Формирование отрядов Красной гвардии на территории Самарской губернии и их последующая реорганизация

Различного рода революционные движения во все исторические времена базировались на двух фундаментальных аспектах бытия – духовном и материальном. Эпоха Возрождения, будучи революцией мировоззренческой, опиралась на острый ум и талант как своих современников – ее непосредственных представителей, так и на философов античности, сочетавших в себе рационалистические и мифологические начала. Армада художников мысли была ее «армией», способствовавшей успешному закреплению идейных постулатов. Но любой революции в более прозаичном, материальном измерении, для удержания и распространения «истинного учения» необходимо иметь в своем арсенале и куда более практичный для реализации намеченной политики инструмент – собственное войско, вооруженное, помимо идеологии, винтовками и пулеметами. Мысль и сила оружия в правильном их сочетании дают наибольший эффект в деле утверждения революционного порядка.

Для наглядности обратимся к Отечественной истории периода Гражданской войны. В плане успешного отстаивания интересов Октября внутри страны Красная Армия образца 1919 – 1920 годов служит хорошим примером. Громящие с большевистским энтузиазмом стремительно редеющие белогвардейские ряды на подступах к Тихому океану, красноармейцы яви- ли собой наиболее организованную силу революционного периода. Однако, сталь закалилась до пригодного в боевом применении состояния далеко не сразу, первоначально пройдя сквозь горнило промахов и поражений.

Истоки становления боеспособной и в будущем непобедимой Красной Армии относят нас к событиям, в определенном смысле отстоящим от исторического этапа, когда та во всей красе вышла на историческую авансцену. Еще в далеком 1905 году, во время первой русской революции, были сформированы боевые дружины рабочих, впоследствии послужившие прообразом для создания Красной гвардии [1]. Таким образом, более чем за десятилетие левыми силами была проведена, своего рода, репетиция по организации военного строительства. Хотя военным его можно назвать с большой натяжкой. Было отработано лишь массовое вооружение трудовых коллективов без должной координации их совместных политических действий, не говоря уже о военных аспектах. Более того, будущий вождь мирового пролетариата, В. И. Ленин, поначалу (вслед за Карлом Марксом) считал, что в стране победившего пролетариата необходимость в армии как таковой вовсе отпадает. В 1917 году, уже после Февральской революции, он написал работу «Государство и революция», в которой выступал за замену регулярной армии всеобщим вооружением народа [2]. Армия в глазах марксистов выглядела таким же пережитком прошлого, как и буржуазный класс, порождением последнего, участь которого в теории должна была разделить, ведь во Всемирном социалистическом обществе равенства и братства, по замыслу большевиков, народам нечего делить, а значит, и необходимость содержать военную силу отпадает за ее ненадобностью. Но, во-первых, эта картина мироустройства, пусть и выглядела прекрасно, оставалась лишь теорией. А во-вторых, теоретики марксизма явно торопили события. В условиях, когда социалистическая революция (не то, что мировая, но даже в отдельно взятой стране) оставалась еще плодом фантазии отдельных ярых апологетов, в то время как исконный враг в лице капитализма имел сильные позиции практически повсеместно, рассуждения о ненадобности регулярной (а значит хорошо организованной, профессиональной) армии выглядели, мягко говоря, безумием. Ко всему прочему, не весь «вооруженный народ» готов был защищать именно «завоевания революции» и умирать за марксистские идеи, тогда выглядевшие крайне утопично, а для большого числа малограмотных крестьян и вовсе непонятно.

Народ, вооружавшись, в первую очередь шел защищать собственные взгляды на жизнь, а зачастую и саму только жизнь. Естественно, в условиях революционного хаоса и общей неразберихи, боевые добровольческие отряды Красной гвардии вырождались в полубандитские формирования. «Лучшие элементы выбивались, умирали, попадали в плен, и таким образом создавался отбор худших элементов. К этим худшим элементам присоединились и те, которые шли в добровольческую армию не для того, чтобы бороться и погибать, а шли потому, что они остались без занятия, потому, что были выброшены на улицу в результате катастрофической ломки всего общественного уклада. Наконец, шли туда просто полугнилые остатки старой армии...» [3] Эта речь одного из делегатов VIII съезда РКП(б), товарища Сокольникова, дает вполне ясное представление о качественном составе первых красногвардейских отрядов. Не исключено, что разбойничий характер последних, в числе прочих, стал важным фактором разрастания и усугубления братоубийственного конфликта. К примеру, знаменитое восстание донских казаков в апреле 1918 года было вызвано их крайним возмущением «революционным» беспределом [4].

