Формирование советской концепции международной безопасности в условиях «Холодной войны» (1945-1964 гг.)

После окончания Второй мировой войны одной из приоритетных внешнеполитических задач СССР являлось обеспечение собственной безопасности. Программные статьи в «Правде» ярко отразили это общее устремление высшего советского руководства. В своей речи 5 февраля 1946 г. Л.П. Берия отметил: «Перед нами стоит задача закрепления одержанной победы» [1]. В письме М.И. Калинина своим избирателям говорилось о том, что «главная наша задача сейчас в том, чтобы по всем линиям и направлениям закрепить наши победы и достижения» [2]. В обращении К.Е. Ворошилова к избирателям отмечалось: «Сейчас стоит вопрос о том, чтобы завоеванную победу закрепить» [3]. Предельно четко общую идею выразил В.М. Молотов: «Свою задачу, как министр иностранных дел, я видел в том, чтобы как можно больше расширить пределы нашего Отечества» [4]. Учитывая реалии послевоенного времени, потери советского народа, хозяйственную разруху, в данных высказываниях видится не стратегическое устремление СССР к мировому господству (как думали в США), а желание максимально обезопасить свои рубежи.

В советской внешней политике послевоенного периода вырисовываются два взаимосвязанных принципа: приоритет Восточной Европы как наиболее важного для безопасности СССР региона и необходимость экономии сил, которая проявилась в отказе от распространения советского влияния на Австрию и Финляндию (второстепенных с точки зрения географической безопасности).

Советские внешнеполитические цели, касающиеся стран Восточной Европы, были сформулированы И.В. Сталиным в интервью с корреспондентом газеты «Правда» относительно речи У. Черчилля в Фултоне. И.В. Сталин заявил, что «нельзя забывать о том, что немцы произвели вторжение в СССР через Польшу, Румынию, Болгарию, Венгрию и Финляндию. Немцы, могли провести вторжение через эти страны потому, что в этих странах существовали правительства враждебные Советскому Союзу... Спрашивается, что может быть удивительного в том, что СССР, желая обезопасить себя на будущее время, старается добиться того, чтобы в этих странах существовали правительства, лояльно относящиеся к Советскому Союзу?» [5]

Активный внешнеполитический курс СССР в Восточной Европе, определяемый интересами национальной безопасности, привел к образованию своеобразной «буферной зоны» из просоветских правительств Чехословакии, Болгарии и Югославии. Наиболее серьезную опасность для СССР представляла ситуация в Польше и Румынии, где антирусские, антикоммунистические настроения были сильны, и где традиционный антагонизм к России усиливался территориальными спорами [6]. В отношении Польши И.В. Сталин говорил на Крымской конференции, что «…для русских вопрос о Польше является не только вопросом чести, но также вопросом и безопасности. На протяжении всей истории Польша всегда была коридором, через который проходил враг. Польский коридор не может быть закрыт механически извне только русскими силами. Он может быть надежно закрыт только изнутри соб-

ISSN 2075-9908 Историческая и социально-образовательная мысль. 2012. № 2 (12)

ственными силами Польши» [7]. В соответствии с данной установкой предпринимались значительные усилия для создания в Польше лояльного к СССР правительства.

Наиболее спорные, острые и важные моменты во взглядах на послевоенное устройство мира были сфокусированы на проблеме мирного урегулирования Восточной Европы и Германии. Учитывая особое стратегическое положение и экономическую роль Германии в Европе, а также значимость Восточной Европы с точки зрения политических аспектов в международных отношениях, именно нерешенность германского урегулирования и процессы в Восточной Европе в 1945-1947 гг. привели к ухудшению отношений между союзниками, а затем и к развалу коалиции.

Советская оккупационная зона в Германии не была целью, к которой СССР стремился в войне с Германией, она стала следствием послевоенного раздела сфер влияния в Европе, возникла в процессе динамичного развития межсоюзнических отношений. Возникновение противоречий между союзниками при разработке процедуры безоговорочной капитуляции Германии стало отправным моментом в размежевании позиций держав в отношении послевоенного устройства Германии. Это означало, что каждая из них должна идти дальше своим собственным путем.

Судьба послевоенной Германии обсуждалась союзниками в течение всей войны, занимала важное место в работе Крымской и Потсдамской конференций.[8] Идея расчленения Германии, как мера против новой германской агрессии, была популярна среди союзников. В феврале 1945 г. во время заседания министров иностранных дел Госсекретарь США Э. Стеттиниус и министр иностранных дел Англии А. Иден предложили включить в статью 12 безоговорочной капитуляции Германии слово «расчленение» в качестве одной из мер, которые могли быть осуществлены тремя союзными державами в отношении Германии в целях безопасности мира. Советская делегация согласилась с предложением Стеттиниуса. На Потсдамской конференции стороны в общих чертах согласовали положения, которые вошли в соглашение о политических и экономических принципах обращения с Германией в начальный оккупационный период. В нем шла речь не только о переориентации деятельности государственных институтов, но и о специфике работы в своих зонах по уничтожению германского милитаризма и нацизма, ликвидации их социальной базы, по перестройке сознания людей. Общие формулировки давали возможность каждой из держав трактовать их в соответствии со своими интересами и идейными установками.

