Игры интеллекта

От буржуазной революции — к малому бизнесу

В этом году можно отмечать 25-летие начала буржуазной революции в России. Она началась с апрельского пленума 1985 года, когда генсеком был выбран Михаил Горбачев. Пусть идеи Горбачева поначалу выглядели как несбыточное улучшение социализма, но, в конце концов, мы довольно быстро пришли к рыночной экономике. В России стало возможно предпринимательство, а слово «бизнес» перестало быть ругательным.

К 2009 году наша страна подошла со сложившейся сырьевой экономикой, существенными золотовалютными запасами, огромным социальным расслоением и массовой бедностью. Но в отечественной экономике задают тон крупные корпорации. Малый бизнес находится на третьих ролях, к тому же на три четверти он сосредоточен в сфере торговли, посредничества и мелких услуг. Лишь одна пятая часть малых предприятий занята в промышленности, в том числе в обрабатывающей — всего 3,5%. Иначе дело обстоит в глобальных мировых экономических цепочках: на корпорацию «Боинг» работает 40 тыс. малых предприятий, на «Тойоту» — 30 тыс., на «Сименс» — 10 тысяч.

Связь между идеями буржуазной революции и развитием малого бизнеса самая прямая. Она проходит через социальную организацию труда. Ведь все преобразования делались для того, чтобы каждый человек участвовал в экономике, c целью дать ему экономическую свободу.

Понятно, что не все могут и должны быть предпринимателями. Но теория буржуазной революции гласит, что минимум социальных благ должен быть гарантирован каждому человеку. В современном обществе этот вопрос решается через установление минимальной зарплаты в стране. Минимальный размер оплаты труда (МРОТ)

в России эту задачу не выполняет, как это принято в Европе и США. Во всяком случае, цены у нас растут гораздо быстрее, чем МРОТ. Минимальная зарплата сегодня должна быть порядка $800–1000, этот уровень обеспечит не нищенское, а вполне достойное существование. Тогда человек будет самостоятельно решать свои проблемы: сможет взять в банке ипотечный кредит и обеспечить себя жильем, сумеет дать детям хорошее образование. Это вопрос принципиальный, он касается экономической свободы всех граждан.

Интересно, что в условиях социальной организации труда проблема внутренних инвестиций решается через платежеспособные возможности населения. А не только через олигархические богатства. Как показали последние события, наши олигархи отнюдь не гениальные финансисты и менеджеры. Такие финансисты не теряют в одночасье $20 млрд. Это означает лишь то, что наши олигархи просто паразитируют на отечественной экономике и безответственно относятся к народному достоянию, которым управляют.

Обеспечив благосостояние всех граждан, мы решим вопрос с внутренними инвестициями. Инвестиционный поток должен идти не от миллиардеров, а от всех членов общества. Если человек вкладывает свои, пусть небольшие, но честно заработанные средства, он будет заинтересован в том, чтобы получать стабильные доходы. И он не станет заниматься спекулятивными играми.

Если мы таким образом обеспечим внутренние вложения, мы повысим капитализацию собственных предприятий. И лишь после этого к нам придут и прямые иностранные инвестиции. Другими словами, финансово состоятельный гражданин поддерживает и себя, и корпорацию, и в целом государство.

Таким образом, в конечном счете, все дело в формировании в стране среднего класса. Появление его характеризуется соотношением между минимальной заработной платой и объемом ВВП на душу населения. Сейчас в России это соотношение составляет от 0,01 до 0,05 (в зависимости от уровня зарплат в регионах и объемов внутреннего регионального продукта). В Европе это соотношение равно 0,35–0,4. Между тем средний класс формируется при показателе 0,3.

Парадоксально, но в современном мире доминирующей формой социальной организации вновь становится община, однако совсем другого качества. С ростом степени специализации и разделения труда, с увеличением его производительности возникает процесс, обратный концентрации капитала. Фирмы вновь приобретают черты, присущие малому бизнесу.

«По мере того как большие объемы работ начинают зависеть от личных усилий и манипуляций символами, громадные индустриальные объединения начинают рушиться. Вполне возможно, что мы приблизимся к новой форме кустарного производства, основанного на суперсовременных технологиях», — пишет известный американский футуролог Элвин Тоффлер.

