"Голубушка, пойми же, что без дела, без больших тревог и задач я не привык жить и не могу!" (письма Николая Васильевича Мешкова Екатерине Семеновне Бажиной (Мешковой) 1914 - 1927 годов)

Имя Николая Васильевича Мешкова (1851 – 1933) сегодня прочно связано с Пермским университетом. Богатый, энергичный и в то же время очень скромный человек, Мешков был известен своей общественной и благотворительной деятельностью. Усилиями таких же неравнодушных людей, прежде всего представителей городской и земской общественности (например, председателя губернской земской управы Е.Д. Калугина), прогрессивных представителей министерства народного просвещения Российской империи (министра П.Н. Игнатьева и его заместителя В.Т. Шевякова, заведующего отделом Высших учебных заведений министерства Н.О. Палечека) в 1916 г. на Урале появилось Пермское отделение Петроградского университета, с 1917 г. ставшее самостоятельным университетом. Успех этого дела во многом зависел и от Мешкова, который, подобно другим российским меценатам (Макушин в Томске, Леденцов и семья Шанявского в Москве и др.), направлял большие средства на развитие народного просвещения [ Дмитриев , 2009]. Мешков передал университету комплекс зданий, купил для библиотеки ценные собрания книг известных ученых, а также часть коллекции для университетского музея древностей и изящных искусств, пожертвовал 5 тыс. рублей на научные экспедиции для исследования Урала, учредил несколько именных стипендий [Иллюстрированный сборник…, 1916; Отчет об открытии…,1918]. Еще долго, даже после национализации своего пароходства и конфискации капиталов в 1918 г., Николай Васильевич будет вникать в нужды университета, поддерживать его, используя свое влияние и связи, хранить относящиеся к нему памятные документы.

Потребовалось не одно десятилетие, чтобы заслуги Николая Васильевича были признаны. Благодаря тем, кто лично знал Мешкова2 либо был наслышан о нем и интересовался его судьбой, биографический портрет Николая Васильевича с каждым воспоминанием, найденным документом становился все объемнее и фактурнее. Как отметила Н.П. Орлова, супруга профессора Ю.А. Орлова (одного из первых преподавателей Пермского университета), стараниями которой еще в 1960-е гг. в ходе работы с архивом вдовы Н.В. Мешкова, общения с ней, была составлена подробная биографическая справка о меценате, «начиная, я и не предполагала, что найду в архиве так много интересного, что из деловых бумаг встанет неповторимый облик выдающегося человека, даже в "слабостях" своих привлекательного»3.

По желанию Екатерины Семеновны Мешковой основная часть документов, связанных с жизнью и деятельностью Николая Васильевича, была передана в отдел рукописей Российской государственной библиотеки (г. Москва), другая часть находится в Пермском краеведческом музее и Пермском краевом архиве. Ряд важных документов хранится в Пермском университете. К числу

последних относятся материалы, принадлежавшие Екатерине Семеновне и ее сестре – Зое Семеновне Бажиной-Мостовенко. Помимо деловых документов, официальных писем, уникальных воспоминаний-пояснений Мешкова к первому юбилею Пермского университета – в 1926 г. и записок об истории путей сообщения в Сибири и Западном Приуралье и других в музее хранится личная переписка (31 письмо) Мешкова с Бажиной, датированная 1914–1928 гг. Эти удивительные документы достойны того, чтобы быть изданными практически без купюр. Наряду с работой над памятником Мешкову4, с исследованиями об архитектурных постройках, переданных им университе-ту5, о малоизвестных подробностях его жизни, делах, оставивших глубокий след в истории города Перми6, публикация писем должна стать частью кампании по увековечиванию имени Мешкова в год столетия Пермского университета.

Переписка Мешкова и Бажиной – это история, вероятно, последней большой любви предпринимателя, позволившей ему выстоять во времена революций, войн и потрясений, история любви мужчины почтенного возраста (в 1914 г. Мешкову исполнилось 63 года) к женщине, младше его на более чем три десятка лет. Екатерина Семеновна Мешкова (девичья фамилия – Бажина) родилась в Перми в 1880-х гг. (по некоторым сведениям в 1890 г.). Окончила гимназию в Уфе, училась на Бестужевских курсах (юридическое отделение) в Санкт-Петербурге. Первая семья Мешкова так и не признала Екатерину Семеновну. Официально свои отношения с ней Николай Васильевич оформил только после смерти первой супруги. Екатерина Семеновна умерла в 1968 г. в Москве, похоронена на Введенском (Немецком) кладбище, рядом с Н.В.Мешковым.

