Фрагмеграция постсоветского пространства: пути, формы и перспективы реструктуризации региона

С подписанием Соглашения о прекращении существования Советского Союза и создании Содружества Независимых Государств [1] глубокий политический кризис, вызванный начавшимися процессами перераспределения политического и экономического влияния на пространстве бывшего СССР, вступил в следующую фазу, характеризуемую появлением новых субъектов международного права – формально независимых государственных образований, созданных на основе входивших в состав СССР республик. Последующие становление и укрепление их государственности были тесно связаны с их политикой в сфере интеграции в международные экономические и политические институты.

Реструктуризация постсоветского пространства стала своеобразным защитным механизмом от разрушительных последствий дезинтеграции, начавшейся в результате краха политики реформирования СССР. Становление государственности постсоветских республик характеризуется стремлением к созданию самодостаточных экономических систем, способных стать прочной основой политического суверенитета. В силу ряда объективных и субъективных факторов реализовать эти планы в короткий срок оказалось невозможно, и в стремлении достичь поставленных целей элиты новых независимых государств начали выстраивать кооперацию друг другом на трансформированных институциональных основах.

Вместе с существующими в рамках переживающего кризис СНГ форматами межгосударственного взаимодействия отдельными странами постсоветского пространства были инициированы альтернативные интеграционные процессы, породившие разноскоростную и разнонаправленную интеграцию во многих сферах. Это уникальное сочетание дезинтеграции в одних областях и интеграции в других в пределах одного географического пространства можно обозначить термином «региональная фрагмеграция» [2].

Термин «фрагмеграция» был предложен Д. Розенау при анализе региональных особенностей современных процессов глобализации. Он пришел к заключению, что, несмотря на тенденцию унификации и стандартизации международной экономической активности, слияния экономических потенциалов для обеспечения большей конкурентоспособности и извлечения большей выгоды, интеграции в разных неэкономических сферах, параллельно осуществляется и фрагментация в ряде областей взаимодействия. При этом, по мнению исследователя, данные процессы не вступают в противоречие, а являются взаимообусловленными и взаимосвязанными [3].

Применяя концепцию Д. Розенау при анализе постсоветского пространства, мы можем говорить о процессах фрагмеграции в региональном масштабе на территории бывшего СССР.

В данном случае в отношении постсоветского пространства как целостной системы налицо совокупность дезинтеграционных и интеграционных тенденций, проявляющихся одновременно и имеющих в основе различную природу.

Задачей новых суб- и межрегиональных интеграционных образований на постсоветском пространстве (Союзного государства России и Беларуси, ЕврАзЭс, Таможенного союза, ЕАЭС, ОДКБ, ГУ(У)АМ, ШОС), созданных в дополнение к СНГ либо как альтернатива ему, являлось достижение целей в политической, экономической и военно-стратегической сферах [4]. Вместе с тем зачастую перспективы этих объединений зависели от ряда субъективных факторов, в том числе способностей политических элит самостоятельно определять, выражать и отстаивать национальные интересы, а также их готовности искать и находить взаимоприемлемые компромиссы.

С политической точки зрения фрагментационные изменения на постсоветском пространстве в начале столетия обусловлены прежде всего желанием национальных элит, артикулировавших не всегда популярные среди населения республик устремления, укрепить политическую независимость вверенных им территорий. Тем не менее интеграционные процессы, запущенные и реализуемые в настоящее время, в значительной степени мотивированы экономическими потребностями как населения, так и самих элит, а также прогнозируемой выгодой подобного взаимодействия в условиях мировой макроэкономической нестабильности.

Реструктуризация постсоветского пространства на современном этапе характеризуется стремлением отдельных государств к сохранению действующих, доказавших эффективность форм межгосударственного сотрудничества и развитию на базе этого ресурса новых взаимовыгодных связей. Вместе с тем различия в подходах к проблемам интеграции в мировую экономическую систему и политические разногласия по ряду вопросов между участниками такой интеграции являются факторами, определяющими ее темпы и формы.

Крупные геополитические изменения начала XXI столетия и мировая макроэкономическая турбулентность стали для стран постсоветского пространства проверкой на способность к созданию устойчивой к деструктивным внутренним и внешним воздействиям эффективной современной государственности. Будучи своеобразным «евразийским поясом» [5], в котором непосредственно переплетаются социокультурные, политические и экономические особенности европейского и азиатского типов мышления, регион находится на пересечении импульсов, исходящих от разных сторон. Это в значительной степени обусловливает и тот факт, что в последние годы постсоветское пространство превратилось в площадку активного столкновения интересов крупных геополитических игроков, в том числе внерегиональных, в частности в объект «прогрессирующей геополитической экспансии западного сообщества все дальше и дальше вглубь Евразии» [6].

