Гуманитарная безопасность современной России: сущность и содержание

Современный мир становится всё более нестабильным и создает определенные угрозы существованию человека как такового. В этих условиях необходима разработка и решение вопросов безопасности, включающих и проблематику гуманитарной безопасности (ГБ). Понятие «гуманитарная безопасность» — относительно новое, хотя тема безопасности человека сопровождает его на протяжении всего существования.

Для анализа проблемы безопасности человека следует проанализировать сам феномен безопасности и определить понятие «гуманитарная безопасность». Проблемы безопасности в современной России были представлены в Федеральном законе Российской Федерации «О безопасности» (1992 г.), где понятие «безопасность» определено как «состояние защищенности жизненно важных интересов личности, общества и государства от внешних и внутренних угроз». В законе личность, общество и государство выступают в качестве трех основных и связанных между собой объектов безопасности. Указом Президента России [1] утверждена «Концепция национальной безопасности Российской Феде- рации», позже [2] — новая редакция данной «Концепции». Совсем недавно утверждена «Стратегия национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года» («Стратегия») [3]. Данные федеральные законы, как базовые в организации вопросов организации безопасности в стране, в качестве объекта безопасности указывают безопасность человека (составной элемент в системе национальной безопасности).

В «Стратегии» даются определения базовых понятий: «национальные интересы Российской Федерации», «угроза национальной безопасности», «стратегические национальные приоритеты», «силы обеспечения национальной безопасности», «средства обеспечения национальной безопасности» [4]. Самостоятельного понятия «безопасность человека» в «Стратегии» нет, хотя определение «безопасность человека» является составным в дефиниции «национальная безопасность» и других базовых понятий «Стратегии». Исходя из их анализа, можно сделать вывод: безопасность личности — это состояние ее защищенности от внутренних и внешних угроз, позволяющее обеспечить конституционные пра- ва, свободы, достойные качество и уровень жизни гражданина Российской Федерации. В то же время нужно учитывать тот факт, что граждане России в условиях развития глобализации учатся, работают и зачастую отдыхают за пределами страны.

«Стратегия» дает определение безопасности: «Безопасность — совокупность актуальных факторов, обеспечивающих благоприятные условия для развития России, жизнеспособности государства и достижения Национальной Цели, Социального Идеала — благополучия всех граждан и семей; целесообразного развития и сохранения фундаментальных ценностей и традиций народов Российской Федерации; нормальных отношений Личности и Государства; способности эффективно преодолевать любые внешние угрозы; руководствоваться своими национальными интересами» [5, с. 306]. Впервые акцент делается не только на том, от чего защищаемся (вызовы и угрозы), но и что защищается (национальные цели, социальный идеал, фундаментальные ценности, нормальные отношения Личности и Государства). Это принципиальный момент: если не решен вопрос своего самоопределения, личностного, социального, государственного, то нельзя определить — есть угроза или нет. Здесь лежит еще один принципиальный методологический аспект решения проблем безопасности: без осознания того, что ты есть, нельзя определить и вызовы и угрозы. Этот методологический аспект значим для любого общества и для любой эпохи.

Мы считаем, что гуманитарная безопасность — это состояние общественных отношений внутри страны и на международной арене, гарантирующее защищенность целей, идеалов, ценностей и традиций, образа жизни и культуры человека, семьи, народа и обеспечивающее их жизнедеятельность, устойчивое функционирование и развитие прав и обязанностей, положительных свобод для всех.

Нужно учитывать, что формализм и отказ от детального анализа содержания целей, идеалов, ценностей и интересов ведет либо к чрезмерным обобщениям и предельно широким отвлеченным от реальной жизни понятиям, за которыми практически и нет никакого конкретного содержания, либо к единичным по содержанию понятиям. В первом случае мы приходим к бессодержательным, так на- зываемым «общечеловеческим ценностям», а во втором — к предельному индивидуализму и субъективизму целей, идеалов, ценностей и интересов. В этой ситуации проблематичным становится и само понятие человечества, понимаемого как социальность. По этому пути пошел Запад, выработав в своих недрах представление о человеке как индивиде. Это, в свою очередь, разрушило представление о социальности как органическом условии развития личности.

