Храмы богов в религиозной политике фараона Аменемхата II

В истории Древнего Египта Среднее царство (ок. 2055–1650 гг. до н. э.) 1 было временем политической стабильности и сильной государственности, выдающихся достижений в экономике и культуре. В истории же Среднего царства важнейшей является XII царская династия (ок. 1985–1773 гг. до н. э.), цари которой завершили объединение Египта после длительной раздробленности Первого переходного периода, создали мощное централизованное государство, вели активную внешнюю политику, способствовали расцвету письменности и искусства. Кроме этого, правление XII династии отмечено принципиальными новшествами в религиозной сфере: возвышением Амона и всеегипетского бога мертвых Осириса, появлением «Текстов саркофагов» и качественными изменениями в погребальной практике, распространением каменного храмового строительства и надписей, прославляющих царя. Религиозная политика первых царей XII династии ознаменовалась важными переменами на всех трех традиционных для такого рода деятельности направлениях: в отношении культов богов (храмов богов), умерших царей (поминальных храмов) и, наконец, самого царствующего правителя. В наименьшей степени изучено первое из направлений.

Одним из важнейших государей этой династии, который внес значительный вклад в процесс становления и укрепления древнеегипетской монархии Среднего царства, был царь Нубкаура Аменемхат II ( nwb-kAw-ra imn-m-xAt ). Его правление длилось более 30 лет (ок. 1911–1877 гг. до н. э.), но из-за скудости уцелевших памятников о событиях этого периода известно совсем немногое. От этого царствования сохранилось поразительно малое количество материальных свидетельств государева храмового строительства. Вероятно,

Аменемхат II не имел такой обширной программы, как его предшественник Сенусерт I (ок. 1956–1911 гг. до н. э.), возведший храмы во всех крупных культовых центрах: в Гелиополе, Лиште, Абидосе, Коптосе, Фивах, Элефантине (см. [Obsomer, 1995]). Однако вместе с тем мы располагаем сведениями об отправке Аменемхатом II экспедиций в пустыни для добычи ресурсов, в частности камня для строительства. Надписи на Синае свидетельствуют как минимум о трех экспедициях в этот регион: на 2, 11 и 24-м годах царствования Аменем-хата II [Seyfried, 1981. S. 107–108]. По крайней мере одна экспедиция, о которой упоминается на стеле из Нубии, была снаряжена в Вади эль-Худи. В Вади Газус найдена стела, сообщающая об успешном возвращении экспедиции во главе с «начальником ворот» по имени Хенти-хетиур, которая имело место на 28-м году этого царствования [Grajetzki, 2006. P. 47].

Не исключено, что Аменемхат II вел строительство в Тоде, где был обнаружен клад серебряной посуды в четырех ящиках, на двух из которых нанесено имя царя [Bisson de la Roque, Contenau, Chapouthier, 1953]. Посуда, что весьма любопытно, неегипетского происхождения и, скорее всего, была завезена с Крита. На основании стел с гробничными жизнеописаниями вельмож Аменемхата II можно предполагать, что царь вел строительство в Абидосе. Вельможа по имени Снофру сообщает: «Я пришел, чтобы управлять (строительными работами) в первом храме Нубкаура». На другой стеле вельможа Сенитеф упоминает, по всей видимости, тот же самый храм: «Я – управлявший (строительными работами) в этом первом храме Его Величества царя Нубкаура» [Grajetzki, 2006. P. 48]. Доподлинно неизвестно, где находится этот «первый храм», но, поскольку обе стелы происходят из Абидоса, возможно, речь идет о строительстве именно в этом регионе.

Аменемхат II причастен к строительству (вероятно, восстановлению и обновлению) храма в Гермополе. Надпись на обнаруженных там остатках каменных ворот сообщает, что царь возвел их для местного храма, который «Его Величество обнаружил в запустении» [Fay, 1996. P. 40, pl. 65b, 65c].

