Государство и бизнес: новые горизонты партнерства

В заимоотношения государства и бизнес-структур, являющиеся одним из наиболее серьезных факторов развития всего социального пространства, существенно трансформируются в современных условиях. Причем эта трансформация в России представляет собой не обычные, текущие изменения, без которых не обходится ни одна реально существующая система данных отношений, а системную трансформацию, выражающуюся в переходе от одного качественно своеобразного формата отношений к другой специфической модели. Концентрированным выражением той среды, в которой разворачивается взаимодействие государства и бизнеса, является политика и экономика как специфические регулятивные подсистемы общества, которым свойственны собственные средства и способы решения социальных проблем, организации социального пространства¹.

ПОПАНДОПУЛО Анна

Существуют, как известно, несколько моделей влияния государства на экономический процесс – от идеи отстраненности государства от функционирования рынка, развиваемой либеральной концепцией, до радикального вмешательства государства в экономику, пропагандируемого социалистической теорией планового ведения хозяйства. Несмотря на то, что в полном объеме и в чистом виде эти концепции нигде и никогда не использовались, они, по сути, задают функциональные рамки политики и экономики. При всем том, что политика и экономика теснейшим образом связаны между собой, дополняют друг друга и не могут существовать и эффективно функционировать друг без друга, это самостоятельные самоорганизующиеся сферы общественной жизни, функциональная взаимозависимость которых определяется как характером исторического времени, так и персонифицированными характеристиками экономических акторов. Колебание потенциала влияния элиты бизнеса происходило в России с сильнейшей амплитудой в зависимости от конфигурации институциональных и политических факторов. Активное вмешательство бизнес-структур в политические процессы, подчинение государства бизнесу и, как результат, институционализация олигархии в 1990-е гг. сменились в начале 2000-х гг. снижением влияния экономических групп интересов на процесс принятия политических решений на фоне резко возросшей роли государства. Наиболее заметно это коснулось экономической сферы, где на протяжении последнего десятилетия обозначилась тенденция к огосударствлению. Выражается это не только в установлении государством контроля над рядом стратегически важных отраслей и предприятий, но и в выходе на первые роли компаний с государственным участием (Газпром, Роснефть).

В процессе модернизации новые возможности влияния, возникшие в связи с переориентацией на стратегию развития с ведущей ролью государства, распределялись внутри экономической элиты неравномерно в силу того, что субъекты являются высоко персоналистичными. Особенно это проявилось с началом кризиса, когда ресурсный дефицит перевел большую часть экономической элиты в категорию просителей. Получателями государственных средств в период ресурсных ограничений оказались «Базовый элемент» О. Дерипаски, холдинг «Интеррос» В. Потанина, а также Evraz Group , основными акционерами которой являются А. Абрамов и Р. Абрамович. Эффективно использовать институционализированные системы влияния могли только фигуры, пользовавшиеся высоким личным авторитетом и системой связей¹.

Исходя из различий в масштабах и форматах полномочий публичной власти во взаимоотношениях с экономикой и обществом в рамках капиталистических систем, принято выделять две основные модели рынка, построенные на механизмах координации противоположных типов – либеральной рыночной экономики и координированной рыночной экономики. Разнообразие форм взаимоотношений государства и бизнеса можно типологизировать в зависимости от политической роли государства в либеральной и координированной рыночной экономиках.

Важнейшими институциональными характеристиками либеральной рыночной экономики является то, что в ее основе лежит рыночный обмен, опора на банковскую систему, индивидуалистические принципы. Классическое либеральное государство предполагает отсутствие постоянных отношений между государством и бизнесом. В экономике и внутренней политике действуют принципы минималистского государства, в задачи которого входит лишь поддержание законности и обеспечение внутренней и внешней безопасности. Рынок предполагает свободу экономического выбора, что требует разгосударствления экономических и социальных процессов. Практическим воплощением либерального государства являлись Великобритания и США.

В XX в. существенно изменились полномочия либерального государства в связи с переходом к интервенционизму: государство увеличивает свои полномочия, расширяет масштабы и повышает политический вес, происходит расширение взаимодействия государства с группами интересов. При этом соединение интервенционизма с классическим либеральным государством (Великобритания, США) привело к различным результатам – в одном случае к эрозии плюралистической модели, в другом – к ее укреплению, что обусловлено рядом факторов. В первую очередь, это структура государства. Великобритания – это унитарное, централизованное государство с классическим парламентским режимом, предполагающим сильное правительство и слабые альтернативные центры власти, с внутренне сплоченными, дисциплинированными и идеологизированными политическими партиями. США – федеральное и децентрализованное государство, президентская республика, основанная на разделении властей с сильными альтернативными источниками власти, политическими партиями с низкой внутренней дисциплиной и невыраженными идеологиями. Кроме того, важным фактором стали различия в роли профсоюзов, их политической и экономической силе: сильные профсоюзы в Великобритании и связанная с ними сильная альтернативная левая партия и слабость профсоюзного движения в сочетании с отсутствием альтернативной идеологии в США.

