Глобальные политико-экономические трансформации и изменения финансовых систем

Современная Россия развивается в условиях беспрецедентных санкций [1, 2], которые образуют сложную и постоянно развивающуюся систему (ее состав отражен в ежедневно актуализируемом сетевом ресурсе «Путеводитель по санкциям и ограничениям против Российской Федерации (после 22 февраля

ГРНТИ 06.51.87

EDN FUCHMA

Владимир Александрович Плотников – доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета. ORCID 0000-0002-3784-6195

Данная статья подготовлена по материалам сессии ПМЭФ-2024 «Трансформация в интересах глобального роста: роль финансового сектора в достижении стратегических целей развития». Информационно-аналитическая система Росконгресс. [Электронный ресурс]. Режим доступа: (дата обращения 26.12.2024).

2022 г.)», см.: , для анализа и кодификации которой уже впору вводить отдельную отрасль санкционного права – настолько эта система санкций многообразна и многочисленна по составу образующих ее элементов.

Значительная часть санкций касается финансовой сферы. Это, прежде всего, заморозка российских активов, находившихся на момент начала специальной военной операции в иностранных юрисдикциях, блокирование и ограничение международных расчетов с участием российских банков и иных хозяйствующих субъектов, запреты на инвестирование и финансирование проектов в России. Целью этих мер явилось «выключение» России из мировой финансовой системы, по крайней мере той ее части, что контролируется «коллективным Западом», с последующим политическим и экономическим ослаблением страны и принуждением ее к тому, чтобы поступиться частью своего суверенитета.

По нашему мнению, санкции этих своих конечных целей не достигли. Причем это – типичная ситуация, отраженная в фундаментальном исследовании Петерсоновского института мировой экономики (США) [3], в котором показано, что вводившиеся на протяжении 1914-2007 гг. международные санкции были признаны успешными лишь в трети случаев, а в двух третях случаев санкции своих целей не достигали (таблица 1).

Таблица 1

Результативность санкций в период 1914-2007 гг.

Цели вводившихся санкций	Количество случаев санкций			Успешность, %
	Успешных	Неуспешных	Всего
Частичное изменение политики	22	21	43	51
Смена политического режима	25	55	80	31
Прекращение военных действий	4	15	19	21
Снижение военного потенциала	9	20	29	31
Другие политические цели	10	23	33	30
Всего	70	134	204	34

Источник: презентация (с. 12) по результатам исследования [3], см. сайт Петерсоновского института мировой экономики:

Российский кейс подтверждает мировую статистику относительно успешности санкций. Несмотря на их введение, Россия продолжает проводить гибкую, но самостоятельную политику в различных сферах, проявляя готовность к разумным компромиссам лишь в тех случаях, когда нет существенной угрозы ее национальным, в том числе экономическим, интересам. В то же время, санкционное давление в финансовой сфере вынудило предпринимать ответные защитные меры, адаптироваться к новой ситуации. Причем эти адаптационные процессы были запущены не только в Российской Федерации, но и в других странах мира. Предметом нашего анализа в настоящей статье является изучение этих процессов. Воздействие санкций на российскую финансовую систему

Воздействие санкций на финансовую систему Российской Федерации, особенно в момент их введения, явилось существенным. Как официально заявлено на сайте ЦБ РФ, «2022 год был переломным для российской финансовой системы. Беспрецедентные санкции, наложенные на российский финансовый сектор, разрыв связей с глобальными финансовыми институтами – от международных платежных систем до поставщиков рыночной информации – принципиально изменили внешние условия для развития отечественного финансового сектора» (цит. по: perelomnyy-god-dlya-rossiyskoy-finansovoy-sistemy-itogi/).

Негативные последствия санкций определяются тем, что вследствие их введения одномоментно изменилась среда хозяйствования [4, 5], и это шоковое изменение привело к вынужденному отказу от сложившихся в предшествующий период развития финансовых механизмов, а на создание новых требуется некоторое, порой весьма существенное, время. Основные негативные последствия были следующими: высокая волатильность на финансовых рынках; высокая волатильность обменного курса рубля; заморозка части международных резервов; снижение устойчивости банков и иных финансовых организаций; скачок инфляции и фиксация высоких инфляционных ожиданий; ухудшение инвестиционного климата.