Если цели, идеалы, ценности и интересы носят сугубо индивидуальный характер, то все социальные общности от семьи до народа и семьи народов — искусственные формальные образования. Тогда конец социального и конец человека. Человечество превратится в механическую совокупность ничем и никак не связанных между собой индивидов. Предельная свобода человека воплощается в тотальном отказе от всех социальных связей, в отказе от любой формы родства (отцовства, братства, супружества, дружбы). Таким образом, можно утверждать, что определенную угрозу безопасности личности и обществу несёт формальный характер в определении целей, идеалов, ценностей и интересов личности и общества России.

Нужно также учитывать, что реализм целей, идеалов, ценностей и интересов при их реализации и воплощении принимает динамический характер. Сама история тогда предстает как социокультурная динамика [6, с. 1176], потому что в истории конкретный человек и конкретное общество стремятся к определенным целям, идеалам, ценностям и интересам, реализуют и воплощают их в жизнь. Само общество, государство и личность предстают в качестве динамических социальных и культурных систем. В этом контексте формируется еще один вектор безопасности Российской Федерации — временной, а не только пространственный. Уместно было бы говорить о хронотопическом аспекте безопасности. В качестве методологического средства здесь выступает понятие хронотопа, выражающее единство пространственно-временных характеристик существования и развития личности, общества и государства России на основе соответствующих смыслов, целей и ценностей. Разрушение хронотопа есть угроза для бытия человека. В целях своей безопасности человек должен хранить не только географиче- ское пространство и физическую среду своего обитания, но и пространство историческое. Утрата истории — это угроза вырождения человека, так как без истории нет будущего.

Отказ от конкретного содержательного анализа ведёт в конечном итоге к той модели глобализации, где люди объединяются в формальные структуры, лишенные органической сложности и структурированности. Возникает такое состояние человека и человечества, которое можно выразить понятиями одномерности и одноуровневости, — сеть индивидов, связанных между собой анонимными формальными искусственными связями типа социальных сетей. Уже Г. Маркузе зафиксировал сужение человека, представив его в феномене «Одномерный человек» [7, с. 368]. Вместе с формированием одномерного человека формируется феномен «плоского социального мира». Этот аспект и тенденция развития человечества детально исследованы Т. Фридманом [8, c. 601].

Современная Россия нуждается в защищенности всего своего культурно-исторического и геополитического пространства как среды рождения, формирования, развития человека как определенного социокультурного типа.

Либеральной общественностью ныне уже ставится вопрос: для того чтобы Россия имела будущее, нужна модернизация. Но модернизация не идёт потому, что ей мешает русская культура, которая предельно антикапи-талистична и не стыкуется с соответствующим антропологическим типом Запада как цивилизации. Эти несоответствия показаны в некоторых работах [9]. С другой стороны, сама Россия рассматривается как антигуманная, античеловеческая среда, подлежащая тотальной зачистке и демонтажу. Примечательна в этом отношении позиция Г. Павловского, который рассматривает Россию как болезнь, а геосанитарию как бизнес [9, с. 3—5]. В роли геосанитаров выступает «большая геополитическая шестерка» (публицистическая литература): Литва, Латвия, Эстония, Польша, Украина, Грузия. В качестве античеловечной и антигуманной цивилизации видел Россию и А. И. Ракитов — советник Б. Н. Ельцина [10]. «Россия является античеловечной социальной системой по причине выпадения из динамики мирового цивилизационного развития. Поэтому Россия должна предельно радикализи- роваться, чтобы стать безопасной средой для развития человека» [11]. Из этого следует вполне простой и очевидный вывод: для того чтобы защитить и спасти человека, необходимо уничтожить Россию как порочную социальную, политическую и цивилизационную систему. В этой ситуации понятие ГБ становится очень эффективным средством социальной борьбы, вмешательства во внутренние дела России и не только России со стороны тех, кто монополизировал на методологическом уровне статус гуманитарной безупречности, безопасности и стабильности.