После смерти И.В. Сталина и смены высшего руководства в СССР произошло изменение тактических подходов к решению проблем мирового масштаба. Основная объективная причина этого состояла в том, что к середине 1950-х гг. складывалась новая политическая обстановка в международных отношениях. Заметно изменился баланс сил в Европе и Азии, политические круги США и СССР осознали бесперспективность дальнейшего решения с помощью силы самого крупного послевоенного конфликта, который произошел в Корее, а также урегулирования германского вопроса. При этом общее содержание советской внешнеполитической концепции не изменилось, так как СССР не стремился качественно преобразовать международные отношения и не собирался разрушать устои уже сложившегося биполярного мира.

На внешнеполитический курс советского руководства по-прежнему большое влияние оказывали идеологические стереотипы, согласно которым капиталистическая система должна была неизбежно прийти в состояние общего кризиса [9]. По мнению новых руководителей страны, с капиталистическим миром совсем не обязательно вести конфронтацию на грани мировой войны, так как капитализм будет разрушаться в результате кризиса и возросшего национальноосвободительного движения в третьем мире.

Анализ конкретных внешнеполитических акций СССР свидетельствует о том, что советское руководство стремилось, во-первых, снизить международную напряженность без существенных изменений международных отношений, и, во-вторых, закрепить те изменения в мире, которые стали итогом послевоенной конфронтации [10]. В мае 1953 г. последовало заявление правительства СССР правительству Турции с предложением нормализации советско-турецких отношений [11]. Советское руководство фактически отказалось от выдвинутых ранее требований к Турции о необходимости введения режима совместной обороны черноморских проливов. В августе 1953 г. Председатель Совета Министров СССР Г.М. Маленков, выступая в Верховном Совете СССР, заявил, что «стремясь к развитию мирного сотрудничества между всеми странами, Советское Правительство придает особое значение укреплению отношений Советского Союза с соседними государствами» [12]. В контексте нового внешнеполитического курса СССР предпринял инициативу по нормализации отношений с Ираном, ликвидировал свои военно-морские базы в Финляндии и в Китае.

В январе-феврале 1954 г. на совещании в Берлине после пятилетнего перерыва был возобновлен непосредственный контакт между министрами иностранных дел четырех держав: СССР, США, Англии и Франции. Возникла реальная возможность дальнейшего потепления международных отношений. Еще до этого совещания в конце июля 1953 г. было подписано соглашение о перемирии в Ко- рее. Тем самым удалось снять остроту напряженности в самом опасном очаге конфронтации за все послевоенное десятилетие. СССР предложил заключить общеевропейский договор о коллективной безопасности в Европе, который фактически явился бы альтернативой НАТО.

В середине 1950-х гг. наметились сдвиги в области разоружения. В мае 1955 г. СССР внес в подкомитет Комиссии по разоружению в Лондоне предложения о сокращении вооружений, запрещении атомного оружия и устранении угрозы новой войны [13]. Фактически они предусматривали проведение мер разоружения с учетом интересов всех противоборствующих сторон [14].

Особое значение имел Московский договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, в космическом пространстве и под водой (1963 г.), который стал первым реальным шагом на пути к замедлению гонки вооружений. В коммюнике в связи с подписанием договора говорилось: «Три правительства, подписавшие Договор о запрещении испытаний ядерного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой, согласились, что этот Договор является важным первоначальным шагом в сторону разрядки международной напряженности и укрепления мира, и выразили надежду, что в этом направлении будет достигнут дальнейший прогресс» [15].

Подписание договора свидетельствовало о серьезных переменах в политическом мышлении эпохи «холодной войны». Конечно, нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что заключению Московского договора чрезвычайно способствовало общественное мнение, встревоженное возможными отрицательными последствиями радиоактивных осадков атмосферных взрывов. Тем не менее, заключение Московского договора стало зримым сигналом о том, что ядерные державы считают недопустимым расширение «ядерного клуба» и утрату контроля над распространением ядерного оружия в мире. Когда советский посол в США А.Ф. Добрынин в августе 1963 г. встретился с Дж. Кеннеди в Белом доме, президент выразил не только удовлетворение по поводу подписания в Москве договора, но также добавил, что, считает необходимым продолжить обмен мнениями по другим вопросам сразу же после ратификации договора. Такими вопросами могли бы явиться в первую очередь меры по предотвращению внезапного нападения и декларация о неиспользовании космоса для размещения оружия массового уничтожения [16].

В целом, советские инициативы в сфере международной безопасности являлись попыткой найти реалистичную основу для возможных переговоров и выхода из тупика «холодной войны». Прогрессивные для своего времени предложения СССР могли быть реализованы только в условиях полного доверия сторон. Проблема международного доверия являлась ключевой для послевоенного времени.