Гарри Франкфурт и принцип альтернативных возможностей

Одной из важных проблем, связанных с философией науки, является вопрос о детерминизме. Многие считают его необходимой предпосылкой научного исследования. Однако он по- рождает множество проблем, когда речь заходит о поведении человека и особенно о его моральной ответственности.

В ходе дискуссии о том, свободен ли человек в своем поведении, представители аналитической философии раскололись на два лагеря: детерминистов (determinists), считающих, что человеческие решения и действия каузально предопределены, и либертарианцев (libertarians), считающих, что человек в той или иной мере свободен в своих решениях и действиях.

Либертарианцы зачастую ссылаются на то, что если поступки человека предопределены, то нельзя признать его ответственным за них. Детерминисты, как правило, не решаются сделать такой радикальный вывод из своей теории, пытаясь вместо этого показать, что детерминизм вовсе не исключает ответственности. Философов, отстаивающих такую позицию, называют компатибилистами (compatibilists). Соответственно, тех, кто считает ответственность и детерминизм несовместимыми, называют инком-патибилистами (incompatibilists).

Один из важнейших инкомпатибилистских аргументов в его наиболее простом варианте называется «принцип альтернативных возможностей» (the principle of alternate possibilities) и звучит следующим образом: «Человек морально ответственен за свой поступок в том случае, если он мог поступить иначе»1. В таком виде в ходе полемики он был сформулирован американским философом-компатибилистом Гарри Франкфуртом.

Принцип альтернативных возможностей (ПАВ) может быть использован в следующей цепочке аргументации: если весь мир каузально детерминирован, то действия человека предопределены; следовательно, он не может поступать иначе; следовательно, не отвечает за свои поступки.

В 1969 г. Гарри Франкфурт опубликовал статью под названием «Альтернативные возможности и моральная ответственность», в которой подверг ПАВ критике [1]. Он выдвинул свой знаменитый аргумент против ПАВ – мысленный эксперимент, в котором деятель не имеет альтернативных возможностей, но все же является морально ответственным. Примеры, составленные по этому образцу, получили название «контрпримеров в стиле Франкфурта» (Frankfurt-style counterexamples) и широко распространились в англоязычной литературе, посвященной проблеме свободы воли.

В данной статье мы подробно рассмотрим вышеупомянутую работу, а также современные споры о контрпримерах в стиле Франкфурта

(КФ). Мы также попытаемся показать, что аргументация Гарри Франкфурта построена на софизме, использующем двусмысленность истолкования человеческого действия.

Для опровержения ПАВ в работе «Альтернативные возможности и моральная ответственность» рассматриваются два пути. Можно анализировать значение выражений «моральная ответственность» и «возможность поступить иначе» и показать, что в ПАВ эти термины употребляются неверно. А можно, не определяя понятий и ссылаясь на здравый смысл, привести пример ситуации, в которой человек был бы морально ответственным, несмотря на отсутствие альтернативных возможностей. Именно так и поступает Гарри Франкфурт.

Приводимые им примеры описываются следующей схемой. Пусть деятель выбирает между A и Ā. Пусть есть некая причина C, по которой возможность выбрать Ā оказывается для него закрыта. Пусть он выбирает A, но не по причине С, а по своему собственному мотиву D. В этом случае он ответственен, поскольку совершил выбор по своему собственному мотиву, а не из-за внешней причины. При этом у него была только одна возможность A. Следовательно, у нас есть пример ситуации, в которой деятель ответственен за свое действие, несмотря на то, что он не мог поступить иначе2.

Сначала Франкфурт рассматривает ситуацию, в которой деятель, Джонс, по своим мотивам решил сделать нечто, а затем ему приказывают под угрозой очень жестокого наказания (такого ужасного, что любой разумный человек подчинился бы) сделать как раз то же самое, и он делает.

Существует три крайних варианта развития событий:

• 1.    Если угроза лишит Джонса способности трезво рассуждать, и он в ужасе, забыв о своих прежних замыслах, выполнит то, что от него требуют, то его нельзя будет считать ответственным, ведь он будет действовать не по своей воле.

• 2.    Если Джонс, будучи неразумным человеком, не обратит на угрозу никакого внимания, и сделает то, что задумал, то его можно будет считать ответственным, ведь он действовал по своим собственным мотивам, но в этом случае нельзя сказать, что имело место принуждение, ведь Джонс не учитывал угрозу, когда принимал решение.

