Идеи активности и самодвижения в учении об эманации Прокла Диадоха

Не смотря на солидное литературное наследство и достаточно высокие оценки философской наукой, творчество Прокла Диадоха (412—485 гг.) известно в России лишь узкому кругу специалистов. Переводам, как правило, вторичных источников и комментариям, дошедших до нашего времени работ Прокла, большее или меньшее внимание уделяли наши соотечественники А.Ф. Лосев, Ю.А. Шичалин, А.В. Петров, С.В. Месяц [2], которые заложили и общие представления о взглядах древнегреческого философа.

Несомненно, что выдающийся ученый Прокл, добровольно погрузивший себя в тень Платона, отличался самостоятельностью мышления, глубокой логикой своих суждений и сомнительной теологич-ностью, которая объясняется не столько склонностью к спекулятивному мышлению, в чем его обвиняют некоторые наши современники, сколько скудным багажом человеческого знания того времени. И сотни лет после Прокла многие серьезные мыслители вынуждены были обращаться к религии, чтобы прикрыть «бреши» в далеких от системности научных конструкциях. Этот прием позволял науке сохранять целостность картины мира, вытеснять элементы религии из своих моделей постепенно, оставаясь в согласии с человеческой психикой, не терпящей пустот и разрывов.

Важно заметить, что известный знаток и пропагандист платоновского учения Прокл до сих пор явно недостаточно признан как самостоятельная фигура в философии. А между тем, в его работах (особенно в «Первоосновах теологии») едва ли не впервые получил концептуальное оформление вариант теории активности. И если в отдельных догадках об активных началах мироздания Прокл не может претендовать на роль первооткрывателя, то в системном изложении активизма он является, пусть не признанным, основоположником.

Великолепны по глубине и наивности размышления Прокла о «вечном двигателе» вечного движения, о неделимости «первого двигателя» кругового движения, о разделении «движущего» и «движущегося», о предшествующем им «неподвижном» [1]. Проявление активности материальных объектов — самодвижение — четко выделяется Проклом в одном из известных его тезисов: «Все сущее или неподвижно, или движимо. И если движимо, то или самим собою, или другим, то есть оно или само-движущееся, или движимое иным; следовательно, все есть или неподвижное, или самодвижущееся, или движимое иным» [1, с. 556].

Самодвижение материальных тел Прокл объясняет их сущностным свойством — самодовлением и придает этому свойству повышенное значение: «Все самодовлеющее или по своей сущности, или по активности (energeian) превосходит не-самодов-леющее» [1, с. 555]. По сути Прокл синонимизиру-ет здесь понятия «самодовление», «энергия», «активность», которые и современной наукой разделяются тоже не вполне уверенно.

Не обошел Прокл в своих рассуждениях и вопрос о причинах активности, о причинах проявления «самости» объектов. Вполне естественно, что древний философ не мог постичь единства материи и движения, возможностей взаимного перехода материи и энергии, а потому использовал распространенный в те времена способ преодоления возникающих логических противоречий путем одухотворения самодовлеющих субстанций, «...всякое тело движимо другим: ведь по [своей] природе оно само себя не может двигать, но благодаря присутствию души движется само собой и живет благодаря душе, и при наличии души оно в некотором смысле есть самодвижное, а при отсутствии души оно движимое иным, поскольку такова его природа сама по себе, душа же получила в удел самодвижную сущность. В чем она будет присутствовать, тому и передает она самодвижность» [1, с. 557]. Подобное омертвление материи господствовало в науке многие столетия и сохраняет определенную привлекательность в наши дни.

Многочисленные теоретики активности 70-х годов XX столетия были весьма не убедительны в прогнозировании этого человеческого качества, в определении динамики его развития. И поскольку теория активности выстраивалась, главным образом, усилиями представителей социалистической науки, то не удивительно, что основным в их исследованиях был классовый подход, а выводы сводились к неуклонному возрастанию социальной активности рабочего класса. Но даже самым современным глобальным теориям свойственен по этому поводу романтизм, безосновательно увлекающий их сподвижников мечтой о грядущем «золотом веке». Более реалистичный Прокл опирается в своих работах на подход эманационный1, причем делает это дифференцированно для активных и пассивных объектов. Перспективы эволюционного развития в свете эманации выглядят мрачно: «Все способное производить превосходит природу производимого» [1, с. 555]. При этом подтверждается естественное разрушительное свойство времени или в современном понимании — нарастание процесса энтропии. Казалось бы, звучит безысходно, как приговор вывод Прокла — «никакое тело по природе не возвращается к самому себе» [1, с. 556]. Более того, «из всего умноженного вследствие эманации первичное совершеннее вторичного и вторичное [совершеннее] следующего за ним, и точно так же последующее» [1, с. 559]. Но он же и оставляет надежду, уповая фактически на активное начало мира: «Все первично движущее само себя способно возвращаться к самому себе» [1, с. 557]. Очевидно, что подобное «возвращение» предполагает энергетическую подпитку и не в последнюю очередь подпитку из внутренних резервов материальных объектов, что проявляется в реализации их «самости». По этой причине «все эманирующее из чего-то и возвращающееся имеет цикличную активность» [1, с. 559]. Благодаря этой активности, способности «возвращаться к самому себе» и возможен прогресс, поскольку «из всего возникающего вследствие возвращения первичное менее совершенно, чем вторичное, а вторичное [менее совершенно], чем последующее. Самое же последнее совершеннее всего» [1, с. 559]. Так близко к понятию активности не подходил никто до Прокла, ни много сотен лет после него. Говоря современным языком, пассивные объекты не могут прогрессировать и обречены на регресс и разрушение. Объекты же активные имеют шанс не только на простое воспроизводство, но и на совершенствование. Столь блестящее заключение позволяет преодолеть пессимистическую ограниченность теории эманации, расширить ее эвристические возможности, а, главное, создать на ее базе теоретическую основу активизма.

