Границы и формы толерантности

Межконфессиональные отношения — это общественные отношения, базирующиеся на разных ценностных основаниях, разном религиозном опыте, различном мировоззрении. В межконфессиональных отношениях важны как общие черты, которые могут интегрировать религии, так и особенности, приводящие к разделению. Следует заметить, что здесь также важны духовные ценности. Межконфессиональные отношения — это отношения межгрупповые, поэтому они являются отношениями между религиозными группами и организациями. Интересной особенностью данных отношений является то, что могут существовать наряду с отношениями трудовыми, производственными, межэтническими, межнациональными, межклассовыми. Поэтому они могут возникать, соответственно, в рамках, например, одной трудовой группы, в которой есть представители разных конфессий.

Обращаясь к современной религиозной ситуации в российском обществе, следует отметить поликонфессиональность, разнородность религиозного пространства. Последние два десятилетия привели к существенному изменению структуры религиозного пространства. Если ранее в 1990-х гг. в России насчитывалось всего 15‒20 традиционных конфессий, к 2008 г. их стало почти 130 [1, c. 136], то на 1 октября 2015 г. в России было зарегистрировано «27 978 религиозных организаций, из них централизованных — 565 (в том числе 363 действуют на территории двух и более субъектов Российской Федерации, 243 — на территории одного субъекта), местных религиозных организаций — 26 342 (в том числе 216, не входящих в структуру централизованных религиозных организаций). Их количество неуклонно растет (на 1 января 2015 г. — 27 496) и составляет в два раза больше, чем в РСФСР (на территории Республики Крым и города Севастополя зарегистрировано 335 религиозных организаций)»1.

Со стороны государства предпринято укрепление межконфессиональных связей, а именно: начиная с 1990 г. в Федеральном законе «О свободе вероисповедания», затем в 1997 г. в законе «О свободе совести и религиозных объединениях», ряде других законодательных актов, благодаря которым изменилось правовое положение церквей, произошла реабилитация религиозных деятелей, а также передача культурных памятников и ценностей религиозного назначения. Федеральный закон «О свободе совести» позволил перевести в правовую плоскость отношения между религиозными организациями и гражданином, дал возможность индивиду реализовывать свое право на свободу совести. Данный закон хоть и имеет свои недостатки, тем не менее позволяет избежать недопустимых ситуаций. По существу, как отмечает А. Е. Себенцов, «к закону в целом все приспособились, и никто ничего лучше предложить не может. Закон держится устойчиво, он более или менее удовлетворяет всех» [2]. Возможно, многие противоречия в законе и приводят к разного рода недопониманиям между конфессиями. Вызывает вопросы фраза об особой роли православия в истории России, также утверждение о традиционных и нетрадиционных религиях. Данный аспект представителями некоторых конфессий трактуется как ущемляющий права, что является почвой для возникновения межконфессиональных недоразумений. Поэтому вопрос о благоприятных межконфессиональных отношениях, представляющих собой диалог религий или даже полилог, в первую очередь должен относиться к сфере права. Таким образом, межконфессиональные отношения должны регулироваться государством, выстраивая грамотную конфессиональную политику. Необходимы преобразования старого закона о свободе вероисповеданий, мы считаем, что это объективное требование российского общества.

Сегодня следует отметить необходимость межконфессионального диалога. Его основу составляет желание религиозных организаций сотрудничать и взаимодействовать, находя общие ценностные принципы. Что это за принципы, каковы они? К примеру, если между православием, исламом и иудаизмом есть объединяющее их начало — монотеизм, то идея единого Бога будет общим ценностным основание. Однако возникает вопрос о буддизме как конфессии, не относящейся к монотеистическим религиям, также в данном контексте уместно упомянуть активно заявляющий о себе шаманизм. Соответственно, должна быть иная платформа для сотрудничества. Поэтому речь не идет о создании новых принципов, а скорее, имеется в виду отстаивание своих сложившихся ценностей, их сохранение, продолжение.

