Философско-социологические аспекты связей с общественностью

Это подтверждается ситуациями перегруппировки общественного мнения по отношению к социальным катаклизмам, событиям в прямом смысле «взрывного характера». В современном осмыслении терроризма академик Р-А-Н А-.А-. Гусейнов отмечает его связь не только с политикой, экономикой, финансами, но и информационными потоками. В отношении последних приводится наблюдение: как только случается какой-либо теракт или даже намек на него, СМИ, прежде всего телевидение, мгновенно возбуждаются, будто «настал их звездный час». Р-азве здесь нет взаимной подпитки?1 Телевидение и Интернет естественным образом помещают событие в фокус акцентированного общественного внимания. Но характер освещения печальных известий обнаруживает различия. Так, репортажность как изначально присущее качество TВ демонстрировать жизненные явления в «момент их совершения» редуцируется до подбора сопутствующих деталей внешней обстановки. Постоянные покадровые перемещения корреспондентов в «режиме реальных обстоятельств» отводят на второй план разрушения и беды людей, что обусловливает моделирование сообщений (они «гаснут», «центрируются» в самом передающем лице). С философской точки зрения происходит превращение «эффекта медиа» как прямого воздействия на поведение людей потоком информации в «эффект окказиональности», который означает «домысливание» содержания события, «обрастание» его неподтвержденными подробностями. Но для уменьшения травмирующих элементов, например, показан прием снижения сенсационности как редукция излишнего волнения и шокирующих впечатлений от событий2.

Конечно, активизация внимания к терроризму вызвана самим терроризмом. Это значит, что тенденции поведения СМИ реализуются в границах информационного фона и его определенной направленности. Однако акцент на абстрактной угрозе не только травмирует чувства граждан, но и усиливает недоверие к способности власти обеспечить их безопасность. Как этого избежать?

В отношении СМИ традиционно предлагается практика цензурных изъятий и принятия профилактических мер административного характера. Б-олее плодотворным было бы обратиться к особенностям телевидения. Дистанция «доверия – проверки», о которых говорил в 60-е гг. ХХ в. В.С. Саппак, означала появление ТВ как «окна в мир», единовременного «контакта двоих через экран» (отсюда – особые требования к телеведущим, которые не воспринимаются как лица, находящиеся на работе, и особая персонализация их имен). При этом формируется социатив-ность аудитории. Не случаен поток писем-откликов, личных обращений, оценок-комментариев как обнажение социальночеловеческих смыслов, активная переработка жизненно-фактического материала, совместность усилий начинания. Но хотя публика прикована к экрану, до недавнего времени отсутствовала ее инициативность, возможность непосредственно выразить собственное участие. Когда Т. А-дорно поставил знаменитый вопрос: «Может ли публика хотеть?», его возмущение тем, что субъекты-зрители «не представляют никаких групп», не могут «сколотить горстки единомышленников», воспринималось как проявление критического активизма1.

Ситуация изменяется с приходом публики в студию. Главный признак обновленного положения зрителей – насыщение ими сфер телевизионного опыта в нарастающей концентрации интересов. Наступает перспективный поиск «каждого» в стремлении найти свое место и оказаться в пространстве межперсонального и межгруппового взаимодействия. Наряду с разговорно-зрелищными представлениями (ток-шоу), которые отражают событийный ряд современности, появляется новейшая интерактивная техника, на основе которой личность «вырывают» из воспринимающей массы. В результате актуализированное внимание граждан упраздняет мнение профессионально под- готовленных тележурналистов. Можно говорить о появлении функциональных групп зрительского интереса.

С наступлением глобального телевидения представлялось, что распространение многоканальности ослабит прямое идеологическое воздействие, поскольку политические субкультуры оказываются относительно независимыми и поглощаются потоками информации. Но периоды резкой политизации демонстрируют, что телеэфирное пространство не только разделяется, но и разрывается барьерами, обусловленными подчинением определенным «курсам политики». Сегодня Интернет значительно расширяет границы виртуального форума как пространства «публики публик» на этапе со-видения, со-явления. Одновременно постиндустриальное развитие приводит к релятивности общественных структур и отношений, дифференциации принципов, ценностей и норм, которые фрагментируют гражданское общество и значительно уменьшают степень согласия2. Это не означает необходимость введения ограничений, осмысления ресурсов, регуляции какими-то специальными процедурами. Не случайно Стратегия национальной безопасности Р-оссийской Федерации до 2020 г., ориентируя на повышение качества жизни российских граждан, предполагает «доступность информационных технологий, а также информации по различным вопросам социально-политической, экономической и духовной жизни общества»3.

