Государство и кредитно-финансовая кооперация

Политику Российского правительства по отношению к дореволюционной кредитной и ссудосберегательной кооперации вряд ли можно назвать последовательной. С одной стороны, именно государство инициировало во многом образование разного рода деревенских кооперативов, считая их тем рычагом, который позволит вывести сельское хозяйство на столбовую дорогу прогрессивного развития. Государство определяло правила их регистрации, задачи деятельности, а также порядок взаимодействия с властями и возможность объединения в союзы. С другой стороны, опасаясь возможности использования кооперативных организаций для распространения революционных идей среди народных масс, стремясь сохранить контроль над ними, правительство препятствовало выработке единого кооперативного законодательства, ограничиваясь разработкой отдельных образцовых уставов для каждого вида кооперативов.

В отличие от других видов кооперации, потребительской, сельскохозяйственной и промысловой, кредитную и ссудосберегательную кооперацию под свою опеку сразу же взяло Министерство финансов Российской империи. Так как дело развития кредитной кооперации было новое, совершенно неизвестное в стране, при Минфине был создан кружок из подвижников деревенской кредитной кооперации, для «проработки» всех возможных пробоем, связанных с последующим становлением и развитием кредитных товариществ.

Начиная с 1868 года члены кружка пропагандировали передовой западный кооперативный опыт, выступали с докладами, публиковали статьи, брошюры, писали примерные уставы ссудосберегательных товариществ. В 1871 году при Минфине был создан официальный Комитет по делам сельских ссудосберегательных и промысловых товариществ, поддерживаемый Минфином. В 1872 году в Москве и Киеве открываются местные отделения данного комитета. В каждом отделении было по три отдела, которые разрабатывали научные проблемы будущей деятельности кооперативных товариществ, играли роль научных секций и организационно–методических центров.

Члены Совета при активной поддержке местных земств проводили консультации и осуществляли инструктирование членов правлений товариществ на местах, организовывали кооперативные съезды и совещания. За наиболее значительные труды по проблемам кооперации Совет учредил премию в размере 500 рублей. В губерниях работали члены–корреспонденты Отделения, которые были его представителями на местах. В Среднем Поволжье члены-корреспонденты работали в Казанской, Самарской и Саратовской губерниях.

Для того, чтобы еще больше сдержать их развитие, МВД инспирировало так называемый «Свод заключений земских начальников о положении учреждений мелкого кредита», в котором утверждалось, что кредитные кооперативы были бесполезными организациями и не представляли интереса для сельского населения [1]. Вскоре появился и другой, не менее интересный документ, уже от группы губернаторов, которые состояли в штате МВД и, конечно же, «поддержали» мнение «своего» Министра Внутренних дел. В документе было также изложено мнение ряда губернских правлений о том, что «названные учреждения не соответствуют интересам и бытовым условия крестьянского населения». А далее в письме чиновники проговорились об истинных мотивах своей «нелюбви» к кредитной кооперации. В письме было напрямую указано то, что «…товарищества, предоставленные самим себе, лишены надлежащего руководства и ближайшего за ними надзора...» [2]. Правительство опасалось, что кредитные и ссудосберегательные общества могут выйти из-под контроля и будут содействовать общественно-политической организации населения, росту оппозиционных настроений. Эти опасения нашли отражение в «нормальном» Уставе потребительских обществ, разработанном МВД и утвержденном 13 мая 1897 г. Устав, заметно расширяя деятельность обществ и возможные операции, ужесточал административный контроль над ними. Возникновение ассоциации и их деятельность теперь отдавались на усмотрение губернаторов, что, с одной стороны, несколько децентрализовало всю процедуру утверждения обществ и ускоряло ее, а с другой стороны, фактически отдавало судьбу кооперативов на усмотрение местной администрации с ее пристрастиями к лицам, и к формам кооперативной организации.

Министерство финансов, ссылаясь на опыт европейских стран, в частности, Германии и Франции, предложило расширить функции мелкого кредита. Однако полностью сопротивление МВД преодолеть не удалось, поэтому Особое совещание отказалось и от принципа «…обязательной ответственности заемщика всем его имуществом по обеспечиваемым залогом ссудам»[3].

Был принят новый компромисс, плодом которого и стало принятие 7 июля 1904 года нового «Положения о мелком кредите». Несмотря на все его ограничения, это был новый шаг вперед, так как земствам было разрешено открывать не только земские кассы, но и кредитные и ссудосберегательные товарищества, инвестируя туда свои средства, причем не испрашивая разрешения у губернских правлений. Так для ссудосберегательных товариществ вводилось определение кредитоспособности членов и производительной ссуды; на проведение посреднических операций не требовалось разрешения Министерства финансов; вклады в кредитные товарищества, как и в государственные сберегательные кассы, теперь не подлежали отчуждению, описи, были наследственно передаваемы.

Не оправдались также планы правительства на помощь кредитных кооперативов в реализации переселенческой политике. Местные кредитные учреждения отказывались принимать в свой состав переселенцев из южных российских губерний, которые по дороге в Сибирь оседали в Среднем Поволжье, купив в рассрочку у Крестьянского Поземельного Банка земли, разбитые на отрубные и хуторские участки. В качестве одной из основных причин отказа в приеме переселенцев-хуторян указывалась отсутствие доверия к ним со стороны местного населения, возможность их отъезда в любое время на новое поселение и так далее, что не устраивало местное население, которое называло их «бегунами» [4].