Для преодоления религиозных конфликтов необходимо обратиться к созданию атмосферы толерантности. Она должна быть частью повседневной жизни, а не демонстрироваться от случая к случаю. Межконфессиональный диалог должен реализовываться не только через административную вертикаль, но и горизонтально, между самими индивидами. Но государство должно гарантировать одинаковое внимание и равное отношение ко всем религиозным организациям. Заметим, что в данном случае сами церкви вступают в эти отношения, далее отдельные граждане также взаимодействуют в разных областях по религиозным вопросам. Сегодня наблюдается ситуация когда представители разных конфессий живут на одной лестничной площадке, учатся в школе и университете, работают в одном трудовом коллективе. Межконфессиональные отношения переходят на межличностный уровень, когда взаимодействуют разные религиозные идентичности, и эти отношения не могут регулироваться государством. Но межконфессиональный диалог влияет на людей разных религиозных убеждений, потому что решает задачу разработки единых правил, обязательных для соблюдения всеми без исключения. Возможность идти на взаимные уступки, учет интересов, рассмотрение и обсуждение спорных моментов — это и есть толерантное отношение. Нельзя отрицать, что есть группы, которые имеют отрицательный заряд, порождающий нетерпимость. Диалог должен помочь выявить такие опасные элементы. Возможно, в рамках нашей страны общим основанием может стать общегражданская российская идентичность, которую невозможно создать без социально-экономического развития России. Конечно, сами конфессии должны выбрать путь перемен, путь приспособления к изменившимся социокультурным условиям. Несмотря на это, необходимо отметить, что конфессии активно изменяются достаточно сложно, поскольку религия — это традиционный феномен. По этому поводу М. Ю. Зеленков высказывает такое мнение: «Среди священников среднего и тем более низового звена настроения неприятия и противодействия многим изменениям, произошедшим и происходящим в России распространены весьма широко. Подобная ситуация и настроения имеют место и среди мусульман. Напомним, что именно православно-мусульманский блок во многом определяет общий вектор развития религиозной ситуации в России и ее влияние на процесс модернизации страны» [3, c. 222]. Начиная с 1990-х гг. из всех религий наиболее подвергся модернизации буддизм благодаря его надэт-ничности и глобализированности. Русская православная церковь ввиду сложившихся историко-культурных отношений в русле византизма, когда церковь — это опора государя и государства, также подвергается, несомненно, изменениям. Это связано со взаимоотношениями с Украинской православной церковью и критикой константинопольского патриархата. Ислам в России достаточно традиционен, хотя в нем проявляются элементы модернизации с чертами радикализации.

Соответственно, межконфессиональные отношения должны быть регулируемы государственной политикой, но в рамках принципа светскости, с учетом положительного исторического опыта религиозных организаций и общественного развития. Такие межконфессиональные отношения подразумевают наличие определенной правовой основы.

Исторически в России заложена поликонфессиональность, которая является как источником толерантности, так и проявлением ксенофобии. В реальности же поликонфессинальность — это, по существу, «разностатусность религиозных организаций» [4, c. 44]. Именно этот факт со времени взятия Казани является определяющим в государственной политике по отношению к другим конфессиям, вне зависимости от того, как долго они являются частью российского поликон-фессинального пространства. Практически до 1991 г. Русская православная церковь была в авангарде конфессиональной политики. И это вполне укладывалось в византийскую модель отношений, когда есть церковь, стоящая на страже порядков государства, которое, в свою очередь, выполняет функции защиты по отношению к первой. По существу, до времени перемен в 90-х годах межконфессио- нальные отношения и не были таковыми. Лишь только в связи с демократизацией, когда было утверждено равенство религий, начались изменения. Благодаря этому в обществе появились ранее не известные конфессии самого разного толка. Однако позднее та же статусность вновь проявилась, только в более определенных чертах. Схема такова: православие по всей России — это официальная религия, в мусульманских регионах — соответственно ислам, в других — буддизм и православие. Далее расположены иудаизм, лютеранство, католичество, протестантизм. Наконец, в самом низу иерархии — это новые религиозные движения. По существу, раз эти конфессии находятся на разных уровнях, то и взаимодействия между ними практически нет. Вернее, существует некая конкуренция между РПЦ и протестантскими организациями. Очень часто с ее стороны наблюдается непримиримое отношение. Это подтверждает религиовед Р. Лопаткин, отмечая, что «позитивное утверждение православия, его идеалов и достоинств на практике часто подменяется борьбой с другими конфессиями, ожесточенной полемикой с ними, желанием во что бы то ни стало дискредитировать своих оппонентов — конкурентов. То есть позитивная идентификация православного христианина (чем его вера лучше других) подменяется идентификацией негативной (чем другие вероисповедания хуже). Из психологии известно, что негативная идентификация всегда ведет к росту напряженности и конфликтам» [5]. Учитывая, что количество протестантских приходов и неофитов растет, то вполне понятна такая реакция со стороны РПЦ. Соответственно, у представителей других конфессий подобная позиция, а то, что православие имеет особое положение, порождает недовольство и конфликтные ситуации. Тем более, что так выступать и вести себя не может позволить ни одна другая традиционная, тем более нетрадиционная конфессия.

