Формообразование перевернутого мира в "Феноменологии духа" Г.В.Ф. Гегеля

В «ФЕНОМЕНОЛОГИИ ДУХА» Г.В.Ф. ГЕГЕЛЯ

Перевернутый мир – один из самых интересных и в то же время наиболее дискуссионных моментов рассудочного сознания, развитие которого представлено в гегелевской «Феноменологии духа». Это завершающий шаг в развитии рассудочного мышления, обозначающий собой начало перехода к следующей ступени феноменологического развития – самосознанию.

Перевернутый мир возникает в нашем опыте, когда мы безуспешно пытаемся соединить установленные, но невидимые законы явления с нашим собственным опытом явлений. По Г.В.Ф. Гегелю, именно в диалектических результатах этой безуспешности мы обнаруживаем феноменологические истоки самосознания.

Перевернутый мир – нечто весьма необычное в развертывании рассудочного сознания. Эта поэтическая метафора вводится Гегелем с целью показать ограниченность, недостаточность рассудочного мышления.

М. Грин пишет: «В гегелевской диалектике появление инверсии обозначает собой необходимый этап в феноменологическом пути духа по разрешению противоположности между субъектом и объектом, “для нас” и “в себе”, мыслью и бытием» [3, p. 162].

Мир наизнанку символизирует собой состояние некой свободы от феноменального мира, чего ранее сознание, как мы помним, не достигало. В перевернутом мире все наоборот: законы, пропорции противоположны тому, что мы различаем в мире чувственности. То, что в первом мире благо, во втором – зло, что в первом темное, во втором – светлое. Мир наизнанку – это видение идей в их свободной от чувственного мира природе.

Гегель пишет: «Первое сверхчувственное, покоящееся царство законов, непосредственное отображение воспринимаемого мира обращается в свою противоположность; закон был вообще тем, что остается себе самому равным, точно так же, как и его различия; но теперь… и то и другое составляют противоположность самому себе» [4, с. 93].

Так, можно привести яркий пример из области литературы, проанализированный английским исследователем Дженнифер Бейтс в ее статье [5]. В «Антонии и Клеопатре» У. Шекспира в разгар битвы при Акции в 31 г. до н. э., в которой решалась судьба Римской державы, Клеопатра бежит с места сражения. В результате этого Октавиан одержал решающую победу над Антонием и Клеопатрой в борьбе за власть. Согласно естественному закону первого мира ее поступок расценивается как преступление, предательство. Однако в перевернутом мире ее бегство рассматривается уже как нравственная победа. Антоний после первой вспышки гнева соглашается:

«Не плачь. Твоя единая слеза

Дороже всех побед и поражений. Один твой поцелуй - и квиты мы, Любимая. Вернулся ли посланец, Учитель наш придворный? Тело все Как будто налито свинцом. Вина мне! Обедать подавайте! Нет, судьба Ударами не обратит в раба!» [6, с. 1180].

Как можно увидеть, могущество, которое лежит в основе инверсий, является противоречием. Именно в этом Клеопатра и Антоний находят свою свободу.

Другой пример дает история различных народов. Так, для родового строя была характерна кровная месть за убийство. Родственники убитого обязаны были отомстить убийце. Месть является наивысшим удовлетворением - так происходит согласно непосредственному, естественному закону первого мира. Однако христианская традиция подразумевает прощение своего врага, месть в христианстве отрицается (Новый Завет гласит: «Ударят по одной щеке, подставь другую»). Происходит переворот, естественный закон первого сверхчувственного мира переходит в свою противоположность: изначально полагаемая месть превращается в самоуничтожение, грех во втором, перевернутом мире.

Еще один не менее яркий пример: смерть человека принято воспринимать как горе, скорбь - это естественная реакция. Однако отношение к смерти изменилось с приходом христианства. В христианстве понимание смысла жизни, смерти и бессмертия исходит из ветхозаветного положения: «День смерти лучше дня рождения» и новозаветной заповеди Христа: «...Имею ключи ада и смерти». Опять-таки наблюдаем переворот: непосредственный закон переходит в противоположный, смерть воспринимается не как извечное наказание, а как благо.

Однако необходимо понять, что перевернутый мир и первый, сверхчувственный мир - это не только противоположности. Один мир вытекает из другого. Первый мир был закулисным объяснением явления, а второй образован «необъяснимыми» перевернутыми мирами, которые родились из противоречивого движения.