В то же время, эти негативные последствия за счет активных действий ЦБ РФ и Правительства РФ удалось довольно быстро купировать (не ликвидировать их полностью, но именно купировать, т.е. снизить их негативный эффект). Например, несмотря на успехи в борьбе с инфляцией, она продолжает сохраняться в стране на довольно высоком уровне, значительно превышающем установленное ЦБ РФ целевое значение в 4% (см. табл. 2).

Таблица 2

Помесячные темпы инфляции в РФ, %

Год	Янв.	Фев.	Мар.	Апр.	Май	Июн.	Июл.	Авг.	Сен.	Окт.	Ноя.	Дек.	Год
2025	1.23	0.81	0.65
2024	0.86	0.68	0.39	0.50	0.74	0.64	1.14	0.20	0.48	0.75	1.43	1.32	9.51
2023	0.84	0.46	0.37	0.38	0.31	0.37	0.63	0.28	0.87	0.83	1.11	0.73	7.42
2022	0.99	1.17	7.61	1.56	0.12	-0.35	-0.39	-0.52	0.05	0.18	0.37	0.78	11.92

Источник: электронный портал «Инфляция в России», см.: таблицы-инфляции.

Санкции со стороны «коллективного Запада» вызвали в качестве ответной реакции реорганизацию финансовой системы России, что привело к развитию внутреннего рынка капитала, несмотря на высокую волатильность финансовых рынков, особенно ярко проявившуюся в 2022 году. В то же время, сохраняющийся высокий уровень ключевой ставки негативно сказывается на предпринимательской активности, а вкупе с тенденциями по усилению налоговой нагрузки, сдерживает экономическое развитие.

В этих условиях, по мнению автора, необходимо проведение селективной финансовой политики, реализуемой не на универсальной основе (общие правила для всех), но с учетом отраслевых и территориальных приоритетов, опора на которые позволяет обеспечить устойчивое развитие экономической системы в условиях внешнего санкционного давления. Также приоритетом должно стать дальнейшее развитие национальной платёжной системы, в том числе на основе внедрения цифрового рубля, и ее интеграция с аналогичными системами дружественных стран.

Трансформация мировых финансов

Нынешний эпизод санкционного противостояния России и «коллективного Запада», по нашему мнению, является частным проявлением более фундаментальной тенденции «мировой переполюсовки», в рамках которой происходит смена локализации мировых экономических центров. Экономическим центром мира вместо макрорегиона Северной Атлантики становится Восточная, Юго-Восточная и Южная Азия. Следствием этого должно стать изменение состава стран – политических центров силы и влияния, что встречает сопротивление со стороны центров существующих.

Мировая тенденция перехода к многополярности мироустройства (а на первом этапе происходит размывание влияния сформировавшегося после распада СССР в формате «коллективного Запада» существующего мирового полюса силы) формирует запрос на трансформацию как мировой экономики, так и мировой финансовой системы, де-факто до настоящего времени базирующейся на долларе США. По данным Международного валютного фонда, сегодня на долю доллара США приходится более 80% торговых операций и 60% валютных резервов в мире (см.: . Это дает возможность властям США использовать контроль за долларовым оборотом в мире в качестве инструмента глобального управления в своих интересах.

Но такое положение дел нарушает экономический суверенитет пользователей глобальной долларовой системы, что начинает встречать противодействие, особенно активное со стороны нарождающихся «полюсов» глобального влияния, к числу которых, несомненно, относится и Россия. Основным вектором глобальной финансовой трансформации, по нашему мнению, должен стать более полный учет потенциала и экономических интересов государств глобального Юга – новых центров роста мировой экономики в XXI веке, которые нуждаются в устойчивой и не подверженной враждебному влиянию извне финансовой системе.

И для такого рода изменений созрели не только политические, но – главным образом – экономические предпосылки: всё большая часть мировой торговли замыкается не на «коллективный Запад», а на альтернативные экономические «полюса», в частности – на страны БРИКС+, лидирующую роль среди которых, безусловно, играет Китай, также выступающий в качестве такого рода глобального экономического полюса. Именно экономическая основа изменений делает их неотвратимыми.