Взаимоотношения Николая Васильевича и Екатерины Семеновны относятся к той части биографии мецената, которая меньше всего известна историкам. Однако по времени они приходятся на самый насыщенный, интересный и в то же время трагический период жизни Мешкова и страны в целом. Нежные и трепетные отношения человека, обретшего любовь на склоне лет, развиваются на фоне Первой мировой войны, борьбы за открытие университета в Перми, революции и гражданской войны, последствий национализации, большевистской жилищной политики, напрямую коснувшейся Мешковых. Это то, что тревожит Николая Васильевича, и то, чем он делится с родным человеком, готовым оказать ему всемерную поддержку. Письма охватывают пик предпринимательской и общественной деятельности Мешкова: он описывает ее так патетично и патриотично, что сложно не быть очарованным высокими помыслами и идеями предпринимателя. В письмах же мы прослеживаем его переживания, связанные с развалом своего дела, крушением планов по развитию транспортных сетей в регионах, осознанием новых культурных, хозяйственных, бытовых реалий, появившихся после 1918 г.

При публикации используется современная орфография. Сохранены стилистические особенности писем, отмечены все подчеркивания и вставки автора, строчные буквы даются в том виде, в каком они встречаются в оригинальном тексте. Восстановленные части слов воспроизведены в квадратных скобках.

Вступительная статья, подготовка писем к публикации и комментарии М.В. Ромашовой и Е.С. Тарарухиной.

№1

Раннее утро 5 ноября 1914 г.

Вот, мое солнышко, тебе случай дать мне совет и денег взаймы. Я очень прошу тебя: повидай А.В. Денисова и дай ему 25 рублей, как он пишет, на текущие расходы⁷. А совет твой – это сказать мне: ладно ли вообще я делаю, помогая по мелочам? Ведь я же не знаю людей, не живу той же жизнью как они, как ты… Мои личные впечатления и инстинкт совсем не таковы, как у тебя, ибо ты в некотором роде – женщина и притом же очень молодая, неожигавшаяся, а потому строгая, непрощающая. Хотя твои письма и ласки и стали для меня уже воздухом и лучом радостным, я очень люблю тебя и верно скажу, что ты дашь мне слишком много, но вместе с тем так горько и тяжело мне, что никак не могу согласиться, особенно с твоим последним письмом. Ты пишешь о камине, мягком диване и проч[ее].

Милая моя! Все это для меня уже уплыло, все потонуло в море тревог, обилия забот и лет прожитой жизни. Нет у меня камина, а мягкую мебель вообще я никогда не любил... Дома, в Перми, есть у меня дом, там есть и камин, в маленькой, единственной столовой, но она без дивана, а прелесть её заключается в том, что, кроме одного окна, столовая имеет ещё дверь прямо в садик, на террасу, на воздух и к цветам. Но я не имею возможности бывать в Перми, бывать дома … Родная моя, мой радостный луч, ты поймешь, какой радостный! И не осудишь за то, что я люблю все живое, хорошее, красивое, правдивое как природа и что я поддаюсь твоему обаянию. Что я радуюсь и волнуюсь ожиданием письма твоего. Ну, что толковать, слава Богу, что ты существуешь и пишешь то, что дает мне пробуждение и радость…

Милая ты, милая я шлю тебе все лучшее!

Твой Н.М.

P.S. Хочется выбраться отсюда в Пятницу, незнаю только успею ли, но вернее что успею. Вот уже я забыл твой телефон. Верно ли 50410?

Многоуважаемый Николай Васильевич

Вы может быть помните студента Александра Васильевича Денисова, которому Вы в прошлом году оказали существенную материальную поддержку, дак вот этот самый студент вступил теперь добровольцем в ряды русской армии добровольцем, но меня на войну не отправили, а предложили поступить в одно из Военных Училищ. Конечно по окончании войны я опять буду русским студентом, так как это звание (?) мне очень дорого; но теперь такой момент, что всякий молодой человек прямо таки должен стать в ряды армии. У меня к Вам просьба Николай Васильевич, если я возвращусь с войны, т.е. другими словами меня там не убьют, то надеюсь, что Вы не откажете мне в своей помощи и поможете мне окончить курс университета. Сейчас я тоже нуждаюсь в деньгах, хотя здесь абсолютно все казенное, но без своих личных денег очень трудно, нет денег на покупку самых необходимых вещей, а в училище денег никаким образом заработать нельзя, надеюсь не откажете мне в этом и хоть сколько-то нибудь поможете. Меня хорошо знает Шура Хмелинин. Мой адрес.

