Формы научно-философской коммуникации на рубеже XIX-XX веков

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012

В этой статье мы поставили несколько задач. Во-первых, проанализировать практику употребления понятий «эпистемическое сообщество» и «философское сообщество». Во-вторых, ввести понятие «локальное философское сообщество» и показать его эвристический потенциал в исследовании философской традиции. В-третьих, описать социоког-нитивные группы, в которые объединяются философы для создания каналов коммуникации.

К определению понятий «философское сообщество» и «локальное эпистемическое сообщество философов»

Развитие социальной эпистемологии в 70–80-е годы ХХ века привело к осознанию сложности изучения концептуальной и этической общности коллективного субъекта познания в науке. Было затруднительно использовать понятие «научное сообщество» в историко-эпистемологических исследованиях тех периодов, когда наука еще не являлась социальным институтом и связи между учеными были весьма условными. Эта проблема была решена через введение концепта «эпистемическое сообщество», который указывал на некую общность мыслителей отдельной эпохи или континента. Понятие «эпистемическое сообщество» было более размытым и определялось только в пределах основных задач, направлений исследований, способов трансляции знания [1].

Понятия научного и эпистемического сообщества в дальнейшем оказались востребованными в исследованиях динамики общественного развития, координируемого определенным видом знания. Исследования в данной области посвящены выяснению вопросов о том, каким образом специализированные области знания влияют на запросы общества и как формируется социальный заказ.

В рамках таких исследований эпистеми-ческое сообщество выступает в роли посредника между определенной областью знания и обществом в целом: для общества эпистемиче-ские сообщества определяют ожидания и требования, для области знания – направление исследований. Один из специалистов в этой области П. Хаас предваряет свои исследования подробной разработкой понятия «эписте-мическое сообщество» [2].

П. Хаас пишет: «Эпистемическое сообщество – это группа профессионалов с формально закрепленной квалификацией в определенной сфере, формирующая нормы знания в пределах данной области или поля исследования. Эпистемическое сообщество могут составлять специалисты разных дисциплин и областей знания, однако для всех эпистеми-ческих сообществ будет важным, что все его члены: (1) разделяют одни нормативные убеждения и принципы, которые обеспечивают социальным действиям членов сообщества ценностно-значимые основания; (2) разделяют одни каузальные убеждения, формирующиеся в практическом следовании или содействии решению центральных проблем области знания, служащие также основанием объяснения множества взаимосвязей между возможными установками и ожидаемыми результатами; (3) разделяют одни представления об обоснованности, то есть об интерсубъективном, внутренне определенном критерии оценки или обоснования знания в пределах области их квалификации; и (4) общие установки деятельности…» [2]. Такое определение оказывается довольно удачным, поскольку позволяет зафиксировать универсальные характеристики сообществ специалистов в любой области знания.

Разработки понятия «философское сообщество» были изначально ориентированы на понятие «научное сообщество». Показательна в этом отношении статья М. А. Розова «Философия без сообщества?»: анализируя проблему нарушения норм профессиональной деятельности специалистов по философии, автор проводит параллели между научным и философским сообществом [3]. Наличие таких параллелей указывает, по всей видимости, на факт отождествления основных характеристик научного и философского сообщества.

Вопрос о том, насколько близки понятия научного и философского сообщества, насколько возможно представить понятие научного сообщества в качестве родового для понятия философского сообщества, упирается в вопрос о том, насколько близки наука и философия. И. Г. Тимошенко, сближая научную и философскую систему знания, стремится установить критерии научности философии и указывает среди них: 1) верность методам научной рациональности; 2) полноту использования фундаментальных философских, научных и социально-исторических фактов, относящихся к поднимаемым проблемам; 3) естественность трактовки объектов, оснований и производных решений [4, с. 6]. Однако автор отмечает: «В философском мышлении логический порядок научного мышления сплошь и рядом ломается и заслоняется хаосом, беспорядком индивидуального мышления» [4, с. 10]. Формализовать эти индивидуализированные компоненты в философии не удается, поскольку в большинстве философских систем они являются сущностной составляющей.

