Функции общественных календарных обрядов в традиционной культуре бурят Предбайкалья (конец XIX - начало ХХ вв.)

Естественные природно-климатические и ландшафтные характеристики Предбайкалья обусловили формирование жизненно важных общественных обрядов тайлаганов , связанных со сменой сезонов года, от которых зависела трудовая деятельность людей традиционной культуры. В бу-рятоведческой литературе имеются довольно подробные исследования этих обрядов (структура, виды, семантика, эволюция и пр.). Этнографы (М.Н. Хангалов, Т.М. Михайлов, Д.-Н.С. Дугаров, Н.Б. Дашиева и др.) отмечали актуальность для традиционного общества этих коллективных мо-лебствований, которые «наряду с обрядами жертвоприношений, были одними из важнейших социально-культурных институтов» [3, с. 67]. Известный этнограф Д.-Н.С. Дугаров полагал, что сезонный календарный характер тайлаганов указывает на то, что они генетически восходят к двум основным жертвоприношениям-праздникам в тюрко-монгольской ритуальной традиции - намарай тайлаган (осенний тайлаган ) и хабарай тайла-ган (весенний, или весенне-летний тайлаган ), которые совершались еще средневековыми монголами и якутами [2, с. 153].

Исследователи писали также и об утилитарно-просительных функциях молений на тайлаганах , которые проводили для обеспечения благополучия социума как на уровне сакрального, так и профанного: «Главное назначение тайлаганов – просьба у богов, эжинов , благополучного года, урожая, травостоя, умножения скота, счастья, избежания бед и несчастий» [3, с. 66].

Поскольку основные этапы цикла календарных обрядов тайлага-нов довольно подробно описаны учеными, поэтому мы не будем повторяться, а постараемся выделить из синтагматического поля только ключевые парадигмы по предложенной теме данной работы.

Для традиционной полукочевой культуры предбайкальских бурят наиболее распространенной формой общественных обрядов были два вида тайлаганов, которые носили сезонный характер (весенний, летний, осенний) приуроченные к смене природно-хозяйственных циклов. Во-первых, Ехэ тайлган , состоявший из весеннего цикла тайлаганов , приуроченных к перекочевке из зимников в летники. Его праздновали в конце мая «в честь благодатного возвращения весны». Он был посвящен духам Земли и Воды . Летний цикл проводился в конце июня/в начале июля и посвящался западным хатам (предкам) у булагатов и восточным у эхири-тов. И осенний цикл тайлаганов проводился в конце августа, сентябре-октябре, перед возвращением в зимник и посвящался божеству Земли.

Данный цикл обрядов был многоплановым мероприятием и включал в себя: 1) магические действия в целях обеспечения хозяйственного, семейно-бытового и другого благополучия; 2) ритуальное поедание мяса убитых животных с соблюдением определенных правил и традиций; 3) заботу об убитых животных - сжигание головы, ног, костей и осердия с дыхательным горлом или вывешивание зухли - шкуры вместе с головой и конечностями на высоком шесте в сторону солнца; 4) всеобщее торжество, пиршество, угощение друг друга, песни, пляски, танцы, спортивные состязания [4, с. 84].

В структурном плане календарных обрядов исследователи выделили следующие этапы: подготовительную, основную, заключительную и всеобщее торжество, пиршество. В традиционной культуре каждая семья, в зависимости от благосостояния, обязательно принимала посильное участие на всех этапах празднества. Например, приготовление пищи, молочных алкогольных напитков, покупка на общих паях жертвенного животного и т.д. «Неучастие в тайлаганах считалось нарушением традиций отцов и дедов, оскорблением богов, эжинов , возможным последствием которого могли быть какие-нибудь беды для всей улусно-родовой общины, семьи и родственников... никому из мужчин, даже самых бедных, нищих, не возбранялось прийти на это торжество, повеселиться, попробовать мяса и вина от чужих паев» [3, с. 67].