Петроград. Петроградская сторона

Павловское Военное Училище.

юнкеру Роты Его Величества

А.Денисов.

Музей истории Пермского университета. КП-286. Рукописный оригинал.

№2

На бланке конторы товарищества пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские»8.

Петербург февраля 25 дня 1915 г.

деле: «ну, уже охота! Да и глупо думать кому то, пьяницам да нищим, ворам давать облегчение! Лучше бы о себе подумал, как отдохнуть поехать, да одеться поприличнее и взять от жизни все удобства и удовольствия… А ты как живешь?!...и т.д. и т.д.» Разве можно так? Разве это друзья? Родной мой милый друг! Ты как смотришь? Я так много, так любовно думаю о тебе, так хочу быть с тобою… Только быть с тобою, не говори мне ничего, но только будь тут и я знаю, что мы уже, как один человек, но неизмеримо раз сильнее. Великое дело доверие и любовь!... А как много нужно еще тебе рассказать темных и дурных сторон. Ну, ничего, ты все поймешь и поможешь мне все оправдать…

Приеду вероятно в Воскресенье, Понедельник или Вторник. Очень нежно и ласково целую тебя, тоскую и забочусь о тебе. Береги себя моя милая!

Твой Н. Мешков.

Писать больше кажется не буду и ты после завтра уже не пиши. Н.М.

Посылаю одно из писем Таиньки 1912 г. и первое её письмо по приезду в Пермь теперь, в Январе и последнее её письмо. Какая разница в отношениях и в ней самой! Только не потеряй их, верни мне. Н.М.

Музей истории Пермского университета. КП-292.Рукописный оригинал.

№3

На бланке конторы товарищества пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские».

Петроград ноября 19 дня 1915 г.

Спать мне приходится с запертой дверью. Ложусь в час, в два: то брань и крики, то посетители, которых очень много именно потому, что знают, что я спешу скоропостижно уехать. А дел самых важных неотложных уйма накопилось, как своих, так в особенности общественных: ожидания в приемных и объяснения с министрами и департаментами по реквизициям, по нарушению прав наших, по перевозкам провианта и топлива, по участию в тарифных и военно-промышленных комитетах, по учреждению Общества Оренбург-Уфимской железной дороги10, по финансированию онаго (срок 18 декабря, если не успею – то могу все потерять), по переводу Юрьевского Университета в Пермь11. Из сюртука не выхожу. Раннее утро, но его нет у меня, нет мысли и души, а есть только одна тревога, тоска и усталость, усталость.

Голова тупа и тяжела и нет ничего в ней другого, как только стремление поднять нервы, чтоб скорее все кончить, уехать и спать, спать. Нет сна, нет и апетита. Все ничего! Не на дело я жалуюсь, а на то, что не умею устроить себе покой и возможность необходимого отдыха. Кроме дел, видишь ли, приходится держать себя же в струне, как с больными… А тут еще сегодня сестра Надя12 приезжает, а завтра привезут с фронта тело убитого Кости13, могилу которого через два месяца нашли, нашли в кармане его бумаги, книжку и записки и узнали по костюму. Значит в Суботу похороны. Но знаешь, кажется, завтра вечером уеду ка я в Москву, пробуду именины твои, а потом вернусь дела кончать. Увижу сегодня же и решу так.

Переезд университета кажется удастся. И сами они рады к нам: очень на окраине, очень все чуждо в Юрьеве. Но какой энергии и хлопот от меня именно требуется теперь! Я рад, что на меня выпала такая честь и задача, это так полезно и нужно для всего нашего, твоего и моего края!...

Я ласкаю тебя, я скучаю по тебе, ты во многом мне как мамочка. Ты и пишешь мне так же…. Спасибо, спасибо тебе за всё. Береги себя, будь здорова и покойна. Родная та моя, любимая!...

Твой Н. Мешков.

Музей истории Пермского университета. КП-296. Рукописный оригинал.

№4

На бланке конторы товарищества пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские».

Петроград ноября 23 дня 1915 г.

Катя, моя, Катя!

