Характер и особенности наркопреступности на советском Дальнем Востоке в 1920-е годы

Дальневосточный юридический институт МВД России, Хабаровск, Россия, ,

Far Eastern Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Khabarovsk, Russia, ,

Наркопреступность является одной из наиболее острых проблем, стоящих перед современным обществом и требующих повышенного внимания со стороны представителей различных социальных институтов. Широкий масштаб распространения, а также быстрое вовлечение в преступный мир представителей всех слоёв населения доказывают необходимость принятия строгих мер для борьбы с этим злом.

Оценивая данное социальное явление в ретроспективе, следует сказать, что «расцвет» наркопреступности наблюдался в 1920-е годы, в тот период, когда страна переживала глубокий

экономический, социальный и политический кризис. Последствия мировой и гражданской войн, иностранной интервенции, безработица и тяжелое материальное положение основной массы населения способствовали ухудшению показателей криминогенной обстановки в регионе.

Историография проблемы борьбы с наркопреступностью представлена трудами отечественных ученых, которые освещали данное негативное социальное явление в рамках проводимых ими исследований. Среди них можно отметить М.Н. Гернета (1924), В.И. Омигова (2007), В.В. Данилова (2015) и др. Особый взгляд на советскую повседневность с позиций концепции девиантного поведения представлен и в книге Н.Б. Лебиной (2015).

Значимый вклад в исследование истории противодействия наркопреступности на советском Дальнем Востоке в 1920-е годы внесла региональная историография, представленная исследованиями А.В. Милежика, П.В. Коровникова (2018), Н.А. Шабельниковой (2018), А.Ю. Цыбина (2008), В.В. Шахворостова (2011) и др.

Характер преступности на советском Дальнем Востоке в 1920-е годы во многом определялся национальным составом населения. На части территории региона проживали иностранцы – преимущественно китайцы и корейцы. В 1923 г., по архивным данным, в крае насчитывалось 50 183, а в 1925 г. – 57 167 китайцев1. В 1928 г. – уже 72 тыс. китайцев и 168 тыс. корейцев (Цыбин, 2008: 123).

На дальневосточной территории в 1920-е годы широко было распространено макосеяние, которым промышляли представители корейского и китайского населения. Развитию опийной контрабанды способствовала совокупность экономических, политических и культурных причин (Худяков, 2002: 64). Площади посевов опийного мака в регионе в середине 1920-х годов колебались в пределах 10–15 тыс. десятин. В одной Приамурской губернии ежегодно в среднем вырабатывалось до 20 пудов опиума, 80 % которого нелегально вывозилось за границу (Бабай, Колташов, 2011: 126).

По сведениям 1923 г. на протяжении 12 верст вдоль озера Ханка было отведено под плантации макосеяния около 100 десятин земли. Эта пахоть по свойствам грунта являлась очень удобной для земледелия и принадлежала уссурийским казакам, которые вследствие большого разлива озера Ханка, вынуждены были покинуть это место и поселиться в поселке Сташевском. Освободившееся пространство заняли китайцы, пришедшие большей частью из-за границы и не имевшие установленных видов на жительство. Кроме этого, у них в распоряжении имелись 150 винтовок. Как потом оказалось, часть вооруженных китайцев занималась грабежами, а остальные охраняли маковые плантации2.

Очагом распространения запрещенных веществ были скопления наркопритонов – опиекури-лен и морфиниловок, которые располагались во многих крупных городах региона. Одним из уязвимых мест Владивостока по своему количественному содержанию притонов являлась многоизвестная «Миллионка». «Кварталу присвоено название “Миллионка” в силу его вместительности, т.к., по подсчетам, одно здание насчитывало до 300 квартир с населением свыше 3 000 человек исключительно китайцев, из коих 80 % – нетрудовой элемент, существовавший за счет содержания всевозможных притонов и спекулятивных махинаций»3. В силу этого «Миллионка» активно развивала разврат среди рабочей массы, имела целое объединение притонов наркотизма, проституции и т.д.

Усилия сотрудников милиции привели к распылению сосредоточенности этих заведений, но не к полному уничтожению их. Крупные притоносодержатели окружали отделение и ответственных сотрудников своими агентами. Они проникали в здание под видом просителей справок и прочих документов и моментально принимали меры к сокрытию следов притоносодержания, и милиция, если не могла обмануть их бдительность, оставалась со слабыми результатами4.