Дистанцируя понятия научного и философского сообществ, А. Л. Никифоров полагает, что широкое разнообразие подходов и школ в философии не позволяет составлять философскому сообществу такое единство, которое наблюдается в научном сообществе, философское сообщество всегда остается «рыхлым» [5, с. 129]. Разница между наукой и философией просматривается автором также в том, что наука интернациональна, а философия – национальна. «Проблемы, волнующие философов одной страны, могут казаться пустыми и бессодержательными философам других стран» [5, с. 127]. Таким образом, по убеждению автора, достаточно широкое разнообразие философских учений и национальный характер философии формируют особые признаки философского сообщества.

Любое профессиональное эпистемиче-ское сообщество организуется в связи с причастностью индивидов к одному типу знания. Понятие «философское сообщество» указывает на единство тех, кто занимается философией. Однако даже для философов-современников довольно трудно обозначить те параметры, которые бы концептуально объединили их в сообщество. В частности, проблемой стано- вятся само понимание философии, ее предмета и объекта, связь с другими системами знания и пр. Следует признать, что в действительном анализе понятие философии распадается на множество «философий», каждая из которых по-своему видит цели и задачи, предметы и объекты, методологические приемы и пр.

В связи с этим стоит упомянуть проблему плюрализма философских учений, суть которой – в объяснении факта множественности «философий». Л. А. Микешина отмечает, что оценка плюрализма в философии зависит от позиции автора, который формирует эту оценку: «…работает ли он в одной доктрине как «единственно истинной» или мыслит в режиме диалога различных подходов и концепций, заведомо предполагающего некоторое множество интерпретаций» [6]. Приверженец определенной философской традиции, как правило, критично относится к другим философским традициям и плюрализму в философии, тот же, для кого имеет значение ассимиляция идей, как правило, оценивает плюрализм положительно.

В. В. Семенов, будучи противником плюрализма, полагает: «Нынешняя идея множества истин или философий на самом деле есть своего рода конвенция, негласное соглашение между философскими направлениями о невмешательстве в дела друг друга. Это имеет известный положительный смысл, так как любой человек не свободен от обыденного рассудка и ошибочного мнения. Но этим положительный смысл и исчерпывается, ибо переходит в свою противоположность при абсолютизации такой установки. Истина всегда обязывает быть логичным, точнее, последовательным, не противоречащим самому себе» [7]. Такая позиция понимает плюрализм только как социально-конкретное явление.

Другую позицию занимает Т. И. Ойзер-ман, полагающий, что основанием плюрализма является само развитие философии как системы знания, сочетающее в себе два постоянных процесса – плюрализацию и интеграцию. «Развитие философии, которое я характеризую такими понятиями, как дифференциация, дивергенция, поляризация учений, направлений, есть вместе с тем процесс интеграции философских идей. Интеграционный процесс развертывается, прежде всего, внутри каждого из двух основных противоположных друг другу направлений» [8]. В представлениях автора плюрализация является концептуально-полезным фактом, неотъемлемой характеристикой исторического развития философии.

О плюрализме философских учений мы говорим не только как об историко-философском факте. На каждом временном отрезке становления философии как системы знания

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012

можно обнаружить несколько сосуществующих «философий», каждая из которых формируется в связи с определенной философской традицией и демонстрацией особой познавательной программы. Скажем, в античности сосуществовали традиции платонизма и аристотелиз-ма, в средние века – томизма и скотизма, номинализма и реализма, в Новое время – рационализма и эмпиризма, в неклассической философии – кантианства и гегельянства. Наличие разных, но равно приемлемых философских традиций не позволяет делать заключение о единстве философии как системы знания. Скорее философию можно представить в виде дисциплины, собравшей под одним названием совокупность независимых и несводимых друг к другу философских учений.

Таким образом, понятие «философское сообщество» является более или менее условным, использующимся для фиксации совокупности локальных эпистемических сообществ, каждое из которых организовано той или иной философской традицией. Методологическая программа познания философской традиции имеет специфические черты и не может быть сведена к другой познавательной программе. Однако модель организации локальных эпи-стемических сообществ в философии единообразна.

Следуя методологии анализа эписте-мических сообществ, выработанной в философии науки, в построении идеальной модели локального эпистемического сообщества философов следует учитывать два типа единства – концептуальное и социальное, где концептуальное связано с идейно-методологическим единством познавательных программ, а социальное – со скрытой или актуальной демонстрацией это единства.