Следует заметить, что на этапе своего формирования, еще до Октябрьского переворота, Красная гвардия была не единственным примером вооруженной силы. Ей предшествовали или существовали параллельно и иные формы военной организации населения: рабочая и заводская милиции, различного рода боевые дружины, партийные группы. Так, например, в Самаре в течение всего 1917 года наряду с Красной гвардией носили боевой характер различные чрезвычайные структуры. Это народные батальоны, народно-революционные дружины и пр. Такое разнообразие обуславливалось, главным образом, соперничеством разного рода политических сил. Многие партии для защиты собственных интересов приступали к формированию подконтрольных себе вооруженных отрядов. Еще 17 мая 1917 года Совет рабочих депутатов в интересах большевиков избрал комиссию по вопросу официального создания Красной гвардии. Однако, работа комиссии была заблокирована из-за противодействия меньшевиков и эсеров. Во многом это случилось из-за того, что последние работали над созданием собственной вооруженной силы в лице «отрядов охраны революционного порядка». Более того, фактически до самого разоружения 1 апреля 1918 года собственными боевыми отрядами располагали даже анархисты (Самара в революционные годы являлась одним из основных их оплотов). Как мы видим, формирование различных военизированных отрядов в условиях кризиса центральной власти – характерная черта времени [5]. При всех минусах и трудностях на первоначальном этапе, наиболее последовательными в плане организации единой военной структуры оказались именно большевики.

Полноценные красногвардейские отряды на территории Самарской губернии стали формироваться лишь в начале осени 1917 года [6]. Но, как говорилось выше, уже весной большевики имели в своем подчинении вооруженные дружины, организационно мало чем отличавшиеся от будущей Красной гвардии. Таким образом, вопрос создания военизированной силы носил чисто формальный характер, т. к. де-факто сила эта уже вовсю действовала. Отличительной чертой большевистской организации от иных партийных структур были их неиссякаемый энтузиазм и кропотливая организационная работа, невзирая на возникающие в процессе трудности. Однако, одного энтузиазма для начала широкого и явного формирования полноценных отрядов Красной гвардии было мало. Для их официального создания требовался повод, а также изрядная доля хитрости и прагматизма.

Повод нашелся 1 мая 1917 года. В результате целенаправленного подстрекательства «неустановленных провокаторов» в Самаре и губернии один за другим вспыхивают т.н. «пьяные погромы». Большевики реагируют молниеносно и буквально на следующий день формируют вооруженные отряды из рабочих Трубочного завода во главе с П. Г. Сидельниковым [7]. По данным эсеровской газеты «Волжское слово», численность сформированных «красногвардейских» отрядов доходила до тысячи двухсот человек. Но уже 5 мая «Известия Совета рабочих депутатов» опубликовали опровержение, мол, вопрос о создании Красной гвардии даже не обсуждался, а созданные в кратчайшие сроки военизированные дружины рабочей милиции нужны лишь в целях противодействия пьяному погрому и носят временный характер. Однако, как говорится, нет ничего более постоянного, нежели временное. И буквально на следующий день после опровержения, 6 мая, приказом Советов рабочих, военных и крестьянских депутатов создается штаб по охране города, наделенный исключительными полномочиями и имеющий в своем распоряжении те самые боевые дружины. А уже 17 мая 1917 года на заседании Совета рабочих депутатов его председателем Куйбышевым была предпринята попытка (о которой упоминалось выше) официального формирования Красной гвардии из отрядов рабочей милиции, заблокированная эсерами и меньшевиками [8]. Несмотря на организационное фиаско на партийном уровне, решительное участие рабочих дружин под руководством большевиков в подавлении пьяных погромов в Самаре 14 – 16 мая можно считать первым самостоятельным политическим выступлением «красногвардейцев». Эти дружины и есть первые ячейки будущей Красной гвардии на территории Самарской губернии.

