III научная конференция "Экономическая история античности в мировой историографии" (Москва, 30-31 января 2020 г.)

(Москва, 30–31 января 2020 г.)1

Аналитический научный отчет научной конференции «Экономическая история античности в мировой историографии» ( Москва, 30-31 января 2020 г ., исторический факультет МГУ им. М. В. Ломоносова )

Inna A. Gvozdeva1, Tatyana B. Gvozdeva2,

• ¹    Lomonosov Moscow State University (Moscow, Russia), е-mail: innagvozdeva@mail.ru )

• ²    Gorky Literary Institute (Moscow, Russia), е-mail: tbgvozdeva@rambler.ru

III SCIENTIFIC CONFERENCE“THE ECONOMIC HISTORY OF ANTIQUITY IN WORLD HISTORIOGRAPHY”

(Moscow, January 30–31, 2020)

Analytical scientific report ofthe Scientific Conference “The Economic History ofAntiquity in World Historiography” (Moscow January 30–31, 2020, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University)

30–31 января 2020 г. на историческом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова состоялась III научная конференция «Экономическая история античности в мировой историографии». Впервые конференция этого научного направления была проведена кафедрой истории древнего мира на историческом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова в 2013 г. и была посвящена памяти доктора исторических наук, профессора В. И. Кузищина2. После чего конференция, посвященная экономической истории древ-

ности, стала проводиться регулярно, раз в два года. В работе конференции приняли участие преподаватели и ведущие научные сотрудники университетов и научных институтов России.

Со вступительным словом к участникам конференции обратился заместитель декана исторического факультета МГУ по научной работе кандидат исторических наук, доцент Д. А. Андреев. Он отметил, что только на истфаке МГУ проводятся специализация и конференции по экономической истории античности. С приветственным словом к участникам конференции обратился член-коррепондент РАН профессор Л. И. Бородкин, который подчеркнул, что серьезная работа кафедры по изучению экономической истории античности отражается в регулярном проведении конференций.

Пленарное заседание открыл заведующий кафедрой истории древнего мира доктор исторических наук, профессор С. Ю. Сапрыкин (Москва) с докладом «Основные особенности клеймения черепицы на Боспоре». В докладе им были выделены черепичные клейма Пантикапея и Горгиппии, появившиеся в правление Эвмела (последняя декада IV в. до н. э.). Автор разбирает керамические штампы с лунообразными символами, которые, по его мнению, являются обозначением половины. Он полагает, что мастера, изготавливавшие черепицу на заказ от властителей Боспо-ра – Спартокидов, поставляли ее для общественных и религиозных зданий. Доход от ее производства поступал в казну тиранов или им самим в виде половины прибыли от реализации произведенной продукции. В тех случаях, когда черепицу делали по частному заказу, доход получал мастер или поставщик черепицы; тогда знак половины в клеймо не ставился. И. А. Ладынин (Москва) представил доклад «К вопросу о факторах кризиса египетского государства с конца III тыс. до н. э.», в котором высказал предположение о возможной роли демографического фактора в падении Древнего царства (роста населения, превышавшего производственные возможно-

30–31 января 2020 г. на историческом факультете МГУ имени М. В. Ломоносова состоялась III научная конференция «Экономическая история античности в мировой историографии» (памяти профессора В. И. Кузищина)», собравшая российских специалистов по проблемам экономического развития древних обществ /

On January 30–31, 2020, the III scientific conference “Economic history of antiquity in world historiography ”(in memory of Professor V. I. Kuzishchin)” was held at the Faculty of History of Lomonosov Moscow State University, attended by the Russian experts on the problems of economic development of ancient societies