К сожалению, следующее заключение Прокла, почти безупречное с точки зрения логики, оказалось ошибочным. «Все способное возвращаться к самому себе имеет сущность, отдельную от всякого тела» [1, с. 556] — утверждает философ — «Все способное возвращаться к самому себе бестелесно» [1, с. 556]. Понадобились полторы тысячи лет научных усилий и гений А.Эйнштейна, чтобы доказать возможность телесной сущности «возвращаться к самой себе». Но возврат этот происходит при участии энергии, которая вполне может восприниматься как субстанция «бестелесная», а, значит, и здесь Прокл был не столь далек от истины.

Определив проявление активности в форме особого вида движения — самодвижения и установив источник «самости» — некоторую бестелесную субстанцию в форме «души», Прокл не упускает возможности проранжировать рассматриваемые им образования. «И сама она (душа — В. X.) гораздо раньше того, что она передает в силу своего бытия, — рассуждает Прокл. — Следовательно, она, как само-движная по своей сущности, выше тел, становящихся самодвижными-^только] по причастности» [1, с. 557]. Встав на лестницу абстракции и понимая, что «душа» не может непрерывно исторгать самодвижение, Прокл обосновывает наличие чего-то «неподвижного», способного управлять «душой». Возникает цепочка, снимающая, по крайней мере, формальные логические затруднения прокловской концепции активности: «...движущемуся предшествует самодвижение, а движущему— неподвижное» [I, с. 557]. Это «неподвижное» в иерархии компонентов движения имеет третий уровень и представляет собой ум, который «движет, будучи неподвижным» [1, с. 557].

Как видно, эта часть схемы движения, самодвижения и покоя, предлагаемая Проклом, рассматривает единичный изолированный случай. Она не учитывает реально существующего в природе и обществе взаимодействия объектов. Учесть эту составляющую движения помогает категория высшего уровня «единое», которому «причастно все сущее».

Кроме того, причастность единому у Прокла диалектична и не является безусловным и абсолютным атрибутом — «все причастное единому и едино, и не едино» [1, с. 555], а «все объединенное отлично от того, что едино само по себе» [1, с. 555]. Будучи причастными «единому», и «множество», и «объединен-ности», и отдельные «единицы» несут в себе отпечаток индивидуальной «самости» и даже сведенные вместе отличаются «оттого, что едино само по себе».

Единство и различие, прогресс и регресс материальных образований Прокл выводит путем разложения развития на два вектора — «по сущности» и «по активности (energeian)», каждый из которых обладает важной спецификой. «Все сущее эмани-рует из одной причины — из первой» [1, с. 555] и подвержено, согласно эманационной теории, последовательной и неотвратимой деградации.

Другая составляющая движения сущего, обусловленная бестелесной «душой», создает возможность сущему «возвращаться к себе», обеспечивая тем самым цикличность развития. Вектор «цикличной активности» у Прокла разрывает эманационную предрешенность бытия, а сама активность, как способность возвращения к собственным истокам, материализуется в виде двигателя движения. Этот особый вектор движения отражает способность материального образования развиваться за счет собственных внутренних сил, в результате чего оно «получает свое существование само от себя и обладает самобытной сущностью» [1, с. 559]. Не давая прямого и точного определения самобытности1, Прокл

Политология ,

отмечает ее основные свойства и, прежде всего, атрибутивный характер для любого материального объекта. «Все сущее в себе самобытно» [1, с. 559] — заключает Прокл и разворачивает цепь суждений о самобытности, как важном свойстве сущего. Причем делает это в увязке с энергетикой, активностью объекта: «Все самобытное способно возвращаться к самому себе» [1, с. 560], как верно и обратное: «Все способное возвращаться к самому себе самобытно» [1, с. 560]. Активное и сущностное начала мироздания, которые Прокл различает в ходе своего анализа, он не забывает синтезировать в единое целое: «Все способное возвращаться к самому себе по активности возвращено к самому себе и по сущности» [1,с. 560].

Самобытность, как атрибут конкретного материального образования, Прокл наделяет общими свойствами: «Все самобытное не рождено...» [1, с. 560], «Все самобытное неуничтожимо» [ 1, с. 560], «Все самобытное неделимо и просто» [ 1, с. 560], «Все самобытное вечно» [1, с. 560].

Утверждение самобытности, самодостаточности сущего (материи) и активности (самодвижения) разрушает теологическую основу в построениях Прокла. Место божественной первопричины, первоосновы мироздания в них занимают понятия вечного, целого, единого, самобытного, в то время как то, что «основано на ином», преходяще «по сущности или по активности» и представляет собой становление.

Постоянные отступления Прокла от заявленной в «тезисах» теологичности вовсе не отражают на личия в его суждениях последовательного атеизма. В своих сентенциях о сущности и активности он нередко дуалистичен: то объединяет их как части единого целого, то противопоставляет совершенные в себе субстанции «излучениям, имеющим [свою] субстанцию в инобытии» [1, с. 561]. Однако отдельные локальные противоречия в построениях Прокла не умаляют системности его теоретических конструкций, а являются, скорее, иллюстрацией отсталости естественных наук того времени.

*

Учение неоплатонизма о пассивной эманации материальных образований, интерпретированное Проклом с учетом их внутренней энергетики, может рассматриваться как одно из фундаментальных оснований теории активности, объясняющее развитие и перспективы мироздания. В этом плане Прокл не просто превзошел Платона, но и на много веков опередил философов, чьи косвенные догадки впоследствии стали аккумулироваться в более или менее целостные теоретические концепции активности материи и сознания.