Под воздействием этих факторов соединение классического либерализма с интервенционизмом привело Великобританию к структурному конфликту и деформации плюралистической модели взаимоотношений государства с бизнесом. Расширение социальных обязательств государства в связи с появлением «государства благосостояния», расширение национализиро- ванного сектора экономики вынуждают государство переходить на «дирижист-ский» инструментарий. Происходит консолидация представительства бизнеса, формирование головного корпоративного объединения. Претерпевшая существенные изменения в результате слияния принципов либерального государства и социально-демократического «государства благосостояния» политическая система была вынуждена перейти на неокорпора-тивную систему согласования интересов.

В США адаптация интервенционистской политики произошла со значительно менее серьезными структурными изменениями либерального государства. Произошло расширение сферы ответственности государства – обеспечение макроэкономического и социетального равновесия между групповыми интересами, возможность государственного вмешательства в критических ситуациях в любую сферу. При этом в экономической политике использовались только косвенные методы, не был создан госсектор, «государство благосостояния» оказалось ограниченным, и его функции частично взял на себя бизнес. В отношениях государства и бизнеса сохранилась плюралистическая модель: бизнес взаимодействует с государством на правах равного партнера, сохраняя экономическую и политическую автономию. Для американской политической системы характерны относительная слабость государства и подвижность конфигураций групп интересов. Двухпартийная система политических партий с их высокой восприимчивостью к широкому кругу разнородных интересов стимулировала фрагментацию групп интересов бизнеса.

Координированная рыночная экономика направляется государством, конкурентные отношения уступают место кооперативным, формальные контракты носят ситуативный характер и зависят от внерыночных соображений. Формы взаимоотношений с бизнесом в координируемых экономиках можно свести к двум основным типам – это ассистирующее и авангардистское государство. В основе выделения этих типов отношений лежат следующие основания: кто осуществляет руководство (политики или чиновники, правая или левая элита), как это руководство осуществляется (указания или переговоры) и на какие цели ориентируется государство (собственные, сформулированные относительно автономно, компромисс с группами интересов, включая бизнес, или преимущественное равновесие между целями бизнеса и интересами избирателей). Всем координируемым экономикам свойственны различные разновидности неокорпоративной модели взаимоотношений государства и бизнеса. Взаимоотношения государства и бизнеса в рамках ассистирующего и авангардистского государства можно дифференцировать следующим образом: ассистирующему государству соответствуют три наиболее известных неокорпоративных модели (корпоратизм с «рамочным» государством в Германии, однопартийный «мягкий» корпоратизм в Швеции и двухпартийный «жесткий» корпоратизм в Австрии), а авангардистскому государству – этатистский корпоративизм во Франции и административное руководство в Японии1.

Понятие «ассистирующее государство» ввел В. Штрек, обозначив таким образом политическую роль государства во взаимоотношениях с группами интересов, когда государство выступает в роли «ассистента» высокоорганизованных групп интересов, которым государство делегирует часть собственных функций. Согласно политической модели ассистирующего государства, ведущая роль во взаимоотношениях с группами интересов принадлежит государству, но в большинстве случаев государство осуществляет регулирование в мягкой, косвенной форме. Система правления предполагает широкое делегирование публичных функций организованным интересам. Доминирующая роль в правящей группе принадлежит партийно-политической элите. В политической модели ассистирующего государства достаточно широк круг правящих элит – помимо политико-административной элиты и бизнеса к формированию государственной политики подключены группы интересов гражданского общества, профсоюзы, альтернативная элита. Обязательным условием сочетания всех разновидностей неокорпоративных моделей с ассистирующим государством служит высокий уро- вень социетального консенсуса, охватывающего большую часть общества.

Разновидностью ассистирующего государства является корпоратизм с «рамочным» государством (Германия). Эта система взаимоотношений государства и бизнеса стала результатом таких факторов, как структура государства, особенности исторического развития и государственной традиции, структура групп интересов. Сочетание федерализма, парламентской республики, коалиционных правительств и конституционных ограничений власти правительства и парламента породило особую модель политического правления – консенсусную демократию со слабым правительством. Государство играет важную роль в создании устойчивой конкурентной рыночной экономики, а также интегрирующую роль – подталкивает все экономические группы в обществе к позиции социальной ответственности.

Наиболее характерные черты, которые отличают стиль политического курса корпоратизма с «рамочным» государством, – это стремление к консенсусу и реактивность, т.е. отказ или неспособность политических и административных элит играть ведущую роль в формировании политического курса в конкретных областях. Его следствием стали иммобилизм, обусловленный ограниченностью возможностей правительства добиваться изменений в политическом курсе, и «сек-торизованный» подход, когда правительство в основном просто реагирует на инициативы, исходящие от групп интересов в конкретных секторах экономики.