На открытии научной конференции / At the opening of the scientific conference

сти долины Нила) по аналогии с процессами эллинистического времени. В докладе С. Г. Карпюка (Москва) «Экономика древней истории: историки древности – совместители в советских НИИ и вузах, 1930– 1940-е годы» на примере сектора древней истории Института истории АН СССР было показано, как совместительство влияло на научную и научно-преподавательскую деятельность. В этом небольшом подразделении совместителями были 100 %. Местами работы для сотрудников сектора были вузы, в которых преподавалась древняя история (МГУ, пединститут, МИФЛИ), а также журнал «Вестник древней истории» и издательство. В докладе В. А. Квашнина (Вологда) «Категория “роскоши” в античной традиции и историографии Нового времени» было показано, что в римском обществе, едва столкнувшемся с таким явлением, как роскошь, уже существовала разработка учения об упадке нравов и практическое средство ее решения в виде законов о роскоши. Сложилась ситуация, когда правовые акты, призванные остановить или по крайней мере минимизировать определенное общественное явление, принимаются раньше, чем в обществе появляются признаки массового распространения данного явления. Необходимо уяснить истинное значение термина leges sumptuariae. Традиционно на русский язык он переводится как «законы о роскоши» или «законы против роскоши». Однако понятие «роскошь» в латинском языке передается термином luxus. В то же время слово sumptus означает не роскошь как таковую, а расходы, траты на что-либо. Поэтому leges sumptuariae – это не законы о роскоши, а законы о расходах, которые являются чрезмерными. Если понятие luxus скорее ассоциировалось с явлениями, привнесенными в жизнь Рима эллинистической цивилизацией и ставшими следствием военной активности Рима на юге Италии и за ее пределами, то sumptus была связана с исконно римскими представлениями об умеренности и бережливости, которые необходимо рассматривать прежде всего в контексте жизни familia и ее хозяйственной деятельности. Поэтому если термин luxus отражал понятие роскоши как таковой, то употребление слова sumptus было связано (и куда глубже уходило в историю Рима) с ведением хозяйства в целом и с понятием расходов в частности. Таким образом, при учете истинного смысла термина leges sumptuariae отмеченный парадокс представляется мнимым. И плебисциты периода Ганнибаловой войны, и законы II–I вв. до н. э. в равной степени могут быть отнесены к leges sumptuariae. Рассматривая термины luxus и sumptus как близкие, но не совпада- ющие полностью по смыслу, следует отметить, что тенденция к их слиянию возникла не раньше II в. до н. э., когда «роскошь» начала проникать во все сферы общественного бытия Рима.

Заседание секции «Теория. Методология. Историография» открыл И. Е. Суриков (Москва) с докладом «Солон и его экономические реформы в мировой историографии: эволюция взглядов на проблему». В докладе в диахронном аспекте рассматривается ситуация с изучением деятельности Солона (в частности, его экономических реформ, в первую очередь знаменитой сисахфии) в антиковедении с XVIII в. по наше время. Указывается, что особый интерес к этой проблематике возник в науке сразу же после опубликования «Афинской политии» Аристотеля в конце XIX в. После этого на протяжении примерно половины столетия появился ряд работ, среди которых особо должна быть выделена монография У. Вуд-хауза «Солон-освободитель: этюд об аграрной проблеме в Аттике в VII в. до н. э.», вышедшая в 1938 г. Будучи для своего времени значительным событием, на сегодняшний день эта монография абсолютно устарела. В 1970-е и 1980-е гг. количество работ о Солоне резко уменьшилось, но с 1990-х гг., напротив, еще более значительно возросло. Правда, большинство из них написаны филологами-классиками деконструкцио-нистского направления, так что для понимания деятельности Солона они практически ничего не дают. Отдельного рассмотрения заслуживает монография Ф. Стенли «Экономические реформы Солона», написанная в рамках направления «новой классической археологии». В ней присутствует серьезный недостаток: в 300-страничной работе собственно об экономических реформах Солона речь идет на протяжении пяти с небольшим десятков страниц (в одной из восьми глав), а остальной объем посвящен общим рассуждениям о ситуации в архаической Греции, в различных ее регионах (в том числе на Пелопоннесе). У Ф. Стенли, впрочем, есть ряд интересных наблюдений. В прошлом, отмечает он, преобладала тенденция рассматривать реформы Солона в свете той ее интерпретации, которую предложил Аристотель в IV в. до н. э., и именно из-за этого в историографии возникло немало путаницы, поскольку общая ситуация в начале VI в. (в солоновские времена) и два с половиной столетия спустя (когда создавались аристотелевские труды) была принципиально разной, а Стагирит это не осознавал, а теперь археологические открытия способствуют новому, более близкому к истине, пониманию проблемы. Хора в Аттике, согласно Ф. Стенли, начала культивироваться в VIII в. до н. э.; владельцы земли прибегали к арендной системе. Именно в этом Ф. Стенли видит исток статуса гектеморов, и вот как раз тут мы не можем с ним согласиться, равно как и с его трактовкой ὅροι (эти камни якобы не являлись закладными, а просто фиксировали право собственности на земельный участок). Совершенно справедливо суждение Ф. Стенли, согласно которому вопрос о наличии или отсутствии монетной чеканки в Афинах во времена Солона (а она отсутствовала) не имеет прямого отношения к проблеме займов и долгов. Последние существовали задолго до монеты, тем более что деньги были и в солоновские времена – в форме железных стержней или серебряных слитков (вариант с железными стержнями-оболами, думается, для Аттики следует исключить и говорить только о серебряных слитках, а также о весовом серебре).

