Формирование и боевые действия Финской народной армии в Советско-финляндской (зимней) войне 1939 1940 годов

Впервые об образовании Финской народной армии (ФНА) было сказано в Декларации Народного правительства Финляндии от 1 декабря 1939 года, опубликованной в газете «Правда». Ее текст гласил: «Для участия в совместной борьбе рука об руку с героической Красной армией СССР Народное правительство Финляндии уже сформировало первый финский корпус, который в ходе предстоящих боев будет пополняться добровольцами из революционных рабочих и крестьян и должен стать крепким ядром будущей Народной армии Финляндии. Первому финскому корпусу предоставляется честь принести в столицу знамя Финляндской Демократической Республики и водрузить его на крыше президентского дворца на радость трудящимся и страх врагам народа» [21]. Возглавил корпус Аксель Анттила, занявший также пост министра обороны в Народном правительстве.

Несколько дней спустя в той же «Правде» появилась «Резолюция первого корпуса Народной армии Финляндии», в которой выражалась полная поддержка Териокского правительства и решимость «до конца разгромить остатки господствовавшей в Финляндии и свергнутой ныне власти бандитской шайки каяндеров и им подобных вроде правительства таннеров, которые всегда продавали и продают интересы финского народа иностранным империалистам и в угоду им вовлекли финский народ в преступную войну против СССР» [22].

Тексты всех документов о ФНА, как и о правительстве Куусинена, были написаны в традиционном для советской печати тех лет стиле и рассчитаны, прежде всего, на пропагандистский эффект: если не удастся ввести в заблуждение мировое общественное мнение, то хотя бы убедить советский народ относительно справедливых целей в войне против Финляндии.

Все дальнейшие публикации «Правды» продолжали формировать у читателей газеты веру в справедливость борьбы бойцов ФНА, самоотверженно сражавшихся за освобождение своего народа. В статьях и заметках сообщалось, что «бойцы и командиры – это представители трудового народа Финляндии: рабочие, крестьяне, трудовая интеллигенция», постоянно подчеркивалось, что каждый боец ФНА знает, за что борется, народоармейцы полны решимости «показать Маннергеймам, как умеют драться настоя- щие финны», а «население освобожденных от белофиннов селений восторженно встречает на-родоармейцев» (цит. по: [14; 85]).

Такова была официальная точка зрения. Но что же на самом деле представляла собой ФНА? Очевидно, что решение о ее формировании было принято Сталиным еще до начала военных действий против Финляндии, так как за два первых дня войны создать первый корпус Народной армии было невозможно.

Финляндские и российские исследователи полагают, что политическое решение о создании ФНА принималось в Москве в середине ноября 1939 года, когда окончательно зашли в тупик советско-финляндские переговоры. Вполне возможно, что тогда же принималось решение о создании Народного правительства. Это подтверждают и архивные документы из фондов Российского государственного военного архива (РГВА), к которым сравнительно недавно исследователи получили доступ. 19 ноября 1939 года нарком обороны К. Е. Ворошилов подписал приказ об образовании в Ленинградском военном округе (ЛВО) особого воинского подразделения – 106-й стрелковой дивизии, командиром которой назначался А. Анттила, финн по национальности, бывший до этого командиром 147-й дивизии Харьковского военного округа. 106-я дивизия должна была формироваться в Карелии и Ленинградской области из финнов, ингерман-ландцев, карел, а также лиц, владеющих финским или карельским языком [12; 1].

Однако создать ФНА полностью из национальных кадров не удалось. Возможно, что такая задача и не ставилась Сталиным. Большинство высших командных должностей в ФНА занимали русские. Средний и младший командный составы формировались в основном из национальных кадров. Впрочем, по свидетельствам очевидцев, были случаи, когда на одну офицерскую должность назначались два человека – финн и инспектирующий его русский. И только в рядовом составе преобладали финны и карелы.

Надо отметить, что в Карелии уже был опыт формирования национальных воинских подразделений. 15 октября 1925 года по инициативе правительства республики в Петрозаводске был сформирован отдельный карельский егерский батальон. Его командиром стал «красный» финн Э. Маттсон. Батальон состоял из трех стрелковых и одной саперно-пулеметной роты, имел взвод конных разведчиков, взвод связи, артиллерийский взвод, саперно-маскировочный взвод, хозяйственную команду, а также команду музыкантов. Общая численность бойцов батальона в 1927 году составляла 722 человека [16; 452–453].

Рядовой состав поступал в батальон по осеннему призыву из карельских деревень, комсостав был исключительно финским – из Петрозаводской интервоеншколы. В рядовом составе подавляющее большинство составляли карелы (65 %) и русские (34 %), в среднем и старшем командном составе преобладали финны (60 %). Первая рота была смешанной, вторая рота – русской, третья – карельской [16; 452–453], [20; 119–120].

20 ноября 1930 года бюро Карельского обкома ВКП(б) приняло специальное постановление «О необходимости развертывания отдельного карельского егерского батальона в отдельную егерскую бригаду» в связи с усилением «угрозы войны со стороны капиталистического мира против СССР». Создание отдельной карельской егерской бригады (ОКЕБ) было завершено к концу декабря 1931 года [20; 119–120].

Однако бригада просуществовала недолго. Осенью 1935 года сменилось партийно-советское руководство Карелии и началась «борьба с финским буржуазным национализмом», провозглашенная V пленумом Карельского обкома партии в октябре 1935 года. В январе 1935 года бригаду из егерской переименовали в стрелковую, а в марте было принято решение о ее расформировании. К декабрю 1935 года ОКЕБ перестала существовать [2; 10]. Начались репрессии против военнослужащих бригады. Первый ее командир Э. Маттсон был арестован 28 мая 1936 года в Москве; последний командир Николай Кальван был расстрелян в 1938 году. Всего было репрессировано свыше 200 командиров, сержантов и рядовых ОКЕБ. Из гордости республики егерская бригада к концу 1930-х годов превратилась в «гнездо шпионов, националистов и заговорщиков» [2; 76].

На основе 106-й стрелковой дивизии по приказу К. Е. Ворошилова от 23 ноября 1939 года в Петрозаводске началось формирование Управления и частей горно-стрелкового корпуса (ГСК) ФНА. В Управление корпуса вошли: командир – комдив Аксель Моисеевич Анттила, военный комиссар – бригадный комиссар Филипп Иванович Егоров, начальник штаба – комбриг Федор Николаевич Романов, всего 33 человека. Одновременно был создан и политотдел корпуса в составе 12 человек, в их числе: начальник политотдела – полковой комиссар Владимир Петрович Терешкин, его заместитель – Федор Николаевич Григорьев, редактор корпусной газеты «Kansan arme-ja» («Народная армия») – Михаил Иванович Мелентьев, секретарь партбюро управления – Петр Иванович Лайтинен и др. [2; 1 об.].

