Городская идентичность в социокультурной научной оптике

Институт истории, археологии и этнологии им. Б. Джамгерчинова г. Бишкек, Кыргызстан

,

Введение. Динамика развития городского населения имеет стремительный рост, а значит, увеличивается и фокус внимания к городу как к объекту исследования. Так, по данным ООН, 60% населения Земли к 2030 г. будет жить в городах, поэтому понимание формирования и динамика развития городской идентичности имеет высокую степень актуальности.

К осмыслению и практическому применению городской идентичности существует множество подходов. Концепция носит кросс-дисциплинарный характер. Так, существует средовой подход, широко распространенный в архитектуре; с точки зрения брэндинга территорий в дизайне городской среды; феноменологический подход для понимания конкретных отдельно взятых городов и территорий в антропологии истории; исследование психологических аспектов проблем и факторов в городской социальной психологии; экономический, политологический подход – в сущности все науки, заходящие на поле исследования городов, так или иначе задаются вопросом о том, что есть городская идентичность.

В данной статье рассматривается социологическое направление развития концепции городской идентичности. Основной фокус внимания сосредоточен на фундаментальных исследованиях и школах, давших толчок к развитию различных направлений и количественных, практических исследований феномена в области городской идентичности, рассмотрению развития концепции во временной перспективе.

В своем анализе мы опирались на две ключевые переменные, которые содержатся в этимологии словосочетания «городская идентичность». Во взглядах ученых, социологических школ нас главным образом интересует осмысление понятий «город» и «идентичность». Исходя из этого, строится обзор различных ключевых подходов, их кластеризация и таймлайн через их основателей и последователей, с временным срезом с конца XIX по XXI в.

За данный период наблюдается яркий подъем качественных и количественных исследований по заданной теме, что делает невозможным сделать исчерпывающий обзор и отметить всех ученых, школы, концептуальные подходы.

Теоретико-методологические предпосылки в исследовании феномена «городской идентичности»

Конец XIX в. и первая треть XX характеризуются глобальной мировой индустриализацией, что естественным образом отражается на укладе жизни людей, формируются новые опыты и формы осознания себя как «горожанина». Вместе с этим встают вопросы ответственности: как жить в городе, каким образом на заданной территории реализовывать свои потребности, понимать свои права, выполнять обязательства исходя из зоны ответственности – город вносит множество требований и переменных к индивиду и обществу, которые они должны выполнять.

В социальных науках также выделяются отдельные направления, которые занимаются исследованиями в сфере города, место становится для них определяющим. Как и в теории «социальной идентичности», базирующейся на разработках Г. Тэджфела и Дж. Тернера, которые, в свою очередь, опирались на работы Э. Эриксона, главным образом на «Идентичность: юность и кризис» [1]. Автором отдельно выделялся сегмент, посвященный территории во всем ее многообразии, включая «городскую идентичность».

Чтобы понимать явление городской идентичности – составной части социальной идентичности, важно понимать, как теоретически объясняется понятие социальной группы. Так, Г. Тэшфелл и Дж. Тернер говорят: «Мы можем концептуализировать группу в этом смысле как совокупность людей, которые считают себя членами одной и той же социальной категории, разделяют некоторую эмоциональную вовлеченность в это общее определение себя» [2, с. 283].

Наблюдаемое явление возникновения массивного научного интереса к городу можно назвать «пространственным поворотом» в развитии концепции идентичности. Социальная идентичность в целом была разложена на подкатегории согласно тем областям, в которые включена человеческая ценностная и прикладная жизнедеятельность, в том числе гражданский, национальный, этнический, профессиональный, теперь и территориальный ее аспекты рассматриваются в связи с масштабом, типом места, укладом и т.д. Подкатегории и различные аспекты идентичности, которые носят основной параметр – место, имеют множество подвидов: городская идентичность (urban related identity), идентичность города (urban|city identity), территориальная (territorial identity), пространственная, средовая идентичность (environmental identity).

