Функции сыскной полиции Российской империи (1908-1917 гг.): соотношение дознания и розыска

В современных условиях к деятельности государственных органов, призванных решать задачи защиты прав человека, интересов общества и государства от преступных посягательств, предъявляются высокие требования ее соответствия критериям демократического правового государства. В этой связи острой дискуссионной проблемой стало соотношение оперативно-разыскной и уголовнопроцессуальной деятельности, особенно на стадии досудебного производства. Впервые эта проблема была поставлена еще в советской юридической науке [1], однако актуальность она приобрела с принятием в 1995 г. ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности в Российской Федерации» [2]. Раскрыть истоки и сущность этой проблемы поможет обращение к ее истории, конкретизированное в вопросе о соотношении дознания и розыска в деятельности сыскной полиции – специального подразделения общей полиции по борьбе с преступностью в Российской империи.

Сыскная полиция Российской империи, сделав первые шаги становления в форме специальных сыскных подразделений шестнадцати крупных городов1, с принятием 6 июля 1908 г. Закона «Об организации сыскной части» иобразованиемтремямесяцами ранее в составе Департамента полиции 8-го делопроизводства получила правовое и организационное оформление. Еще на стадии законопроекта его разработчики, рассматривая сыскные отделения, как структурные подразделения общей полиции, в части определения их полномочий предложили установить, что «в пределах исполнения своих обязанностей по исследованию преступлений чины сыскных отделений пользуются всеми правами, предоставленными полиции на основании действующих судебных уставов и других, относящихся к этому предмету, законоположений» [3]. Одновременно прозвучала мысль, что тем самым будут предотвращены возможные коллизии в деятельности сыскных отделений и общей полиции по расследованию преступлений. В итоге Законом 1908 г. (ст. 4) на сыскные отделения были возложены «все права и обязанности, согласно судебным Уставам и другим, действующим по сему предмету узаконениям, присвоенным ныне полиции по исследованию преступных деяний». Поэтому в соответствии с Общим учреждением губернским, Уставом уголовного судопроизводства 1864 г. (далее – УУС 1864 г.), Уставом о предупреждении и пресечении преступлений 1876 г., Общим уставом счетным и рядом инструкций и циркуляров Министерства внутренних дел в круг функций сыскной полиции вошли проведение дознания, розыск лиц, совершивших преступления или подозреваемых в их совершении, лиц, уклоняющихся от исполнения судебных решений, а также имущества, на которое было наложено взыскание по начетам и пропавших вещей.

К 1910 г. Министерством внутренних дел была разработана «Инструкция чинам сыскных отделений». Инструкция была адресована исключительно чинам сыскных отделений, и 8-ое делопроизводство рассылало ее только по запросам их начальников [4]. Она решала сразу три задачи: конкретизировала положения Закона 1908 г. и разъяснила чинам сыскных отделений положения УУС 1864 г. и других законодательных актов по производству дознания и розыска, централизовала и унифицировала правовое регулирование деятельности сыскных отделений и составила правовую основу собственно общеуголовной разыскной деятельности. В Инструкции чётче, чем в Законе 1908 г. определялись задачи сыскных отделений – «предупреждение, устранение, разоблачение и преследование преступных деяний общеуголовного характера», а основными направлениями их деятельности – «негласное расследование и производство дознаний» (п. 1) [5].

Дознание в законодательстве определялось как действия полиции по установлению факта преступления: «действительно ли происшествие случилось и точно ли в нем заключаются признаки преступления или проступка» (ст. 253 УУС). Особо подчеркивалось, что при этом полиция собирает «все нужные ей сведения», «не производя ни обысков, ни выемок в домах» (ст. 254) [6].

Дознание сыскная полиция проводила по всем уголовным делам, кроме простых краж на сумму менее 100 рублей2, и начинала его производство с момента поступления в ее отделение заявления от потерпевшего или по сообщению общей полиции, а также по поручениям судебных следователей и прокуроров окружных судов и судебных палат. Получив сведения о совершенном или обнаруженном преступлении самостоятельно, сыскная полиция должна была в течение суток известить об этом судебного следователя, прокурора или его заместителя (ст. 250 УУС).