Как и его предшественники (см.: [Goedicke, 1974]), Аменемхат II отметился строительной активностью в Гелиополе. Немногочисленные свидетельства этого содержатся преимущественно в надписях на статуях. Важнейшим памятником является найденный в Танисе сфинкс с лицом царя, происхождение которого из района Гелиополя и принадлежность ко времени Аменемхата II доказаны Б. Фэй [Fay, 1996. P. 27–40, 57]. В Мемфисе был найден фрагмент дверного косяка с именем царя [Petrie, 1909. Pl. XXIII]. Однако деятельность Аменемхата II в Нижнем Египте не ограничивалась только Гелиополем. Многочисленные свидетельства активности царя на Севере содержатся в так называемых «Анналах» Аменемхата II – важнейшем источнике его царствования [Farag, 1980; Petrie, 1908. Pl. V; Posener, 1982; Malek, Quirke, 1991; Altenmüller, Moussa, 1991; Dantong, 1998].

«Анналы» представляют собой летописную хронику важнейших, с точки зрения Аменем-хата II, событий его правления. Среди прочего сообщаются новые сведения о строительной активности Аменемхата II. Меньший фрагмент текста рассказывает о работах по возведению храма богу Себеку в местности RA-Hwi . В записи перечисляются материалы, пожертвованные царем для строительства: «…из дерева акации: 13 створок дверей ( aA ), 20 колонн ( iwn ), 7 строительных плит ( sAt ); из дерева сикоморы: 14 водосточных желобов ( sn-mw (?)) – для храма Себека, господина rA-Hnt , в rA-Hwi » [Altenmüller, 1998. S. 155]. Г. Альтенмюллер на основании этих данных даже приводит предполагаемую реконструкцию плана здания [Ibid., S. 161]. Интересным здесь выглядит возможное упоминание «водостоков- sn-mw » – они могли использоваться для отвода воды с крыши гипостильного зала. Подобные устройства сохранились на стенах некоторых поздних дошедших до нас храмов ².

Как указывает Г. Альтенмюллер, эпитет «господин rA-Hnt » используется в гимнах Себеку времен Нового царства. Там он применяется к Себеку из Фаюма. Это позволяет приблизительно локализовать местоположение храма, находящегося в « rA-Hwi »: возможно, речь идет о Гераклеополе. Альтенмюллер предполагает, что храм Себека располагался там, где ныне находятся останки более позднего храма Херишефа [Ibid. S. 162; Porter, Moss, 1934. P. 118–119].

«Анналы» и далее упоминают храм Себека. Царь продолжает оказывать внимание этому культовому центру, участвуя в его обустройстве. Тот же самый меньший фрагмент сообщает о даровании этому храму жертвенного алтаря из кедра. Больший фрагмент рассказывает, что царь дал храму «культовую статую Себека, господина rA-Hwi », а также «из дерева: 2 колонны, 1 святилище, 1 часовня, 2 сундука». Кроме того, Аменемхат II приказал «выкопать пруд для зала» [Dantong, 1998. P. 46]. Возможно, речь здесь идет о следующем после упомянутого на маленьком фрагменте «Анналов» этапе строительства храма. Если сначала были возведены стены, колонны, крыша – все необходимые архитектурные элементы, то теперь уже происходила, так сказать, меблировка: дарованы алтарь, святилище, сундуки, и самое важное – культовая статуя. Вероятно, вся эта процедура совокупно и подразумевается под неоднократно упоминающейся в тексте формулой rdit pr n nb.f – «передача дома его господину».

Активное храмовое строительство Аменемхата II в Фаюмском регионе – новшество в религиозной политике XII династии. Исходя из имеющихся источников, никто из предыдущих царей – ни Аменемхат I (ок. 1985–1956 гг. до н. э.), ни даже деятельный Сенусерт I – не были замечены с такой значительной активностью в этом регионе. Более того, Аменемхат II оказывал внимание в Фаюме не одному только Себеку. Судя по всему, еще большее значение придавалось культу бога оазисов Игаи из XIX верхнеегипетского нома. «Анналы» заполнены описаниями пожертвований Аменемхата II этому богу и организации праздников в его честь. Судя по ним, культовый центр Игаи находился в некоем месте, именуемом wns , упоминания которого почти не встречаются в других источниках. Там были сосредоточены культовые сооружения, посвященные не только богу Игаи, но также богиням Хатхор и Нефтиде, а возможно, и Сету [Altenmüller, Moussa, 1991. S. 31].

