Фреймовый подход к «полю» притяжения в общину у народа мари

Некоторые обычаи, связанные с семейными отношениями марийцев, свидетельствуют о том, что у них еще в XIX — начале XX в. сохранялись пережитки весьма древних стадий развития семьи, носившие даже следы существовавшего некогда группового брака. Исследователи отмечали бытование у марийцев левирата, сорората. В терминологии родства запечатлены следы половозрастного деления общества.

Среди пережитков родового строя многие были связаны с его начальной стадией — материнским родом. Отражением этого был развитый в прошлом культ женских божеств: у марийцев насчитывалось 14 божеств, носивших название ава—мать (мать земли, мать воды и т. п.). Наряду с этим в марийском пантеоне было много и мужских божеств: например, хранитель дома кудоводыж (кудойвож, суртымбал и др.), которого можно рассматривать как предка-родоначальника. Переход к отцовскому роду выражался в том, что женщинам запрещалось принимать участие в некоторых жертвоприношениях, в основном при молениях мужским божествам. При отправлении ритуальных действий основная роль отводилась мужчине-жрецу (карт).

Пережитки родовых отношений долгое время удерживались в культовых обрядах. Так, среди священных рощ (юмоото), в которых совершались жертвоприношения, различались общественные рощи (мер ото), предназначенные для моления всей деревней, и родовые (насыл ото, тупым ото) — для представителей одного рода.[1]

Рассмотрим, что же является «полем» притяжения членов в общину в структуралистском дискурсе помимо функционального подхода.

Леви-Стросс выстроил кросс-культурную универсальную систему родства: В этнологии все существующие системы терминов родства подразделяются на шесть основных типов: эскимосский, гавайский, ирокезский, кроу, омаха и суданский. В основу этой классификации положена терминологическая трактовка сиблингов (родителей), а также родных и боковых родственников одного поколения с EGO (родные и двоюродные братья и сёстры). Система родства входит в сферу кодов по Р.Барту: Голос Эмпирии (проайретизмы), Голос Личности (семы), Голос Знания (культурные коды), Голос Истины (герменевтизмы).

Создатель структурной антропологии Карл Леви-Стросс, который посвятил изучению мифологического сознания несколько фундаментальных исследований, в том числе книгу «Мышление дикарей» и четырехтомный труд «Мифологичные», утверждал, основываясь на анализе широкого этнографического и собственно мифологического материала, что базу мифологического мышления составляет система оппозиций (черное – белое, верх – низ, правое – левое, мужское – женское и т.д.). В данной схеме особую роль он отводит центральным героям мифологических повествований – культурным героям – которые, по его мнению, призваны выполнять функцию прогрессивного посредничества (медиации) между этими фундаментальными противоположностями. К. Леви-Строс считал мифы инструментом первобытной логики, ищущей выхода из противоречий за счет введения промежуточной фигуры «медиатора», и уделял большое внимание культурным героям и трикстерам, как подобным медиаторам. Эти важные выводы К. Леви-Стросс сделал, исходя из исследования мифологии североамериканских индейцев.[2] Тем самым заложил основу постструктурализма, поскольку ввёл дополнительное измерение в дихотомичную систему означаемого и означающего в струтурализме, и соответственно трикстер стал символом постструктурализма и далее постмодернизма.