Содержательными основаниями познавательной программы в философской традиции являются:

• 1)    единство категориального аппарата, в котором описываются основные философские проблемы;

• 2)    представление о наиболее значимых философских учениях и связанных с ними текстах;

• 3)    нормы познания, основанные на принципиально важных идеях и принципах, представлении о методологии исследования;

• 4)    способы противопоставления другим философским традициям, основанные на ценностях, оценках и критике;

• 5)    образ философии как системы знания и основных философских проблем.

Формирование концептуального единства познавательной программы, осознание причастности к одной философской традиции является основным стимулом объединения философов.

Социокогнитивные группы объединения философов

При исследовании философской традиции достаточно отчетливо выделяются устойчивые и малоизменяющиеся формы организации мыслителей. В когнитивном аспекте признаками институализации таких организационных форм являются концептуальное единомыслие членов, наличие механизмов самоидентификации, разделяемый образ философии. В социальном аспекте – продолжительность объединения данной формы организации группы, развитость структуры самовос-производства, плотность коммуникации. Исходя из этого, выделены следующие социокогни-тивные группы объединения философов: школа, союз, кружок, коммуницирующая группа, кафедра, семинар, общество.

Философская школа – это сообщество неформально взаимодействующих философов, сплоченных вокруг лидера, разделяющих его основные концептуальные идеи. Объединение зрелых и начинающих философов возникает по их собственной инициативе, и это сплочение высокомотивированных единомышленников на определенный период времени создает оптимальные условия для развития нового направления в философии. Эффективность философской школы обусловлена самой природой самоорганизующегося коллектива, объединенного прежде всего теоретическими интересами.

Признаки философской школы: наличие лидера – известного авторитетного философа с качествами харизматической личности, генератора идей и учителя, имеющего оригинальную философскую концепцию, достаточно разработанную для реального продолжения; наличие учеников – «школьников» и возможности пополнения школы; принятие единой концептуальной точки зрения на избранную проблему и на методику ее исследования; концептуальное единство в понятийно-методологическом аппарате. Способы представления идей не только и не столько заимствуются учениками, потому что «учитель» предписывает им именно так организовывать свое интеллектуализирование, сколько заключаются в неформальном «личном знании», возникающем в прочтении смысла, скрытого в действиях учителя.

Достаточно условно можно говорить о типе образовательной и исследовательской школы, школе-направлении. Образовательная школа – сплоченный вокруг достаточно известного философа небольшой коллектив учеников, возникающий во время обучения в каком-либо образовательном учреждении, основной функцией которого является трансляционная, обучение основам философской деятельности и исследования (школа Х. Вольфа,

А. И. Введенского, С. Н. Трубецкого, Л. М. Лопатина). Исследовательская школа – сравнительно небольшой коллектив «философов-исследователей», непосредственно сплоченных вокруг лидера, в основном состоящий из прямых или косвенных учеников разных поколений, разрабатывающих оригинальную концептуальную программу лидера или ее модификацию. Помимо трансляционной она выполняет еще и трансмутационную функцию (например, Львовско-варшавская школа, основанная К. Твардовским, в которую входили Я. Лу-касквич, С. Лесьневский, К. Айдукевич, А. Тарский, Т. Чежовский). Школа-направление отождествляется с множеством философов, не принадлежащих к одному коллективу, но развивающих сходными методами общую специфическую философскую идею. Нередко такая школа возникает из обычной исследовательской школы, когда воздействие последней распространяется за сферу ее непосредственной активности и порождает некоторую традицию. Говоря о школе-направлении, имеем в виду когнитивную структуру идей и полученных результатов, а не социологически идентифицируемое сообщество философов (например, воль-фианство, неокантианство, неогегельянство).

В истории отечественного философского сообщества условия для возникновения стабильных философских школ образовательного типа появились только с 80-х годов XIX века. До этого времени в условиях отсутствия стабильной системы философского образования философские школы не успевали сформироваться. Например, в Санкт-Петербургском университете – философская школа М. И. Владиславлева. Из нее вышел его преемник А. И. Введенский, который в свою очередь воспитал И. И. Лапшина, Н. О. Лосского, И. С. Поварни-на, учивших С. И. Гессена, В. Э. Сеземана, А. И. Сырцова. Для всех выходцев из этой школы было характерно тяготение к «научно» понимаемому образу философии в духе кантианства – признание обязательными качествами философии «систематичности и критичности».