В международном праве тема ГБ стала активно обсуждаться под влиянием колоссальных людских потерь, которые понесло человечество в ходе двух мировых войн и десятков вооруженных конфликтов в ХХ веке по всему миру. Так постепенно формируется понимание ГБ, а именно как безопасности от вооруженного насилия и смерти в ходе вооруженного конфликта как с внешним, так и с внутренним врагом.

Под ГБ очень часто понимают лишь сферу защищённости прав человека. Дж. Хитер-шоу (представитель Лондонской школы экономики) рассматривал ГБ в контексте прав человека [13, с. 9]. В свою очередь, понятие ГБ, приравненное к правам человека, активно используется в качестве методологического и практического средства в межгосударственной борьбе: война в Югославии, «гуманитарные миссии» США и НАТО в отношении других стран (Египта, Туниса, Ливии, Сирии и др.). Репортажи из этих стран СМИ Запада полны понятиями «гуманитарная миссия», «гуманитарная безопасность», «гуманитарная операция» и им подобными.

Данная ситуация возможна, поскольку современное международное право ориентировано на два принципа: «права человека» [14] и «право наций на самоопределение» [15]. Часто эти два принципа вступают в противоречие друг с другом, активно используются Западом в качестве утверждения своего господства в глобальном масштабе. В конечном итоге мы приходим к тому, что понятие и практика обеспечения ГБ переходит в свою противоположность — гуманитарную интервенцию, а такие понятия, как «гуманитарная миссия», «гуманитарная акция», становятся не чем иным, как иезуитским циничным прикрытием и обеспечением банальной интер- венции. Показательной является публикация [16], в которой автор показывает, что либерально-демократические государства Запада вменили себе право вооруженного вмешательства под прикрытием разговоров о нарушении прав человека, о необходимости их защиты (Запад позиционирует себя в качестве единственного гаранта обеспечения ГБ в современном мире). Такие идеи и поведение выросли на почве дихотомической модели мира «цивилизация — варварство». Цивилизация — это высокий уровень развития, гуманности, образованности, света. Варвары — это дикари, антигуманисты, невежды и темнота. Что является воплощением цивилизации? Европа, Запад в целом. Следовательно, Запад и есть гарант и единственный исторический субъект, способный обеспечить ГБ в мире, в том числе и в России. Мы не завоеватели, мы — защитники! Вот мировоззренческая, методологическая и мотивационноповеденческая установка Запада в своих актах интервенций и войн. Применительно к России эта позиция Запада реализуется до сих пор под прикрытием так называемого «норманизма», исторической концепции, согласно которой русские в древности признали собственную дикость и призвали добровольно немцев в свои земли, которые велики и обильны, но не имеют порядка [17]. Если внимательно посмотреть на историю Нового времени, то можно увидеть, что большинство войн развязано именно Западом. Д. Рогозин отмечает, что возможную наземную операцию Североатлантического альянса в Ливии могут подать как обеспечение гуманитарных конвоев [18].

В реальной политике НАТО не учитывает «гуманитарную безопасность»: «К приоритетам таких военно-политических организаций, как НАТО, вопрос ГБ не принадлежит. Этим объясняется неоднозначность в оценках их деятельности на пространстве бывшей Югославии, где военно-политические задачи геополитического характера откровенно доминировали над социогуманитарными» [19]. Запад прикрывает свою агрессию «гуманитарными миссиями», ведущими к реальным гуманитарным катастрофам целых стран и регионов. В ходе гуманитарных акций конкретный человек становится еще менее защищенным; в их ходе гибнет, как правило, гражданское население (старики, женщины и дети).

В международной практике наблюдается динамика перехода решения вопросов безопасности от безопасности государства в сторону безопасности человека. В частности, Комиссия по глобальному управлению в отчете за 1995 год утверждала, что «безопасность людей должна расцениваться как цель такая же важная, как безопасность государств» [20].