С этой сложной, ввиду гибридности, формой определения существует множество типологических подходов в определении того, что есть городская идентичность и ее дальнейшее практическое применение в различных сферах городской жизни и дисциплин, соответствующим им: архитектура, дизайн-код города, городская культурная политика, экономика городов, социальный сектор и прочее. В каждом направлении практик городской жизни необходимо понимать, с каким именно городом мы имеем дело, а значит, важно определить городскую идентичность.

Принципиально разными являются средовой и социальный подходы в понимании термина. Так, в архитектурной среде это скорее город и его особенности, а в социальной это понятие отражает социальный капитал – впечатления, понимание, особенности, которые воспринимаются и транслируются и вместе с тем создаются в социуме, среди горожан. В своей работе мы рассматриваем второе направление.

Социологический подход к концепции «городской идентичности»

Раскрытие темы городской идентичности можно начать с М. Вебера, с его фундаментальной работы по истории развития городов и их типам. Вебер в своей работе «Город» рассматривает вопросы истории городского строя, в частности, что определяет горожанина, то есть что является важным элементом, позволяющим идентифицировать индивида с городом. Он выделяет три типа городов и, соответственно, типы уклада жизни и форм вхождения в городскую ткань, сопричастности индивидов с городом, обретения статуса «горожанин», то есть городской идентичности. И мы можем наблюдать, что в разрезе истории это зачастую были внешние, экстремальные факторы: предметные, материальные, экономические, профессиональные («деление городских ремесленников по профессиям в раннесредневековом и позднесредневековом периоде – official artificial») [3], родовые как в античности, так и в средние века («astoi – проживающие в городе представители знатных родов»). В актуальном же для нас, современном прочтении городская идентичность может носить интернальный локус формирования и не зависеть от внешней, статусной, материальной атрибутики, быть определяемой не снаружи, а происходящей внутри каждого горожанина.

Прикладной подход в исследовании городов ставит на первое место Чикагскую школу урбанистики, сыгравшую важную роль в формировании течения исследований в социальных дисциплинах, связанных как со сферой города в целом, так и предметно с городскими сообществами, процессами ассимиляции, идентификации и формирования идентичности жителей в городской среде. Так, Р. Парк в работе «Город как социальная лаборатория» вывел город как основной объект внимания. Он рассматривал дихотомию село – город, искал обоснования, по каким принципам люди в городе объединяются в сообщества, на основе каких идентификаций строят общность («он освобождается от контроля обычаев предков, но вместе с тем его больше не поддерживает коллективная мудрость крестьянской общины») [4], провел немало прикладных исследований и теоретических изысканий в теме городских сообществ.

Л. Вирт, также представитель Чикагской школы, приближал нас к концепции «городской идентичности» и создал фундамент для ее детальной разработки через очерчивание контура и дифференциацию различных сообществ, с которыми себя идентифицируют жители, как внутри одного города, так и сопоставляя разные города, «поскольку все города сильно разнятся по своим социальным характеристикам и своему влиянию» [5].

Но важно отметить также предшественника Чикагской школы и учителя Л. Вирта. Г. Зиммеля. Он демонстрирует нам дихотомию, возникающую с ростом городов. С одной стороны, рост индивидуализации жителя под влиянием экономического разделения труда, желание выделиться («индивиды хотят теперь еще и отличаться друг от друга»). Но платой за это становится чувство одиночества, надрыв духовной жизни, а отсюда вновь стремление к объединению, поиск «общественного единства» [6], который мы можем понимать как поиск и формирование общей городской идентичности.

Принципиально иное видение связи пространственного и социального дает П. Бурдье. Опираясь на принципы конструктивистского структурализма, П. Бурдье в работе, посвященной социальному пространству, «Социальное пространство и символическая власть» задал парадигму социальности, существования ее структуры в «объектах мышления, создаваемых в обыденном сознании людей, живущих повседневной жизнью» [7, с. 143], где в социальной системе, частью которой является конструкт городской идентичности, существует структура, и она конструируется не сознательным, технологическим, искусственным путем, а воссоздается независимо от этого: «Структурализм признает существование в самой социальной системе (а не только в символических системах, языке, мифах и т.д.) объективных структур, не зависящих от сознания и воли субъектов и способных стимулировать или сдерживать их действия и стремления» [7, с. 145].

