Инфраструктурные проекты в странах Восточной Азии как отражение политических интересов Японии

По данным Конференции ООН по торговле и развитию, в 2018 г. 39,4 % потока мировых прямых иностранных инвестиций (ПИИ) оказались сосредоточены в Азии (от Японии и Индонезии на востоке до Аравийского полуострова на западе), а из них около 80 % – в восточной ее части [1]. Роль региона в мировой системе производства и торговли крайне велика. Вместе с тем его экономическое развитие неоднородно. Здесь расположены три развитых государства (Япония, Сингапур, Республика Корея) и четыре страны из числа наименее развитых (Мьянма, Лаос, Камбоджа, Восточный Тимор). К развивающимся странам региона относится такой экономический гигант, как Китайская Народная Республика, а также блок АСЕАН (кроме Сингапура и Мьянмы). Подобная разница в экономическом развитии государств Восточной Азии способствует формированию производственных цепочек и росту инвестиционных связей между государствами.

Япония на протяжении последнего десятилетия остается одним из крупнейших мировых инвесторов. Японская инвестиционная активность в соседних странах, безусловно преследуя экономическую выгоду, имеет и более абстрактную цель – она часто преподносится как помощь развитию азиатских государств и служит для создания положительного имиджа на международной арене. Данный аспект внешнеэкономической деятельности Японии позволяет выделять ПИИ в качестве одного из столпов «мягкой силы» страны.

В контексте развития восточноазиатского регионального пространства наибольший интерес представляет финансирование инфраструктурных проектов (под инфраструктурными объектами понимаются не только традиционные коммуникации (порты, автомобильные и железные дороги, электрокоммуникации и т. д.), но и телекоммуникации, а также цифровая инфраструк- тура), так как именно создание инфраструктуры является сегодня ключевой частью экономического роста Восточной Азии, способствуя формированию цепочек добавленной стоимости, стимулированию сферы торгово-логистических услуг и общей экономической интеграции региона. Кроме того, инвестиционную деятельность Японии стимулирует и экономическая экспансия Китая. Токио пытается найти противовес китайской инициативе «Пояс и путь», которая рассматривается как проводник влияния Пекина. В концептуальном плане японское правительство предложило ответ в виде инициативы по созданию так называемой «качественной инфраструктуры».

Поскольку проекты в области инфраструктуры носят долгосрочный характер и требуют крупных материальных вложений, они не способны принести японскому государству и японским компаниям моментальную выгоду, подвержены большому числу рисков (от внешнеэкономической конъюнктуры до событий во внутренней политике того или иного государства). Чтобы гарантировать рентабельность новых проектов в долгосрочной перспективе, японские инвесторы предъявляют высокие требования к их качественным характеристикам, разработке критериев оценки рисков, надежности партнеров. В связи с этим в Японии создана разветвленная институциональная система для осуществления внешней инвестиционной деятельности, что обеспечивает эффективное взаимодействие по указанному вопросу между частными компаниями и государством.

Последние 10 лет Япония держится в тройке стран-лидеров по потоку исходящих прямых иностранных инвестиций (FDI outflows), а в 2018 г. вышла по этому показателю на первое место в мире (объем японских ПИИ достиг 159 млрд долл.) из-за резкого оттока американских инвестиционных средств и сокращения китайских (даже с учетом Гонконга) [2]. Структура ПИИ Японии по странам и регионам показывает преобладание инвестиций в экономически развитые страны (первое место как по накопленным, так и по ежегодным инвестициям из Японии занимают США). Вместе с тем за последние десять лет инвестиционная активность японских компаний в Восточной Азии заметно возросла. Как можно видеть из таблиц 1,2, в 2010 г. Азия по объему совокупных накопленных ПИИ из Японии обошла Европу и до сих пор удерживает второе место по этому показателю (после Северной Америки).

Таблица 1 – Накопленные исходящие ПИИ Японии по регионам за 2009–2013 гг., млн долл. [3

Таблица 2 – Накопленные исходящие ПИИ Японии по регионам за 2014–2018 гг., млн долл.

Японские инвестиции в Восточной Азии выполняют в том числе и политические функции. Еще с середины 1950–1960-х г., когда была запущена программа официальной помощи развитию (ОПР) и создан Азиатский банк развития, инвестиционные вложения в экономику стран Восточной Азии использовались японским правительством как инструмент преодоления негативного исторического наследия, перехода от образа агрессора к имиджу ответственной и благожелательной региональной державы.

По мере усиления японских позиций в мировой экономике стало формироваться отношение к Японии как к экономическому лидеру региона, государству, способному представлять Восточную Азию в клубе развитых стран. До азиатского экономического кризиса 1997 г., поставившего под сомнение региональный статус Японии, модель экономического развития Восточной Азии было принято называть «гусиным клином»: финансовые потоки и распространение японских технологий в страны Северо-Восточной, а потом и Юго-Восточной Азии привязывало национальное благосостояние государств региона к внешнеэкономической деятельности Японии.