• 3.    Если Джонс, сохранив способность трезво мыслить, оценит ситуацию и, не упуская из виду своего прежнего решения, сделает то, что от него требуют, то его можно будет считать ответственным, ведь он будет действовать в соответствии с собственными замыслами. При этом у него нет альтернативной возможности, ведь он как разумный человек подчинился бы угрозе, даже если бы сам не собирался сделать то же самое.

Здесь принуждение1 играет роль причины C, блокирующей возможность Ā. В последнем рассмотренном случае Джонс выбирает A, но не по причине C, а по своим собственным мотивам. Следовательно, его можно считать ответственным, а описанная ситуация является контрпримером к ПАВ.

Однако этот пример, как отмечает сам Франкфурт, недостаточно убедителен, поскольку в нем сохраняется некоторая двусмысленность. Во-первых, Джонс, строго говоря, может проигнорировать угрозу и принять наказание, а значит, у него остается альтернативная возможность. Во-вторых, если Джонс действует, принимая во внимание как угрозу, так и свое предыдущее решение, то его действие сложно описать однозначно. Франкфурт и сам понимает слабость своего первого примера и приводит второй, лишенный этих недостатков.

Второй пример в целом похож на первый, но есть два существенных отличия.

Принуждающий (Блейк) наблюдает за Джонсом, и если Джонс выбирает A, то Блейк не вмешивается.

Если Джонс хочет выбрать Ā, то Блейк вмешивается и любыми средствами (угроза, зелье, гипноз или прямой контроль над функциями мозга) заставляет Джонса выбрать A.2

Блейк выступает здесь в роли причины C, блокирующей выбор Ā. Если Джонс по своим мотивам выбирает A, то он ответственен за это, хотя не имеет возможности поступить другим образом. Следовательно, описанная ситуация является контрпримером к ПАВ.

Важное преимущество этого примера в том, что Джонс не подозревает о Блейке, если не выбирает Ā, а значит нет никаких сложностей с анализом ситуации, в которой Джонс выбирает A. Кроме того, пример очень гибок и устойчив против возможных возражений, ведь его условия можно варьировать в достаточно широких пределах.

Далее Гарри Франкфурт делает из своего примера выводы. Мы часто извиняем людей, говорит он, когда они утверждают, что не могли поступить иначе. Это случается потому, что мы полагаем, что то, что они говорят нам, служит для достаточным основанием объяснения их поступков. Мы не думаем, что они нечестны наподобие того человека, который приводит в свое оправдание тот факт, что не мог поступить иначе, хотя прекрасно сознает, что поступил бы так же и в любом другом случае.

Сказанное выше, продолжает Франкфурт, может навести на мысль, что ПАВ нужно переделать следующим образом: человек морально не отвечает за те действия, которые он совершил потому (курсив мой – А.К. ), что не мог поступить иначе³. Такая правка, по сути, не скажется на аргументации тех, кто считает, что детерминизм несовместим со свободой воли. Ведь если человек был каузально предопределен к каким-то действиям, то он совершил их, потому что не мог поступить иначе. При таком определении ПАВ будет выглядеть так: «…человек не является морально ответственным за действия, если он был каузально определен к ним» [1, c. 828].

Но, возражает философ, мы принимаем слова «я не мог поступить иначе» за извинение, потому что рассматриваем их в строго буквальном смысле. Мы подразумеваем, что человек имеет в виду, что он сделал нечто только (курсив Г.Ф. ) потому, что не мог поступить иначе. В частности, мы понимаем его так, что он сделал нечто не потому, что на самом деле хотел этого. Поэтому ПАВ должен быть переформулирован следующим образом: «человек морально не ответственен за то, что он сделал, если он сделал это только потому, что не мог поступить иначе» [1, c. 837]. А этот принцип, по мнению Гарри

Франкфурта, не противоречит идее совместимости детерминизма и моральной ответственности.

Неудивительно, что контрпримеры в стиле Франкфурта (КФ) завоевали широкую популярность среди компатибилистов. Они гибки и представляют исключительный простор для фантазии. Особенно популярный кандидат на роль Блейка – блестящий ученый [3] или нейрохирург [4], который при помощи хитрого устройства напрямую влияет на мозг, побуждая свою жертву к тем или иным действиям.

Рассмотрим критику Франкфурта инкомпа-тибилистами. Восстановим всю цепочку рассуждений по опровержению ПАВ при помощи КФ. Пусть у Джонса есть выбор между A и Ā, причем вариант Ā блокирован причиной C, и Джонс выбирает A в соответствии с собственным мотивом D. Если Джонс выбрал A в соответствии с собственным мотивом D, то он ответственен за A. Если выбор Ā заблокирован, то Джонс не может поступить иначе. Следовательно, хотя Джонс не может поступить иначе, он ответственен за A. Значит, неверно, что если некто не может поступить иначе, то он не ответственен за свой поступок. Отсюда, неверно, что если некто каузально предопределен, то он не ответственен за свой поступок.