Бурдье подчеркивал, что в исследованиях идентичности важен практический смысл, который проявляется в габитусе – способность индивида в повседневной жизни действовать каким-либо образом, не осмысляя, не осознавая, а опираясь на дорефлексивный опыт. Он также говорил о гомологии городского (как физического) и социального пространства, что подобное тянется к подобному, то есть условно люди предпочитает жизнь в районе с похожими на себя людьми.

Гофман сделала вклад в наполнение концепции городской идентичности через исследование практики будней, повседневности горожан. Анализ повседневности он осуществлял через «фреймы» [8, с. 42]. Можно сказать, что фреймы – это более или менее устойчивые условия, сложившиеся в ходе многократного опыта. И чем большему числу участников, горожан понятны данные элементы, тем яснее они служат инструментом для типичного взаимодействия. Так, например, детская площадка создает условия для того, чтобы на ней играли дети, беседовали мамы и отдыхали на лавочках пожилые соседки; все понимают правила и условия, созданные в рамках данного фрейма.

Отдельно стоит выделить группу научных исследовательских направлений, и отдельных ученых, которые переосмыслили значение и форму города в современном глобальном постиндустриальном мире и сместили фокус с места на процессы. Э. Амин и Н. Трифт в совместной работе «Города. Переосмысляя городское» фокусируются на концепции города как потока и города как машины, также исследуя городские ритмы. В работе подчеркивается неснижающаяся значимость городских сообществ, а также проблемы близости. Авторы подчеркивают, что, несмотря на высокое значение мобильности в современных городах, а также предметную обусловленность контактов, их значение не снижается, а также дают типологию сообществ, иными словами типологию форм проявления городской идентичности: «спланированные сообщества и сообщества обыденности и повседневности, дистанцированные и близкие сообщества энтузиастов –сообщества по интересам, спланированные городские сообщества» [9, с. 52].

Важно упомянуть о сетевом подходе к пониманию городов и концепций идентичности Мануэля Кастельса. Социолог исследует общество в информационную эпоху и заключает, что вслед за тем, как сменились эпохи от аграрной и индустриальной к информационной, формы социального взаимодействия также становятся другими. В информационном обществе ключевой формой становится «сеть». Изменяется вместе с тем и связь с пространством, и идентификация с ним. Так возникает «глобальный город» и «глобальное сетевое общество» [10, с. 41], в котором ключевой фокус внимания акцентирован не на месте, а на процессе и потоках.

Можно сказать, что предшественником идей Кастельса, единомышленником и родоначальником сетевого подхода еще в XIX в. был Габриэль Тард. В работе «Монадология и социология» он описывает общество не как организм (популярную и доминирующую на тот момент концепцию), а как сеть. «Неверное понимание смысла тенденции привело к тому, чтобы видеть в обществах организмы; правда между тем в том, что вслед за появлением клеточной теории, наоборот, организмы стали обществами особой природы, суровыми укрепленными городами» [11, с. 67]. Так, институты и системы, такие как полки, конгрегации, государства и города, он называет «спеченными системами личностей» [11, с. 44], где индивиды являются элементарными частицами.

Вклад в исследование совместности, отношений людей, существующих или же живущих на одной территории, внес, опираясь на опыт Европы, востока и Азии, философ, социолог, семиолог Ролан Барт. В своем курсе лекций для Коллеж де Франс Барт деконструирует понятие сообщества, ставит вопросы о возможности «блага жизни вместе» [12, с. 47]. Он демонстрирует три формы жизни вместе: отрицание – одиночество; крайняя форма соучастия – coenobium; срединная – утопическая форма. Преимущественно опираясь на опыт истории монашества и художественной литературы, Р. Барт спрашивает: «Возможна ли идиоритмическая группа, может ли существовать сообщество людей без Telosa, без цели и причины?» [12, с. 15].

В последние десятилетия интерес к концепции городской идентичности в постсоветской научной школе начал активно проявляться в прикладных исследованиях, которые также зачастую носят междисциплинарный характер.