«Гегель возражает против того, чтобы считать мир наизнанку сущностью первого сверхчувственного мира, который якобы есть некоторое его явление», - пишет В.И. Коротких [7, с. 75]. В противном случае картина была бы следующая: убийство, которое в явлении есть преступление, во «внутреннем», или «в себе», есть благой поступок; наказание за преступление было бы также наказанием лишь в явлении, а во «внутреннем» - милостью для лица, совершившего преступление. Такое толкование сущности перевернутого мира, конечно же, превратно. В действительности дело обстоит следующим образом: в перевернутом мире, или в себе, преступление -это возможность в намерении вообще, а не в благом, поскольку истиной намерения является только сам поступок. Преступление же имеет своей рефлексией в себя действительное наказание, поскольку в последнем закон примиряется с действительностью, противоположной ему в преступлении. Само же действительное наказание содержит свою перевернутость в себе самом. Из этого следует, что наказание - это такое осуществление закона, при помощи которого деятельность закона как его проявление снимает саму себя. Таким образом, закон возвращается в себя и сохраняет значение закона.

Для естественного сознания любое отношение между внутренним и внешним воспринимается лишь как соотношение двух противоположных сторон, где каждая сохраняет свою определенную фиксированность. Однако необходимо уяснить, что строгого различия между внутренним и внешним, явлением и сущностью, в себе бытием и бытием для иного уже не существует. Двух независимых друг от друга субстанций, которые содержат в себе отталкиваемые различия, здесь нет.

Перевернутый мир - это не абсолютный разрыв с первым миром, это закономерность наизнанку, переворачивание обыденного. Т. Рокмор пишет: «Второй сверхчувственный мир - это изнанка самого себя» [8, с. 92].

Инверсия царства покоящихся законов с необходимостью содержит в себе сверхчувственный мир - лишь таким образом он есть различие именно как внутреннее различие, есть в качестве бесконечности. Гегель пишет: «Сверхчувственный мир, который есть мир наизнанку, в то же время взял верх над другим миром, и последний имеет его в самом себе; он для себя есть мир наизнанку, т. е. обратный себе самому; он есть сам этот мир и ему противоположный мир в одном единстве» [9].

Е.С. Линьков пишет: «Сознание теперь с необходимостью узнает в содержании предмета себя самого. А значит, противоположность сознания и предмета, объективного мира и отражающего сознания исчезли. И природа законов внешнего мира есть та же, что и закона мира мышления» [10, с. 67].

Так, рассудок во «внутреннем» узнал самого себя, «внутреннее» самого себя – это в свою очередь уже и есть переход к самосознанию. «Выясняется, что за так называемым занавесом, который должен скрывать “внутреннее”, нечего видеть, если мы сами не зайдем за него, как для того, чтобы тем самым было видно, так и для того, чтобы там было что-нибудь, на что можно было бы смотреть» [11, с. 102].

Итак, через определенность закона внешнего мира рассудочное сознание пришло к познанию начала законов себя.

Таким образом, достигнутая сознанием тотальность есть бесконечность потому, что она есть безусловно всеобщее, завершившее свое движение в качестве понятия; то, что безусловно всеобщим образом, свободно, абсолютно свободно. Это и есть знающий свою внутреннюю необходимость рассудок. Однако рассудок есть это сознание, лишь зная самого себя. Следовательно, здесь перед нами раскрывается самосознание.

Ссылки:

• 1.    Гегель Г.В.Ф. Энциклопедия философских наук. М., 1974. T. 1. 440 с.

• 2.    Там же. С. 321.

• 3.    Greene M. Hegel’s notion of inversion // International Journal for Philosophy of Religion. 1970. No. 1 (3). P. 161–175.

• 4.    Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа / пер. Г.Г. Шпета. М., 2014. 494 с.

• 5.   Bates J. Hegel’s inverted world, Cleopatra, and the logic of the crocodile // Criticism. 2012. Vol. 54, no. 3. Summer. P. 427–443.

• 6.   Шекспир У. Полное собрание трагедий в одном томе. М., 2011. 1280 с.

• 7.   Коротких В.И. «Феноменология духа» и проблема структуры системы философии в творчестве Гегеля. М., 2011. 383 с.

• 8.   Рокмор Т. Феноменология духа Гегеля в контексте современного гегелеведения. М., 2010. C. 92.

• 9.    Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа.

• 10.    Линьков Е.С. Лекции разных лет. СПб., 2012. Т. 1. 494 с.

• 11.    Гегель Г.В.Ф. Феноменология духа. С. 102.