Согласно сведениям сотрудников внутренних дел во Владивостоке имелись особые организации содержателей банковок, морфиниловок, опиекурилок, домов терпимости, поставщиков живого товара. В эти организации входили богатые китайцы, некоторые русские и иностранные спекулянты, действующие через подставных лиц. В редких случаях при раскрытии того или иного притона попадался его непосредственный хозяин, обычно задерживались совершенно непричастные лица, служащие за жалование и за определенное вознаграждение, принимающие на себя вину и все последствия5.

Во Владивостокском округе в результате борьбы с притонами в 1927 году была прекращена деятельность: организаций азартных игр – 897, опиекурилен – 281, морфиниловок – 41, кокаини-лок – 3, за первую половину 1928 года еще раскрыто: притонов азартных игр – 644, опиекурилен – 232, морфиниловок – 23 и кокаинилок – 3 (Бабай, Колташов, 2011: 125).

В Хабаровске также были китайские кварталы, где процветала преступность. Наибольшее скопление притонов было на улицах Плюснина и Лисуновская. Убийства, кражи и грабежи случались регулярно. Так, например, в весенние месяцы 1923 г. милиция находила на улицах города до пятидесяти трупов. Чаще всего это были люди, умершие от передозировки морфия, алкоголя, а также самоубийцы. В Хабаровске за 1923 г. было зафиксировано 244 случая привлечения к ответственности за опиекурение и банковки. Самый высокий показатель зарегистрирован в октябре – 75 притонов, а в апреле – самый низкий, 0 случаев1.

На Северный Сахалин опий ввозился контрабандным путём, особенное распространение опиекурение получило в Александровском районе, особенно в его административном центре и в с. Дуэ2. Притоны проституции и наркомании всегда имели в этих местах высокие количественные показатели. Владельцами таких заведений чаще всего были также китайцы и корейцы (Кузнецов, 2014: 88).

В Благовещенске китайский квартал представлял собой сеть одно- и двухэтажных строений со множеством открытых и тайных ходов, с подвалами, сигнализацией и системой оповещения. Благовещенск – удобный пересыльный пункт, через который можно было транспортировать кокаин, морфий и опий, а также иные контрабандные товары (Шабельникова, 2018: 176).

На основании докладной записки Приморского областного отдела объединенного Государственного политического управления при СНК о наличии притонов в городе Владивостоке от 1933 г. мы можем определить средний возраст владельцев притона (40 лет) и среднюю величину прибыли (1 000 рублей в сутки)3.

Распознать притон опиекурения можно было по наличию совокупности курительных принадлежностей: трубок, лампочек, иголок для нагревания опиума, весов для взвешивания наркотического вещества, шомпола для чистки трубок, деревянной порционной доски, восковой бумаги и др.4 Упаковывались наркотики разным образом: в пергамент, в спичечный коробок, в лоскут материи, в жестяную банку и т. д.5 Притоны работали всегда в среднем с 8 часов вечера и до 12 часов ночи6. В летнее время опиекурение в селениях проявлялось меньше, так как население было занято уборкой хлеба, а китайские граждане – снятием опия7.

На Дальнем Востоке также был распространен особый вид бандитизма, основными субъектами которого были китайцы, совершавшие многочисленные вооруженные нападения (Шахворостов, 2011: 61). Данное явление получило название – хунхузничество. Хунхузы не только грабили местных жителей, но и облагали макосеев «данью». Подобные действия приносили преступникам до 20 % прибыли от продажи опия. Содержание притонов всегда было тесно связано с деятельностью хунхузов, так как владельцы опиекурилен скупали оружие для китайских раз-бойников8, укрывали их9.

Кроме организации притонов, многие китайцы занимались оптовой продажей опия, морфия и кокаина10. Так, китайский подданный Сун-Цу-Сын, проживавший по улице Пекинской Владивостока, в ночное время торговал кокаином, который носил при себе в ботинках и гетрах и в стеклянных бутылочках11. Наркотики нетрудно было приобрести и в местах продажи алкоголя, в китайских лавках12.

Таким образом, в 1920-х годах на советском Дальнем Востоке наркопреступность имела свои региональные особенности, выраженные прежде всего культурой опиекурения, которые привнесли в быт коренного населения иностранцы, преимущественно, китайцы и корейцы. Мако-сеяние в огромных масштабах, контрабанда наркотических веществ, организация различного рода притонов, а также продажа наркотиков оптом являлись неизменными спутниками преступного мира в рассматриваемый период времени. Наиболее ярко были выражены «социальные болезни» в китайских кварталах крупных городов региона.

На сегодняшний день проблема наркопреступности все еще остается одной из самых масштабных и опасных для жизни российского общества. Обращение к историческим реалиям, на наш взгляд, станет важным шагом к поиску эффективных решений для ликвидации данного негативного явления.