Курс на экономику знаний

На наших глазах человечество переходит от товарного капитализма к интеллектуальному. Какие он формы примет, нам пока представить сложно, но процесс уже начался. Он сопровождается финансовым переделом мира. Помимо

Владимир ЧЕРНЫЙ, директор по науке Агентства безопасности по инвестициям и бизнесу, член Научноэкспертного совета при председателе Совета Федерации РФ

REUTERS

существующих обюрокраченных МВФ, ВТО, Всемирного банка, МОТ, рождаются новые виртуальные инструменты торговли, институты и структуры глобального управления, напоминающие по своей природе «темную материю». В астрофизике так называют совокупность астрономических объектов, недоступных прямым наблюдениям современными средствами астрономии, но наблюдаемых косвенно по гравитационным эффектам. «Темную материю» в современной мировой финансовой системе можно уподобить невидимому мозгу, регулирующему рынок и движение денег. Он, конечно, несовершенен. Но неопределенности и рисковые факторы, формирующие новую модель мировой финансово-экономической системы с участием нематериальных активов, правильнее воспринимать не как результат чьей-то злой воли, а как неотъемлемый элемент интеллектуальной революции.

Элвин Тоффлер (р. 1928) — американский социолог и футуролог, один из авторов концепции «сверхиндустриальной цивилизации».

ИТАР-ТАСС

Характеристика нового общества — доминирование виртуального аспекта бытия. Множество виртуальных (интеллектуальных), то есть нематериальных компонентов изменяют стиль жизни, формируют структуру ментальности людей. Этот процесс неостановим. Его суть во многом описывается теорией хаоса. Ведущую роль в нем играют синергетические решения и ситуации, когда малый параметр — джокер — может произвести главное действие в большой игре. Неудивительно, что в ходе таких тектонических трансформационных сдвигов меняется и тип интеллекта. Различие между тем, что мы имеем сегодня, и тем, что будет завтра, примерно такое же, как между детьми «индиго» и лидерами тоталитарных сект.

В рыночной экономике действуют по «гамбургскому счету» — с использованием рискованных финансовых спекулятивных инструментов: акций, ценных бумаг, фьючерсов, деривативов, инвестиций, долгов, инфляции и т. д. В этом смысле механизмы «темной материи» выступают двигателями глобального экономического прогресса. Трудно согласиться с этой мыслью в условиях кризиса, когда есть соблазн взвалить именно на сам факт существования феномена «темной материи» и ее операторов вину за происходящее.

Кризисы — это всегда плохо, но это — составляющая рыночного механизма, обусловленная непрерывными рисками — главными атрибутами и издержками экономической свободы, независимости и взаимозависимости ее игроков.

Для уменьшения рисков есть только один путь — развитие интеллектуальной составляющей и тонкая настройка экономики. Отсюда и требование расширенного воспроизводства квалифицированного человеческого капитала.

«Виртуальная управляющая» глобальной рыночной экономикой для извлечения максимальной прибыли направляет инвестиционные потоки туда, где образовывается высокая конкурентная среда с избытком производственных мощностей. И здесь кому-то повезет, а кому-то нет. Так было с коммерциализацией микроэлектроники, интегральной и волоконной оптики, информационных, компьютерных и интернет-технологий, а также авиационно-космических достижений. Так сегодня происходит с развитием нанотехнологий, влияние которых на человечество можно сравнить с вкладом в научно-технический прогресс открытия электричества.

Таким образом, в мире сегодня идет интенсивная гонка за производством знаний, эффективным использованием интеллектуальных ресурсов, наращиванием интеллектуальной собственности. Научиться создавать стоимость из нематериальных активов, владеть искусством управления ими — главная задача устойчивого экономического роста. Мы должны перестать чувствовать себя сырьевым и интеллектуальным придатком «темной материи» глобального рынка.

Курс на экономику знаний ставит перед всеми государствами задачу обеспечения современной социальной организации труда и ведения бизнеса, соответствующих канонам современного общества. Существовать нам придется в заданных условиях глобализации — в том числе и при нынешнем мировом финансовом порядке, где правит бал вышеупомянутая «темная материя».