О школе исследовательского типа можно говорить только при возникновении самостоятельной исследовательской программы, основанной на оригинальной концепции, сформулированной учителем. Единственной оригинальной концепцией (так воспринимаемой как ее сторонниками, так и противниками) в рамках отечественного философского сообщества на рубеже XIX–XX веков была философия всеединства В. С. Соловьева. Как известно, В. С. Соловьев при жизни не имел учеников, и даже его последователи С. Н. Трубецкой и Е. Н. Трубецкой развивали достаточно самостоятельные версии этого учения. Тем не менее после 1900 года появляется школа всеединства как «содружество мыслителей, связанных общностью основных взглядов, единством и преемственностью методов» [9], к которой относят С. Н. Трубецкого, Е. Н. Трубецкого, С. Н. Булгакова, П. А. Флоренского, Л. П. Карсавина.

Самыми распространенными в течение всей истории отечественного философского сообщества были школы-направления . Именно они обеспечили трансляцию философского знания и филиацию идей. Сторонники идей Вольфа, затем Шеллинга, Канта использовали их философии для организации системы философского образования, при этом не составляли социально идентифицированной общности. «Вообще западноевропейская философия для представителей нашей университетской философии явилась скорее руководством, школой, а не самодовлеющей целью и не объектом случайной и произвольной симпатии» [10].

Наряду с философской школой одной из ранних форм объединения философов является философский союз . Философские союзы, как правило, представляют собой «гибридные» религиозно-философские организации. Им присуща эзотеричность, безусловное преклонение перед авторитетом лидера, наличие особых идентифицирующих ритуальных процедур, способствующих усилению единства группы. Во всех союзах, от пифагорейского до позитивистского и братства св. Софии, идеологический компонент превалировал над философским, точнее, философствование выполняло служебную религиозным или идеологическим целям функцию. К концу XIX века эта форма организации становится редкой, фактически не встречается.

По отношению к вышепредставленным формам организации философов философский кружок является менее структурированной группой единомышленников, объединяющихся вокруг одного или нескольких лидеров. Эта форма объединения не имеет эзотерического знания, устава и членства. Возникает из желания свободного общения и сохраняет его в качестве основной ценности, даже если это не способствует распространению продуцированных им идей. При всем отличии философских кружков, задаваемом временем, они имели неформальный и неинституализиро-ванный характер, соединяли меценатов и философов, были аристократичны и составляли для участников существенный элемент образа жизни. Любопытный пример интеллектуального оживления, характерного для периода русского духовного ренессанса, представляет кружок М. А. Новоселова. В этом «кружке ищущих христианское просвещение», собрания которого проходили в домах его членов, обсуждались религиозно-философские проблемы церкви и читались для публики лекции – Н. С. Арсентье-

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012

Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012

вым, В. А. Кожевниковым, Ф. А. Самаркиным. Кружок был тесно связан с Братством Святителей Московских и при скандальном споре «имяславцев» и «имяборцев» кружковцы заняли консолидированную позицию, что отразилось в их статьях в «Русском иноке», «Московских ведомостях», «Христианской мысли». Но в целом атмосфера в кружке была далека от единомыслия, о чем свидетельствует переписка Н. П. Патерсона, В. А. Кожевникова и П. А. Флоренского по поводу обсуждения учения Н. Ф. Федорова (в полемику были вовлечены и московские философы Е. Н. Трубецкой и С. Н. Булгаков).