Таким образом, становится понятным, что удовлетворяющей все религиозные организации, внятной и адекватной государственной политики, регулирующей межконфессиональные отношения, сегодня в сущности нет. Нельзя отрицать факт того, что есть официальные документы, соглашения между государственными органами и религиозными организациями, разного рода договоры, публичные выступления и резолюции. Однако, как верно пишет Ж. Т. Тощенко, «история свидетельствует, что в процессе взаимодействия с религией чиновники не только были истинно верующими: среди них было немало тех, кто приспосабливался, мимикрировал, фальшивил, использовал религию в своекорыстных целях. В странах, которые именовали себя ранее социалистическими, определенная часть чиновников нередко скрывала свое поведение, использовала тайные контакты приобщения к религии, что приводило к серьезным конфликтам, ибо это рассматривалось как отказ от социалистической идеологии. Но то, что стало происходить с бюрократами всех уровней в их отношениях с религией в большинстве постсоветских государств, превзошло самые изощренные фантазии и возможности уникального приспособленчества» [6]. В этом случае религия становится в руках определенных кругов инструментом достижения своих целей. Именно это является особенностью российской религиозной ситуации, которая приводит к тому, что межконфессиональные отношения изнутри становятся опасными для России. Чиновничий аппарат очень далек от религии, такая ситуация, по нашему мнению, является наследием советского управления, которое контролировало деятельность религиозных организаций. Тем более, что «от по- ведения бюрократии зависит межконфессиональный мир, возможность возбуждения или угасания религиозного недоверия» [6].

Однако мы все-таки предполагаем, что у российского общества есть возможность межконфессионального диалога для сохранения и трансляции тех ценностей, которые являются фундаментом религии, именно диалог и есть инструмент сохранения верности религиозным ценностям. Диалог, на наш взгляд, предполагает, несмотря на наличие вертикали администрации, горизонтальные связи между религиозными организациями и другими субъектами. Возможно, а скорее даже необходимо, чтобы в диалоге принимали участие религиозные образовательные организации и образовательные учреждения касательно вопроса учебной дисциплины «Основы религиозных культур и светской этики», для того чтобы административная вертикаль гарантировала равное внимание ко всем конфессиям, которые могли бы принимать участие в разработке образовательных программ. Диалог — это связи и отношения между отдельными гражданами на работе, службе, учебе и т. д.

Межконфессиональный диалог должен сформировать общие для всех конфессий правила поведения. Работа должна вестись в направлении нахождения общих принципов для всех конфессий, в поиске возможностей уступать друг другу относительно спорных вопросов. Кроме того, важна планомерная работа по выявлению разного рода распространителей ксенофобии и неприязни в обществе. У руководителей конфессий должна быть активная позиция по отношению к таким личностям или группам. Для всех конфессий духовные ценности являются первоначальными, что особенно актуально в мире современного рационализма, гедонизма и потребительской этики. Такие институциональные ценности, как семья, образование, и для мусульман, и буддистов, и христиан важны и могут использованы для достижения межконфессионального взаимодействия.

В социальной сфере и праве, политической системе должны учитываться мнения представителей разных конфессий. Сегодня достаточно эффективно работает созданный в 1995 г. Совет по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте Российской Федерации, также Совет по межнациональным отношениям, взаимодействию с религиозными объединениями при Совете Федерации. Эти органы призваны законодательно регулировать межрелигиозные отношения, решать конфликты либо минимизировать их, рассматривать внутри-конфессиональные проблемы, учитывая мнения всех сторон.

Итак, межконфессиональные отношения — это не только взаимоотношения между конфессиями, это и непосредственное участие государства. Тем более, что государство уже понимает, что религиозные организации — это важный социальный институт, часть российского общества, который вносит культурный вклад, имеет свою общественную позицию.