Шло формирование корпусных частей: отдельного саперного батальона, батальона связи, отдельного зенитного артиллерийского дивизиона, особого отдела, прокуратуры, трибунала, а также стрелковых дивизий. Оперативность выполнения приказа наркома обороны К. Е. Ворошилова о развертывании частей ФНА в ноябре 1939 года в определенной мере объяснялась предварительной работой, осуществленной ранее, в конце лета – начале осени 1939 года. Здесь возможна, на наш взгляд, связь с пактом Молотова – Риббентропа от 23 августа 1939 года и секретным протоколом к нему. Именно по про- токолу Финляндия была отнесена к сфере интересов Советского Союза.

В это время (конец лета – начало осени 1939 года) в армии стали восстанавливать офицеров запаса – финнов по национальности, ранее лишенных офицерских званий и права служить в Красной армии. В воспоминаниях участников тех событий хорошо показан этот процесс.

Так, П. М. Курхинен (ингерманландец, пенсионер, проживавший в Петрозаводске) был призван в Красную армию в 1930 году, после окончания офицерских курсов проходил службу сначала в Луге, а затем в Петрозаводске в артиллерийском дивизионе карельской егерской бригады; в 1932 году по истечении срока службы был уволен в запас. Несколько лет спустя его вызвали в один из ленинградских военкоматов, где сняли с воинского учета и выдали «белый билет». Подобное было проделано со многими офицерами запаса финской национальности, формулировка у всех была одна: «из-за невозможности использовать в РККА». Однако в конце лета 1939 года Курхинену вернули военный билет и восстановили в офицерском звании. В ноябре этого же года он был мобилизован и назначен командиром взвода первого артиллерийского полка ФНА [26; 290].

Что касается кадровых офицеров – финнов и ингерманландцев, то их судьба сложилась еще трагичнее: многие из них в 1935–1938 годах были арестованы и погибли в сталинских застенках. В 1939 году тех из них, кто еще остался в живых, освобождали из заключения и возвращали в армию.

В сентябре 1939 года в звании капитана Красной армии был восстановлен бывший кадровый военный Валтер Валли, арестованный летом 1938 года. В период Зимней войны он занимал должность заместителя начальника оперативного отдела штаба 1-го стрелкового корпуса. Начальник штаба 1-го артиллерийского полка корпуса Александр Кийранен, погибший в последние дни войны при взятии Выборга, попал в ФНА прямо из тюрьмы г. Минска. Полковник А. Аланнэ накануне Зимней войны был освобожден из-под ареста и сразу же назначен командиром отдельного стрелкового полка ФНА, находившегося в составе 14-й армии на мурманском направлении. Таких примеров можно привести много.

29–30 ноября 1939 года основные соединения ФНА в составе двух стрелковых дивизий (СД), сформированных в Петрозаводске, были переброшены в ЛВО и сосредоточены на Карельском перешейке в полосе действий 7-й армии (командующий К. А. Мерецков). Небольшая часть ФНА в составе одного стрелкового полка под командованием полковника А. Алан-нэ была переброшена на участок 14-й армии (командующий В. А. Фролов) за полярный круг в район Петсамо со специальной задачей: после установления власти Народного правительства в Хельсинки обеспечить охрану Финляндской Демократической Республики на финско-шведской и финско-норвежской границах. Таким образом, к моменту опубликования в советской печати Декларации Народного правительства Финляндии основное ядро 1-го корпуса ФНА действительно существовало и находилось на пути к только что занятому Красной армией городу Териоки.

Управление 1-го ГСК ФНА разместилось в Ленинграде на Фонтанке, 90; штаб корпуса – в Териоки. Еще до начала военных действий прошла экипировка бойцов Народной армии, причем здесь возник сложный вопрос: как обмундировать народоармейцев? Одевать их в форму РККА было нельзя, ведь перед всем миром было объявлено, что ФНА является армией независимой демократической Финляндии. Выход нашли: бойцов ФНА стали одевать в польскую армейскую форму, захваченную Красной армией в сентябре 1939 года в районах Восточной Польши (Западной Белоруссии и Западной Украины), предварительно заменив польские конфедератки на шапки-ушанки и споров шевроны с белокрылым орлом. Вот как описывался внешний вид народоармейцев в советской печати в период Зимней войны: «На них зеленоватые шинели и шапки-треухи из светлого меха; плечевые ремни пропущены в погоны, в петлицах на воротниках треугольники; ремни новенькие, желтые» [23], [24].

До последнего времени трудно было определить численность и организационную структуру ФНА. Финляндские исследователи писали о двух или трех дивизиях, входивших в состав корпуса и насчитывавших от 6 до 10 тыс. человек. В статье Н. и В. Барышниковых, опубликованной в Финляндии в 1989 году, назывались три дивизии – две на выборгском направлении и одна в Суоярви [25; 22]. В книге «Зимняя война, 1939–1940: Политическая история» эти же авторы уточняют численность: «В конечном счете был образован 1-й корпус Финской народной армии в составе 1-й и 2-й дивизий, имевший два полка в каждой, а также отдельный танковый полк и авиационную эскадрилью». Общая численность созданных формирований достигла к середине декабря 18 тыс. человек [15; 183]. В романе О. Тихонова «Свидетель» приведены воспоминания кадрового военного, полковника в отставке А. М. Столярова, по словам которого в состав 1-го корпуса ФНА входили четыре дивизии: первые две дислоцировались на Карельском перешейке; третья – на северо-западе Карелии в районе Суоярви – Поросозеро; четвертая – на мурманском направлении.

Но даже сейчас, когда исследователи получили возможность познакомиться с недоступными ранее документами Российского государственного военного архива (РГВА), в том числе и по Зимней войне, сложно дать полную картину формирования и военных действий ФНА. Дело в том, что в течение всей зимней кампании шли переформирование и переброска отдельных соединений корпуса с одного участка фронта на другой, перемещение командиров и политработников с одной должности на другую, постоянное пополнение армии за счет добровольцев (в основном финнов и карел из Карелии и Ленинградской области).

Попытаемся все же восстановить этот процесс. Как уже отмечалось выше, в начале декабря 1939 года на Карельском перешейке в полосе 7-й армии были сосредоточены главные силы ФНА: 1-я СД (командир – полковник Алексей Александрович Гречкин, комиссар – батальонный комиссар Николай Александрович Дильденкин, с середины декабря 1939 года замененный на полкового комиссара Александра Федоровича Кириллова) и 2-я СД (командир – полковник Григорий Александрович Зверев, комиссар – сначала старший политрук А. В. Киуру, затем – полковой комиссар Н. А. Замков). Один стрелковый полк (командир – полковник А. Аланнэ, военный комиссар – Н. Н. Сорокин) в составе 14-й армии находился на Кольском полуострове. В середине декабря 1939 года с Карельского перешейка на петрозаводское направление для выполнения специального задания был переброшен 5-й стрелковый полк ФНА. Вместе с ним выехал бывший комиссар 1-й СД Н. А. Дильденкин.