Концептуально подход «гуманитарности» как международно-политической категории получил свое современное оформление в Стамбульской Хартии европейской безопасности (1999 г.). В результате своеобразного «гуманитарного сдвига» ориентации международно-политических организаций международное гуманитарное право приобретает качественно новое измерение [19]. «В настоящее время можно говорить о процессе институционализации проблем ГБ на международном уровне. Права человека и развитие человека переориентировали правовые, экономические и социальные действия, чтобы рассмотреть цели с перспективы их влияния на людей. Подход к безопасности человека признает взаимозависимость и взаимосвязи между миром людей и строится на этом, пытаясь продвигаться вперед в альянсы, которые совместно могут иметь намного большую силу» [21, с. 137]. В международной практике постепенно начинает возникать своеобразный прецедент, когда субъектом ГБ становятся исключительно международные структуры. Государство, наоборот, рассматривается в качестве одного из виновников, нарушителей прав человека и его безопасности. «Происходит эволюция понятия национальной безопасности на границе ХХ—ХХI столетий как необходимость перехода от такой, которая призвана обслуживать лишь интересы государства, к такой, которая стремится гармонично соединить интересы личности (человека), общества и государства. Уже речь идет о своеобразном (нормативно не узаконенном) международном режиме «прав человека» [19].

А. Ю. Полтораков отмечает: «Во многих случаях возникает противоречие между обеспечением политической безопасности государства и ГБ его народа (национального общества в целом или отдельных слоев населения). В условиях столкновения государственно-политических и социально-гуманитарных интересов защите прав человека должен принадлежать абсолютный приоритет. Воо- руженные конфликты предоставили достаточно примеров того, как абстрактные призывы к защите прав человека объективно служили оправданием терроризма» [19]. Противоречия между ГБ и безопасностью государства возникают тогда, когда личность, общество и государство становятся отчужденными по отношению друг к другу, то есть в рамках той ситуации, которая в марксизме описана как отчуждение государства. Ф. Энгельс в работе «Анти-Дюринг» отмечал, что государство возникает первоначально как форма организации общества и личностей в целях обеспечения коллективной безопасности. То есть государство — это институт, создаваемый обществом и отдельными личностями в целях решения проблем собственной безопасности. Однако в последующем возникают процессы, которые приводят к отчуждению государства от нужд общества и личности, и само государство превращается из социально-политического института для общества в господствующую над обществом силу. В классовых обществах государство является инструментом доминирования господствующего класса над другими классами и личностями. Господствующий класс и его представители являются защищенными, а эксплуатируемые массы — нет. Кроме того, между классами существует социальная борьба.

Одной из проблем современности с учетом процессов глобализации является характер деятельности международных организаций, многие из которых так пекутся о безопасности человека, что сами нарушают права человека. Эти организации никем и никогда не избирались, они не подконтрольны никому (ни партиям, ни государствам). Кроме того, эти структуры являются бюрократическими, и по отношению к ним еще более чем к национальному государству действует принцип, выраженный русской поговоркой: «До Бога — высоко, до царя — далеко!». Если далеко до своего царя, то еще дальше будет до царей мировых организаций. При этом нельзя оставлять без внимания тенденцию монополизации международными организациями проблематики ГБ.

Односторонность и однобокость в решении проблем ГБ недопустима. Но это происходит повсеместно. Запад предстает защитником всех обиженных и оскорблённых и может вмешиваться во внутренние дела других государств. Международные организации во многом завязаны на транснациональные корпорации и банки Запада. Они заинтересованы в интересах распространения своего господства уничтожить национальное государство как форму социальной и культурной организации общества и средства обеспечения безопасности.

Следует отметить, что монополизация международными организациями права на обеспечение ГБ во всем мире, в том числе и в России, на самом деле может и используется как информационное прикрытие и обеспечение установления Западом собственной модели глобализации и в своих интересах [22].

Связь понятия и практики ГБ как прикрытия интервенции и вмешательства во внутренние дела другого государства становится все более очевидной. «Кроме того, как показывает, в частности, опыт операций в Ираке и Афганистане, а также российско-грузинский конфликт 2008 г., исчезает граница между вмешательством гуманитарным (которое является вызовом национальному суверенитету) и вмешательством политическим (которое является нарушением государственного суверенитета, что противоречит нормам и принципам ООН)», — пишет А. Ю. Полтораков [19]. Этот аспект исследуется также А. В. Сухаревым [23].