Противоречивость современной информатизации отмечается и в философских воззрениях. Мнение, согласно которому СМИ должны лишь информировать, очень удобно для определенной категории журналистов. «“Ч-истый информацион-щик”, кажется, не несет никакой ответственности». Но если вы ответственные информационщики, «…вы не можете избавиться от обязанности воспитывать», считает К. Поппер, который подчеркивает, что «большинство телевизионных профессионалов не отдают себе отчета в своей ответственности», тогда как телевидение является силой, которая «может склонить чашу весов на сторону жизни или на сторону смерти, на сторону закона или на сторону насилия. Очевидно, что здесь речь идет о грозных вещах»1.

Телепередачи как собственный взгляд журналистов, реализация ими своих принципов («Взгляд» эпохи перестройки, современные «Дело принципа», «Народ хочет знать» и др.) отличаются атмосферой близости к прямой демократии. Р-азвитие многоканальности показывает, что она ориентирована на обретение преимущественно своей неформальной публики, которая создает массу телезрителей. В результате формируются массовое сознание, массовые оценки и взгляды, которые не имеют яркого социального характера. «Массовость» как фактор событий активно используется ТВ как основа выпуска масс-медийной продукции. Причем, к сожалению, этот метод переносится на всю гамму общественных событий, в т.ч. потрясения.

В этом аспекте связи с общественностью – не только социальная технология, но и социальный институт. Не случайно в философско-социологической литературе связи с общественностью рассматриваются как само общество – «PR-общество». В данном случае понятие public relations имеет целью установления новых пространственных дистанций в возможностях взаимодосягаемости, равноудаления сторон. Универсальность расположенности телеаудитории заключается в достижении особой социальной совместности – пребывании тележурналистов в эфире как в жизненном мире зрителей. Поэтому необходимы поиск путей «приоткрытия» эфирной дистанции, систематика открытых встреч и контактов. В этом случае современная публичность предстает регулятивным идеалом демократического устройства общества наряду с развитием общественного мнения. Живая публичность как жизненный мир становится средоточием простых форм взаимодействий, на основе которых реально выстраивается социальное пространство и социальное время. При этом усиление дифференциации уровней сообщений, по мнению

Н. Лумана, должно приводить к «обезличиванию медийного средства». В этом случае трансляция выбранных микросюжетов и фрагментов «все меньше зависит от конкретного лица, избирающего свои действия, и все больше – от условий»2. В нашем случае СМИ как «четвертая власть» является фактором ожидания в последующем выборе типов сообщения, но не должна создавать собственную конститутивную основу «истинности сообщения».

С этих позиций следует рассмотреть проблемный вопрос – соотношение властнополитической регуляции и независимого положения СМИ. Подобно власти, органы массовой коммуникации должны ориентировать граждан в направлении совместных дел. Е-сли у государственной идеи нет никаких природных (естественных) ограничений, то и развитие СМИ должно следовать своему первоначальному предназначению – открывать и расширять коммуникации в формировании открытых смыслов и значений. Но реально политическая власть дисциплинирует стратегии поведения СМИ если не указанием правильного освещения событий, то посредством «договорообразных регуляций» в направлении демонстрации их определенного пространства с целью снижения опасности и рисков, изоляции определенной информации или для устранения повышенных рисков исхода событий.

Это не устраняет произвольного поведения, которое является частью социального дискурса в ситуации взаимообмена информацией. Но наиболее актуальным предстает укрепление «тканей» гражданского общества, что означает стремление не только заявлять, но и выявлять общественные запросы и транслировать установки восприятия, формирование мнений в телеэфирной, общественной атмосфере. В этом случае понимание событий становится более сложным, трудным, проблемным в стремлении к полноте информации о событиях, касающихся всех. Со стороны СМИ развивается не игровое начало, а происходит открытый пересмотр позиций в свете обоснованной информации и предъявления новых аргументов.