7 января 1940 года А. А. Жданов, О. В. Куусинен и А. М. Анттила направили письмо в адрес И. В. Сталина и К. Е. Ворошилова, в котором говорилось: «Кроме уже утвержденного наркомом обороны 1-го ГСК в составе двух стрелковых дивизий на Карельском перешейке просим с учетом дополнительного призыва утвердить: а) формирование на участке 8-й армии в районе Суоярви одной стрелковой дивизии; б) на участке 9-й армии в районе Ухты отдельного стрелкового полка; в) на участке Петсамо – Торнио пограничной дивизии. Одновременно просим Вашего указания командующим 8-й, 9-й и 14-й армий об обеспечении названных частей всеми видами довольствия» [10; 25].

Эта просьба была поддержана Сталиным. На основе 5-го стрелкового полка на участке 9-й армии (командующий Г. М. Штерн) в районе Поро-созеро – Суоярви была сформирована 3-я СД ФНА, командиром которой был назначен подполковник Т. А. Томмола, а комиссаром стал Н. А. Дильденкин. В первой половине января 1940 года на ухтинское направление в полосу действий 9-й армии (командующий В. И. Чуйков) был переброшен батальон (позднее переформированный в 7-й отдельный стрелковый полк ФНА) под командованием капитана Туоминена. В конце февраля 1940 года из-за неудачных действий подразделения Туоминен был снят с должности и заменен на Ивана Михайловича Петрова (Тойво Вяхя). На мурманском направлении на участке 14-й армии отдельный стрелковый полк под командованием А. Аланнэ был переформиро- ван в 4-ю пограничную дивизию ФНА для охраны государственной границы будущей Финляндской Демократической Республики.

Таким образом, части ФНА были разбросаны на огромном протяжении фронта от Финского залива до побережья Баренцева моря. Однако говорить о том, что все они были полностью укомплектованы личным составом и хорошо вооружены, нельзя. Как показывает анализ архивных документов (особенно переписка командиров отдельных частей корпуса с А. Анттила, а его – с командующими 8-й, 9-й и 14-й армий), до конца Зимней войны эта проблема так и не была решена.

Командиры стрелковых дивизий ФНА постоянно обращались в штаб 1-го стрелкового корпуса в Териоки к А. Анттила с просьбой помочь в решении вопросов комплектования подразделений. Так, 15 января 1940 года командир 4-й стрелковой дивизии А. Аланнэ сообщал в Те-риоки А. Анттила о том, что «полк развертывается в пограничную дивизию с целью охраны государственной границы в районе Петсамо и действует в полосе 14-й армии. Два пограничных полка дивизии уже укомплектованы, третий погранполк будет комплектоваться только при наличии людей и материальной части. Прошу Вашей помощи при его формировании. В дальнейшем число полков должно увеличиться до 5– 6, чтобы полностью обеспечить охрану госгра-ницы», и далее добавлял: «Не имея запасных комплектов национальной формы, я вынужден часть бойцов, вновь принятых в полки, обмундировать в форму РККА» [10; 26]. В середине февраля 1940 года об этих же проблемах – нехватке людей для формирования 3-й стрелковой дивизии и недостатке национальной формы – сообщал в Териоки ее командир Т. В. Томмола.

Вопрос о формировании ФНА стоял так остро, что ее командование в начале января 1940 года обратилось к Сталину с просьбой разрешить «произвести досрочный призыв граждан карел и финнов в Карелии, Ингерманландии и Калининской области, подлежащих призыву осенью 1940 года. Кроме того, разрешить произвести призыв в Карелии и Ингерманландии карел и финнов 1899 года рождения и частичный призыв граждан, находящихся на спецучете» [10; 25]. И эта просьба была удовлетворена.

Командующий ФНА А. Анттила в течение всей Зимней войны вел активную переписку с командующими 7-й, 8-й и 14-й армий по вопросам комплектования частей Народной армии. Приведем документ, характерный для этой переписки:

«01.02.40. Командующему 9-й армии комко-ру Чуйкову.

Искренне благодарен за оказываемую помощь части ФНА, действующей и формирующейся в районе вверенной Вам дивизии. Считаю нужным сообщить, что часть капитана Туомине-на переформировывается в 7-й отдельный стрелковый полк ФНА. Прошу Ваших распоряжений об укомплектовании личным составом указанного полка. Если в Вашем распоряжении не окажется националов (финнов и карел), можно комплектовать и русскими.

Впредь до получения национальной формы, которая шьется, нарком обороны разрешил обмундировать бойцов в обыкновенную красноармейскую форму.

Уважающий Вас командующий ФНА комдив Анттила» [10; 53].

Большую помощь ФНА, особенно тем ее частям, которые дислоцировались на территории Карелии (3-я СД в районе Поросозеро – Суоярви и 7-й отдельный полк в районе Ухты), оказывал Карельский обком ВКП(б). К началу января 1940 года в 3-ю СД по линии обкома было отправлено 36 политработников, в том числе: секретарь Олонецкого райкома ВКП(б) Кюршунов (был назначен комиссаром полка олонецкого направления), инструктор обкома партии Бойцов (стал комиссаром полка ухтинского направления) и др. В районах республики, особенно в тех, где преобладало карельское население (Олонецкий, Пряжинский, Петровский, Ведло-зерский и др.), в течение всей войны проводилась работа по вербовке добровольцев.

Только в 3-ю СД на 1 февраля 1940 года было завербовано 322 добровольца, а к 1 марта – уже 722. Заявлений о добровольном вступлении в ФНА, как показывают документы, было много, но надо признать, что некоторые райкомы партии не спешили удовлетворить все заявления. Они объясняли свою позицию тем, что отток в армию значительной части мужского населения может отразиться на выполнении хозяйственных планов. Так, по этой причине комиссия при Петровском райкоме ВКП(б) из 170 заявлений добровольцев, желавших вступить в ФНА, удовлетворила только 82 [4; 16].

Несмотря на все усилия, полностью укомплектовать части ФНА до конца Зимней войны так и не удалось. К концу января 1940 года укомплектованность Народной армии составляла: по старшему командному составу – 63 %, по младшему – 69 %, по рядовому – 61 %. Чрезвычайно низкой была укомплектованность транспортом: по легковым машинам – 35 %, по специальным – 8 %, по тракторам – 12 %. В частях ФНА ощущался острый недостаток лыж. И только стрелковым оружием народоармейцы в основном были обеспечены [10; 39–40].

Периодическая переброска частей ФНА с одного участка фронта на другой, постоянное переформирование соединений, прибытие добровольцев и другие факторы чрезвычайно затрудняют определение численного состава ФНА. Сравнивая различные документы (боевые приказы по Управлению ГСК, политдонесения, переписку между командирами подразделений и др.), можно сказать, что к концу Зимней войны в ФНА насчитывалось около 18–20 тыс. человек.

В Карелии начали развертывать и авиационные подразделения Финской народной армии.