Прибыв на место преступления, чины сыскных отделений приступали к производству первоначальных следственных действий – осмотру места и его подробному описанию, выявлению очевидцев и опросу свидетелей. Расспросами окружающих лиц

Как цитировать статью: Матиенко Т.Л. Функции сыскной полиции Российской Империи (1908-1917 гг.): соотношение дознания и розыска // Вестник Академии права и управления. 2018. № 1(50). с. 27–32

следовало установить время и способ совершения преступления. Показания опрошенных очевидцев и свидетелей фиксировались. По возможности составлялось подробное описание способа совершения преступления, собирались сведения о подозреваемых лицах (их звание, место рождения, характеристика, приметы, связи, наличие родственников и знакомых, место пребывания последних и др.). Одновременно выяснялось наличие связей подозреваемых лиц и их знакомых по данным регистрационного бюро. Если же подозреваемые не выявлялись, то по уликам и следам преступления пытались определить степень профессионализма преступников. Составлялась также подробная характеристика потерпевших (их род занятий, уровень жизненного обеспечения, состояние здоровья, их связи и общественное положение, образ жизни, устанавливалось, не известны ли они полиции по каким-либо другим делам). Особо обращалось внимание на возможную причастность к преступлению городового, дворника, сторожа, швейцара. Кроме того, чины сыскной полиции должны были выяснить, не было ли из числа окружающих лиц подстрекателя к преступлению или сообщников преступника [7]. В зависимости от результатов дознания егоматериалынаправлялисьсудебномуследователю, если были выявлены признаки преступления, мировому судье, если были выявлены признаки проступка, или прокурору судебной палаты или окружного суда, если признаки правонарушения отсутствовали (ст. 253 УУС). Результаты дознания, начатого сыскной полицией по сообщениям общей полиции, направлялись по подсудности через того же чиновника общей полиции, от которого поступило сообщение.

В особых, предусмотренных законом, случаях чины сыскных отделений приобретали полномочия судебных следователей и могли официально производить следственные действия - осмотр, освидетельствование, выемку, арест, составляя протоколы. Определяя эти случаи, Инструкция 1910 г., отсылала к УУС 1864 г. (ст. 256-258). Такими случаями были задержание преступника в момент совершения преступления с поличным и возможность утраты вещественных доказательств до прибытия на место преступления представителей судебно-прокурорского ведомства. Протоколы, составленные чинами сыскных отделений, впоследствии приобщались к докладам и передавались по принадлежности судебным следователям или прокурорам. В суде они становились основанием судебного решения.

Инструкция 1910 г. определяла, что при производстве дознания сыскная полиция осуществляет разыскную деятельность (п. 58), номинируя ее «негласное расследование» или «негласный розыск» (п. 1). В этой части разработчики Инструкции основывались на понимании розыска как средства и формы дозна- ния, заложенном УУС 1864 г. (ст. 254). Наряду с розыском средствами дознания Уставом были определены словесные расспросы и негласное наблюдение. Инструкция раскрывала и конкретизировала понятие «негласное расследование» («негласный розыск»). Из содержания IV раздела «Инструкции» - «Розыск» следует, что под ним понимается «собирание сведений исключительно негласным наблюдением, расспросами, справками, без допросов в официальном тоне, и с дописыванием необходимых сведений не на виду у посторонних», т.е. подчеркивался негласный характер деятельности [8]. Результаты негласного розыска чины сыскных отделений должны были доводить до сведения общей полиции и судебных властей в форме устных и письменных сообщений для использования их в официальном расследовании.