Доклад А. В. Сафронова (Москва) «Война и ее роль в экономике древних майя» был посвящен анализу роли войны в экономической деятельности общества классических майя (III–IX вв.), среди причин которых захват и контроль территории (в первую очередь сельскохозяйственных угодий); контроль над коммуникационными путями (сухопутными и водными); захват военнопленных, которых можно было обратить в рабов в качестве рабочей силы (исключение составляли знатные пленники, приносившиеся в жертву); традиционный грабеж и захват военной добычи у соседних царств и захват сакральных трофеев (идолы, паланкины, монументы и т. п.), не оказывавших прямого влияния на экономику, но повышавших авторитет царя, упрочивая его политическое и экономическое положение.

В докладе Е. В. Новосёловой (Москва) «Роль рабства в экономике государства инков» анализируются данные письменных источников колониального периода. Оно имело в большей степени ритуальный контекст, хотя и их экономическую составляющую отрицать не приходится.

В докладе П. А. Евдокимова (Москва) «Добыча меди на Кипре в конце II – начале I тыс. до н. э. в свете новых исследований» был дан краткий обзор истории изучения добычи меди и металлургии на Кипре в период перехода от эпохи поздней бронзы к раннему железному веку. В XIII – начале XII в. до н. э. в экономике острова произошло серьезное изменение экономической модели, характеризующееся переходом от крупномасштабной обменной торговли сырьем к децентрализованной торговле. Наличие у большинства кипрских царств (ΧΙ–IV вв. до н. э.) непосредственного доступа к источникам добычи меди обеспечивало длительное сосуществование нескольких независимых друг от друга царств, включенных в систему международной торговли.

В. А. Конюхов (Москва) в докладе «Ager exceptus – категория аграрной структуры римской экономики (к историографии вопроса)» отметил, что малоисследованная в мировой историографии категория земель ager exceptus в свое время привлекла внимание известного французского историка К. Николе. Используя свидетельство римского землемера Сикула Флакка, он попытался представить данную категорию в качестве механизма формирования крупной земельной собственности в Риме конца II в. до н. э. Однако им не были учтены как данные других землемеров, часто более определенные, так и свидетельства аграрного закона 111 г. до н. э., что делает его концепцию недостаточно обоснованной.

Заседание секции «Экономика. Власть. Право» открыла И. А. Гвоздева (Москва) с докладом «Префектура и сальтус как крупные единицы римского кадастра». Рим- ский кадастр на практике обозначался как pertica. Земля пертики представляла собой решетку лимитов, создававших квадратную единицу площади – центурию, в которой проходила assignatio. При нехватке земли для новопоселенцев на пертике комиссия по выведению колонии могла потребовать изъять часть земли из соседнего муниципия. Такая добавочная площадь в римской агрименсуре получила название praefectura. Землемеры определили два типа префектуры. Первый тип: земля, взятая из соседнего административного подразделения, не подвергалась размежеванию. В этом случае лимиты на его поле проводились по ориентации пертики, а центурия рассчитывалась по номиналу Ager Colonicus. Второй тип: поле уже было размежевано лимитами. Этот случай – более сложный, так как ориентация и ширина лимитов должны были соотноситься и пересчитываться по данным делителей пертики. Проверялась и площадь центурии для определения нормативов наделов, предназначенных дополнительному контингенту. Кроме того, решался вопрос о праве пользования угодьями для населения муниципия, из которого изъяли префектуру. Согласно постановлениям Августа, местное население сохраняло права на леса и пастбища. Остатки от межевания поля префектуры, т. е. «отрезки» (subsecivi), принцепс сохранил за государством. Если аграрная префектура возникла как приложение к пертике новой колонии, то saltus был составной частью римской агрименсуры уже с архаического периода. В земельном праве сальтус сохранял состояние locus, а в агрименсуре был arcifinius, т. е. местность в природных границах. Эта местность обычно была или лесистой, или покрытой кустарником и предназначалась для ius pascendi. Сальтус входил в состав Ager Romanus как земля римских gentes. К его площади долгое время не применялась категория modus, исчислялась же она по количеству голов скота, на нем выпасаемого.