От всего сердца моего и всей душой поздравляю тебя моя милая, моя радость, мой отдых и покой, стало быть моя бодрость и сила! Запретили подавать телеграммы 24, а так как я незнаю выеду ли сегодня или завтра то вот и пишу тебе родная моя. Пишу что я жив и здоров. Вместе с попечителем Рижского Округа околачиваемся в Министерстве об эвакуации Юрьевского университета в Пермь. Нельзя пропустить момент, необходимо сразу наладить всю отправку, чтобы Апрелем поехал туда уже весь персонал, а иначе Немецкие партии и бароны опять восторжествуют и не выпустят и надолго, надолго наш край останется позади других.

И.Н. Чумаков14 в Москве пишут с А.Н. Найденовым15 условие об Уфимской дороге, сегодня он должен вернуться сюда, а потом я поеду в Москву подписывать.

Труп Кости еще не привезли, Надя с дочками и сыновьями здесь плачет и ждет Костю и боится за Федю16, а потом возьмут Васю17, мужа моей Лялиньки18… Ну, я рад буду, если Леля вернется ко мне же, не могу я больше сердиться19.

Здесь, на Виленском, как будто посветлее, но это – так, отдых, а потом опять все так же пойдет.

Мне все наскучило, все нужно бросить, уйти и уехать.

Неужели, неужели ты так хороша?...

Я целую, ласкаю, обнимаю тебя, я шлю тебе все лучшее.

Береги себя моё солнышко!

Твой Н.Мешков.

Музей истории Пермского университета. КП-297. Рукописный оригинал.

№5

На бланке конторы товарищества пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские».

Петроград ноября 26 дня 1915 г.

Только вчера привезли Костю, сегодня похороны, в Суботу представление Министру финансов с докладом об учреждении общества Оренбург-Уфимской дороги и выезд, наконец, в Москву. Хлопоты мои и дар по поводу перевода из Юрьева Университета и, кажется, ветеринарного института в Пермь по сей видимости должны возыметь успех и очень скорый, именно теперь же. Там уже очень многое сложено в ящики и упаковано, в декабре начнут отправлять из Юрьева в Пермь. Имущества масса, полагаю больше ста вагонов больших товарных понадобится. Попечитель Округа пробудет здесь до Суботы и вот его то мне и приходится караулить, чтобы чем-нибудь не испортить в Министерстве, не отложили бы.

Я прошу тебя, побереги себя, не волнуйся: скажи мне, что ты также вела бы себя, в виду важности принятых на себя задач для пользы всего края нашей родины, как в постройки дороги, так и в переводе университета с окраины чуждой нам, в наш богатый центр. Ты знаешь какой это возбудитель жизни! Ты знаешь как двинется наш Урал и далеко кругом только от того, что университет дома. А условия жизни молодежи? Разве такие будут у нас, как здесь, как этом безнадежном болоте?

Не разлюби меня, не осуди меня, побереги меня, потерпи для меня, для сохранения моей силы и бодрости. Дай время мне перебороть в себе самом очень многое. Но иначе я не могу поступать. Не осуждай же меня, солнышко мое горячее, я также хочу погреться у тебя, но у меня такая же война, как и на фронте и я не могу себе позволить убежать ради личного своего покоя и удовольствия, прямо ради даже настойчивой личной необходимости. Вот видишь! Не ты пишешь мне, а я пишу тебе, моя радость, покой и бодрость.

Люблю тебя, благодарю тебя моя милая, мой верный друг.

Катю, моя Катю! Где ты?

Твой Н.М.

Здорова ли ты? Телеграфируй пожалуйста, тоскую и тревожусь. Я очень доволен А.Н. Найденовым. Он очень бережет меня, именно меня и мое достоинство и деньги, просто из личной симпатии. Пишет мне ежедневно обо всем. Н.М.

Музей истории Пермского университета. КП-298. Рукописный оригинал.

№6

На бланке конторы товарищества пароходства и транспортирования грузов «Ф. и Г. Братья Каменские».

Петроград 28 марта дня 1916 г.

Из прилагаемого ты поймешь, моя радость мой любимый друг, мои главные мучения, мои нервы и испытания твердости, настойчивости и терпения. К.Д.Ростовцева20 послал в Юрьев, завтра или 30 вернется. Тогда решу новую тактику. Я слишком много сделал за это время. И получал за это время такие удары от людской глупости и слабости, что и вообразить и ожидать нельзя!

Очень скоро все расскажу тебе и расцелую тебя всю так крепко и нежно!

Навигация открылась у нас в Астрахани и Царицыне и на Москве-реке и частично на Оке идем уже пароходом из Москвы до Рязани. В Рыбинске ледоход. Дел, дел теперь куча, а скоро и вовсе я уйду в мое любимое, мною созданное привычное мне дело. Слава Богу!