У КФ, несмотря на всю их наглядность, есть одно слабое место. Франкфурт пытается доказать совместимость детерминизма и ответственности, при этом наличие моральной ответственности предполагается им с самого начала. Но тогда Франкфурт не имеет права одновременно предполагать наличие детерминизма, ведь тогда совместимость детерминизма и ответственности уже не ставилась бы под вопрос, а задавалась самими предпосылками мысленного эксперимента, и образовался бы круг в доказательстве.

Некоторые инкомпатибилисты, например Кейн [5], Уайдеркер и Гетц [6], пытаются опровергнуть КФ, доказывая, что в них детерминизм используется в качестве скрытой предпосылки.

Действительно, Блейк вмешивается в ход событий, если видит, что Джонс склонен выбрать Ā. Если Джонс показывает склонность к выбору A, Блейк не вмешивается. Тут есть два варианта:

• 1.    Детерминизм ложен. Тогда из склонности к решению еще не следует само решение. Так, Джонс может показывать склонность выбрать A, но неожиданно выбрать Ā. Поэтому Блейк не может заранее узнать, что выберет Джонс, и ему придется вмешаться еще до того, как Джонс совершит выбор (если он не вмешается заранее, то у Джонса будет возможность поступить иначе). Значит, Блейк совершит выбор за Джонса, и

• Джонс не будет ответственным за то, что он выбрал. Он не сможет поступить иначе и не будет отвечать за свой поступок, что соответствует ПАВ.

• 2.    Детерминизм истинен. Блейк может предугадать, что выберет Джонс, и вмешаться, если он выберет Ā. Но в этом случае, даже если Джонс выберет A, мы не cможем сказать, что Джонс ответственен за свои действия, ведь мы еще не доказали, что при детерминизме возможна ответственность.

Следовательно, для осуществления КФ необходим детерминизм. В индетерминированом мире Блейк не сможет лишить Джона альтернативных возможностей. Однако в КФ с самого начала предполагается моральная ответственность. Значит, КФ не может служить доказательством совместимости детерминизма и ответственности, ведь их совместимость уже предполагается самими условиями мысленного эксперимента. Таким образом, КФ предполагает круг в доказательстве.

Компатибилисты признают за этими аргументами некоторую силу [7]. Так, Джон Мартин Фишер пишет, что КФ не доказывают, что детерминизм и моральная ответственность совместимы. Однако они показывают, говорит он, что если субъект и не ответственен за свои действия, то не по причине отсутствия альтернативных возможностей. В таком случае КФ могут стать первым аргументом для более сложной цепочки доводов в пользу компатиби-лизма [7, с. 7-8].

С Фишером полемизирует Стюарт Гетц. В своей статье он показывает, что КФ только «…создает видимость того, что устройство Блейка в альтернативной цепи событий делает Джонса в этом случае неспособным поступить иначе». Без детерминизма в действительной цепи событий устройство не может помешать Джонсу сделать альтернативный выбор, а при наличии детерминизма в действительной цепи событий Джонс не может совершить альтернативный выбор не из-за устройства. Короче говоря, если Джонс не свободен совершить другой выбор, то из-за каузального детерминизма в действительной цепи событий, а не из-за устройства Блейка в альтернативной» [6, c. 85]1.

Далее Гетц уточняет смысл ПАВ. Сторонники ПАВ полагают, что «если агент морально не ответствен, поскольку не способен поступить иначе, то на нем нет моральной ответственности не просто потому, что он не способен поступить иначе, но потому, что он не способен поступить иначе из-за каузального детерминизма» [6, с. 88]. Более того, по мнению Гетца, единственное, что может исключить альтернативные возможности – это каузальный детерминизм.

Компабилитисты откликнулись на критику Гетца. Так Иштиякве Хаджи и Майкл МакКена опубликовали статью, в которой защищали аргумент Фишера. По их мнению, инкомпатиби-листы в своей критике исходят из предположения, что если детерминизм объясняет невозможность поступить иначе для Джонса, то возможное вмешательство Блейка никак не помогает понять, необходима ли для моральной ответственности способность поступать иначе. «Наличие контрфактического вмешательства (counterfactual interventer’s presence) в детерминистическом сценарии хотя и не необходимо для исключения альтернативных возможностей, но достаточно для этого. Более того, это присутствие не имеет отношения ни к суждению, что агент не свободен, ни к суждению, что он морально не ответственен» [6, с. 93]. Хаджи и МакКенна хотят сказать, что если бы детерминизм не имел места, то отсутствие альтернативных возможностей обеспечивалось бы возможным вмешательством Блейка.