Какая же связь может быть у угодий с точно размежеванной площадью пертики? Именно limitatio пертики вывело римских агрименсоров на сравнение сальтуса и Ager Colonicus. Особый тип лимитов – quintarii – пересечением создавали в пертике огромную площадь в 25 центурий (каждая по 200 югеров). Именно эта площадь позволяла соотносить крупную часть пертики и большой природный сальтус. Агрименсо-ры следовали Варрону, исчислявшему (в свое время) сальтус в 4 центурии. Но авторы CAR свои примеры брали из практики limitatio в Средиземноморье II в. н. э. Поэтому они закрепили термин saltus за размежеванной лимитами значительной частью пертики ветеранской колонии в провинции.

А. В. Махлаюк (Нижний Новгород) в докладе «Экономика эвергетизма в греческих городах Римской империи» остановился на анализе современных подходов и дискуссий в изучении экономических аспектов деятельности эвергетов в греко-римском мире. Начиная с основополагающей монографии П. Вейна (Le pain et le cirque: Sociologie historique d’un pluralisme politique. Paris, 1976), который ввел понятие эвергетизма в научный оборот, эта деятельность рассматривалась как часть гражданской идеологии и практики, подразумевающей определенные ожидания и обязательства. Историки, считая эвергетизм ключом к пониманию того, как города-государства решали проблемы внутренней напряженности между массой и элитой, интерпретировали его в рамках концепции дарообмена, который социологи, следуя определению М. Мосса, отличают от товарного (рыночного) хозяйства. Такой подход, элиминировавший собственно экономическое измерение эверге-тизма, подвергся критике в исследованиях 2000–2010-х гг., прежде всего в работах А. Зёдерхука, в которых, в частности, было показано, что вклад благотворителей в экономическое процветание греческих городов не был столь значителен, как обычно считается (Zuiderhoek A. The Icing on the Cake. Benefactors, Economics, and Public Building in Roman Asia Minor // Patterns in the Economy of Roman Asia Minor / Ed. S. Mitchell, C. Katsari. The Classical Press of Wales, 2005. P. 167–186; Zuiderhoek А.

Benefactors, Markets, and Trust in the Roman East : Civic Munificence as Extramercantile Exchange // The Extramercantile Economies of Greek and Roman Cities : New Perspectives on the Economic History of Classical Antiquity / Ed. D. B. Hollander, Th. R. Blanton IV, & J. T. Fitzgerald. L., 2019. P. 51–62), что акты эвергетизма следует рассматривать как особую форму инвестиций и транзакции, которые обладали специфической экономической рациональностью, объясняемой в рамках неоинституциональной теории Д. Норта (Müller C. Evergetism (euergetism) and financial practices in the cities of Hellenistic Greece // Revue des Etudes Anciennes. 2011. 113 (2). P. 345–363). Вопреки точке зрения П. Вейна, который описывал эвергетизм как экономически иррациональный феномен, соответствующие действия социальным образом закрепляли успешную рыночную сделку. Эта линия получила развитие в других недавних исследованиях, в которых концепция дарообмена подвергается критике и предлагается изучать дарение не само по себе, а по отношению к таким институтам, как рынки, деньги, право, народные собрания и т. д., что позволяет трактовать эвергетизм как особый институциональный механизм, который отнюдь не основывался на взаимности (Verboven K. ‘Like Bait on a Hook’: Ethics, Etics and Emics of GiftExchange in the Roman World // Gift Giving and the ‘Embedded’ Economy in the Ancient World / Ed. F. Carlà and M. Gori. Heidelberg, 2014. P. 135–153; Verboven K. The Knights Who Say NIE: Can Neo-Institutional Economics Live Up to Its Expectation in Ancient History Research? // Structure and Performance in the Roman Economy: Models, Methods and Case Studies / Ed. P. Erdkamp and K. Verboven. Bruxelles, 2015. P. 33–57). Новая экономическая модель эвергетизма предлагает рассматривать эвергета как homo oeconomicus на основе теорий коллективного действия и снижения трансакционных издержек (Oetjen R. An Economic Model of Greek Euergetism // New Perspectives in Seleucid History, Archaeology and Numismatics: Studies in Honor of Getzel

M. Cohen. Berlin – Boston, 2020. P. 108–122). Таким образом, можно констатировать, что в новейшей историографии, благодаря в первую очередь применению подходов и теорий новой институциональной экономики, явно обозначился поворот к переосмыслению феномена эвергетизма. Эти исследования намечают и дальнейшие перспективы его исследования; одним из возможных направлений здесь может стать сравнительный анализ практик греческого Востока и латинского Запада Римской империи.