Еще одной моделью отношений государства и бизнеса в рамках ассистирующего государства является однопартийный корпоратизм, примером которого является Швеция. Решающую роль в становлении этой модели отношений в Швеции сыграли структура государства, наличие такого сильного политического актора, как профсоюзы. Экономической идеологией Швеции стал функциональный социализм, который основан на функциональном подходе к институту частной собственности и предполагает постепенное ограничение прав собственности в пользу общества. Функциональный социализм помог сделать долговременным политический компромисс правящей социал-демократии со шведским бизнесом. Бизнес превратился в активного архитектора новой системы. Отношения между государством, бизнесом и обществом выстраиваются посредством трехсторонних органов социального партнерства.

Более жестким вариантом корпоратизма является двухпартийный корпоратизм, яркий представитель которого – Австрия. Для бизнеса такой вариант отношений с государством наименее комфортный. В послевоенный период произошло резкое сокращение частного сектора в национальной экономике. Сильный государственный сектор превратился в ядро послевоенной экономической системы, а государство и государственные предприятия – в мотор национальной экономики. Утверждение жесткого корпоратизма было обусловлено исходной слабостью сообщества бизнеса. Если корпоратизм с «рамочным» государством и однопартийный корпоратизм создавали институциональные стимулы, призванные побудить группы интересов бизнеса переориентироваться в политике с частных на коллективные блага, то двухпартийный корпоратизм просто исключал любую альтернативную возможность, кроме коллективных благ.

Иные формы взаимоотношений государства и бизнеса строятся в рамках авангардистского государства, сформировавшегося в разное время во Франции и в Японии после Второй мировой войны. Его главной особенностью была ориентация на автономные цели. Государство берет на себя функцию ведущего агента модернизации экономики и общества. Это накладывает большой отпечаток на политический курс и формы взаимоотношений с бизнесом. Авангардистское государство опирается на высокий удельный вес внерыночных механизмов координации в экономике, но предполагает более высокую централизацию принятия решений относительно экономического курса, чем странах ассистирующего государства. Политический стиль варьируется от повышенной автономии и избирательности в отношении партнеров в сообществе бизнеса (дирижизм во Франции), до достаточно «мягкого», с преимущественной ставкой на переговоры («государство развития» в Японии).

Во взаимоотношениях с административной и политической элитой положение элиты бизнеса варьируются от младшего партнера (в Японии) до клиента (в некоторых случаях во Франции). Бизнес отличается политической слабостью, а отдельные национальные отряды бизнеса – и экономической. Происходит частичная политическая ассимиляция элиты бизнеса административной элитой, символическим выражением которой стала практика перехода отставных чиновников и политиков в крупные компании частного сектора. У. Бек отмечал, что, с одной стороны, данная модель ориентируется на принципы минималистского государства, но, с другой стороны, масштабная приватизация и появление новых форм государственного регулирования, сопровождающие укоренение неолиберализма, предполагают мощную государственную власть, наделение государства новой силой1.

На смену старому интервенционизму, основной задачей которого было совмещение экономического роста и социальной интеграции общества (государство благосостояния, ассистирующее государство и государство развития), приходит новый интервенционизм, главной целью которого становится адаптация национальной экономики к требованиям глобального рынка. Новое интервенционистское государство на Западе концептуализируется в таких терминах, как «новое регулирующее государство», «государство конкуренции» и «государство-брокер». Трансформация взаимоотношений государства и бизнеса в странах Запада определяется переплетением двух разнонаправленных тенден- ций – институционального обновления и институциональной преемственности. Институциональное обновление сопровождается возросшей привлекательностью плюралистической модели в ущерб неокорпоративной. На первый план выдвинулась новая модель отношений – «государство компаний», ранее характерное только для плюралистической парадигмы в США. Институциональная преемственность в отношениях государства и бизнеса проявляется в сохранении остатков прежних форм, а также в случаях «локального ренессанса» неокорпоративизма. В Европе место замкнутых корпоративистских режимов взаимодействия начинают занимать институциональные образования, которые отличают большая открытость, автономия и асимметричность статуса участников (сообщества и сети) и которые описываются различными моделями политического со-управления. Специалисты заговорили о переходе от «правительства» к «системам правления» или «политического соуправ-ления». Модели политического соуправ-ления обладают многими достоинствами. Они привносят в отношения государства и бизнеса гибкость, оперативность, снижение роли бюрократических процедур. В то же время эти новые формы породили и новые проблемы, связанные с асимметричным статусом участников. Разница в ресурсном обеспечении и политическом весе (прежде всего, слабость профсоюзов) делает системы политического соуправле-ния неравновесными и политически уязвимыми.