Во-вторых, тайлаган УНан-хатам (жертвоприношение царям вод). Его проводили также весной и осенью, когда буряты переезжали с летников на зимники и с зимников на летники . М. Н. Хангалов писал: «Если обряд общественный, то в нем участвовали все члены общества: мужчины, женщины, молодежь обоего пола и дети ... они начинают брызгать тарасун и вино целыми обществами и поодиночке на реке Уhан-хату » [6, с. 118]. Но у части эхиритов и части булагатов этот тайлаган сохранил родовые черты, о чем свидетельствует запрет на присутствие женщин (чу-жеродка).

Обряд состоял из трех частей - очищение огнем hан табиха , жертвоприношение молочной пищей хада юкэлхэ / далга ургэхэ , увеселения и развлечения. Первая часть начинается с церемонии очищения пространства. Главным исполнителем является обычно глава семейства старик-домохозяин, глава семьи (в случае его отсутствия, это мог быть приглашен- 39

ный старик из того же рода, знаток мифологии и обрядовой практики или шаман), который разжигал ритуальный огонь, совершал жертвоприношение божеству Земли-Воды , хозяевам местности , огню , проводил обряд стрижки гривы и хвоста лошадей, при переезде на летники , гадал на чашке. Кроме того, обряд был связан и с деятельностью взрослых женщин, которые, под руководством старух, находящихся в доме, в поселении, улусе , готовили во дворе ритуальную молочную пищу: саламат, сметана, молоко, масло, чай и т. д.

Вторая часть состояла из жертвоприношения этой пищей. Н. Б. Дашиева описывала обряд следующим образом: «Старик/шаман ставил 9 туесов с молочными продуктами и обкуривал дымом богородской травы. Затем, призывая божества, доставал деревянной ложкой из каждого туеса пищу и с возгласом Сээк подбрасывал ее в воздух. После этого пища считалась освященной и называлась даланга . Каждый домохозяин откладывал понемногу от освященной пищи в свою посуду и после окончания тайла-гана увозил домой. Оставшуюся еду раскладывали в 9 деревянных корыт тэбшэ и 9 молодых мужчин ( юНэн хубууд, юКэнгут ), взяв их в руки, становились в ряд в затылок друг другу. По команде шамана они бежали по ходу солнца вокруг туургэ и с большой поспешностью ели то, что было в корытцах. Чтобы они быстрее ели и быстрее бежали, шаман хлестал их березовыми ветками. Бег продолжался до тех пор, пока не съедали всю еду в корытцах. Тогда шаман первинки пищи из всех посуд, находившихся на туургэ , бросал в огонь, угощая духа-хозяина огня ( гали эжина ), пробовал сам, после чего разрешал всем приступить к трапезе» [1, с. 52].

Мы обращаем внимание на четкое разделение общества по половозрастному признаку, в соответствие с которым, каждая группа на своем локусе выполняла определенные функции при проведении указанных общественных тайлаганах . Например, взрослые мужчины устанавливали туургэ (молодые березки), разводили костры, носили воду, забивали и разделывали животных, варили мясо, помогали шаману. Шаман с помощниками проводил обряды очищения, призывания богов, эжинов , их умилостивления, прошения и гадания. Старики (главы семейств) разводили ритуальный огонь, угощали первинками пищи и молочным алкоголем богов и предков. Молодежь (юноши) в стороне занималась спортивными состязаниями (борьба, бег и т.д.), дети играли, девушки и молодые замужние женщины танцевали круговой танец ехор. Старухи руководили взрослыми женщинами (кому готовить саламат, варить чай, мыть и чистить столы и посуду).

Таким образом, мы видим, что, во-первых, основная функция обряда заключалась в сакрализации и гармонизации окружающего пространства, через установление Центра мира, который мультиплицировался действиями стариков и взрослых мужчин (огонь, березки, жертвенное животное), а также молодыми женщинами и девушками (круговой танец). С Центром мира связано и само место проведения обряда, причем, если родовые обряды проводились на священной родовой горе, то общественные как на горе, так и на поляне, но возле горы и реки. Здесь символом Центра выступали уже искусственные маркеры. Кроме того, маркировка Центра мира, в любом случае связывалась с культом предков, которые, находясь в центре космологической модели мира, соединяли все части космоса в пространстве и во времени. И, наконец, Центром мира в качестве медиатора между мирами выступала собственно космология обряда (Небо-Земля-Во-да).