Понимаешь ли, родная, почему не могу писать: нет возможности чувствовать всю твою близость, всю нашу близость и так сказать тебе мою нежность и ласку, мое счастье и силу, как хотелось бы всегда говорить тебе! Береги же себя, моя радость, моя милая, родная Катеринушка!

Твой Н. Мешков.

Музей истории Пермского университета. КП-300. Рукописный оригинал.

№7

Отъездной купон.

5-00 руб.

Печать: Москва 21.04.17

Наименование и адрес отправителя

Н.В.Мешков

Печать: Москва 21.04.17

Для письменного сообщения.

Начинаю получать сейчас письма где-то лежавшие с 3 Марта, телеграммы от 19-30 марта. Если дело не расстроилось, то только благодаря ранее установленной твердой системе.

Но теперь, благодаря свободам совсем нельзя стало ни на что рассчитывать. Союзы и митинги сбивают служащих, как врагов дела, (а так же – вставлено ) и рабочих и вот приходится думать как бы только прекратить все, заплатить долги и убежать. А университет? Помнишь ли Тифлис? Разве не жалко? Неустанно и твердо добиваюсь [неразб. – М.Р., Е.Т.] и надеюсь! Рости большая, будь умная и сиди смирно. Сердечно, крепко целую. Н.М.

Музей истории Пермского университета. КП-302. Рукописный оригинал.

№8

Отъездной купон.

6-00 руб.

Печать: Москва 9.5.17

Наименование и адрес отправителя

Н.В.Мешков

Печать: Москва 9.5.17

Для письменного сообщения.

Привет тебе мой вечный, хороший друг!

Какое находчивое выражение в речах Гучкова21, Керенского22 и Родичева23: «взбунтовавшиеся рабы, а не граждане»…

Ты права, что каждый народ достоин того правительства и т.д.

Не знаем мы что такое «право», а стало быть и не можем понять «свободу» и всю мощь и необходимость её… Я поисхудал и измучился и очень скоро приеду.

Расти большая будь умная, сиди смирно и поедем путешествовать.

Береги здоровье!

Твой Н. М.

Музей истории Пермского университета. КП-303. Рукописный оригинал.

№9

Нижний [Новгород] 14 ноября 1917 г.

Здесь спокойно. Хорош городской голова и порядок держится Думой, домовыми комитетами, квартальной и личными своими самоохранами. Солдаты, как будто, начали сознавать пошлость грабежей и насилий. Вот, разве только не приедут ли с оружием бежавшие из столицы или с фронта?

Мне тяжело, томительно тоскливо здесь, но как всякое ожидание, должно быть перенесено и мое ожидание. Я должен здесь, при конторе, управиться со всем, все предрешить, направить, потому что в Москве мне не дадут подумать и сделать: затаскают по местным делам, а общее – запутается.

Раньше понедельника мне не выехать отсюда. Как ты проживешь? Не лучше ли уехать к сестре24?

Я очень, очень думаю, страдаю за тебя, ну можно ли так себя мучить ожиданиями? Терпеть нужду и чуть не голодать. Побереги себя и поезжай к сестре, а потом – увидим как быть. Я очень занят и в том мне спасение. А, ты? Только ожидание?

Письмецо твое от 9 вчера, 13го получил.

Постараюсь привезти кой-чего, что смогу. Да! До того все сложно, сумбурно, невообразимо пошло и глупо, что думается не сон ли все происходящее и на что надеяться? Какое пробуждение?

Береги себя, мой милый, мой хороший друг!

Твой Н. Мешков.

Музей истории Пермского университета. КП-305. Рукописный оригинал.

№10

Нижний Новг[ород]. 19 ноября 1917 г.

Милый друг мой! Я ничего не имею от тебя, жива ли, здорова ли, как доехала? Все время с нетерпением жду письма, а все нет и нет! Что такое? Неужели что случилось?

Завтра я переведу денег, если получу от тебя хоть что нибудь, а иначе я всего боюсь в такое время.

Здесь пока все спокойно, да теперь уже видимо, что скоро и не случится погрома.