Большой вклад в развитие понимания структуры, содержания, факторов формирования городской идентичности вносят ученые постсоветской, российской научной школы. Обширные методологические наработки существуют в области психологии, социальной географии, урбанистики, политологии и других научных течений и дисциплин. Мы фокусируемся на вкладе в формирование понимания социальной природы этого конструкта, а также на богатом корпусе прикладных, эмпирических исследований, и здесь важно отметить следующие имена: А.В. Микляева, И.С. Самошкина, П.В. Румянцева, А.А. Озерина, А.А. Мусиездов, М.В. Осорина, Т.В. Дробышева.

В практических работах отечественных ученых ясно прослеживается ключевой научный принцип – преемственности и связности с теоретическим концептуальным осмыслением различных научных школ феномена городской идентичности на протяжении всего ХХ столетия.

А.В. Микляева и П.В. Румянцева рассматривают городскую идентичность жителей мегаполиса и периферии, а также этапы ее формирования в различных возрастах и изменения при смене места жительства [13]. Они исследуют кризисы на фоне стресса в связи с переездом и жизнью индивида в городе. В своих работах они представляют большой пласт практических исследований и батарею методов анализа факторов влияния на городскую идентичность. Кроме того, авторы рассматривают феномен социальной идентичности, тем самым обозначая границы двух явлений, определяя городскую идентичность как компонент социальной [14].

М.В. Осорина описывает особенности детского территориального поведения, разные потребности в отношении пространства, в том числе городского, согласно разным возрастным периодам и невозможность удовлетворить эти потребности существующими созданными пространствами в городе для детей. Так, например, автор ставит вопрос о границах безопасности пространства для прогулок детей, показывая, что посещение «заброшек» [15], неухоженных, местами опасных территорий является необходимым вызовом, прохождение которого формирует важные навыки социализации, физического развития и здорового формирования эмоциональных компонентов психики.

Т.В. Дробышева в своих работах затрагивает проблему городской пресыщенности и ее влияния на городскую идентичность, негативно сказывающегося на построении временной перспективы и связи с городом: «Влияние пресыщенности на психическое и психологическое благополучие молодежи, по нашему мнению, является одним из наиболее актуальных направлений исследования городской среды мегаполиса в современных условиях нарастания урбанистических процессов» [16, с. 350]. Она указывает на классическую дихотомию: город дает ресурсы к реализации и развитию индивида, но вместе с тем приносит колоссальную нагрузку своим изобилием внешних источников раздражения.

И.С. Самошкина исследует феномен территориальной идентичности, определяя его границы, структурные элементы и особенности формирования у различных социальных групп жителей городов, а также связь длительности проживания в месте и устойчивости, глубины территориальной идентичности: «Идентификация с местом проживания (чувство места) жителя определенного района города определяется длительностью его проживания в районе и имеющимся у этого жителя опытом проживания в других районах и городах и не отражает объективные условия проживания» [17, с. 28-29].

А.А. Мусиездов проводит обширный теоретический анализ подходов к концепции городской идентичности в различных дисциплинах и практической деятельности – архитектуре, социологии, психологии, брэндинге города. Говоря о городской идентичности, автор выделяет три аспекта: культурный, психологический и функционально-активистский, учет каждого из которых является необходимым для целостного понимания данного конструкта [18, с. 322-323].

Особо можно выделить исследования, направленные как на отдельную группу городского населения по возрасту, этносу, полу, так и по характеристикам самого исследуемого города, территории, региона. Так, Е.Н. Шарова, Т.В. Ануфриева в своих работах исследуют региональную идентичность молодежи в Мурманске, обращая внимание на такие характеристики идентичности, как «оценка привязанности к региону; оценка степени привлекательности жизни в области; черты привлекательности и непривлекательности жизни в регионе; оценка перспектив социально-экономического развития региона; оценка изменения ситуации в регионе; миграционные установки» [19, с. 170]. Такой фокус объясним тем, что в понимании ученых региональная идентичность может коррелировать с понятием «местного патриотизма», и при правильном формировании локальной идентичности можно влиять на миграционный отток молодежи из сложных, отдаленных регионов, таких как мурманский.