Доклад Б. Е. Александрова (Москва) «Хеттские LÚ.MEŠ MAŠ.EN.GAG: между бедностью и государственной службой» был посвящен вопросу о значении гетерограммы MAŠ.EN.GAG в хеттских текстах. Согласно утвердившейся с 1960-х гг. гипотезе, представители категории MAŠ.EN.GAG были связаны с дворцом и храмом, их материальное обеспечение зависело от этих институтов. Докладчик проанализировал новые данные источников и выдвинул предположение, что, как и месопотамские мушкенумы, хет-тские MAŠ.EN.GAG были противопоставлены дворцу, а не связаны с ним.

В докладе М. Н. Кирилловой (Москва) «Структура землевладения в древней Этрурии» была поднята проблема преемственности между аграрным пейзажем Этрурии до и после римского завоевания. Докладчик обратилась к проблеме этрусского путешествия Тиберия Гракха: по сведениям Плутарха, именно увиденное в Этрурии подвигло его на проведение аграрной реформы, нацеленной против обрабатываемых рабским трудом латифундий. Автор доклада обратила внимание на то, что крупные поместья, обрабатываемые зависимыми земледельцами, были распространены в Этрурии и в доримский период, а в конце II в. до н. э. владельческая ситуация все еще не должна была сильно измениться.

Доклад С. В. Обухова (Москва) «Царские и храмовые земли в Коммагене в I в. до н. э. по надписям Антиоха I Теоса (69–34 гг. до н. э.)» посвящен анализу социально-экономических отношений эллинистической Ком-магены I в. до н. э. Автор пришел к выводу, что значительные земельные владения находились в собственности монарха – верховного земельного собственника в стране.

Заседание секции «Торговля. Финансы. Налоги» было открыто докладом Е. А. Мо-лева (Нижний Новгород) «Новые данные о торговых связях Китея (по материалам амфорной тары из раскопок 2005–2017 гг.)». В результате раскопок Китея в сезонах 2005– 2017 гг. появились новые типы амфорного материала, не отмеченные в опубликованных материалах раскопок 1970–1995 гг. Несколько изменились соотношение амфор разных типов и их хронология. Продукция Китея имела следующие особенности: наибольшее поступление импортной продукции в IV в. до н. э.; преобладание в каждый из периодов истории города на его рынке двух-трех центров импорта; преобладание со второй половины IV в. до н. э. и до конца истории города на его рынке причерноморских центров производства вина и оливкового масла.

А. В. Стрелков прочитал доклад «Чужие серебряные монеты “афинского чекана”». Докладчик отметил, что в первой четверти IV в. до н. э. из региона Ближнего Востока в Аттику стали проникать монеты, имеющие те же изображение и легенду, что и афинские монеты, но отчеканенные другими государствами. Скорее всего, это были тетрадрахмы, отчеканенные персами в конце Пелопоннесской войны для субсидирования спартанского флота, и египетские подражания афинским монетам стилей М и В по классификации Х. Фламента. Эти монеты могли попадать в Афины в результате торгового обмена, а также такие монеты могли привозить с Востока греческие солдаты-наемники. Несколько таких монет было найдено во время раскопок афинской агоры, присутствуют они и в кладе, найденном в Пирее в 1977 г. Первое письменное свидетельство наличия в Афинах восточных подражаний афинским тетрадрахмам встречается в законе Никофонта, принятом в 375 г. до н. э. (надпись Agora I 7180). В этом законе в том числе рассматривается ситуация, когда подлинность афинских монет, предлагаемых покупателем, вы- зывает сомнение продавца. В этом случае закон предписывает обратиться к государственному докимасту, который находился на торговой площади и бесплатно производил экспертную оценку монеты на предмет ее подлинности. Фальшивые монеты докимаст изымал из обращения, по поводу афинских монет подтверждал их официальный характер, что делало для торговца обязательным прием этих монет при продаже товара. По поводу подражаний афинским монетам закон гласит: «Если кто-нибудь представит чужую серебряную монету, имеющую тот же штемпель, что и аттический чекан, пусть (докимаст) вернет представившему». Таким образом, эти монеты не рассматривались как фальшивые и допускались к обращению в Афинах, поскольку качество серебра и весовые параметры соответствовали аттическим нормам, но считались доброкачественной иноземной монетой (с чеканом, подобным афинскому).

