах и поведении, конформности. В чем это проявляется? Во-первых, мужчины, обладающие такой маскулинностью, неделовиты и неактивны, обеспечивают себя самостоятельно с большим трудом. Во-вторых, у обладателей инверсионной маскулинности наблюдаются такие черты характера, как застенчивость, стеснительность, боязнь новых контактов. В-третьих, к числу проблемных сторон этого типа маскулинности относятся сложные отношения с женщинами и детьми. Молодые мужчины предпочитают избегание семьи, отцовства. В-четвертых, у мужчин с инверсионной маскулинностью имеет место длительный период взросления и болезненного отрыва от родителей, чаще – от матерей. Вследствие этого, им трудно самостоятельно принимать решения по жизненно важным вопросам, иногда невозможно. Это могут быть и вопросы создания семьи, и карьеры, и здоровья и т.д. В таком случае родители (в большей мере – матери) принимают решение о необходимости сыну жениться и на ком, о наличии детей, о карьере. Иными словами, он отказывается от какой бы то ни было власти по собственной воле.

Этот тип маскулинности не является промежуточным между гегемонной и естественной, поскольку мужчина в большей мере занимает позицию ребенка. Он имеет образцы поведения обоих крайних типов маскулинности, но в его сознании наблюдается инверсия – переворачивание стереотипов, касающихся «мужчин» и «мужского».

Итак, с точки зрения гендера, а если более конкретно – с точки зрения наличия власти в руках (или ее отсутствия по собственной воле), мы рассмотрели гегемонную, соучаствующую, естественную, инверсионную модели маскулинности. В двух последних моделях демонстрируется феномен «нового мужчины».

Стоит сказать, что феномен «нового мужчины» может быть проанализирован и с других методологических позиций. Если в качестве основания положить не власть, а, например, такой фактор как потребление, то можно раскрыть другие модели маскулинности. Укажем, что потребление мужчин и женщин также выступает одним из гендерных аспектов, но рассматриваемых реже, чем власть, роли, статусы и т.д.

Итак, с точки зрения потребления можно выделить такие модели маскулинности, как метро-секусуальная и юберсексуальная. Метросексуальная маскулинность проявляется в стиле жизни мужчины, ориентированном на неустанную заботу о себе. Обладателям такой маскулинности присущи тонкий вкус, утонченная изысканность манер и одежды. Мужчины данной маскулинности активно ухаживают за кожей и волосами, следят за фигурой, чистотой ногтей, модой и культурными событиями. Они способны отличить работы различных модных дизайнеров, знают, как оформить свою квартиру по послед- нему слову техники и дизайна, ценят шопинг и могут потратить на него достаточно времени. Типичный представитель метросексуальной маскулинности – состоятельный молодой человек, живущий в крупном городе, где есть модные дизайнерские магазины, ночные клубы, фитнес-центры и салоны красоты.

Как указывают М.Зальцман, А.Мататиа, Э.О’Райли, в Соединенных Штатах начали появляться спа-салоны и салоны красоты для мужчин [1]. Они предлагают большой выбор технологий и услуг по релаксации и уходу за внешностью и обещают быть довольно прибыльными, потому что постепенно превращаются в места общения мужчин. Во время опроса, проведенного в 2003 году, 89% процентов мужчин согласились с тем, что следить за своим внешним видом – очень важно для бизнеса. Почти половина – 49% – сказали, что мужчина вполне может позволить себе массаж лица или маникюр.

Появление ухоженного и надушенного мужчины замечено не только в Соединенных Штатах. Даже мужчины, принадлежащие к традиционной «мачистской» культуре Испании, сегодня больше интересуются тем, что могут им предложить продукты по уходу за собой и своим здоровьем. Аналитики отрасли считают, что емкость рынка продуктов, связанных с уходом за внешностью, рассчитанных на мужчин в Испании, – около 100 млн евро. Немцы испытывают еще больше энтузиазма: общий оборот на рынке косметики для мужчин в 2003 году в Германии составил 648 млн евро.

Опираясь на точку зрения М.Зальцман, А.Мататиа, Э.О’Райли, выделивших «еще один вид мужчины», мы можем говорить о юберсек-суальной маскулинности как содержательно близкой метросексульной маскулинности. Определяющие качества обладателя такой маскулинности – страсть и стиль. Он страстно увлечен своими интересами, страстен в своих личных отношениях, страстно кормит свои органы чувств цветами, вкусами, запахами и чувствами.

М.Зальцман, А.Мататиа, Э.О’Райли выбрали слово юбер (Uber), потому что оно обозначает «быть величайшим», «быть лучшим». Они считают, что мужчины такого типа самые привлекательные и не только физически, самые динамичные и самые неотразимые представители своего поколения. Они уверены в себе, но не подавляют других, маскулинны, стильны и требуют бескомпромиссного качества во всех сферах жизни.

Различия представителя юберсексуальной маскулинности от обладателя метросексуальной

Т.Б. Баирова. Изменение личностных особенностей сотрудников на разных этапах профессиональной деятельности маскулинности едва заметны: по сравнению со вторым первый больше интересуется отношениями, чем самим собой. Он более чувственный. Он одевается для себя, а не для других, выбирая определенный личный стиль, а не моду. Как и второй, первый с удовольствием ходит по магазинам, но его подход более сфокусирован: он покупает особые вещи, дополняющие его коллекцию, а не превращает шопинг в удовольствие. Его лучшие друзья – мужчины. Он не рассматривает женщин в своей жизни как «своих парней». Как полагают М.Зальцман, А.Мататиа, Э.О’Райли, в какой-то степени юберсексуал – лучший ответ мужчины женскому движению. Вместо того чтобы реагировать на феминизм, он делает выбор на основании того, какие возможности доступны ему сегодня, избегая излишнего анализа и сомнений, способных парализовать его волю. Как нам представляется, таким типом маскулинности обладают весьма и весьма немногие мужчины.

В настоящее время обществу приходится констатировать наличие такого феномена как «новый мужчина». Не претендуя на полноту, мы постарались с точки зрения двух методологических оснований (власти и потребления) показать некоторые типы маскулинности так или иначе отражающие грани этого феномена. Очевидно, что они будут в дальнейшем обогащаться новыми маскулинностями. Главное в этом процессе, с одной стороны, рефлексия изменений и адекватная оценка, а с другой – нацеленность на гармоничное развитие каждого человека – будь-то мужчина или женщина и поддержание условий для этого процесса.