Под Петрозаводском появились самолеты со странными опознавательными знаками: вместо красных звезд на них были нанесены красносине-зеленые круги. Однако эти самолеты в боевых действиях участия не принимали [13; 201].

Народная армия создавалась в помощь правительству Куусинена, главная ее цель состояла в том, чтобы вслед за Красной армией войти в Хельсинки и обеспечить военную поддержку Народному правительству. Ее соединения располагались во втором эшелоне за войсками Красной армии, и использовать их на передовых позициях запрещалось. 1-я и 2-я СД на Карельском перешейке не были подчинены командующему Северо-Западным фронтом командарму 1-го ранга С. К. Тимошенко, а части ФНА, дислоцированные в Карелии и на Кольском полуострове, не подчинялись командующим 8-й, 9-й и 14-й армий. Все они были в непосредственнм подчинении наркома обороны К. Е. Ворошилова.

В отечественной литературе по данной проблеме в последние годы утвердилась точка зрения, согласно которой ФНА вообще не принимала участия в боевых действиях, а после окончания Зимней войны ее части были расформированы (см., например: [19; 61]). Однако это утверждение не соответствует реальным фактам. Действительно, основные силы ФНА не были вовлечены в военные операции против финских войск, но небольшие воинские подразделения на Карельском перешейке и особенно на северном участке фронта принимали участие в боях совместно с войсками Красной армии. Учитывая, что данный вопрос практически не освещен в литературе, остановимся на нем подробнее.

С первых же дней Зимней войны во всех подразделениях ФНА была развернута боевая учеба, включающая тактическую, огневую, строевую, физическую, инженерную и химическую подготовку. Особое внимание уделялось лыжной подготовке. В дивизиях корпуса были сформированы специальные лыжные батальоны и роты для проведения разведки и осуществления диверсионных действий в тылу финских войск.

«Суровая природа Финляндии, глубокие снега, бездорожье требуют, чтобы каждый боец хорошо владел лыжами и мог выполнять на лыжах боевые задания», – писала в декабре 1939 года газета «Народная армия», издававшаяся политотделом корпуса на трех языках (русском, финском и карельском) и распространявшаяся среди народоармейцев.

Как и было принято в то время, боевая подготовка осуществлялась в форме социалистического соревнования между отдельными подразделениями ФНА, итоги которого подводились в юбилейные или торжественные даты (60-летие со дня рождения И. В. Сталина, 22-я годовщина РККА и др.) и освещались в армейской печати. Впрочем, по свидетельствам очевидцев, в ФНА больше внимания уделялось не боевой, а политической подготовке. Во всех подразделениях систематически проводились лекции, беседы, громкие читки газет. На политзанятиях с наро-доармейцами обсуждались следующие темы: «Декларация Народного правительства», «Обращение ЦК Компартии Финляндии», «Договор о взаимопомощи и дружбе между СССР и Финляндской Демократической Республикой».

Особое значение придавалось печатной пропаганде. Кроме газеты «Народная армия» в частях ФНА распространялась газета «Kansan Valta» («Народная власть») – орган печати Народного правительства Куусинена. В публикациях газет подчеркивалось значение ФНА. Так, газета «Kan-san Valta» в декабре 1939 года писала: «Финский народ уже заложил крепкий фундамент для создания своей Народной армии из лучших сыновей финского и карельского народов. Ее костяк, ее доблестный первый корпус растет и крепнет с каждым днем. Молодая Народная армия безгранично предана своему народу, правительству и Финляндской Демократической Республике, которым каждый боец дал несокрушимую воинскую клятву. Эта армия должна побеждать не только самоотверженностью и геройством своих бойцов, не только первоклассной техникой, но и высокой политической сознательностью бойцов» [11; 3].

Газеты регулярно сообщали о боевой и политической подготовке народоармейцев, публиковали их письма, носившие пропагандистский характер. Приведем одно из таких писем, помещенное в 38-м номере газеты «Народная армия». Пулеметчик Рейно Хелина пишет: «Я, боец Н-ского подразделения ФНА, понимаю задачу так – внезапными действиями атаковать и уничтожить белофинских бандитов… в любую минуту готов ринуться в бой, чтобы из своего верного пулемета смертельно бить врагов нашего народа» [11; 4]. В газетах были описаны практически все боевые операции, в которых участвовали подразделения ФНА.

Для поддержания морального духа народо-армейцев использовались и другие средства идеологической работы. В середине декабря 1939 года в частях, дислоцированных на Карельском перешейке, были проведены митинги, собрания и встречи бойцов и командиров ФНА с председателем Народного правительства О. В. Куусиненом и членами этого правительства – министром земледелия А. Эйкия и министром финансов М. Розенбергом.

По сообщению ТАСС, 21 декабря 1939 года в Териоки состоялись торжественные митинги и собрания с участием членов Народного правительства, посвященные 60-летию со дня рождения И. В. Сталина. В принимавшихся на них резолюциях говорилось, что «бойцы и командиры ФНА клянутся т. Сталину до последнего дыхания бороться за дело освобождения трудового народа Финляндии, за победу Финляндской Демократической Республики, за дружбу народов Финляндии и Советского Союза» [11; 4]. Для культурного обслуживания частей ФНА на основании указаний Военного совета ЛВО при политотделе корпуса были созданы ансамбль кантелистов и Финский театр.

Такое внимание к политической работе с личным составом ФНА вполне объяснимо: перед Народной армией стояли особые задачи. Не случайно в приказах по корпусу постоянно подчеркивалось, что «главное внимание должно быть сосредоточено на усвоении каждым бойцом и командиром задач, стоящих в деле освобождения финского народа от диктатуры Маннергейма – Таннера и проведения в жизнь мероприятий, намеченных в Декларации Народного правительства Финляндской Демократической Республики, каждый боец должен быть подготовлен агитатором и пропагандистом для работы среди населения Финляндии» [9; 59]. Но несмотря на постоянную идеологическую работу, не все народоармейцы (в большинстве своем русские) осознавали «справедливые цели войны». Об этом свидетельствуют документы особого отдела корпуса, прежде всего отчеты его начальника – лейтенанта госбезопасности Рай-манникова.

В отчетах отмечались факты «несознательного» поведения бойцов ФНА. Так, командир отделения 1-й роты 2-го стрелкового полка 1-й стрелковой дивизии Н. В. Лазарев говорил: «Какой черт нам – рабочим и крестьянам – вести войну, пусть Сталин и Маннергейм воюют между собой». Боец штабной роты батальона связи 2-й стрелковой дивизии Кемчиков вел разговоры о том, «зачем начали войну с финнами, которая тяжело отражается на положении народа: моя семья голодает». Народоармеец отделения связи саперного батальона Володин, обращаясь к комсоргу Федорову, недоумевал: «Почему нас не спросили, когда решали отдать Финляндии территорию, на которой мы проживали? Ведь это должен решать народ тех районов, которые подлежат передаче Финляндской Демократической Республике. Я бы высказал несогласие передать Финляндии территорию, принадлежащую Советскому Союзу»1.