Гетц отвечает на эту критику. Допущение инкомпатиблистов, на которое указывают вышеупомянутые авторы, предполагает еще одно допущение: «Если нет свободы выбрать иначе (отсутствие альтернативных возможностей), то в действительной цепи событий имеет место детерминизм» [6, с. 93]. Условное вмешательство Блейка не может объяснить отсутствия альтернативных возможностей. Впрочем, угрозы вмешательства Блейка достаточно для отсутствия альтернативных возможностей. Происходит это, однако, потому что сама возможность того, что Блейк полностью контролирует ситуацию, предполагает детерминизм, а он и служит гарантией того, что Джонс не имеет альтернативных возможностей. Таким образом, КФ предполагают и детерминизм и ответственность заранее, а потому содержат круг в доказательстве.

Не все инкомпатибилисты выступают против КФ. Например, Питер ван Инваген считает, что они составлены корректно и опровергают ПАВ. Однако ПАВ, по его мнению, вообще не имеет смысла из-за неверной интерпретации ответственности. «Для него [ван Инвагена] всегда было вполне очевидно, что мы ответственны не за действия, а за их последствия, или, точнее, за некоторые из их последствий – потому что никто не будет утверждать, что кто-то может быть ответственным за все последствия своих действий [8, с. 220]. ПАВ же говорит об ответственности человека за свое действие. Ван Инваген переформулирует ПАВ следующим образом: «человек ответственен за некоторое положение дел, только если это положение дел имеет место, и было время, в которое он мог действовать так, чтобы это положение дел не возникло [8, с. 221]. По мнению ван Инвагена, эта формулировка не подвержена действию КФ1. Такое понимание ответственности также разделяют некоторые философы, считающие КФ ошибочными, например Роберт Кейн [9].

Как же относиться к КФ? Нам представляются достаточно убедительными вышеприведенные аргументы Стюарта Гетца. Благодаря им мы можем выделить важную для Франкфурта предпосылку: всеобщий детерминизм. Однако, на наш взгляд, главный изъян КФ не в этом, а в ошибочном понимании действия. Мы попытаемся показать, в чем заключается эта ошибка и какой софизм из нее проистекает.

Характерной чертой КФ является своеобразная интерпретация действия. Оно понимается как некий факт, существующий отдельно от мотивов. Действие по своей воле, действие под угрозой, действие под гипнозом, действие под влиянием некоего снадобья оказываются одним и тем же действием. Однако Франкфурт не игнорирует мотивацию. Наоборот, как раз на ее основе выносится конечный вердикт: виновен или не виновен. Но именно в этом и заключен софизм.

Мы полагаем, что действия, совершенные с разными мотивами, при всем своем внешнем сходстве различны. В качестве иллюстрации мы позволим себе привести слова одного из крупнейших советских психологов, основоположника грузинской психологической школы Д.Н. Узнадзе: «Для нее [психологии] поведение как физическая данность, как комплекс определенных движений вовсе не является поведением. Психо- логически данный комплекс может считаться поведением лишь в том случае, когда он переживается как носитель определенного смысла, значения, ценности. В поведение его превращает именно этот смысл, эта ценность, это значение <…> есть столько поведений, сколько и мотивов, придающих им смысл и значение» [10, с. 148, 149].

Чтобы КФ был корректным, необходимо, чтобы Блейк мог принудить Джонса действовать по тем же самым мотивам, по которым Джонс действовал бы самостоятельно1. В противном случае действие будет другим.

Конечно, эти рассуждения не опровергают КФ – ведь никто не мешает оппонентам приписать прямому воздействию на мозг сколь угодно фантастические свойства, в том числе и возможность полностью контролировать процесс мотивации. Но нам представляется, что вышеприведенные доводы, с одной стороны, указывают на ограниченность понимания действия у Гарри Франкфурта, а с другой – в значительной степени снижают наглядность КФ.