Розыск сыскные отделения, согласно Зако-ну1908 г. и Инструкции 1910 г., проводили также по поручениям прокуроров окружных судов и судебных палат и судебных следователей [9]. Например, чины московской сыскной полиции по поручениям прокурора окружного суда проводили проверку заявлений, поступающих на его имя, в тех случаях, когда нельзя было определить характер дел, то есть уголовные они или гражданские [10]. Требование Инструкции обязательного исполнении чинами сыскных отделений поручений прокуроров и «судебной власти при исследовании преступлений» можно рассматривать как определенный итог толкования и разъяснения норм уголовно-процессуального закона чинам общей полиции прокурорами судебных палат. Так, например, в Инструкции прокурора Московской судебной палаты 1909 г. определялось, что после передачи дознания по принадлежности чины общей полиции были обязаны продолжать розыски по указаниям судебных следователей и мировых судей [11]. В этой связи, положения Закона 1908 г. и Инструкции 1910 г. в части определения функций сыскной полиции были логичным продолжением норм УУС 1864 г., рассматривавшим общую полицию как орган дознания, и развивали выраженное в его 254 статье понимание розыска как средства дознания и вспомогательной деятельности, обеспечивающей раскрытие и расследование преступлений. Поэтому сыскные отделения, созданные в составе общей полиции, стали такими же органами дознания, как другие ее подразделения. При этом более четкое размежевание функций сыскных отделений с другими органами общей полиции в расследовании преступлений сложилось на практике. Например, в отчете начальника московской сыскной полиции отмечалось, «дознания чинами сыскной полиции производятся совершенно независимо от производства таковых чинами наружной полиции, которыми, в сущности, исполняется лишь формальная часть» [12].

Кроме того, в круг задач сыскных отделений, как органов общей полиции, Законом 1908 г. были включены предупреждение и пресечение преступлений. Вслед за этим Инструкция 1910 г. выводила негласное расследование за рамки задачи расследования преступлений, указывая, что сыскные отделения проводят его «в видах предупреждения, устранения, разоблачения… деяний общеуголовного характера» и ведут «систематический надзор за преступными и порочными элементами» (п. 2) [5]. На практике в этих целях негласные разыскные мероприятия проводились чинами сыскных отделений по распоряжениям органов власти на местах. Например, в Москве по личным поручениям градоначальника агенты сыскной полиции негласно проверяли сведения о взяточничестве и других «неблаговидных поступках» чинов общей полиции и иных должностных лиц. Также они систематически проводили негласные осмотры торговых заведений, в основном трактиров, с целью выявления и преследования беспатентной торговли спиртными напитками и осуществляли надзор за так называемыми «квартирами и домами свиданий» [10]. В Саратове чины сыскного отделения по распоряжению полицмейстера, основанного на предписании губернатора, проводили негласные проверки в «аптекарских, парфюмерных и т.п. торговых заведениях», частных мелких лавочках и у базарных торговок, а также на улицах «близ казарм воинских частей» на предмет выявления и пресечения «преступной торговли» «денатурированным спиртом в разнообразных видах иодеколоном» и принимала«все меры к искоренению этого крупного зла, неуклонно привлекая виновных к ответственности…» [13]. Изъятый спирт и «хлебное вино (т.е. водку – Т.М.) краденого происхождения» сдавали на казенные винные склады, виноградные вина, коньяки и другие напитки, пригодные к употреблению передавали «для надобности лазаретов», а «добывавшиеся путем тайного домашнего приготовления крепкие напитки, как например, опьяняющая брага, кислушка и прочее» уничтожались [14]. Эти примеры показывают, что в реализации сыскной полицией сформулированных Инструкцией 1910 г. задач негласного расследования по предупреждению и пресечению преступлений, из него фактически вычленяется собственно негласная разыскная деятельность, не связанная исключительно с расследованием преступлений. Это обстоятельство позволяет заключить, что негласный розыск в деятельности сыскных отделений после 1910 г. трансформируется из вспомогательного средствадознания в полноценную функцию сыскной полиции, направленную на решение комплексной задачи предупреждения, пресечения и расследования общеуголовных преступлений.