Судя по документам, большинство народо-армейцев, допускавших подобные высказывания, были арестованы, и дела на них были переданы в военный трибунал [7; 29].

Справедливости ради надо сказать, что были суждения и противоположного рода, вызванные чрезмерной идеологической обработкой. Так, боец 1-го взвода отдельного кавалерийского эскадрона Н. И. Локкин, карел, уроженец Сегозер-ского района, в беседе с народоармейцами говорил: «Карелия, согласно договору с Народным правительством Финляндии, должна отойти к Финляндии. Финляндия еще буржуазная, власть и порядок тоже буржуазные, то есть колхозов и советов не будет, а потому я на той территории, которая отходит к Финляндии, оставаться не желаю, ведь там опять будет эксплуатация рабочих и крестьян» [10; 5]. С такими людьми, которые были «недостаточно политически грамотными», вели воспитательную работу, объясняя цели «большой политики».

Еще один интересный факт: принятие присяги бойцами ФНА. В официальной советской пропаганде постоянно подчеркивалось, что ФНА действует совместно с РККА, но является независимой от нее армией, созданной трудовым народом Финляндии. У независимой армии должна быть своя присяга. В архивах имеется текст «Военной присяги ФНА», который начинается так: «Я, воин Народной армии Финляндии, принимаю присягу и торжественно клянусь быть честным, храбрым, дисциплинированным, бдительным воином, строго хранить военную и государственную тайну, беспрекословно выполнять все указания Народного правительства Финляндии, требования воинских уставов и приказы командиров и комиссаров…» [11; 5].

Сравнение текста присяги ФНА с текстом присяги РККА показывает, что они практически ничем не отличаются друг от друга, разве что в присяге ФНА Советский Союз заменялся на Финляндскую Демократическую Республику, а РККА – на ФНА. Но тогда это было не столь важно, потому что главная задача состояла в том, чтобы все народоармейцы приняли присягу ФНА. Приказом по войсковым частям ФНА 26 декабря 1939 года было объявлено днем принятия присяги личным составом корпуса. Подготовка к этому событию велась заранее: уже к середине декабря 1939 года было получено 14 тыс. экземпляров текста военной присяги ФНА.

Большинство народоармейцев, особенно финнов и ингерманландцев, искренне веря в то, что война несет освобождение и счастье трудящимся Финляндии, с желанием принимали присягу. Так, боец батальона связи Иго, принимая присягу, заявил: «Все свои силы отдам для блага финского народа и социалистической Финляндии». Младший командир батальона связи Каттонен просил командование «скорее перебросить его на самые ответственные участки борьбы с белофиннами и тем самым оказать помощь Красной армии и трудовому народу Финляндии по уничтожению бандитов из лагеря щюцкоровцев». Бойцы кавалерийского эскадрона И. А. Берн, А. И. Свараль и другие при принятии присяги написали заявления о пожизненном зачислении в ФНА. Начальник политотдела корпуса В. П. Терешкин в одном из политдонесений в начале января 1940 года сообщал, что «имеются сотни заявлений бойцов о пожизненном их зачислении в Народную армию» [10; 21].

Вместе с тем случались и факты неприятия присяги ФНА, особенно со стороны русских. О них, в частности, писал в политдонесении комиссару 1-го ГСК ФНА Ф. И. Егорову комиссар 3-й СД Н. А. Дильденкин: «Командир отделения 5-го стрелкового полка Прокопьев, не понимая значения принятия военной присяги Народной армии, пытался отказаться от нее, объясняя это тем, что он уже принимал военную присягу, когда был в РККА. После беседы комиссара полка Г. Ф. Агапова с Прокопьевым тот немедленно исправил ошибку и принял присягу ФНА» [4; 8– 9]. В документах особого отдела корпуса также можно найти много примеров, когда бойцы, в основном русские по национальности, не хотели принимать присягу ФНА. И объяснение у всех было одно: они являются гражданами СССР, а не Финляндской Республики.

В деле принятия военной присяги возникли трудности и чисто организационного характера, связанные с процессом формирования ФНА. Начальник политотдела корпуса В. П. Терешкин в телеграмме в адрес военкомов дивизий и полков от 14 января 1940 года указывал: «В связи с переформированием частей корпуса и перемещением из части в часть командиров, политработников и рядового состава необходимо иметь полную ясность о том, кто из военнослужащих Народной армии принял военную присягу, а кто нет. Установите точный учет всех принявших и не принявших присягу и организуйте систематическое приведение к присяге всех вновь прибывших» [7; 1].

В начальный период Зимней войны основные силы ФНА не принимали в ней участия. Большинство бойцов и командиров, ничего не зная о политическом предназначении Народной армии, рвались в бой: народоармейцы писали заявления с просьбой отправить их на передовые позиции или включить их в состав РККА. Моральное состояние многих из них в течение зимней кампании стало тяжелым – часть бойцов ощущала свою бесполезность и ненужность в тылу. Сказывалось и то, что стоявшие рядом подразделения Красной армии вели кровопролитные бои и несли большие потери.

Пребывание в состоянии пассивности во фронтовых условиях порождало отдельные негативные явления, особенно командиров тревожило пьянство. По словам Тойво Вяхя, входившего в руководство штаба 1-го корпуса, это вызывало «чувство тяжелой боли» [13; 203]. Поднять настроение бойцам и командирам ФНА пытались члены правительства Куусинена, которые часто выступали в подразделениях Народной армии на темы общеполитического и воспитательного характера. Кроме того, как отмечают в монографии «Рождение и крах “Терийокского правительства”» Н. И. и В. Н. Барышниковы, в частях Финской народной армии активно стремились пресечь всякого рода «антисоциальные» и «антигосударственные» настроения. Прокуратура и трибунал 1-го корпуса Финской народной армии рассматривали по 10–15 дел в месяц. В частности, в период с 1 декабря 1939 года по 10 января 1940 года были рассмотрены и переданы в военный трибунал 13 дел. Военнослужащим трибунал выносил суровые наказания, некоторые даже были приговорены к расстрелу [13; 203].

Пассивность частей ФНА в период военных действий против Финляндии у части командного состава Красной армии вызывала неприязнь к бойцам Народной армии. Вот что сообщал в середине февраля 1940 года комиссар 3-й СД Н. А. Дильденкин в политдонесении комиссару 1-го ГСК ФНА Ф. И. Егорову: «До 25 января среди командного состава частей РККА, находящихся в Салми, где дислоцирован 6-й полк нашей дивизии, были разговоры, что Народная армия состоит из трусов, она небоеспособна, боится идти на острова, очищать их от белофиннов. Начальник политотдела дивизии Маркконен вынужден был поставить вопрос в Политуправлении 15-й армии (образованной на основе южной группы 8-й армии сортавальского направления 11 февраля 1940 года. – С. В .) о прекращении этих разговоров, позорящих Народную армию, и одновременно разъяснил задачи частей ФНА заместителю начальника Политуправления 15-й армии» [4; 42–44]. Отметим, что вскоре эти разговоры прекратились. Но не потому, что хорошо поработали политработники, а потому, что в феврале 1940 года 6-й полк 3-й СД участвовал в боях с противником и проявил себя достойно.