С мотивами связана еще одна проблема. Как пишет Гетц, сторонники КФ склонны понимать мотивы как причины. Сам он считает возможным рассматривать мотив как телеологическое, а не каузальное объяснение действия [6]. С этим, безусловно, следует согласиться. Разрыв между действием и мотивом, характерный для КФ, во многом следует из каузального понимания мотива. В самом деле, предложение рассматривать следствие в отрыве от причины выглядит куда более разумно, чем рассмотрение целенаправленного действия в отрыве от цели2. А ведь телеологическое понимание мотива как смысла действия гораздо более адекватно.

Вообразим музыканта, играющего сложное музыкальное произведение. От него требуется не просто грамотное исполнение, но и интерпретация. Почему музыкант определенным образом касается клавиши? Потому что хочет хорошо сыграть произведение? Нет, не только. Он касается клавиши определенным образом, чтобы возникший звук получил определенный смысл в рамках музыкальной фразы и произведения в целом.

Все вышесказанное может служить для иллюстрации следующего тезиса: мотив следует понимать не как безразличную причину действия, а как неотделимый от него смысл, который и делает действие тем, что оно есть.

ПАВ и смысл действия. Если мы попытаемся переформулировать ПАВ в соответствии с этим тезисом, то он примет вид: «субъект морально ответственен за свои действия, только если он способен придавать им смысл» (1). Такая формулировка выглядит очень странно, непонятно, к чему она может быть применена. Однако она всего лишь выводит на свет странность, которая изначально заложена в ПАВ.

Обратимся к вышеприведенной дискуссии между Гетцем и Фишером. Гетц утверждает, что детерминизм – единственное, что может лишить деятеля альтернативных возможностей. Можно было бы задать Гетцу вопрос: а какой тогда смысл имеет ПАВ, если он требует такой тесной связи с этим тезисом? Ведь если бы детерминизм был частным случаем отсутствия альтернативных возможностей, можно было бы попробовать показать истинность ПАВ на примерах, не касающихся детерминизма. Но если отсутствие альтернативных возможностей равносильно детерминизму, то ПАВ не может следовать из каких-либо наблюдений над соотношением между ответственностью и возможностью поступить иначе.

Откуда же на самом деле проистекает ПАВ? Вспомним еще одно выражение, которое часто употребляют либертарианцы: to be up to somebody – зависеть от кого-либо. Для того, чтобы я был ответственен за что-либо, эта вещь должна зависеть от меня.

С этим может согласиться и компатибилист, но для него «я» – один из объектов детерминированного мира, хотя и очень сложный. Можно отождествить это «я» с мозгом, телом, характером. Но при подобном отождествлении не может соблюдаться ПАВ, ведь «я» не может поступить иначе, чем это задано причинными связями и положением дел. Таким образом, ПАВ означает требование особого рода причинности для морально ответственного субъекта – свободной причинности. «Субъект морально ответственен за свои действия, только если он способен быть для них причиной, свободной от естественного ряда причин» (2).

Мы проанализировали основные положения статьи Гарри Франкфурта «Альтернативные возможности и моральная ответственность», которая на протяжении уже многих лет сохраняет свое влияние в современной англоязычной философии.

Гарри Франкфурт очень ярко обозначил проблему ответственности. Принцип альтернативных возможностей действительно заслуживает критики. Главный его недостаток – расплывчатость формулировки. «Возможность поступить иначе» может быть истолкована множеством способов, тогда как единственно верное толкование ускользает от понимания. Именно уточнение смысла ПАВ, по нашему мнению, и было главным положительным результатом более чем тридцатилетних споров. Тезис, озвученный Гетцем в его полемике с Фишером, Хаджи и МакКенной (Если нет свободы выбрать иначе <…>, то <…> имеет место детерминизм), вносит в ПАВ существенную ясность. Мы попытались показать, что с такой поправкой ПАВ имеет смысл только как требование для морально ответственного субъекта свободной причинности, или способности придавать своим действиям смысл.

Конечно, контрпримеры в стиле Франкфурта можно по многим причинам определить как софизмы. Либертарианцы выдвинули сильное и тонкое возражение против них, указав на круг в доказательстве, однако главная методическая ошибка Гарри Франкфурта и его последователей – искусственный разрыв между действием и мотивом – до сих пор остается в тени. Видимо, предложение мыслить действие в отрыве от мотива не вызывает у либертарианцев вопросов. Этому способствует распространенное в современной аналитической философии понимание мотива как причины действия. В конце концов, какая разница, в чем причина, если нам нужно указать, что именно произошло? Однако именно мотив придает действию смысл, и рассматривать их по отдельности недопустимо. Понимание сущностной связи между мотивом и действием, а также глубокий анализ понятия смысла действия могли бы существенно обогатить современную аналитическую философию.