А все таки я жду. В Пятницу из Перми выехал сюда доверенный, едут также из Казани, Москвы и Петербурга, чтобы совместно решить, в связи с здешними, и пока я тут, что нам дальше делать? Будет ли надобность в ремонтах и нужно ли подготавливаться к работе в навигацию 1918 или будут только ограбления пассажиров и грузов шайками вооруженных дезертиров и др. «товарищей». Какие меры, противодействия и ограждения безопасности принимать ли самим или сообща с другими транспортными Обществами и какая, и может ли быть защита безопасности движения и как обеспечить всех продовольствием?

В виду этого, я не выберусь отсюда так скоро, как желал бы и потому, вместо 24 я сейчас от всего сердца поздравляю тебя, понимаю тебя и твое терпение и всю полноту желаний твоих оградить мой покой и дать мне бодрость, радость и силу. Ведь и я тебе всего этого желаю! Голубушка, пойми же, что без дела, без больших тревог и задач я не привык жить и не могу! Я шлю тебе весь привет, всю ласку и все такое хорошее, как ты сама! Что же еще лучше сказать тебе?

Неужели ты не получила мое письмо, да жива ли и сама? Береги себя моя милая, хорошая и учись прилежнее, тебе особенно это нужно для силы и жизни, ибо я – непрочен.

Твой Н.М.

Музей истории Пермского университета. КП-306. Рукописный оригинал.

№11

Пароход «Памяти товарища Малченко» бывший

«Багратион» Кавказ и Меркурий 25. Самара - Сызрань

18/31 июля 1924 г. Четверг

Дорогая, моя милая Катя!

Всем Вам шлю мои приветы и сердечные и лучшие пожелания! Еду в Царицын и к Таиньке. Если у ней все ладно и что нибудь особенное меня не задержит, то пробуду очень мало и вернусь в Москву между 10-12 Августа. Впечатления расскажу лично, а пока скажу только, что мое тягостное и угнетенное предчувствие чего то, – прошло, как в отношении к себе, так и к Наде. Посмотрим – что встречу от Таисии. Пароход трясет здорово!, а перо не по руке, потому писать трудно и очень скучно. Благодаря твоей послушливости и м[ожет].б[ыть]. даже доброты и отсутствию сварливости, оказывается, что мы живем не хуже, а лучше оч[ень].многих и я совершенно этим доволен и за все, за все тебе спасибо и крепкий поцелуй и даже много таких! Забочусь: получила ли билет? Вслучае чего - пришлю тебе телеграмму и тогда ты ответь по адресу Таисии Вас[ильевны].: Став-роп[ольская]. губерния Лермонтовская 21 Розановым и Мешкову».

Твой Н.Мешков.

Береги себя и не унывай! Письмо это бросаю в ящик на Сызранской пристани. Господи! Как мне были рады и как плакала Наденька при неожиданной встрече на даче и как рыдала она и др[угие].женщины провожая, на пристани (Приписано с левого края листа) .

Музей истории Пермского университета. КП-309. Рукописный оригинал.

№12

Около Бирска. 27 Авг[уста]./9 Сентяб[ря]. 1924 г.

Завтра, надеюсь днем буду уже в Уфе, но не на «Аввакуме», а на «Судосоюзе» или «Птенчике», потому что мелко и «Аввакум» не проходит, даже до Бирска. Погода чудная, тепло. Лихорадка – прошла и осталось еще три облатки хинина и 2 аспирина недоприняты. Не могу, моя милая Ка-тюка, равнодушно видеть во всем твою заботливость: все у меня есть, все прекрасно уложено, починено и как я ценю твое внимание! Похоже на то, что тут проявляется не только притворство?.. Очень много думаю и очень много хотел бы сказать тебе хорошего. Только жизнь наша не располагает к поэзии, а постоянно напоминает о тесноте, недостатках, прижимках. И скажу тебе, что если в таких обстоятельствах (дружно – вставлено ) переживем, то какие же потом будут воспоминания и взаимооценка!? Сомнительно только: хватит ли моего срока жизни до того времени, когда наши обиды отойдут в область прошлого?..

Из Уфы пошлю тебе телеграмму и попрошу писать в Пермь, где полагаем быть 16го числа. Из Перми поедем в Чердынь, а вернувшись оттуда м[ожет].б[ыть]. удастся из Перми мне уехать по жел[езной]. дор[оге]. в Москву. Хотя аванс 22 червонца выдан мне за месяц, т.е. по 5 Октября … (?)

Скажи пожалуйста Евг[ению]. Михайл[овичу].26, что Пав[ел]. Ник[олаевич].27 повидается с ним у нас и все уладится со службою к обоюдному удовольствию, как только приедем в Москву. Он очень доволен документами и доверием Евг[ения]. Михайловича.