Несмотря на то что части ФНА были подчинены только наркому обороны К. Ворошилову и участие их в боевых действиях запрещалось, тяжелая военная обстановка внесла коррективы в этот вопрос. Командование частей РККА, особенно 8-й и 9-й армий, дислоцированных в Карелии, с конца декабря 1939 года стало широко использовать подразделения ФНА для решения боевых задач. В течение всего января 1940 года разведчики 5-го и 6-го полков 3-й СД ФНА выполняли специальные диверсионные задания на участке 8-й армии: уничтожали склады боеприпасов в тылу финских войск, взрывали железнодорожные мосты, минировали дороги. Задания командования, как показывают архивные документы, народоармейцы выполняли хорошо: многие из них были представлены к правительственным наградам [4; 46].

В конце января – начале февраля 1940 года 6-й полк этой дивизии вообще перешел в оперативное подчинение 8-й армии РККА и в полном составе вел бой с финнами на острове Лункулансаари. На-родоармейцы под руководством командира – майора О. Ахонена – успешно вели бой, продолжавшийся четыре дня, с противником, явно превосходившим их по численности. В результате удалось отстоять занятый этим полком остров Лункулан-саари у побережья Ладожского озера [13; 202]. За проявленную храбрость некоторым из народоар-мейцев (командиру отделения конного взвода И. В. Васильеву, бойцу А. О. Кархонену и др.) была объявлена благодарность командования и выдана денежная премия.

Бои с участием сил Финской народной армии за остров Лункулансаари, проходившие с 22 по 28 января 1940 года, носили весьма кровопролитный характер. Подразделения 6-го полка по- несли большие потери – до 60 % личного состава [13; 203]. В дальнейшем потери этого полка продолжали расти: только в одном бою 2 февраля 1940 года во 2-й роте 6-го полка было убито 6 и ранено 8 человек, среди убитых – карелы И. Г. Ларионов, Д. Т. Ларионов, Н. Д. Лангуев, Д. В. Кундозеров.

Получив сообщение от командира 6-го полка О. Ахонена о переходе его в подчинение 8-й армии, на место выехал командир 3-й СД Т. В. Том-мола, и двойное подчинение было прекращено. После донесения Томмола в штаб ФНА в Терио-ки об указанных событиях командующий корпусом А. Анттила отправил телеграмму командующему 8-й армией Штерну, в которой говорилось: «По имеющимся у меня сведениям, со стороны командиров соединений вверенных Вам войск были попытки использовать части 3-й СД ФНА для решения частных боевых задач. Прошу разъяснить подчиненным Вам командирам, что части ФНА могут быть использованы только по личному указанию наркома обороны» [10; 54]. Двойное подчинение было отменено.

Однако, несмотря на такие предупреждения, на протяжении всей Зимней войны не прекращались попытки использовать отдельные подразделения ФНА в военных сражениях. Причем командование частей РККА, привлекая народо-армейцев к боевым операциям, не всегда учитывало, что многие из них были необученными, необстрелянными, только накануне войны призванными в армию. Иногда это приводило к тяжелым поражениям и большим людским потерям. Так, посланный в район действий 9-й армии на ухтинское направление необученный и неукомплектованный батальон капитана Туомине-на, который должен был переформироваться в отдельный 7-й полк ФНА, сразу же был брошен в бой. Командир батальона Туоминен также был недостаточно подготовлен, поскольку его призвали из запаса накануне войны. В силу этих причин действия батальона были неудачны: он не выполнил боевую задачу и понес существенные потери [10; 75].

Узнав об этом, командующий ФНА А. Анттила 23 февраля 1940 года направил телеграмму с протестом в адрес командующего 9-й армией В. И. Чуйкова и члена Военного совета этой армии Л. З. Мехлиса, в которой говорилось, что «батальон не должен был участвовать в боях, его задача – переформироваться в 7-й отдельный полк ФНА и закрепить освобождаемую РККА территорию Финляндии в улеаборгском направлении, очищая ее от остатков белофинских банд». Кроме того, А. Анттила 18 февраля сообщил об этом инциденте наркому обороны К. Е. Ворошилову: «Распоряжением командования 9-й армии и лично т. Мехлиса необученный и неукомплектованный, несформированный батальон используется для активных боевых действий. Прошу Ваших указаний о правильном использовании частей ФНА» [10; 89]. После это- го капитан Туоминен был смещен со своей должности. Его заменил переведенный из штаба корпуса Тойво Вяхя. Тем не менее подразделения 7-го отдельного полка продолжали проводить глубокие рейды в тыл финских войск. С января по февраль 1940 года они 6 раз участвовали в таких операциях. Однако все это приводило к потерям в живой силе и требовало соответствующего вмешательства «министра обороны» [13; 168].

Само командование Народной армии строго выполняло указания Сталина и Ворошилова об особом назначении частей ФНА. В переписке А. Анттила с командирами подразделений РККА и ФНА постоянно подчеркивался особый статус корпуса. Приведем для примера одно типичное сообщение:

«Командиру 3-й СД ФНА полковнику Т. Томмола.

Не увлекайтесь решением частных боевых задач, больше занимайтесь боевой подготовкой. Помните – боевое использование наших частей впереди.

Командующий ФНА комдив А. Анттила. 25.02.40. Териоки» [10; 90].

Части ФНА должны были составить основу Вооруженных сил Финляндской Демократической Республики. Именно поэтому перед командным составом Народной армии, который, как уже отмечалось выше, в большинстве своем состоял из русских, была поставлена задача овладеть финским языком. С этой целью в штат воинских частей специально ввели преподавателей финского языка. Однако обучение продвигалось с трудом. Возможно, командирам некогда было заниматься, а может быть, язык оказался слишком трудным для освоения. И, вероятно, не случайно начальник штаба корпуса комбриг Ф. Н. Романов 3 марта 1940 года издает специальный приказ по Управлению ФНА № 26 «Об изучении финского языка комначсоставом Управления корпуса». В частности, в нем говорится: «Из доклада учителя финского языка явствует, что посещаемость занятий комсоставом низкая. Из 25 человек, изучающих финский язык, на занятиях присутствует 3–4 человека. Напоминаю, что изучение финского языка не добровольное дело, а служба, и посещение занятий является обязательным для тех, кто не знает языка. Строго предупреждаю всех, что в дальнейшем на лиц, отсутствующих на занятиях без уважительных причин, будет накладываться дисциплинарное взыскание» [8; 34].