Начавшаяся Первая Мировая война полностью изменила социально-экономическую ситуацию в стране, вызвала рост всех видов кооперативов, поставила перед ними новые задачи. Правительство в тяжелейших условиях военного времени пошло на дальнейшие уступки. Для кредитных кооперативов, не справлявшихся в одиночку с военными поставками и закупками продовольствия, в 1915 году был введен облегченный порядок учреждения союзов. Министру финансов предоставлялось право собственной властью утверждать уставы новых союзов в случае их соответствия тем основаниям, которые были одобрены для уставов уже действующих союзов [5, c. 60]. Число союзов начало быстро расти. Но это право предоставлялось только учреждениям мелкого кредита. В числе уступок правительства было и учреждение в 1912 году Московского Народного банка, ставшего финансовым центром кооперации. Его основной капитал формировался за счет продажи акций как кооперативам, так и частным лицам и муниципалитетам.

В Средневолжских кредитных и ссудосберегательных товариществах огромную роль в установлении связи с отделениями Народного банка сыграли инспекторы мелкого кредита. При их содействии товариществами покупались акции Московского Народного Банка и устанавливалась связь с банком в отношении приобретения сельскохозяйственных машин и оборудования [6, c. 44]. После свержения самодержавия был принят «Закон о кооперативных товариществах и их союзах» 20 марта 1917 года, который определил суть и цели кооперативных ассоциаций. Однако он не содержал детальной регламентации деятельности кооперативов, а провозглашал лишь основные начала их организации и деятельности (самопомощь, самодеятельность, самоуправление, взаимная ответственность). Теперь вся специфика отдельных видов ассоциаций должна была получить своё отражение в Примерных уставах, вырабатываемых самими кооперативными учреждениями [7, c. 7-8].

Однако противодействие кооперации со стороны участковых земских начальников больше носило скрытый характер. Например, проявляя на словах лояльность к кредитной кооперации, на деле земский начальник Симбирского уезда Симбирской губернии Д. А. Халкиопов оказывал давление на волостные крестьянские сходы, запрещая им вкладывать общественные деньги в действовавшее на территории волости кредитное товарищество, но был не против вложения этих денег в учреждаемую им самим ссудосберегательную кассу [8]. Однако, справедливости ради, необходимо отметить, что среди земских начальников было много и таких, которые видели преимущества всесословных учреждений мелкого кредита и прилагали все усилия для развития на территории своего участка кооперации, прежде всего, кредитной [9].

Как показывает проведенное исследование, основные усилия земств были направлены на организацию в деревне учреждений мелкого кредита. Так, земство Новоузенского уезда Самарской губернии даже считало назревшим вопрос «об изъятии кооперативного дела из рук управления по мелкому кредиту и о передаче его в ведение городских и земских самоуправлений, так как под опекой казенных агентов управления рутина захватывает эту молодую отрасль народнохозяйственной жизни и направляет её по ложному пути» [10, c. 142]

Возможность учреждения губернской земской кассы была признана «преждевременной». Однако, в её необходимости в будущем никто не сомневался. Земским собранием был даже разработан проект устава такой кассы мелкого кредита, главной операцией которой стала бы исключительно долгосрочное кредитование товариществ в размере 1000 рублей под 6 % годовых [11]. Для обеспечения правильного использования крестьянами ссуд кредитных товариществ считалось необходимым установить тесное взаимодействие агентов агрономической организации с учреждениями мелкого кредита, которые осуществляли бы не только пропагандистскую работу, но и оказывали последним действенную помощь.

Нередко свое содействие земства осуществляли преимущественно через земские кассы мелкого кредита. К 1914 году не оставалось ни одного уезда, в котором не было бы открыто такой кассы. Их первоначальный капитал складывался из средств, ссуженных Государственным Банком и денег, выделенных местными земствами. В течение нескольких лет их средства существенно возросли. С 1914 по 1915 годы баланс, например, Симбирской уездной земской кассы увеличился почти вдвое с 354657 до 604775 рублей [12, c. 29-31]. Однако, в Среднем Поволжье, в целом, их размеры оставались небольшими. Так, баланс Ардатов-ской уездной земской кассы мелкого кредита, занимавшей по этому показателю в 1914 году 95 место в России, составлял 194,9 тыс. руб., Курмышской – 160,9 тыс. руб. (110 место), Ала-тырской – 71,1 тыс. руб. (145 место), Сенгиле- евской – 54,8 тыс. руб. (162 место), Буинской – 15,0 тыс. руб. (201 место), Симбирской – 274,5 тыс. руб. [13, c. 41]. Балансы ряда уездных касс Самарской губернии были еще более низкими. Баланс Бугульминской уездной кассы составлял всего 5, 3 тыс. руб. (212 место в России). Ограниченность земств в средствах препятствовала их содействию кооперации.

Затрата земства на земледельческие машины и орудия сохраняла в работоспособности хозяйства и удерживала платежеспособность их на прежнем уровне. Земство также выигрывало от подобного взаимодействия, так как успешно работающие в условиях войны хозяйства своевременно рассчитывались с земствами за предоставленные кредиты.

Таким образом, правительственная политика по отношению к кооперации приобретала все более противоречивый характер. С одной стороны, правительство оказывало денежную поддержку кредитным товариществам, открывало сельскохозяйственные и потребительские общества и тем самым способствовало социально-экономическому развитию деревни, а с другой — неуклонно и последовательно отстаивало систему административного и полицейского надзора и контроля, ограничивало залоговые и посреднические операции кооперативов, консервировало феодальные пережитки.

С другой стороны, правительство опасалось, что кредитные и ссудосберегательные общества могут выйти из-под контроля и будут содействовать общественно-политической организации населения, росту оппозиционных настроений.