Относительно уплотнений28 он сказал, что и ему грозит еще большее, но ни он сам, ни нам не велит слишком заботиться: он уверен, что все останется по прежнему… (как для него, так и для нас…)

Перо и др[угие]. условия к писанию не располагают, а особенно пароходная тряска на мелях… Встретили сейчас пароход «Зоя» с двумя баркасами, осадкою на 16 вершках. Спроси Зою29, не ее ли это пароход?

Крепко, сердечно целую тебя, родная моя и целую Зоюшку...<…>

Музей истории Пермского университета. КП-310. Рукописный оригинал.

№13

«Аввакум» 50 верст ниже Осы 8 утра 2/15 Сентяб[ря]. 1924 г.

Милая моя милая родная Катинька! Как много ласки хотел бы сказать тебе, потому что ты милая, ласковая, моя хорошая заботница и я очень ценю все, что ты мне посвятила! Ты даже не предполагаешь, как я думаю о тебе!.. Вот еду по Каме, по милой Каме, к Перми, ко всему тому, что мы с моей (и создали – вставлено ), а все время думаю уже о том, - а спокойны ли вы? Здоровы ли и скоро ли попаду к вам?.. Я уже соскучился всеми прелестями пароходной жизни и очень бы хотел завтра же уехать из Перми к вам! Но я росписался в получении 22 червонцев, т.е. месячного командировочного вознаграждения, и потому не могу уехать без уважительной причины до тех пор пока скажут что моя миссия м[ожет]. б[ыть]. кончена. В Перми будем завтра рано утром, пробудем не менее 2 дней и пойдем в Усолье, а м[ожет]. б[ыть]. даже в Чердынь. По возвращении оттуда т.е. 23 или 26 числа, – я думаю, могу уже уехать в Москву, а м[ожет]. б[ыть]. доведется еще на день–два задержаться здесь или в Вологде. Но, как я хочу в Москву! Как заботит меня ваша жизнь и квартирная склока! Получили ли деньги от Ф[едора]. Н[иколаевича].³⁰? Сделали ли себе все что нужно? Или еще нет времени?.. Оплатили ли квартиру за август, сколько? Письмо это пошлю из Перми, где надеюсь и с нетерпением жду получить ваши милые, московские вести… Право, я не обманывал, когда предостерегал: не привыкните!.

4/17 Сент[ября]. Нет ваших писем! Получил две телеграммы и едва, едва догадался: которая подана после? Но и за то спасибо, что успокоила тем, что еще не переселяют. Сегодня идем кверху. До Усолья или Чердыни – еще неизвестно. Во всяком случае уже не более недели. Как я выеду из Перми почтовым поездом, а не ускоренным, дабы пробыть два часа в Вологде. Таким образом 27– 29 Сентября я буду уже с вами. Как я рад буду этому!..

Кроме разочарований, здесь получить ничего нельзя; а разочарований, как и всюду, – сколько хочешь, только наблюдай жизнь и побуждения людские.

Об уплотнении Пав[ел]. Ник[олаевич]. говорит, что лучше бы пока уплотниться; но во всяком случае пока, до крайнего срока не нужно особенно унывать, т.е. отчаиваться: он рассчитывает, что не будут разрешены бесполезные прижимки и переселения. Но плата за лишнюю площадь будет оч[ень]. поднята. А потому, он рассчитывает в своей Москов[ской]. квартире оставить себе только 2 комнатки – спальню и столовую, а остальные – сдать, потому что нет силы оплачивать. В конце Октября Рев[екка]. Мен[асьевна].31 с сыном переезжает в Москву. А также и Пав[ел].Ник[олаевич]., но с тем, что сам он, один уедет в Крым или на Кавказ в санаторию. Чтобы укрепить силы и главное, нервы. И правда, – он так раздражается! Видимо, – ему оч[ень]. трудно и не сладко. Крепко целую тебя, моя милая Катюка и крепко целую Зоюшку. Не ссорьтесь!.. Приеду. Конечно, с почтовым.

Ваш Н.Мешков.

Деньги – как вода, текут и текут; а привезу ли что домой – не знаю. Полагаю, что нет. И здесь еще тепло: хожу и много и все в летнем пальто. Ночью дождь, а дни – ясные, солнечные, но ночами – холодно (Приписано по левому и верхнему краю листа).

Музей истории Пермского университета. КП-311. Рукописный оригинал.

№14

«Нева» 2/15 июня 1925 г. 6 час[ов]. утра. Понедельник.