Е. В. Булычева (Москва) посвятила доклад «Сроки аренды священных земель в Аттике IV в. до н. э. (по данным эпиграфики)» договорам об аренде священных земель IV в. до н. э., в которых подробно излагаются требования к арендаторам, связанные с обработкой земельных участков, проведением на них сельскохозяйственных и ремонтных работ, а также установлением суммы платежей арендной платы и срокам их внесения. Автор привлекла надписи, посвященные сдаче в аренду священных участков Аполлона Ликея, Зевса Олимпийского, Гермеса, Тесея, Афины и других богов и героев. На основании анализа текста надписей автор доклада пришла к следующим выводам. Сроки сдачи в аренду священных земель в Аттике IV в. до н. э. варьировались от десяти лет до бессрочной аренды. На определение сроков аренды, скорее всего, влияли различные факторы: характер сданной в аренду земли, проводимые на ней работы, количество средств, необходимое для внесения арендной платы, социальный статус арендатора и отношение к нему со стороны арендодателя, а также статус святилища, на котором на- ходились земельные участки (теменосы), передающиеся в аренду. Аренда священных земель была долгосрочной, поскольку арендодатели стремились к тому, чтобы в процессе аренды повысить ценность священного участка, привести его в цветущее состояние. Просопографический анализ текста надписей показывает, что арендаторами были состоятельные и знатные граждане полиса. По словам Р. Осборна, это был «литургический класс», для которого было важным не получение прибыли, а участие в мероприятиях полиса, направленных на процветание храмовых земель.

Доклад Т. Б. Гвоздевой (Москва) «Пана-финейские амфоры – право торговли?» был посвящен особым наградам атлетов на Па-нафинейских играх в Афинах – панафиней-ским амфорам. Панафинейские призовые амфоры являлись «священной» наградой, и их нельзя было продавать. Однако существует несколько точек зрения, согласно которым панафинейские амфоры все-таки подлежали обмену – или как тара для излишков священного оливкового масла, или как сувениры Великих Панафиней, или как миниатюрный сосуд для парфюма.

В докладе Л. Л. Селивановой «Главная статья экспорта древней Кирены» были обозначены причины экономического расцвета полиса в архаический, классический и эллинистический периоды. Докладчица рассмотрела структуру экспорта этого времени в сравнении с римской эпохой. Город процветал за счет экспорта зерновых, вина, оливкового масла и в основном сильфия. Наличие в Киренаике этого ценного лекарственного и съедобного растения-эндемика сделало его основой экспорта и обогатило Кирену, ставшую единственным экспортером чудо-травы в греческом мире. Уникальное растение берегли и охраняли, его сбор был строго регламентирован. И лишь однажды иностранное государство (Афины) вмешалось в процесс ценообразования в политических интересах. Сильфий стал символом Кирены и местной валютой, но с приходом в I в. до н. э. римлян, при которых Киренаика стала провинцией, подвергся безудержной хищнической добыче, в результате чего совершенно перевелся. Вследствие этого экономика пришла в упадок, что сказалось на дальнейшей судьбе государства, начавшего с того времени деградировать и в конце концов, с прибавлением внутренних и внешних потрясений, оно было завоевано арабами в VII в. н. э. Растение вымерло, и его поиски до сих пор так и не увенчались успехом.

Доклад Л. Г. Шепко (Донецк) «Лепная керамика в керамическом комплексе поселения Заветное-5 (Юго-Восточный Крым)» был посвящен исследованиям поселенческих памятников Боспора и значительной коллекции лепной керамики. Процент лепной посуды в общей массе керамических находок приазовских поселений Европейского Боспора IV – первой трети III в. до н. э. немногим превышает 10 %. Памятник Заветное-5 (Юго-Восточный Крым) представлял собой сложный хозяйственный комплекс, существовавший в V – первой трети III в. до н. э., в котором выделяются отдельные функциональные зоны. Предпринимается попытка проследить особенности распределения лепных сосудов по объектам и зонам памятника. Типы и формы посуды имеют широкие аналогии. Присутствие лепной керамики вряд ли может быть безусловным маркером присутствия негреческого населения.