Своеобразной формой объединения философов является коммуникативная группа , поддерживающая интеллектуальные связи неформальными контактами и перепиской. Она весьма нестабильна по составу участников и структуре взаимоотношений, которые зависят от когнитивных интересов участников и наличия медиатора, способного поддерживать интерес общения среди идейно близких мыслителей, кроме того, в группе важна роль критиков, придающих динамику отношениям в ней. До появления специализированных журналов коммуникативные группы были чуть ли не единственным каналом для филиации идей, но в XIX и ХХ веках они существенно сокращаются и редуцируются к отношениям, поддерживаемым между бывшими членами философской школы и коллегами, связанными практикой соавторства. Коммуникативные группы, судя по анализу философского сообщества в России конца XIX – начала XX вв., возникали либо из университетского общения по линиям учитель – ученик (например, Г. И. Чел-панов – Г. Г. Шпет, Г. Г. Шпет – Э. Гуссерль), по линии коллег (Л. М. Лопатин – С. Н. Трубецкой), в связи со студенческим знакомством (Г. Г. Шпет и Л. И. Шестов), либо по редакционным связям, когда переписка по поводу предлагаемых статей перерастает в интеллектуальное сотрудничество (например, переписка Н. П. Патерсона, Е. Н. Трубецкого, М. А. Новоселова, П. А. Флоренского по поводу учения Н. Ф. Федорова и отношения П. А. Флоренского и Н. П. Патерсона). Наконец, переписка, возникшая из обращения начинающего ученого к специалисту, которая превращается в плодотворное обсуждение с расширением круга проблем: так, П. А. Флоренский завязал «письменное» сотрудничество с харьковским исследователем устного народного творчество А. В. Ве-туховым, в которое затем были вовлечены через редакцию «Богословского Вестника» И. Борисов, Е. Кагоров, Е. Байбаков и др. Примером еще одной «редакционной» группы является объединение, сформировавшееся при издательстве «Мусагет» и издававшее «Логос».

В нее вошли С. И. Гессен, Ф. А. Степун, Яковенко. С ними сотрудничали Г. О. Гордон, Л. Е. Габрилович, Б. А. Кистяковский, В. Э. Сеземан, М. М. Рубинштейн.

Одна из наиболее формализованных социокогнитивных групп институализируется в университете – философская кафедра . В социальном аспекте статус преподавателя философии зафиксирован в качестве представителя профессии; в институциональном – коллектив кафедры представляет данную дисциплину в рамках университетского сообщества; в коммуникативном – члены кафедры являются «вынужденной» теоретической группой общения или первичной референтной группой. Отношения наставничества могут способствовать возникновению на кафедре философской школы: вокруг «учителя» формируется группа учеников-коллег, работающих в более или менее общем методологическом русле и интересующихся определенным набором проблем, причем взгляды «лидера» на нормы организации интеллектуального поиска являются определяющими, что проявляется в теоретической связи между работами членов кафедры и соавторстве. Расхождения в концептуальных предпочтениях могут приводить к весьма печальным последствиям. Так, не сложилась университетская карьера московских неокантианцев Б. А. Фохта, А. К. Топоркова, Г. О. Гордона, которые не нашли поддержки Л. М. Лопатина и Г. И. Челпанова, не разделявших их концептуальных ориентаций, в то время как кантианец А. И. Введенский более терпимо относился к неокантианцам, и приват-доцетами Санкт-Петербургского университета стали В. Э. Се-земан, С. И. Гессен, Н. В. Болдырев и др. [11]. Хотя своего бывшего ученика Н. О. Лосского, принципиально разошедшегося с ним, он преследовал и в полемике, и в обычной жизни (во время защиты последним диссертации выступил с резкой критикой, хотя был научным руководителем).

Философский семинар как форма организации мыслителей связан с университетской жизнью. Механизм функционирования семинара зависит от его продолжительности и состава членов. Первый вариант организации семинаров связан с учебным процессом. Создается преподавателем философии для студентов и аспирантов с целью углубления у них навыков исследовательской работы. Если личность учителя и его методологическая программа оригинальны, из выпускников семинара возникает теоретическая группа, у которой формируется присущий ей стиль работы, отражающийся в публикациях, подборе тем для реферирования и рецензирования. Практика проведения семинаров у Н. Я. Грота, Л. М. Лопатина, С. Н. Трубецкого предполагала уровневое продвижение сту- дентов от простого участия в учебных семинарах к постоянной работе по выбранной тематике специализации. Так, С. Н. Трубецкой специально дважды в неделю проводил дополнительный домашний семинар для наиболее заинтересованных в философии. Второй вариант семинара – это периодические собрания уже сложившихся исследователей, которые необязательно возглавляются одним лидером, но его участники имеют близкие концептуальные позиции. Этот тип семинара больше напоминает философское общество, но формально менее структурирован, членство в нем не упорядочено, и его участники не имеют «внешних» задач по популяризации своих идей. Основная функция семинаров этого типа – организация коммуникации, обеспечивающей обмен мнениями и идеями. Пример домашнего семинара, неформального объединения, посвященного изучению Канта и неокантианцев, – семинар Б. А. Фохта, в деятельности которого принимали участие в разное время с 1904 по 1946 гг. А. Белый, П. В. Копнин, М. Б. Туровский, Б. В. Гонунг и др.