ГБ человека не абстрактное, но вполне конкретное понятие, связанное с доминирующей антропологической моделью в том или ином обществе. Эта антропологическая модель не является раз и навсегда данной тому или иному народу неведомыми силами, а является актом свободного самоопределения и носит культурно-исторический характер. Методологической основой ГБ должно быть признание онтологической свободы человека, и в акте этой свободы тот или иной человек реализует ту или иную антропологическую модель, являющейся одновременно и архетипом общества. Поэтому между гуманитарной и общественной безопасностью существует неразрывная диалектическая культурноисторическая связь. Данный тезис легко аргументировать на примере соотношения таких исторических явлений, как «советский человек» и «советское общество». Дискредитация образа советского человека в образе «совка» использовалась в качестве средства исторической борьбы против советского общества. В свою очередь, дискредитация СССР как типа общества, где реализовывались концепции «тоталитарного государства», «диктатуры», ГУЛАГа, «порабощенных народов» и т. п., неуклонно понижала жизненный потенциал советского человека. В конечном итоге не стало ни советского общества, ни советского человека как культурно-исторических феноменов. Аналогичная ситуация сейчас разворачивается вокруг таких исторических образований, как «русский народ» и «русский человек».

В то же время чаще всего в современной философской литературе человек мыслится как биосоциальное существо. Поэтому сразу можно выделять два основных уровня ГБ: биологический и социальный. Следует отметить, что данная модель человека в большей степени связана с позитивистско-прагматическими и материалистическими философскими концепциями. Наряду с этим существуют метафизические, религиозно-философские, идеалистические, антропологические концепции. Не углубляясь в детальный анализ этих концепций, отметим, что в рамках философской традиции детально разрабатывался метафизический аспект безопасности человека. Наиболее глубоко данная проблематика исследована великим русским философом и писателем-романистом М. Ф. Достоевским. Предельно лаконичной формулой метафизических угроз для безопасности человека является позиция, высказанная устами Дмитрия Карамазова: «Дьявол с богом борется, а поле битвы — сердца людей». В данном случае и сам человек мыслился в метафизической оптике как метафизический, а не только биологический или социальный феномен.

На Западе этот же аспект безопасности будет осмыслен в несколько ином понятийном и концептуальном плане. Наибольший вклад здесь сделает школа психоанализа, начиная с З. Фрейда и его концепции бессознательного до К. Г. Юнга, введшего в научный оборот понятие «коллективного бессознательного». В позитивистской литературе метафизические деструктивные энергии и силы, действующие в человеке, или бессознательные стихии психоанализа были идентифицированы как разновидность безусловных инстинктов, доставшихся человеку от звериного этапа в эволюции человека.

Мы видим, что и в отечественной, и в зарубежной философии, несмотря на различие гносеологических дискурсов в отношении человека, существует четкое представление о том, что человек является ареной противостояния определенных нечеловеческих сил, энергий, детерминаций, чаще всего дихотомического характера, которые на уровне культуры символически предстают как силы добра и зла, развития и распада, прогресса и регресса, жизни и смерти, восхождения и падения.

Изложенное выше свидетельствует о необходимости внесения корректив в структуру уровней безопасности человека. Нам представляется, что в целом в ГБ можно и нужно выделить три основных уровня: метафизический, или бессознательный; биологический; культурно-исторический, или социальный. Данная структура уровней безопасности актуальна для обеспечения ГБ не только в России, но и в мире. Ведь если Запад стремится окончательно утвердить мир в его материальности и искусственности, то этим самым выбраковываются все культуры и цивилизации, которые сохраняют свою идентификацию и практику социального бытия в рамках традиции, которая является чаще всего и метафизической по своему генезису. Россия также относится к традиционалистскому типу. Но этим самым она сохраняет в себе потенциал альтернативы развития человечества [24].