Во-вторых, рассматривая функции общественных обрядов, следует обратить внимание на ориентацию направления в пространстве обряда. В устной беседе этнограф С.Б. Болхосоев заметил, что при проведении общественно значимых обрядов прослеживается общая ориентация на восток (для большинства предбайкальских родов означает юго-восток ). Так, ближе к востоку находились наиболее сакрально значимые члены общества (старики-домохозяева, шаман с помощниками), которые выполняли жреческие/ шаманские функции, проводя ритуалы призывания божеств и предков, за ними следовал локус взрослых мужчин, которые выполняли функции маркировки сакрального Центра и сакрализации пространства, помогая тем самым проведению обрядов и ритуалов. Затем была территория молодежи и детей, которые выполняли космогонические функции творения мира посредством состязания, борьбы, соревнования, игр и исполнения кругового танца. При этом женский круговой танец способствовал открытию информационно-энергетического канала связи между этим миром и иным . За ними следовал локус ( северо-западное направление) с взрослых женщин, выполняющих функции креатора посредством приготовления белой сакральной пищи.

Тем самым, в обряде прослеживается некая ось, актуализирующая направление на солнце или его рождение в этом мире, связанное с главами семейств, мужчинами, предками, молодежью и детьми ( день ). Направление же на северо-запад символизирует смерть солнца, уход в иной мир, связанный со взрослыми женщинами и старухами ( ночь ). Так, начало обрядовой оси пространства связано со стариками, а конец со старухами.

Как видим, наряду с моделированием горизонтальной пространственной организации обряда, прослеживается вертикальная (старики, шаман - предки, солнце, верх и, старухи, женщины - боги Земли-Воды, ночь, низ ). В этой связи, согласно архаическим воззрениям, в вертикальной оси выделялись два компонента - верх и низ (Отец - Небо, Мать - Земля). Прежде всего, следует отметить, что в традиции многих народов алтайской языковой семьи существуют представления об оппозиции Небу не только Земли, но и Земли-Воды, в которой Земля-Вода в космогоническом мифе выступает в качестве универсальной оппозиции верху . В общественных обрядах западных бурят данный момент прослеживается в оппозиции мужское - Небо/предки и женское - Земля-Вода/низ .

Здесь, с одной стороны, имплицитно проявляются следы культа матери-прародительницы. На это указывают следующие моменты: молочная ритуальная пища, приготовлением которой занимались старшие женщины (на мужских родовых тайлаганах присутствует запрет на чужое, в том числе женщин, используется мясная пища и алкогольные напитки); испол- нение женского кругового танца молодыми женщинами и девушками; активное руководство в организации приготовления сакральной молочной пищи старухами; обращение к божествам плодородия Земли-Воды в женской ипостаси, которых Б.Э. Петри обозначил как «общебурятские боги» [5, с. 7]; локус женщин, а также общеплеменных игрищ соотносится с понятием «земля»/«низ»/«женское»/«вода».

Обращение к женским божествам плодородия обеспечивало выполнение функции благополучия, как жизнедеятельности социума, так и наделение плодовитостью отдельных членов, примером чего служит ритуальное поедание молочной пищи молодыми мужчинами юhэнгутами . Заметим, что старики, при обращении к предкам, вначале совершали моления божествам Земли-Воды, а шаман активно способствовал проведению ритуала поедания молочной пищи молодыми мужчинами.

С другой стороны, в общественных обрядах актуален культ предков, который прослеживается в действиях старших глав семейств (обращение и моление предкам).

Таким образом, в обрядах свой мужской мир располагался в Центре мира ориентированном на молодое сильное солнце и был связан с функциями сакрализации и гармонизации пространства, а также просительных обращений к предкам в целях обеспечения благополучия традиционного общества и подтверждения своего рода. Женский чужой мир располагался на периферии пространства и был связан с функциями наделения членов социума богатством, благодатью, плодородием и плодотворением.