Философское общество является объединением философов, имеющим официально утвержденный статус. Устав общества, регламентирующий его цели и способ приема членов, одобрен государством в лице министерства просвещения. Задача философского общества заключается не только в обеспечении возможности обмена идеями, но и в популяризации философии как вида знания, что требует определенной финансовой базы, поэтому членство в обществе платное, а привлечение спонсоров или попечителей, обеспечивающих реализацию издательских программ, является весьма важным делом для учредителей. Философское общество решает не только когнитивные, но и социально-экономические задачи, позволяющие реализовывать просветительские проекты. Например, 22 октября 1897 года было создано Философское общество при Санкт-Петербургском университете. За основу Устава общества были приняты как положения уставов уже существовавших научных обществ, так и параграфы проекта Устава Философского общества, разработанного еще в 1880 году. Деятельность общества проявлялась в прочитанных докладах, рефератах, сообщениях, опубликованных работах, а также в выполнении важной просветительской функции. Деятельность общества вызывала живой интерес у широкой аудитории. Отчеты о его заседаниях встречались на страницах даже провинциальных газет [12].

В разных формах организации философов требования к креативности и результатам ее оформления разные. В философском союзе, философском кружке, коммуникатив- ной группе эмоциональные, личные отношения являются определяющими, поэтому, как правило, шкала оценок довольно неопределенная, она построена на основании явно присутствующей оппозиции «свои – чужие». В философской школе доминантную позицию занимает учитель, задающий систему критериев и представление об авторитетах. Философская кафедра, философское общество, философский семинар, философская группа имеют уровень сложившегося университетского философского сообщества. На этом уровне, как правило, присутствуют в осознанном варианте критерии, характеризующие как содержательный, так и формальный аспекты философствования, ведь практика защиты ученых степеней, диспутов, рецензирования способствует их осознанию. На рубеже XIX–XX веков многообразие реализуемых форм организации членов философского сообщества было максимальным, что способствовало формированию нормативно-ценностной системы, определявшей их креативность.

• 1.    Баранец Н. Г. Метаморфозы этоса российского философского сообщества в XIX – начале XX веков : в 2 ч. Ч. 1. Ульяновск : УлГУ, 2007. С. 5.

• 2.    Haas P. M. Introduction: Epistemic Communities and International Policy Coordination // International Organization. 1992. Vol. 46, № 1. P. 3.

• 3.    Розов М. А. Философия без сообщества? // Вопросы философии. 1988. № 8. С. 23–36.

• 4.    Тимошенко И. Г. Философское познание и мышление : учеб. пособие. Новосибирск : Изд-во НГТУ, 2001.

• 5.    Никифоров А. Л. Философия в России: к апологии свободы // Эпистемология и философия науки. 2010. № 1.

• 6.    Микешина Л. А. Философия познания. Полемические главы. М. : Прогресс – Традиция, 2002. С. 363.

• 7.    Семенов В. В. Основы рациональности. Антропологический вектор философии. Пущино : ОНТИ ПНЦ РАН, 2003. С. 15.

• 8.    Ойзерман Т. И. Исторические судьбы плюрализма философских учений // Вопросы философии. 1991. № 12. С. 9.

• 9.    Акулин В. Н. Философия всеединства: от В. С. Соловьева к П. А. Флоренскому. Новосибирск, 1990. С. 37.

• 10.    Ершов М. Н. Пути развития философии в России. Владивосток, 1922. С. 22.

• 11.    См. об этом: Дмитриева Н. А. Русское неокантианство: Марбург в России. М., 2007. С. 208–210.

• 12.    См. об этом: Акулинин В. Н., Самылов О. В. Философское общество при Санкт-Петербургском университете (1897–1923). Новосибирск, 1994.

  Поволжский педагогический поиск (научный журнал). № 1(1). 2012