Раскрывают грани и взаимозависимость миграции, городской идентичности и этничности в городах и мегаполисах И.Л. Набок, Е.В. Малышева. Авторами рассматриваются аспекты ассимиляции человека в мегаполисе и связанные с этим трансформационные процессы этничности, развитие которых может пойти по двум путям: «интеграционной» и «анклавизационной». В исследовании отмечается что в условиях жизни в городе этническая идентичность под воздействием города, городской идентичности может видоизмениться и приобретать форму «мультиэтничности» или «квазиэтничности», что является следствием глобализации, где утрачивается связь с «корнями». «Сложность, комплексный, отмеченный выше междисциплинарный характер проблемы заставляет нас ограничиться лишь ее постановкой и определением основных направлений исследования этого феномена. Такое исследование, на наш взгляд, должно иметь "двунаправленный" характер: с одной стороны, это изучение городской среды, формирующей феномен "городской идентичности", с другой – изучение особенностей миграционного антропотока, особенностей этнической идентичности мигрантов, во многом определяющей их жизненно ориентирующие ценностные установки» [20, с. 93].

В работах Т.Г. Нефедовой, Н.Е. Покровского, А.И. Трейвиша поднимается важный вопрос о переосмыслении дихотомии город-село . Авторы показывают взаимную сезонную и трудовую миграцию из города в село и обратно, также исследуют явление «дауншифтинга» и «дач», характерного для постсоветского пространства явления. Раскрывают тему как физического, пространственного перемещения, миграции, так и важного для данной работы аспекта образа жизни, стиля, ценностных ориентаций в связи со сменой места жительства, что является компонентами социальной, территориальной идентичности индивида. Жесткое разделение на город и село и принятые в связи с этим определения обоих явлений перестают быть очевидными. Авторы поднимают вопросы о переосмыслении понятия «город»: «Намечающаяся миграция горожан во внегородскую среду – это уход за пределы города, его отрицание, признак перехода на новую стадию цивилизационного развития? Или это эволюция города, новая ипостась, реализующая себя в иной географической среде? Эти вопросы ведут нас к обсуждению общей темы: что есть город в современном понимании? Либо это прежде всего инфраструктура, что соответствует обыденным представлениям, либо город существует в сознании людей, в их жизненном мире, представлениях о стиле коммуникаций, в новых видах социальной сплоченности? Имеем ли мы дело с развивающимся городом, вбирающим в себя ближние и дальние периферии, или с принципиально иной жизнью – жизнью после города (“Life After the City”3) по новым цивилизационным координатам?» [21, с. 64].

В качестве обобщающих итогов обзора, анализа хотим представить ниже таймлайн (таблица 1), включающий в себя ученых, ключевые взгляды в тезисах на город и идентичность и их кластеризацию в соответчики с этим в разрезе периода с конца XIX века до текущего момента XXI столетия и преемственность между теоретическим осмыслением и прикладными исследованиями и различными мировыми школами.

Таймлайн Концепция городской идентичности в социокультурной научной оптике
I.Город II.Идентичность	1893- 1930	1930-1960	1960-1990	1990-2024
I.Дихотомия город- село II.Процесс ассимиляции, индивидуализация, отчуждение; Специфика городской идентичности в мегаполисе и провинции, кризисы ассимиляции; Влияние пресыщенности на психическое и психологическое благополучие.	Г. Зиммель (1903) Р. Парк (1925) Л.Вирт (1935)			А.В. Микляева, П.В Румянцева (2011) Т.В.Дробы-шева (2020)
I.Типологизация городов, формирование модели «европейского города» II.Исследование принципов и механизмов формирования «горожанина» в разных культурах и эпохах; Систематизация и каталогизация подходов к осмыслению городской идентичности	М.Вебер (1921)			А.Мусиездов (2013)
I.Город как сеть, поток, исследование ритмов города II.Ключевой принцип объединения горожан в сообщество, не через место, а через сеть; Концепция монады – любые организмы, это коллективы, общества;	Г.Тард (1893)		М. Кастельс (1988)	Э.Амин, Н..Трифт (2002)