Не совсем увязывались с декларируемыми политическими задачами и русские фамилии командования ФНА. Поэтому во время Зимней войны его представители стали менять свои фамилии на финские: военный комиссар корпуса Ф. И. Егоров стал подписываться фамилией Аалто, начальник штаба корпуса Ф. Н. Романов – Райкас, начальник политотдела В. П. Терешкин – Тервонен и т. д.

Среди стоящих перед руководством Народной армии проблем особо остро стоял вопрос обеспечения командными кадрами. Для решения этой проблемы 9 февраля 1940 года начинают функционировать краткосрочные курсы по подготовке младших лейтенантов. На них готовились и офицеры-политработники, часть которых предполагалось использовать позднее для специальной пропаганды среди населения Финляндии. Как вспоминал бывший боец 3-й дивизии, карельский писатель О. Степанов, после окончания курсов политсостава в Суоярви он «был предназначен в Тампере» [13; 205].

Перед наступлением советских войск в феврале 1940 года в Ставке Главного командования РККА решали вопрос об участии в военной операции формирований ФНА: разместить ли ее силы по всему советско-финляндскому фронту или сконцентрировать их на главном направлении (Карельский перешеек). В этой связи Н. И. и В. Н. Барышниковы пишут: «За девять дней до решающего наступления Красной армии на Карельском перешейке, 2 февраля 1940 г., Ставка запросила у Анттила: “Не следует ли вернуть в корпус все части Народной армии?” Очевидно, имелось в виду, что после прорыва линии Маннергейма вся она в едином составе будет осуществлять продвижение на важнейшем хельсинкском направлении. Но Анттила ответил, что “части финской Народной армии целесообразно оставить в районах указанных армий”, т. е. в местах прежнего размещения войск. Остается только размышлять, чем он руководствовался, давая такой ответ. Во всяком случае, на Карельском перешейке продолжали находиться только две дивизии 1-го корпуса» [13; 205].

В отечественной литературе нет единой точки зрения на вопрос об участии в боевых действиях частей ФНА в последние дни Советско-финляндской войны. Петрозаводский историк И. Р. Такала в статье «К вопросу о Финской народной армии», основанной в основном на воспоминаниях народоармейцев, отмечает, что в начале марта 1940 года, когда стало очевидным, что война близится к концу, части 1-й и 2й СД ФНА, находившиеся на Карельском перешейке, были отправлены на передовую. Для большинства народоармейцев первым боевым крещением стало взятие города Выборга. По воспоминаниям очевидцев, это было кровопролитное сражение: наступление на Выборг шло буквально по трупам. Для многих плохо обученных и неопытных бойцов ФНА первое же сражение оказалось последним [26; 292]. Штурм Выборга проходил в последние часы войны, когда уже завершались переговоры с Финляндией и было очевидно, что город отойдет СССР. Об участии частей ФНА в штурме Выборга пишет и петрозаводский историк В. Г. Макуров: «Для большинства народоар-мейцев взятие г. Выборга явилось первым боевым крещением» [18; 589].

Другой позиции придерживаются петербургские историки Н. И. и В. Н. Барышниковы, от- мечая, что «когда развернулись бои за Выборг, то отдельные артиллерийские подразделения “народной армии” приняли участие в подавлении огневых точек оборонявшихся и в отражении контратак финских войск. Это происходило на участке наступления 43-й стрелковой дивизии. Последовало также распоряжение, чтобы после взятия Выборга части “народной армии” осуществляли охрану отдельных его объектов и занимались сбором трофейного оружия. Таким образом, даже на заключительном этапе войны “народная армия” не принимала активного участия в наступлении, а выполняла преимущественно вспомогательные задачи, занималась прикрытием тыла и флангов продвигавшихся вперед соединений и частей 7-й армии» [13; 207].

После окончания Советско-финляндской войны принципиальное решение о судьбе ФНА было принято на заседании Политбюро ЦК ВКП(б) 24 марта 1940 года и оформлено в этот же день в постановлении ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по преобразованию Карельской АССР в КарелоФинскую Союзную Социалистическую Республику». 13-й пункт этого постановления гласил: «В соответствии с решением не иметь в республиках национальных формирований Красной армии расформировать финский корпус как самостоятельное воинское соединение, поручив НКО направить начальствующий и рядовой состав финского корпуса на укомплектование существующих частей Красной армии» [1; 5].

На основании этого решения был принят приказ наркома обороны СССР № 0015, по которому началось расформирование частей ФНА. Бойцов снова переодевали в красноармейскую форму, добровольцев увольняли в запас. Войсковые соединения ФНА позднее со ставили ядро 71-й стрелковой дивизии Красной армии.

Интересные материалы о формировании этой дивизии можно найти в личном архиве первого секретаря ЦК КП(б) Карело-Финской ССР Г. Н. Куприянова, который хранится в Национальном архиве Республики Карелия (НА РК). Он пишет: «В конце марта 1940 года у Сталина состоялось совещание, на котором присутствовали К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов, командир первого корпуса ФНА А. Анттила и я. Анттила просил Сталина разрешить формирование из личного состава корпуса карело-финской национальной дивизии. Сталин ответил, что несколько лет назад на Политбюро ЦК ВКП(б) было принято решение не иметь в составе Вооруженных сил национальных формирований2. Но после обсуждения было решено сформировать из карел, финнов, вепсов и русских, находившихся в составе корпуса, обычную 71-ю стрелковую дивизию» [5; 175–176]. «И хотя в ней будут преобладать карелы, финны и вепсы – не будем называть ее национальной, – сказал Сталин. – А дислоцироваться пусть она будет у вас в Карелии» [5; 175–176].

Первым командиром 71-й СД стал А. Анттила; командиром 52-го стрелкового полка был назначен финн А. Алланэ; 206-го стрелкового полка – карел В. Ф. Алексеев; 126-го стрелкового полка – финн И. М. Петров (Тойво Вяхя); комиссаром дивизии – олонецкий карел Ф. И. Егоров; командиром саперного батальона – финн Т. Алтонен [5; 176]. Начальником политотдела 71-й стрелковой дивизии был назначен полковой комиссар В. П. Терешкин, уроженец Карелии, по национальности русский, но хорошо знавший финский язык [5; 175–176].

Для многих народоармейцев заключение мира с Финляндией было неожиданным и означало крушение всех их надежд. 13 марта 1940 года, как только в частях ФНА стало известно о прекращении войны, бойцы засыпали командиров и политработников вопросами: что предпримет Народное правительство Куусинена и что будет с Народной армией? почему СССР заключил мир с правительством Рюти, хотя раньше отвергал предложения этого правительства? и т. д. Многие финны высказывали недовольство. Так, командир 5-го стрелкового полка 3-й СД Анти-кайнен (однофамилец Т. Антикайнена) заявил, что мирный договор между Советским Союзом и Финляндией деморализует финнов в деле борьбы с белофиннами. Боец роты связи этого же полка Куммула так выразил свое недовольство заключением мира: «Я оставил в Финляндии свою семью и дом, добровольно пошел в Народную армию для того, чтобы освободить свою семью и попасть домой. А раз так случилось – то меня сейчас же демобилизуйте» [4; 46].