Жертвоприношения культу Игаи отличаются богатством: «из золота: 2 вазы; из серебра: […]; из меди: […] подставка- gnw , 2 кадильницы, 2 емкости для благовоний, 5 ваз, кувшин- TAb ; из меди- iwHw : 2 кувшина- nmst , 2 алтаря- xntw » [Dantong, 1998. P. 48]. В дошедшем до нас фрагменте текста «Анналов» количество различных культовых предметов, пожертвованных Игаи, превосходит число даров культам Амона, Монту и Хапи, вместе взятым (и это не считая обильных жертв, приуроченных к различным праздникам в честь Игаи). Кроме того, часто пожертвования включали и землю: «поле размером 10 арур в качестве жертвоприношений и праздничных жертвоприношений для Игаи, поле размером 33 (?) аруры для хранилища жертвоприношений бога» [Altenmüller, Moussa, 1991. S. 49]. Упоминаются в «Анналах» и многочисленные праздники, проводимые в честь Игаи, каждый из которых сопровождался обильными дарами: «праздник нового месяца», «праздник середины месяца», «праздник нового года», «праздник начала нового сезона» [Ibid.]. Кроме того, устраивался праздник, посвященный одновременно Игаи и Сету, что свидетельствует о близости этих богов.

В целом, можно говорить о серьезно возросшем значении культа Игаи в рассматриваемый период. Возможно, следует согласиться с трактовкой этого факта Г. Альтенмюллером, связавшим возвышение бога оазисов Игаи с активным хозяйственным освоением Фаюмского оазиса при Аменемхате II и в последующем. Исследователь замечает, что центр управления всеми работами в этой местности располагался как раз в XIX верхнеегипетском номе, где находился культовый центр Игаи [Ibid. S. 32]. Таким образом, в религиозной политике Аме-немхата II отчетливо проявляется новый (по сравнению с курсом предшественников приоритет) – область Фаюмского оазиса, который обладал огромным экономическим потенциалом в силу обилия его плодородных земель. Но для их освоения требовались усилия по мелиорации и организации эффективного сельского хозяйства. Такой проект требовал больших государственных затрат, а также идеологического обоснования, выраженного в религиознополитических действиях. Как результат, произошло заметное возвышение богов, связанных с Фаюмом, – Себека и Игаи. Статус последнего «взлетел» особенно стремительно, поднявшись от уровня малоизвестного местного божества до культа общеегипетского значения.

Как свидетельствуют «Анналы», Аменемхат II продолжал уделять внимание и традиционно сильным культам. В частности, текст неоднократно сообщает о жертвоприношениях: «для Монту в Арманте – статуя Нубкаура из электрума; для Амона в Карнаке – из меди- iwHw : 1 ваза, 1 чаша, 1 кадильница, 1 подставка- gnw , […] алтарь» [Dantong, 1998. P. 48].

Меньший по размеру фрагмент сообщает о дарах культу Мина в Коптосе. Кроме того, упоминаются жертвоприношения в адрес Хапи [Ibid. P. 46, 48]. Следует отметить сходство между списками жертвоприношений различным культам. Судя по тексту надписи, имелся некий «базовый набор» принадлежностей, которые даровались всем храмам, вне зависимости от того, какому богу они были посвящены.

Подводя итог, напомним, что правление Аменемхата II было периодом спокойствия на внутренней арене и уверенных действий на внешней, когда в периодических стычках с азиатами и нубийцами Египет не испытывал больших проблем. В этих условиях политика Аменемхата II в отношении храмов приобрела несколько иную, нежели у его предшественников, окраску. Задача легитимации власти царя и его династии уже не представлялась столь насущной, как для первых государей. Вероятно, поэтому Аменемхат II сокращает культовое строительство и не требует создания литературно-пропагандистских текстов. Он просто удерживает достигнутое прежде, продолжая оказывать разумную долю внимания традиционным культам посредством регулярных жертвоприношений и ритуалов. Основные же его религиозно-политические усилия были направлены на идеологическое оформление и поддержание главного проекта царствования – освоение региона Фаюмского оазиса. В результате происходит возвышение культов Игаи и Себека. В целом, к концу правления Аменемхата II задачи укрепления положения и легитимации XII династии были окончательно решены, и Египет пребывал под контролем сильной и стабильной государственной машины, скрепленной устоявшейся царской идеологией.

TEMPLES OF GODS IN THE RELIGIOUS POLICY OF THE PHARAOH AMENEMHAT II