В заключение хочется отметить, что вопросы гуманитарной безопасности в современном мире и в России становятся предельно актуальными. Мы сделали акцент на наиболее значимых аспектах данной темы, сама же проблема гуманитарной безопасности, ее обеспечения нуждается в широком всестороннем научном исследовании и общественном обсуждении.

• 1.    Указ Президента Российской Федерации от 17 декабря 1997 г. № 1300.

• 2.    Указ Президента Российской Федерации от 10 января 2000 г. № 24.

• 3.    Указ Президента Российской Федерации от 12 мая 2009 г. № 537.

• 4.    Стратегии национальной безопасности Российской Федерации до 2020 года. Режим доступа: http://www.scrf.gov.ru/documents/99.html .

• 5.    Кузнецов, В. Н. Идеология / В. Н. Кузнецов. М., 2005.

• 6.    Сорокин, П. А. Социальная и культурная динамика / П. А. Сорокин. М. : Астрель, 2006.

• 7.    Маркузе, Г. Одномерный человек / Г. Маркузе. М. : REFL-book, 1994.

• 8.    Фридман, Т. Плоский мир: Краткая история XXI века / Т. Фридман. М. : АСТ : АСТ Москва : Хранитель, 2006.

• 9.    Павловский, Г. Россия как болезнь, геосанитария как бизнес / Г. Павловский // Россия и «санитарный кордон». М. : Изд-во «Европа», 2005.

• 10.    Ракитов, А. И. Цивилизация, культура, технология и рынок / А. И. Ракитов // Вопр. философии. 1992. № 5.

• 11.    Яковлев, А. Н. Куда качнется интеллигенция / А. Н. Яковлев // Российская газета. 1996. 8 июня.

• 12.    Чуприй, Л. В. Гуманитарная безопасность Украины в условиях современности / Л. В. Чу-прий. Режим доступа: http://opros-dim.com.ua/ index.php?/безопасность/gumanitarnaja-bezopasnost-ukrainy.html.

• 13.    Хитершоу, Дж. Практическое обеспечение «гуманитарной безопасности» в Центральной Азии. Пример противоречивых представлений о мире в Таджикистане / Дж. Хитершоу // Избр. материалы Междунар. конф. «Гуманитарная безопасность и мир в Центральной Азии» (8—9 сентября 2005 г. Бишкек, Кыргызстан). Бишкек, 2005.

• 14.    См.: Декларация о правах человека.

• 15.    См.: Декларация о национальном самоопределении.

• 16.    Мясников, В. Гуманитарные интервенции перекраивают мир / В. Мясников. Режим доступа:    http://nvo.ng.ru/wars/2007-12-07/1_inter-

• vention.html.

• 17.    Изгнание норманнов из русской истории : сб. ст. и материалов. М. : НП ИД «Русская панорама», 2010; Варяго-русский вопрос в историографии : сб. ст. и материалов. М. : НП ИД «Русская панорама», 2010.

• 18.    Рогозин: наземную операцию в Ливии могут замаскировать. Режим доступа: http://www. newsinfo.ru/news/2011-04-18/asd/751770/.

• 19.    Полтораков, А. Ю. Политика безопасности: военно-политические и социально-гуманитарные приоритеты / А. Ю. Полтораков. Режим доступа: http://flot2017.com/item/analitics/18182 .

• 20.    Our Global Neighbourhood. Report of the Commission on Global Governance. Oxford University Press, 1995. P. 81.

• 21.    Безопасность человека сегодня: Комиссия по безопасности человека. Нью-Йорк, 2003.

• 22.    См.: Штоль, В. В. Армия «Нового мирового порядка» / В. В. Штоль. М. : ОГИ, 2010.

• 23.    См.: Сухарев, А. И. Политика гуманитарной безопасности (К вопросу о теории политики и практике безопасности) / А. И. Сухарев // Безопасность Евразии. 2000. № 1.

• 24.    См.: Шубарт В. Европа и Душа Востока (М., 1997), а также: После капитализма. Манифест движения «Суть времени». Режим доступа: http://eot.su/sites/default/files/manifest_eot.pdf .