Помимо США, Европейского союза (выступающего в качестве цельной политической структуры) и отдельных его сегментов, предстающих в форме «новой» и «старой» Европы, историческое доминирование России в регионе активно оспаривают региональные лидеры Ближнего и Среднего Востока, ведущие исламские государства, а также Китай, демонстрирующий в последнее время высокие темпы увеличения экономического и политического влияния в мире.

Деятельность внерегиональных акторов на постсоветском пространстве ориентирована на достижение ряда стратегических целей. Прежде всего это ослабление существующих здесь устоявшихся экономических, политических и военных партнерских связей, включая ограничение влияния традиционного для региона крупного геополитического игрока – России, а также акторов и сил, отстаивающих коррелирующие с российской внешнеполитической линией интересы. Кроме того, внерегиональные центры силы стремятся использовать благоприятные внутренние и внешние условия для углубления и укрепления взаимоотношений с государствами и создания основ для долгосрочного разноформатного присутствия в регионе. В качестве примера можно привести провозглашение Североатлантическим альянсом (НАТО) в 2008 г. отдельных государств постсоветского пространства зоной своей непосредственной геополитической ответственности в обозримом будущем [7].

В качестве тактических средств достижения указанных целей, применяемых, к примеру, западными и ближневосточными партнерами, используются моделирование и создание внутриполитической нестабильности в республиках постсоветского пространства и попытки смены правящих политических режимов путем оказания поддержки оппозиционным силам, нацеленным на приход к власти в том числе неконституционным путем. Период, наступивший после грузинской «революции роз» в 2003 г., в ряде государств постсоветского пространства характеризуется множественными попытками осуществления так называемых «цветных революций». В дальнейшем это определило как важные в политическом отношении внутригосударственные преобразования, так и существенную реорганизацию отношений постсоветских республик друг с другом, переориентацию их внутри- и внешнеполитических курсов.

Принимая во внимание изменения на постсоветском пространстве, на данный момент можно выделить три возможных условных сценария развития событий.

Один из них основан на пессимистичных прогнозах, в соответствии с которыми в ходе углубления противоречий и усиления кризисных тенденций во взаимоотношениях между странами на рассматриваемой территории в перспективе возобладают разрушительные центробежные силы. В результате постсоветское пространство постепенно может стать уходящей реальностью, а каждое из государств, являвшихся некогда частью единого социокультурного и экономического региона, обретет необходимые и достаточные ресурсы для автономного существования.

Второй вариант основан на предположении о дальнейшем усилении фрагмеграционных тенденций с преобладанием центробежных тенденций в политической сфере и интеграционных – в экономической. В данном случае возможна очередная коренная реструктуризация постсоветского пространства, способная вызвать к жизни новую модель взаимоотношений – условное «пространство независимых регионов».

Наконец, третий вариант – завершение формирования в условиях усиления интеграционных тенденций на пространстве бывшего Советского Союза с использованием доступных после его распада ресурсов и инструментов нового цельного политического образования, основанного на идеях евразийской интеграции, которое по экономическому и политическому потенциалу могло бы стать сопоставимой с СССР по уровню влияния на мирополитические процессы силой [8].

Следует отметить, что успех конкретных интеграционных инициатив, реализуемых в рассматриваемом регионе в рамках отдельных сообществ, станет основным фактором дальнейшего развития и будет определять вектор трансформации не только постсоветского пространства в целом, но и ряда общемировых процессов. Так или иначе постсоветское пространство сегодня представляет собой важное явление современной политической реальности, которое, видоизменяясь, постепенно обретает новый смысл и содержание.

Ссылки и примечания:

• 1.    Соглашение о прекращении существования Советского Союза и создании Содружества Независимых Государств.

• 8 дек. 1991 г. // Пивовар Е.И. Постсоветское пространство: альтернативы интеграции. Исторический очерк. СПб., 2010. С. 196.

• 2.    Rosenau J.N. New Dimensions of Security: The Interaction of Globalizing and Localizing Dynamics // Security Dialogue. 1994. Vol. 25. P. 255–282.

• 3.    Rosenau J.N. The Challenges and Tensions of a Globalized World // American Studies International. 2000. Vol. 38, iss. 2. P. 14.

• 4.    См., например: Пивовар Е.И. Указ. соч. С. 98.

• 5.    Нарочницкая Н.А. Россия и русские в мировой истории. М., 2005. С. 463.

• 6.    Бжезинский З. Выбор. Мировое господство или глобальное лидерство. М., 2004. С. 139.

• 7.    Bucharest Summit Declaration [Электронный ресурс]. Issued by the Heads of State and Government participating in the meeting of the North Atlantic Council on 3 April 2008. URL: http://www.nato.int/cps/en/natolive/official_texts_8443.htm (дата обращения: 20.07.2016).

• 8.    См.: Бжезинский З. Великая шахматная доска: господство Америки и ее геостратегические императивы. М., 2010. C. 130.