Тем временем, на фоне политической борьбы за власть, пьяные погромы выплеснулись за пределы Самары, прокатившись по губернским уездам. Так, 4 мая беспорядки произошли в Бугуруслане, 15 июля – в Новоузенске, 24 августа – в Николаевске и т. д. Любопытная деталь – всюду они подавлялись исключительно специально формируемыми под данную задачу силами «Красной гвардии» во главе с местными ревкомами. Характерно, что начальником красногвардейских отрядов Самары был назначен некто А. В. Гавриленко, в мае 1917 года отличившийся активной ролью в подавлении «пьяного бунта» [9]. Таким образом, в каждом регионе прослеживается безотказно работающая в интересах большевиков схема: «якобы стихийное вспыхивание погромов – немедленное формирование отрядов Красной гвардии для их подавления». Не берясь утверждать о наличии заранее спланированного сценария, тем не менее, отметим огромное значение пьяных погромов в деле организации большевиками Красной гвардии.

В отличие от своих аморфных оппонентов, большевики чрезвычайно быстро реагировали на малейшее изменение ситуации, не связывали себя моральными ограничениями и пользовались предельно разнообразным политическим инструментарием. Подобная «всеядность», в конечном итоге, определила исход всей борьбы. При поверхностном ознакомлении может показаться, что большевистский боевой кулак вырос стихийно, во время Октябрьского переворота, однако колоссальная организационная работа была проделана гораздо раньше. Предпосылки для создания Красной гвардии были сформированы до Октября и особенно это заметно на примере Самары. Именно бескровное взятие власти большевиками в Самаре служит примером того, какое большое значение имеют подготовка и организация процессов заранее. Пьяные погромы давали рабочим отрядам прекрасный предлог вооружаться для наведения порядка в городе, после чего оружие оседало у них. Кроме всего прочего, как революция 1905 года проверила возможность формирования и вооружения протестных рабочих движений, так подавление погромов послужило блестящей репетицией по военизированному противодействию возможным оппонентам. Да и в глазах населения будущая Красная гвардия явила собой образец поддержания порядка и спокойствия на фоне слабеющей и недееспособной центральной власти.

Опора на Красную гвардию послужила одним из важнейших факторов при взятии большевиками власти в свои руки. Предназначенная для подавления протестных настроений в обществе и даже для возможного вооруженного противодействия Революции, Красная гвардия, при всех ее недостатках, на первом этапе справилась со своей задачей блестяще. Она явилась превосходным фактором для сдерживания внутренней контрреволюции и в скором времени вовсе похоронила бы ее, если бы не возникновение к концу 1917 года контрреволюции внешней. Для красной Самары в роли таковой поначалу выступило Оренбургское казачье войско атамана Дутова. Свою относительную малочисленность казаки компенсировали наличием кавалерии, что позволяло совершать стремительные рейды вглубь территории противника. Тем не менее, самарским красногвардейским отрядам, объединенным с прочими революционными отрядами, присланными на помощь из Челябинска, Уфы и Бузулука, удалось взять верх над дутовскими войсками. Совместными усилиями красногвардейцы под общим командованием Кобозева развили наступление на оплот казачьих отрядов – Оренбург и 19 января заняли город [10]. Чуть позже, в марте, Красной гвардии отчасти удалось повторить успех в борьбе с уральскими казаками на территории Пугачевского уезда [11]. Но, несмотря на первоначальное воодушевление, противник так и не был окончательно разгромлен. Дутов для восстановления боеспособности ушел с остатками войск на восток, а развитое было наступление в сторону Уральска с целью выбить засевших там казаков, после ряда поражений захлебнулось. При этом военные силы большевиков на данном участке едва обозначившегося фронта всего после пары месяцев боев с малочисленными отрядами противника были крайне истощены. Уже в апреле 1918 года товарищ Куйбышев обратился к Ленину за помощью. «... Самара напряжет все силы, чтобы помочь Оренбургу, но для окончательной ликвидации дутовщины местных сил недостаточно, необходима помощь из центра...» [12] При этом, подчеркнем, борьба еще не охватывала ни широких масс, ни больших территорий. Она велась небольшими отрядами Красной гвардии с такими же малочисленными силами противника. К тому же, стоило только отвлечь часть сил на внешнего врага, как тут же дала о себе знать внутренняя контрреволюция. Так, в ночь на 28 декабря 1917 года прогремел взрыв возле Белого дома, в котором заседал Ревком, в результате чего произошло обрушение задней стены, погибло 6 человек и около 30 получили ранения. Следующей же ночью с территории Струхов-ского сада был обстрелян дом Башкирова, куда только что перебрался Ревком. В Самаре в срочном порядке было объявлено военное положение [13].