Если мы рассмотрим воспринимаемый нами мир как текст, на основе философии постструктуралиста Р.Барта, в частности его произведения S/Z, где он выделяет пять голосов в тексте : Голос Эмпирии (проайретизмы), Голос Личности (семы), Голос Знания (культурные коды), Голос Истины (герменевтизмы) и Голос Символа. Только к коду Фрейда нужно добавить код расовых архетипов Юнга, который несёт в себе информацию об архетипах этноса. Что является выходом на поверхность бессознательного мистического ноктюрна, который выделил коллега Юнга Ж.Дюран. Как утверждал Юнг: до появления второй сигнальной системы человеком руководило бессознательное. И Лакан выяснил, что оно структурировано как язык. У Лакана Имя Отца – исходная точка формирования cимволического регистра языка и закона. Отсюда следует, что в нашей конструкции есть и примордиалистская компонента. Когда вместо членов семьи подставляют заместителей, то срабатывает фрейм. "Фрейм - это структура представления знаний, организованная вокруг некоторого понятия, которая в отличие от ассоциаций содержит данные о существенном, типичном и возможном для этого понятия». Специфика фреймов помогает графически свернуть информацию и развернуть её в языковом выражении. При заполнении фрейма значениями, соответствующими изучаемой теме, его структура превращается в описание основополагающего понятия. Основное свойство фреймовой семантики заключается в том, что ключевое слово активизирует весь фрейм. В нашем случае фреймом можно считать архетипы по Юнгу: Анима, Анимус, Тень, Самость, Персона, Мудрец, Бог .[2]

…Архетипы как образы коллективного бессознательного в противовес образам, производимым личным бессознательным, являются общими для любого представителя какой-либо достаточно большой культурноисторической среды, то они, безусловно, находят себя и составляют живительную сердцевину соответствующей религии или мифологии, а также художественных произведений гениев данной эпохи, которые интуитивно воспринятый образ коллективного бессознательного своей эпохи смогли превратить в вещественно-знаковую форму, отчего их произведения превышают их личность.[3] Которые подчиняются законам лингвистики: что “как попало” ставить слова не получится, ибо слова “приходят на ум” именно так, в таком порядке, что и образуют синтаксис, всегда специфический, всегда определённый типом мышления, а значит формирующий стиль и формируемый стилем. Паратаксис вызывает своеобразный эффект: если долго перечислять чьи-то признаки, носитель их всплывает в сознании сам по себе. Иными словами большое количество предикатов интеллектуально материализует (идентифицирует) как бы «за кадром» сам предмет, о котором говорится. Происходит взаимообращение актов предикации и номинации.

Дело в том, что расстановка слов в предложении сама по себе может быть смыслонесущей. Например, известно, что есть слова, которые идентифицируют (они связаны с процессами номинации), а есть – которые характеризуют. Первые обычно в лингвистике называют термами (субъектами), вторые – предикатами. (Конечно же, что сразу приходит на ум: слова идентификаторы – существительные, предикаты – всё остальное). Но не будем спешить с выводами и обратим внимание на то, что в индоевропейских языках терм становится в начале выражения, предикат следует за термом. Поэтому предикатом или термом делает слова не их частевречевая принадлежность, а местоположение в высказывании…Все эти смысловые метаморфозы вызваны тем, что предикация (характеристика) и номинация (называние, идентификация) определяют собой две важнейшие когнитивные модели смыслополагания, каковыми являются метафора и метонимия (именно так, а не тропами определяет метафору и метонимию когнитивистика). Сущностное различие между двумя этими когнитивными моделями как раз и заключается в том, что метафора тяготеет к уподоблению, метонимия – к тождеству).И тут мы вплотную подошли к проблеме, которую можно было бы назвать играми референции. В искусстве ХХ столетия многие эффекты, на первый взгляд не имеющие никаких конструктивных    точек    соприкосновения,    как-то:    игры    с интертекстуальностью, смысловые перевёртыши и метаморфозы, генерирование в дискурсе возможных миров, - все эти различные по внешнему выражению явления достигаются одним смыслополагающим принципом, который можно определить как расшатывание (или стирание) граней между предикацией и номинацией. Мы уже отмечали, что явление, спровоцированное нонселекцией, а может и наоборот, метод, чреватый эффектом нонселекции – это преобладание сочинительных связей над каузальностью (паратаксиса над гипотаксисом). Паратаксис вызывает своеобразный эффект: если долго перечислять чьи-то признаки, носитель их всплывает в сознании сам по себе. Иными словами, большое количество предикатов интеллектуально материализует (идентифицирует) как бы «за кадром» сам предмет, о котором говорится. Происходит взаимообращение актов предикации и номинации. [4, с.1]