В связи с отмеченным наблюдением примечательно, что Инструкцией 1910 г. руководство МВД всячески пыталось ограничить компетенцию сыскной по- лиции негласным розыском. Даже задерживать подозреваемых или разыскиваемых лиц чинам сыскных отделений Инструкцией предписывалось «только в случаях, в законеточноуказанных» вст. 257УУС 1864 г.А именно, «1) когда подозреваемый застигнут при совершении преступного деяния или тотчас после его совершения; 2) когда потерпевший от преступления или его очевидцы укажут прямо на подозреваемое лицо; 3) когда на подозреваемом или в его жилище найдены будут явные следы преступления; 4) когда вещи, служащие доказательством преступного деяния, принадлежат подозреваемому или оказались при нем...» [15]. При этом особо подчеркивалось, что для задержания подозреваемого сыщикам следовало лично обращаться за содействием к чинам общей полиции или жандармам, и передавать такие поручения через частныхлиц или негласных агентов категорически запрещалось (п. 49 Инструкции) [15]. Эти жесткие ограничения принудительной деятельности сыщиков должны были ограничить их злоупотребления и произвол, с одной стороны, а с другой - не раскрывать их без крайней необходимости.

Обращая внимание на закрытый и подзаконный характер правового регулирования розыскной деятельности по общеуголовным преступлениям и стремления МВД ограничить компетенцию сыскной полиции негласным розыском, может показаться, что уже в период 1908-1917 гг. была намечена некоторая перспектива превращения сыскных отделений в оперативно-разыскные органы общей полиции и организационного размежевания функций дознания и розыска. Но это лишь теоретические домыслы.

В действительности руководители сыскных отделений в один голос заявляли, что строгое соблюдение предписаний Инструкции 1910 г. существенно осложняет работу как сыскных отделений, так и общей полиции по уголовным делам, задает лишнюю канцелярскую волокиту и нисколько не способствует результативности дознания и розыска. Поэтому на практике вопреки предписаниям Инструкции МВД, чины сыскных отделений «облекали в форму протоколов все свои действия по расследованию преступлений, за исключением тех действий, которые раскрывают агентурные источники или разоблачают то, что в интересах сыскного дела не подлежит оглашению» [16]. В этой связи практики сыска предлагали при разработке новой инструкции для чинов сыскных отделений, возложить на сыскных агентов проведение формальных дознаний по тем уголовным делам, по которым они производят негласное расследование [16].

Новой инструкции для чинов сыскных отделений МВД так и не разработало. Но из приведенных соображений о ее содержании видно, что понимание розыска деятелями сыска преимущественно как средства дознания не выходило за рамки буквы закона, и в их правосознании не созрело его восприятие как самостоятельного вида правоохранительной деятельности, направленного на противодействие преступности. Руководители сыскной полиции рассматривали свои подразделения как органы общей полиции и, следовательно, дознания. На этот факт указывает то, что, несмотря на запреты Инструкции 1910 г., они регулярно давали своим подчиненным распоряжения о задержании и аресте всех известных им лично воров и рецидивистов, выявленных в ходе массовых облав, обходов и наружного наблюдения, тем самым расширяя границы уголовно-процессуальных мер противодействия преступности за счет превентивных функций полиции. Необходимость таких мер видный деятель сыска того времени А.Ф. Кошко объяснял так: «это делалось на тот предмет, что редкий из них (рецидивистов – Т.М.) не разыскивался властью. Редкий из них будет ходить по городу ради удовольствия, а непременно с какой-либо преступной целью - либо торопится на кражу, либо высматривает, где какую совершить, либо же возвращается с совершенного им преступления, причем нужноуказать, что при задержании таких лиц у них, за крайне редкими исключениями, всегда находили какое-либо воровское орудие, а иногда даже огнестрельное оружие» [17].

Таким образом, сыскная полиция Российской империи в период 1908-1917 гг. совмещала функции дознания и розыска, уже представлявшие на тот момент фактически самостоятельные направления деятельности. Несмотря на вычленение розыска в качестве полноценной функции путем расширения его задач в правом регулировании и практике деятельности сыскных отделений после 1910 г., соотношение баланса функций дознания и розыска в преследовании общеуголовных преступлений, заданное УУС 1864 г. и поддержанное Законом 1908 г., сохранилось. В деятельности сыскной полиции розыск так и остался вспомогательным средством дознания, и на этой основе ему в решении задач предупреждения и пресечения преступлений так же была отведена служебная роль. В итоге в рассматриваемый период сложилась форма полицейского преследования общеуголовных преступлений – «полицейское дознание».