Как показывают экономические расчеты, «нижняя граница доли мировой торговли, не подлежащей дедолларизации, – 0,16 для мирового экспорта и 0,25 для импорта. Зоны в 0,84 для экспорта и 0,75 для импорта сохраняют возможности для дедолларизации. В этих зонах находятся потоки БРИКС+ и их ближайших партнеров, а также … стран Африки. Из вышесказанного следует, что половина этих потоков может перейти на альтернативные валюты. Отсюда вытекает обоснованное предположение, что в среднесрочной перспективе около 40% мирового экспорта и 35% импорта будут отходить от платежей в долларах США» [6].

Следствием реализации приведенных оценок может стать формирование альтернативной долларовой глобальной финансовой системы. При этом, речь, по нашему мнению, не должна идти о полном отказе от доллара США. Дедолларизация рассматривается нами не в политическом (хотя его, конечно же, тоже нельзя игнорировать), но в экономическом контексте. Это связано с тем, что страны, формирующие недолларовую международную финансовую систему, не прервут своих связей с участниками системы долларовой, поэтому для них целесообразно сохранить в ней участие, но только в той мере, в которой это способствует реализации национальных интересов.

Наиболее перспективным вариантом на сегодня выглядит использование в международных расчетах китайского юаня, как валюты страны – безусловного современного глобального экономического лидера. Такое развитие ситуации ожидаемо, т.к. необходимо изменить сложившуюся диспропорцию во взаимодействии Китая с остальным миром, создающую риски для страны. Действительно, «текущее международное использование юаня (2,5%) не соответствует доле китайской экономики ни в глобальном ВВП (16,9%), ни в мировой торговле (12,8%). Это означает, что у юаня имеется большой потенциал для наращивания этого использования» (цит. по: internatsionalizatsiya-yuanya-progress-i-perspektivi/).

Под эти изменения необходимо выстраивание альтернативной трансграничной платежной системы. И Россия активно участвует в ее тестировании, переводя расчеты с Китаем и рядом других стран в юани. Так, «в первом полугодии 2023 года 75% российско-китайского товарооборота обслуживалось в юанях… юань активно используется и в торговых расчетах России с третьими странами: 25% оборота с остальным миром в первом полугодии приходилось на юань. Кроме того, средний оборот торгов в России валютной парой рубль/юань приблизился к 200 млрд руб. в день (рост более чем в 100 раз с начала 2022 года), значительно вырос выпуск долговых инструментов в юанях на Московской бирже – сейчас там обращаются 55 выпусков объемом более 80 млрд юаней» (цит. по: 28/09/2023/651465e49a79473740bd3834).

Следует отметить, что замена долларизации на юанизацию финансовой системы в долгосрочной перспективе не защищает от рисков, а лишь меняет их источник, поэтому более разумной нам видится перспектива отхода от доминирования той или иной валюты в международных расчетах и резервах. Институциональная основа такого рода изменений может быть заложена совместными решениями стран БРИКС+, направленными на выстраивание общей финансовой системы, базирующейся на использовании валют всех стран-участниц, с последующим подключением к ней стран, не являющихся участниками БРИКС+.

При этом, указанные изменения, которые сегодня выглядят необходимыми, должны строиться на более активном использовании цифровых технологий, в том числе – цифровых валют центральных банков и финансовых активов, использующих блокчейн. Использование цифровой финансовой инфраструктуры, а также цифровых валют центральных банков создает возможности для переформатирования финансовой системы путем создания эффективно работающих и не управляемых централизованно финансовых рынков, что повышает их защищенность от рисков, связанных с глобальной «переполюсовкой».

Заключение

Политическая и экономическая многополярность, которая сегодня из теоретической концепции трансформировалась в реально наблюдаемую тенденцию, должна сопровождаться и финансовой многопо- лярностью, инициатором развития которой, по мнению автора, могут выступить страны БРИКС+. Исследования указывают на неизбежность и объективную обусловленность трансформации финансов, которая определяется в большей мере экономическими нежели политическими факторами. Но, в силу политических причин, эта трансформация будет встречать различного рода препятствия, что требует не только проведения дальнейших исследований данного вопроса, но и консолидации усилий стран, представляющих новые мировые «полюса» экономического влияния.