I.    Cоциальный мир как многомерное пространство; II.    Люди и группы людей определяются своим относительным положением в данном пространстве; Теория фреймов. социальная идентичность (состоит из множества социальных ролей, масок

И.Гофман (1974) П. Бурдье (1984)

Таблица 1. Таймлайн развития концепции «городской идентичности» (разработано автором)

Table 1: Timeline of the development of the concept of “urban identity” (developed by the author)

Если раньше в обществе и научных взглядах существовала территориальная определенность – возможность конструирования социального, идентичности от места и границ (ведь город был местом, формирующим единую общность, определенность, единую названность, распределенность в соответствии с табелем о рангах и схожесть, что можно проследить в работах Вебера и других ученых классиков), то сейчас мы видим, что город не только не потакает единообразию, но скорее развивает свое городское социальное разнообразие, допуская и культивируя отличия и разность. Об этом замеченном явлении начали говорить более ста лет назад Зиммель, за ним Вирт и Чикагская школа урбанистики, а в современном корпусе прикладных исследований, в том числе Микляевой, Румянцевой, Самошкиной, отражены проблемы адаптации и ассимиляции в мегаполисе, вопросы социального и психологического благополучия, факторы риска жизни в городе и другие проблемы, с которыми сталкивается горожанин в процессе построения городской идентичности.

Данные, полученные в ходе обзора и анализа в статье, могут быть актуальны в различных сферах городской жизни и соответствующим им дисциплинах – архитектуре, антропологии, социологии, политике, экономике городов, etc. В феноменологическом подходе в каждом направлении практик городской жизни острый интерес к городской идентичности обусловлен необходимостью понимать в точности, с каким именно городом мы имеем дело, для ясной и целостной реализации задач прикладных сфер городской жизни.

Заключение. Исходный интерес в данной работе к анализу и обобщению богатого опыта рассмотрения концепции городской идентичности в социологическом подходе вызван необходимостью систематизации материалов и взглядов.

Город предоставляет индивиду возможность формировать городскую идентичность с множеством различных граней, ввиду существующего разнообразия возможностей, которые он в себе несет. Реализация их напрямую связана с рамками, фреймами, которые имеют как социальное, так и пространственное выражение. Так, можно проследить связь между теорией фреймов Гофмана и средовым подходом к городской идентичности, в том числе практическому конструированию среды города в связи с потребностями, ролями в зависимости от возрастного этапа развития горожанина, на чем фокусируется, например, Осорина в своих исследованиях.

В данное время привлекают большое внимание теории, связанные с сетевым подходом, но их нельзя назвать новыми, исключительным откликом на глобальную диджитализацию. Взгляды Тарда оставались в тени и оппозиции подходу Дюркгейма еще на заре социологии, но именно сейчас они находят свою актуальность, применимость, развитие, преемственность в концепциях М. Кастельса и Р. Флориды.

Кроме разных подходов к определению городской идентичности, также велико разнообразие понимания ключевых индикаторов, структуры и содержания. Источниками городской идентичности, связи с городом могут быть культурные явления, коллективная память, материальные объекты, следствие социализации в городском сообществе.

Как мы видим, подходы и концепции определения городской идентичности, а также ее содержание и механизмы формирования могут быть отличными и меняться вместе с самой тканью города. Неизменное значение продолжает иметь сама связь человека и города. В отношении важно сохранять внимание в состоянии флюидности и текучести.

В то же время очерченная граница концептуальных взглядов и подходов о сущности, содержании, конструировании городской идентичности может принести большую пользу в различных прикладных направлениях работы с городом. С пониманием природы этого важного для жизни города явления становится возможным бережный, комплексный подход в развитии городских территорий и сохранении их уникального проявления с учетом городской идентичности как отдельно взятой, конкретной социальной экосистемы, так и в целом общих и универсальных законов городской идентичности сообществ.