В докладе Д. Д. Беляева (Москва) «Какао и хлопковые ткани: к проблеме денежных систем в древней Мезоамерике» были проанализированы сведения письменных и изобразительных источников о денежных системах в мезоамериканских обществах классического и постклассического периодов. Автор показал, что мезоамерикан-скую экономику характеризует система, состоящая из двух основных компонентов: 1) какао-бобов, использовавшихся не только в торговых операциях и при покупке и продаже на рынках, но и как символ богатства, а также для выплаты податей и в качестве даров; 2) хлопковые отрезы стандартного размера, которые использовались для выплаты податей общинниками, а также в качестве эквивалента обмена на низовом уровне.

Заседание секции «Хозяйство. Быт. Человек» было открыто докладом Е. В. Ляпустиной (Москва) «Труд: прошлое, настоящее, будущее (глазами историка античности)». Кратко охарактеризовав недавние исследования на данную тему (Storia del lavoro in Italia. L’età romana. Liberi, semiliberi e schiavi in una società premoderna. A cura di A. Marcone. Roma, 2016; Work, Labour, and Professions in the Roman World. Ed. by K. Verboven, Chr. Laes. (Impact of Empire, 23). Leiden – Boston, 2016), автор доклада отметила, что в условиях посттрудовой экономики, связанной как с исчезновением в ходе прогнозируемой четвертой промышленной революции старых профессий и появлением новых, так и с все более реальной перспективой осуществления концепции безусловного базового, или основного, дохода, сама категория труда заслуживает внимания, с тем чтобы раскрыть ее теоретический потенциал в историкоэкономических исследованиях.

Е. И. Соломатина в докладе «Традиционные и нетрадиционные источники богатства греческой аристократии эпохи архаики (на примере Лесбоса)» отметила, что эти оценочные категории сформулированы с опорой на современное понимание роли аристократии в архаической Греции. Докладчица показала на примере аристократии Лесбоса, что для архаики эти категории не имели таких импликаций, как для современности. Аристократия была самой развитой и мобильной частью гражданского коллектива и обладала наиболее широким кругозором. Бесспорно, она играла ведущую роль в жизни архаической Греции, и эта роль опиралась главным образом на экономическое могущество и поддерживалась рядом обстоятельств различного характера. Одним из основных источников экономического могущества традиционно было наследственное богатство аристократии – крупные земельные владения. Но архаическая эпоха дала аристократии и иные источники богатства, такие как торговля и профессиональное наемничество. Современные исследователи долго причисляли эти два источника к неблагородным видам занятий, нехарактерным для аристократии. Вместе с тем делались некоторые попытки найти оправдание аристократии в этих видах деятельности (например, из-за финансовых затруднений или положения младшего сына в семье). Однако поэзия Алкея и Сапфо со всей очевидностью свидетельствует о том, что те, кто занимался торговлей или служил наемником, были старшими сыновьями; их семьи принадлежали к элите общества Митилены и не испытывали финансовых трудностей. Таким образом, можно заключить, что новые источники богатства стали традиционными для аристократии, и отнюдь не под влиянием обстоятельств. Эти занятия уже не считались зазорными, напротив, воспевались на сим-посиях. Нетрадиционными эти источники можно назвать лишь в силу их новизны по сравнению с землевладениями.

Е. В. Сильвестрова (Москва) в докладе «Способы экономического воздействия на супругов в позднеримском и византийском законодательстве» показала, что в позднеримском и византийском законодательстве можно проследить тенденции, реализуемые в императорской правовой политике (ограничение свободы развода; ограничение количества заключаемых браков). Для осуществления данных целей применялись штрафные санкции по отношению к стороне – инициатору развода. Подобное направление в императорской правовой политике могло быть обусловлено как влиянием христианского учения о браке, так и стремлением императорской власти обеспечить защиту прав детей от каждого брака.