При всем своем потенциале, Красная гвардия страдала множеством недостатков. В их числе и слабая дисциплина, и отсутствие единого командования. Во время боя, например, командир одного отряда Красной гвардии мог спокойно наблюдать, как громят его идейного соратника, считая нецелесообразным оказать военную поддержку в силу различного рода обстоятельств, к коим могла быть причислена даже личная обида. Сказалась на военной организации и ликвидация чинов и званий, что фактически полностью лишало иерархии и слаженной координации единый, вроде бы, военный механизм. Все это прекрасно понимали в центре. Поэтому уже зимой 1918 года встал вопрос о создании на основе частей Красной гвардии полноценной и боеспособной Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Официальной датой ее появления считается 23 февраля 1918 года [14]. Отцом – основателем Л. Д. Троцким в основу армейского строительства было заложено три принципа.

• 1.    Всеобщее военное обучение трудящихся, что обеспечивало приток в армию более или менее подготовленного резерва.

• 2.    Широкое привлечение к работе военных специалистов царской армии, что позволяло строить подлинно профессиональные вооруженные силы.

• 3.    Повсеместное насаждение в армии идеологических надсмотрщиков-комиссаров, что гарантировало защиту интересов революции и большевистской партии.

Таким образом, был сделан шаг в сторону создания традиционной регулярной армии. Однако, то ли из-за возникших идеологических противоречий и расхождений с официальной теорией марксизма, то ли из- за нерасторопности, отнюдь не свойственной большевикам, Красная армия до лета 1918 года оставалась «созданной» лишь на бумаге. Лишь только восстание Чехословацкого корпуса и его победное шествие по стране в мае-июне 1918 года заставили большевиков экстренно приступить к выполнению планов по реорганизации Красной гвардии в настоящую армию. И это было крайне необходимо. На примере все той же Самары видно, что Красная гвардия при всей ее значимой роли в деле сдерживания очагов внутренней и внешней контрреволюции, ничего не могла противопоставить в настоящем бою полноценным обученным армейским частям, к коим может быть причислен Чехословацкий корпус, укомплектованный пленными солдатами и офицерами бывшей австро-венгерской армии. Падение красной Самары, а чуть позже и других городов Поволжья под ударами чехословаков было предрешено именно несопоставимым уровнем организации противоборствующих сторон. Вот как описывает действия красных во время обороны Самары очевидец события, некто Рязанов: «Никакого управления и единства не было. Пулеметный и ружейный огонь длился несколько часов. Стреляли до последней ленты и патрона, хотя и сознавали бесцельность этого. Стреляли даже вразброд, как и куда попало» [15].

Выводы можно сделать следующие. Созданная из качественно разношерстных отрядов, лишенная единого командования, Красная гвардия, стала довольно сильным идеологическим фактором (действительно, многие воевали в ней, будучи исключительно убежденными марксистами). Но в организационном и управленческом плане оставалась дырявым лоскутным одеялом, что незамедлительно проявилось при встрече с первым же достойным противником. Если для борьбы с внутренней контрреволюцией возможностей Красной гвардии вполне хватало, то для ведения полномасштабных боевых действий с контрреволюцией внешней требовался совсем иной уровень организации. Водораздел между гвардией и армией проходит именно на фоне внешней угрозы делу Революции. Уже во время борьбы с Дутовым, в начале 1918 года, сил красногвардейцев хватало лишь на временный успех вовне, при этом непреодолимо ослаблялся контроль за внутренней ситуацией. Силы контрреволюции внутренней усиливались в той же пропорции, в какой уменьшались силы контрреволюции внешней. При встрече же с настоящим противником, прошедшим сквозь горнило Первой Мировой войны,

Красная гвардия продемонстрировала свою полную несостоятельность как военная сила.

Тем не менее, создание Красной гвардии имеет решающее значение для общего хода Революции и Гражданской войны. Защитив идеалы большевиков на первом этапе, она стала основой для создания полноценной Красной Армии. Красная гвардия – проект репетиционный, при его реализации большевики смогли вовремя разглядеть свои организационные просчеты, вызванные идеологической пеленой (вспомним рассуждения Ленина о ненадобности регулярной армии в социалистическом обществе) и изменить отношение к принципам армейского построения с откровенно утопического, имеющего мало общего с действительностью, на сугубо прагматичное. Это обстоятельство, в свою очередь, и определило ход событий периода Гражданской войны, да и, в общем-то, всего XX века. В практическом плане Красная гвардия послужила грандиозным полигоном государственного масштаба, гигантским горнилом, закалившем сталь колоссальной в будущем советской военной машины.