Это разочарование в итогах Советско-финляндской войны 1939–1940 годов, которое испытывали многие народоармейцы, пыталось позднее в какой-то мере исправить бывшее командование Финской народной армии. После окончания войны командование ФНА неоднократно ставило вопрос перед руководством страны о награждении особо отличившихся в боях с противником народоармейцев. Так, 13 июля 1940 года секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову из Петрозаводска было направлено письмо за подписью бывшего командующего ФНА, а в данный момент депутата Верховного Совета СССР и члена президиума Верховного Совета КФССР генерал-майора А. М. Анттила и бывшего военного комиссара ФНА, депутата Верховного Совета КФССР Ф. И. Егорова, в котором говорилось: «На основании указаний тт. Сталина и Ворошилова под Вашим руководством в ноябре 1939 г. был сформирован корпус Финской народной армии в составе 4 дивизий и 1 отдельного стрелкового полка. В борьбе с белофиннами части корпуса совместно с частями РККА выполняли частичные боевые задачи на Карельском перешейке, петрозаводском и кемском направлениях. После заключения мирного договора лучшие бойцы и командиры, показавшие храбрость в боях, были представлены к награждению орденами и меда- лями Советского Союза (192 человека). Список был направлен в Секретариат Президиума ВС СССР, но не был подписан, и секретарь т. Горкин требует Вашего согласия. К нам часто поступают письма и запросы о том, почему никто из состава ФНА не был награжден. Но ответить мы не можем, ибо не знаем причин. Список согласован с секретарями ЦК КП(б) КФССР Куприяновым и Сорокиным, Председателем Президиума ВС КФССР Куусиненом, проверен представителями Особого отдела НКВД. Вопрос о награждении бойцов ФНА имеет большое политическое значение и поднимет энтузиазм карело-финского народа» [6; 62–63]. В личном фонде А. А. Жданова, который хранится в Российском государственном архиве социально-политической истории, ответа на это письмо обнаружить не удалось.

Уже во время Великой Отечественной войны, 11 августа 1941 года, бывший командующий ФНА генерал-майор А. М. Анттила повторно направил в адрес командующего северо-западным направлением, Маршала СССР К. Е. Ворошилова, копию списка бойцов и командиров ФНА, представленных к правительственным наградам в 1940 году (192 человека). В конце списка Анттила сделал приписку о том, что вопрос о награждении в данных условиях имеет огромное политическое значение [6; 64]. Однако и Ворошилов не ответил на этот запрос.

По словам народоармейцев, с которыми нам удалось повстречаться и поговорить, они не получили наград за службу в ФНА. Орденами и медалями бывшие бойцы Народной армии были награждены позднее – за участие в Великой Отечественной войне, когда они в рядах Красной армии сражались против армий Германии и ее союзников, в том числе и Финляндии. Это вполне понятно: когда провалился план Сталина относительно целей правительства Куусинена и его армии, награждать бойцов ФНА не было необходимости.

До сих пор одним из белых пятен в истории ФНА остается вопрос о формировании и действиях ее военной контрразведки. В конце 1939 года начальник отделения контрразведки УГБ НКВД Ленинградской области майор Василий Иванович Райманников был откомандирован на должность начальника военной контрразведки Финской народной армии. Ответ на вопрос, с чем связано это решение, попытался дать исследователь истории спецслужб Карелии и Финляндии Э. П. Лайдинен: «В. И. Райманников с 1932 г. работал на оперативных и руководящих должностях в ГПУ–УНКВД–НКВД Карелии и, по оценке руководства, зарекомендовал себя опытным и смелым работником. Он хорошо знал жизнь и быт карельского и финского народов. Немалую роль сыграл и тот факт, что Райманни-ков был женат на вепсянке Антонине Федоровне Райманниковой (девичья фамилия – Принцева), которая родилась в 1914 г. в с. Шокша Шелто-зерского района. В семье росло 3 детей. 4 января 1932 г. его назначили на должность помощника уполномоченного Особого отдела УГБ НКВД отдельной карельской егерской бригады» [17], [3; 21]. «Недолго прослужив на этой должности, он тем не менее лучше узнал характер и менталитет красных финнов и карел. Уже в первой половине 1933 г. его переводят помощником оперуполномоченного Особого (контрразведывательного) отдела ГПУ Карелии. В июне 1933 г. Райманников с группой коллег участвует в ликвидации в Сегозерском районе Карелии бежавшей из лагерей ББК вооруженной банды, которая планировала провести “террор над коммунистами, ответственными работниками райисполкомов и райкомов партии, налеты на раймилицию, рай-отделение ГПУ, освобождение арестованных и в конечном счете переход всей бандой в Финляндию для получения боевой и материальной помощи”. При ликвидации банды Райманников был тяжело ранен в грудь. За проявленную инициативу и смелость, благодаря которым была ликвидирована банда, Райманников руководством Полномочного представительства ОГПУ в ЛВО был награжден боевым оружием с надписью “за беспощадную борьбу с контрреволюцией от ПП ОГПУ в ЛВО”» [3; 21]. До сих пор в архивах пока не найдена какая-либо информация о деятельности Райманникова в качестве руководителя военной контрразведки ФНА, да и результаты деятельности самой военной контрразведки ФНА, думаю, следует прояснить в ходе дальнейшего изучения вопроса» [17].

По окончании Советско-финляндской войны В. И. Райманников возглавлял созданные на присоединенных от Финляндии территориях Выборгский и Кякисалмский городские отделы НКВД, во время Великой Отечественной войны был заместителем начальника 2-го (контрразведывательного) отдела, а затем и начальником 4-го отдела НКВД–НКГБ Карело-Финской ССР.

Подводя итоги исследованию вопроса о ФНА, можно сделать вывод о том, что вся история с Народной армией, точно так же, как и с созданием Народного правительства Финляндии в Териоки, была сознательной политической акцией тогдашнего руководства Советского Союза, стремившегося не только решить главную стратегическую задачу – отодвинуть границу от Ленинграда, но и по возможности экспортировать в соседнюю Финляндию правительство Куусинена. Но этих целей, в которые искренне верили многие бойцы Народной армии, не суждено было достигнуть.

Как в деле формирования и деятельности правительства Куусинена, так и в вопросе создания и пополнения частей ФНА руководство СССР огромное место отводило Советской Карелии, ее партийно-советскому активу и жителям республики. Именно финно-угорское население Карелии (карелы, финны, ингерманланд-цы, вепсы) должно было составить костяк ФНА. После окончания Зимней войны и расформирования частей ФНА для многих ее бойцов мир- ный период был очень кратким. Большая часть бывших народоармейцев с начала Великой Отечественной войны была призвана в ряды Крас- ной армии и сражалась с войсками фашистской Германии, а на северо-западном участке фронта с ее союзницей – Финляндией.