Моя милая Катюшинька!

Сию минуту вошли в Каму, подают приборы и сейчас командир придет ко мне пить чай. Весь пароход еще спит, несмотря на грохот погрузки от Богородской пристани. Опаздываем поря- дочно, но в Пермь придем, как говорят, без опозданий в Четверг, в 5 час[ов]. утра. Кама еще очень велика, погода теплая, ясная, но не очень. В Казани напр. пристани грязь, так что, боясь запачкать башмачки, я только поднялся на берег, пока были мостки, но тотчас вернулся. Пассажиров мало, скучно. Письмо это брошу в ящик завтра вечером в Сарапуле, потому что оттуда оно дойдет скорее: не пароходом через Нижний [Новгород], а по жел[езной].дороге чрез Казань прямо в Москву. Вот пришел командир…

Прошли Лаишев. После разговоров за чаем мне стало еще скучнее и безотраднее: у всех потеряна вера нашего направления и приемов во всех делах. Вот и капитан – жалуется на вредный формализм, на массу чернил и бумаги, на отписки и подвохи, взамен настоящего дела… «вот в столовой и салоне нет занавесок на окнах, снята куда то дорогая портьера с проходной арки из столовой в салон, испорчены все задвижки у дверей всех кают, всю весну прошу и не могу получить ничего! Даже клеенку в каюту, чтобы заменить грязную, оборванную только выдали и вот теперь обновляем стены». Пароход «Нева» – один из хороших Любимовских³². Я рад, что иду на (нем – з ачеркнуто , Камском – написано сверху автором ): точно родное…<…>

Музей истории Пермского университета. КП-313. Рукописный оригинал.

№15

Екатеринбург 15/28 июля 1927 г. Четверг 6 ч[асов]. утра

Милая, милая Катеринушка!

Сегодня день св[ятого]. князя Владимира. Вася и я посылаем общую телефонограмму имениннику Влад[имиру]. Ефим[овичу].Груму³³. И когда Тоня³⁴ понесет ему телеграмму, то кстати пошлет и это письмо, (чтобы – зачеркнуто ) не позже 10 часов тогда оно сегодня же, в 12 ч. 7 мин. с ускоренным поездом уедет к тебе. Вчера жара 40% и мы с Васей много ездили по городу, потом были в бане, дома во дворе и такая горячая. Вчера же Васе предложили занять службу в «Проэкт-бюро» с жалованьем на первый месяц 20 червонцев и Вася принял, дабы иметь возможность прожить пока снимут с учета и условились, что на службу явится 1го августа. <….> Сегодня съезжу только к Крысовым³⁵ попрощаться, а завтра с таким же поездом, в 12 ч. 7 мин., поеду в Пермь, куда и приеду в 10 часов вечера, о чем вчера уже написал В.Н. Архангельскому³⁶. Значит, будний день, Суббота, у меня для свиданий со старыми (и новыми – вставлено ) друзьями и у мамочки (на уни-верс[итетской]. постройке, у Перевалова³⁷ и А.Е. Ширяева³⁸ – вставлено ), а в Воскресенье вечером или Понедельник рано утром приедут Вл[адимир]. Ник[олаевич]. Толстопятов³⁹ с супругою, мы с архимандритом, (Анатолием Михайловичем) Александром⁴⁰ встретим их на пристани и т.д.

Если мало воды на перекатах, то до Чердыни не поедем, а если бывшие ужасные ливни (о которых я послал тебе вырезку «Звезды») на Урале дали много воды (рр. – вставлено ) Вишере и Кол-ве, то попадем (со всеми Толстопятовыми – вставлено и зачеркнуто ) в Чердынь и обратно вместе с Толстопятовыми, это займет 4 дня. Если же в Чердынь не поедем, то полагаю, что во Вторник-Среду я могу уже выехать по жел[езной].дор[оге]. прямо в Москву, кончивши все дела по университету и отдавши «прости» всем симпатиям… Во вторник–среду м[ожет]. б[ыть]. удастся поймать Нину Георг[иевну]. Барбат[енко].⁴¹ и узнаю от нее все о Вас. Здоровы ли Вы, перестала ли ты волноваться хозяйством и проч[ее]. появляется ли в продаже сах[арный].песок и устаешь ли ты за варкой варений? Как то Зоюшка справляется со всеми тревогами и увлечениями? Боюсь, что ей очень тяжело!

Музей истории Пермского университета. КП-320. Рукописный оригинал.