М. В. Дурново в докладе «“Подвластную дочь выдал замуж за чужого раба” (D. XVI.3.27): правовой статус и имущество супругов-contubernales» рассмотрел фрагмент из Responsa Павла, в котором представлен пример смешанного семейного союза – сожительства (contubernium) раба и свободной женщины. Данный фрагмент содержит эксплицитное указание на отсутствие denuntiatio, которая могла бы привести к порабощению «жены» раба; также маловероятно заключение pactio, которая предполагала менее тяжелые для женщины статусные изменения. Автор пришел к выводу, что, скорее всего, в семейные отношения раба его хозяин не вмешивался и за помощью к senatus consultum Claudianum не обращался, вследствие того что за дочерью было дано приданое. Клавдиев сенатускон-сульт, предоставляя женщине возможность продолжать сожительство с рабом, позволял господину устанавливать своеобразные «пени» статусного характера в свою пользу (вплоть до порабощения), и решение, прибегнуть к сенатусконсульту или нет, зависело от его желания и расчета.

Б. С. Ляпустин (Москва) в докладе «Хозяйство Сестиев и некоторые аспекты древнеримской экономики» отметил, что источники позволяют нам воссоздать модель функционирования хозяйства фамилии Се-стиев. Управлять обширным имуществом фамилии в Италии и провинции главе фамилии помогала amicitia, сообщество родственников и друзей. Amicitia генерировала в рамках фамилии ресурсы империи, которые элита использовала для решения личных политических целей. Когда Италия из экспортера товаров превратилась в их импортера, производство вина на вилле Сестиев прекратилось. Это произошло при Августе, который взял в свои руки концентрацию ресурсов империи для решения общеимперских задач, положив конец деятельности фамилий, использовавших потенциал империи в личных интересах.

Доклад Н. К. Спиченко «Вопросы водопользования и самоорганизации пагов Тар-раконской Испании по материалам lex rivi Hiberiensis и зарубежной историографии» посвящен дискуссии о правовом положении и внутренней организации пагов на территории Тарраконской Испании, деятельность которых была непосредственно связана с использованием водоотводного канала, берущего начало от р. Эбро, для орошения земельных участков. Вопрос об институциональном статусе и системе самоуправления пагов-ирригаторов стал предметом изучения исследователей в связи с тем, что этот тип общин на территории Тарракон-ской Испании стал известным благодаря найденной в 1993 г. надписи на бронзовой таблице эпохи императора Адриана и получившей в историографии название Lex rivi Hiberiensis, известной также по месту ее открытия как «Бронза Агона» (первую публикацию см.: Beltrán Lloris F. An Irrigation Decree from Roman Spain: “The Lex Rivi Hiberiensis” // JRS. 96. 2006. P. 147–197). Сложность интерпретации устава обусловлена фрагментарной сохранностью надписи. Ф. Бельтран Льорис реконструирует заглавие устава как lex paganica по аналогии c lex municipalis и lex coloniae. Поскольку устав связан исключительно с вопросами водопользования и содержания канала, с первоначальной реконструкцией заголовка устава не согласился ряд исследователей, которые полагают, что устав носил тематическое название: lex aquaria (К. Кастильо Гарсия), lex de aqua ducenda/tuenda (П. Ле Ру), или lex rivalicia (М. Тарпен). Согласно lex rivi Hiberiensis, известно, что в паге имелся коллективный совещательный орган – собрание – concilium, участие в ко- тором было обязательным для всех pagani, где принимались решения (sententia) по вопросам водопользования и ежегодно избирались magistri pagi. В ведении магистров пага был контроль за содержанием оросительного канала. Lex rivi Hiberiensis сообщает о том, что у каждого жителя пага было ius aquae, которое обусловливало обязанность оросителя содержать свой участок канала в чистоте и давало право участвовать в принятии решений на собраниях пага. Ф. Бельтран Льорис полагает, что паг являлся одним из видов гражданской общины, а его жители – pagani – обладали определенным правовым статусом, подобным тому, которым обладали coloni в колониях и municipes в муниципиях. Однако П. Ле Ру и М. Тарпен полагают, что понятие pagani не несет в себе правовой нагрузки: это не собственно cives пага, а это possessores pagi, внесенные в цензовые списки, поскольку у них в пределах этого пага имелись земельные участки – fundi.

Все доклады, представленные на конференции, вызвали большой интерес и сопровождались интересной дискуссией.

И. А. Гвоздева, кандидат исторических наук, доцент кафедры истории древнего мира исторического факультета ФГБОУ ВО «Московский государственный университет им. М. В. Ломоносова» (Москва, Россия)