Советское общество в современных контекстах. Рубрика в журнале - Вестник Пермского университета. Серия: История
Понять повседневность: эвристический потенциал концепции в исследованиях советской эпохи
Статья научная
Исследуются эвристические возможности концепции повседневности в историческом исследовании и определяется ее место в историографической традиции. Повседневность в терминах философской парадигмы Э. Гуссерля рассматривается как категория гуманитарного, в частности исторического, знания, описывающего наличные, опривыченные, не нуждающиеся в рефлексии, ценностно ориентированные образы действительности, собственного "я", различения своих и чужих, т.е. все то, что образует жизненный мир и конкретного сообщества людей в определенном пространственно-временном континууме и соответствующие ему практики. Э. Гуссерль сформулировал проблему: почему одни и те же предметы опыта обладают одним и тем же смыслом для разных людей и почему они обозначаются одними и теми же предикатами? Формулируются принципы исследования: редукция, индивидуация, плотное описание. Показывается соотношение концепции повседневности и микроистории. Характеризуется круг источников и методы работы с ними. Исследование повседневности не претендует на обобщения. Но, правильное истолкование этих свидетельств позволяет понять ситуацию, в которой они становятся возможны, увидеть «большую историю» снизу, глазами ее участников, объяснить их действия, на первый взгляд «неправильные», абсурдные и иррациональные, зафиксировать их контринституциональное содержание. Использование концепции повседневности открывает перспективу для более корректного выявления природы кризиса советской системы, а именно выявления степени рассогласования институциональной логики и приватных практик конкретных акторов, «заглянуть в голову» которых нет никакой иной возможности.
Бесплатно
Статья научная
Роман И.М. Шевцова «Тля» (1964), вызвавший по выходе в свет общественно-литературный скандал, рассматривается в контексте публичной истории советского искусства. Одной из причин остракизма романа было фатальное несовпадение его риторики с динамикой эстетических и дискурсивных предписаний КПСС в первой половине 1960-х гг.: от посещения Хрущевым выставки в Манеже до подводящей итоги встречам руководителей партии и правительства с деятелями литературы и искусства статьи «Искусство героической эпохи» (июль 1964). Построенный на риторике и идеологии борьбы с космополитизмом роман Шевцова мог отвечать первой фазе этого процесса, но к выходу его в свет партийная риторика существенно изменилась. В течение полутора лет эстетические и дискурсивные предписания КПСС эволюционировали от полной непримиримости к отступлениям от канона к более гибкой и толерантной формуле многообразия художественных форм и стилей на основе единого творческого метода, к декларации соревнования художественных индивидуальностей. В новом риторическом контексте роман Шевцова выглядел сталинистским вызовом партийной политике. Не менее существенной причиной общественного отторжения романа оказалась вольная или невольная десакрализация сферы искусства. Деконструируя доминирующую риторику искусства как героического служения, Шевцов обнажил камуфлируемую ею конкуренцию за позиции в поле искусства. По словам одного из критиков, «сложный процесс борьбы советской интеллигенции за утверждение принципов социалистического реализма Иван Швецов свел к склокам, дрязгам, возне вокруг куска жирного пирога». Смещение фокуса с высокой риторики художественной жизни на ее повседневную подоплеку литературный истеблишмент воспринял как травмирующее разоблачение.
Бесплатно