Сегодня, когда Япония утратила статус главного экономического гиганта региона (по объему исходящих ПИИ в начале 1990-х г. Японию стал превосходить Гонконг, а в 2015–2016 гг. обошел Китай [6]), государственная политика в области внешнего инвестирования преследует две основные внешнеполитические цели, которые тем не менее не всегда можно разделить. Во-первых, в случае инвестирования в экономику менее развитых стран, у которых в отличие от КНР или РК нет острых разногласий с Японией, Токио может надеяться если не на некоторую лояльность со стороны их правительств, то по крайней мере на кредит доверия населения. Так, согласно социологическому исследованию Pew Research Center за 2015 г. [7], отношение к Японии в странах Юго-Восточной Азии является благоприятным, в среднем 71 % респондентов оценивают ее образ положительно (для сравнения, подобную оценку Китаю дали 57 % опрошенных, Индии – 51 % и Республике Корея – 47 %). Наибольшая доля положительных оценок Японии характерна для респондентов из Австралии, Вьетнама, Индонезии, Малайзии и Филиппин. Если в случае с Австралией влияние на отношение к Японии, очевидно, оказывают политические сюжеты (образ государства, отказавшегося от войны как средства внешней политики, союзнические отношения с США, активный диалог с Канберрой по вопросам региональной безопасности), то для населения стран АСЕАН наибольшее значение имеет, как представляется, внешнеэкономическая деятельность Японии.

Вторым аспектом инвестиционной политики Японии в Восточной Азии на современном этапе является противодействие распространению экономического и политического влияния КНР. В 2015 г. японское правительство заявило о возможности предоставления государствам региона в течение пяти лет займов на реализацию национальных инфраструктурных проектов в размере 110 млн долл. – суммы уставного капитала Банка азиатских инфраструктурных инвестиций, созданного по инициативе Китая [8, с. 375]. Особый интерес Токио проявил к осуществлению инфраструктурных проектов совместно со странами Юго-Восточной Азии в непосредственной близости к спорной акватории Южно-Китайского моря [9, с. 431]. Параллельно японское правительство предпринимает попытки объединить проблемы Южно-Китайского и Восточно-Китайского морей в рамках дискурса о свободе судоходства, указывая на нарушение Пекином международных норм.

Критику со стороны Токио вызывает и инициатива «Пояс и путь». Если вынести за скобки разногласия политического характера, то, как отмечает Я.В. Лексютина, возражения японского правительства вызывают четыре основных момента. Во-первых, в осуществлении проектов программы «Пояс и путь» в основном участвуют китайские государственные предприятия, а не частный бизнес. Во-вторых, условия займов, предоставляемых Китаем в рамках инициативы, не соответствуют стандартам Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), на которые в свою очередь ориентируется Япония в инвестиционной деятельности. В-третьих, Китай связывает предоставление займов с дополнительными условиями (осуществление как минимум административных функций китайскими кадрами, внедрение китайских телекоммуникационных систем). Наконец, Пекин игнорирует устоявшуюся практику мирового сообщества по увязыванию кредитов с определенными политическими и административными стандартами (как то, например, требования демократических и рыночных преобразований) [10, с. 154].

С 2017 г. позиция японского правительства по вопросу поддержки инициативы «Пояс и путь» несколько смягчилась в связи с курсом на общую нормализацию двухсторонних отношений, однако реальные перспективы сотрудничества пока не обозначены. Более того, из японских внешнеполитических документов следует вывод о том, что Китай не был выведен из категории угроз национальной безопасности, потому «потепление» носит скорее конъюнктурный характер и не затрагивает основ внешнеполитической стратегии Токио. В противовес инициативе «Пояс и путь», набирающей сторонников на международной арене, японское правительство выдвинуло собственную – «инвестирование в качественную инфраструктуру». Так, в 2016 г. в ходе саммита G-7 в Японии были приняты «Принципы содействия инвестированию в качественную инфраструктуру», которые включали в себя эффективное управление, надежное функционирование и экономическую эффективность с учетом стоимости жизненного цикла проекта, создание рабочих мест, строительство мощностей и передачу компетенций и ноу-хау местным сообществам, учет влияния инфраструктурных проектов на социальную среду и экологию [11]. Идейно эта инициатива предполагает продвижение инвестиционных проектов в области инфраструктуры на основе базовых принципов ОЭСР, а также с акцентом на качество их реализации и технологичность как отличительные характеристики японского подхода к ведению бизнеса.

Для реализации проектов «качественной инфраструктуры» предполагается интенсифицировать сотрудничество с многосторонними банками развития, в первую очередь с Азиатским банком развития, Всемирным банком и Межамериканским банком развития. Важным отличием японской инициативы от «Пояса и пути» является ориентация на сотрудничество с частным сектором, когда ОПР отводится роль «катализатора» частных инвестиций [12].

Несмотря на серьезные концептуальные расхождения инвестиционных стратегий Японии и Китая, на данный момент реализуется ряд инфраструктурных проектов в странах Восточной Азии, основная доля в которых принадлежит японскому и китайскому капиталу. В частности, подобные проекты перспективны в области цифровой инфраструктуры. В 2018 г. индонезийская цифровая торговая платформа Tokopedia получила инвестиции в размере 1,1 млрд долл. от группы инвесторов во главе с Alibaba (Китай) и Softbank Vision Fund (Япония) [13]. На межправительственном уровне в октябре 2018 г. был создан Китайско-Японский форум для делового сотрудничества в третьих странах. С японской стороны организаторами выступили METI и MOFA, с китайской – Министерство коммерции КНР и Государственный комитет по делам развития и реформ [14].

Таким образом, политические позиции Японии на мировой арене основаны, в первую очередь, на ее экономическом потенциале, потому затяжная стагнация национальной экономики, проявившаяся в начале 1990-х гг. и уже исчисляемая «потерянными десятилетиями», угрожает международному статусу страны. В ситуации доминирования Китая в торговле со многими государствами Восточной Азии внешнее инвестирование остается той сферой, где Япония пока сохраняет лидерство, потому реализация проекта «Пояс и путь» вызывает серьезные опасения со стороны японского правительства.

Помимо противодействия китайскому влиянию в регионе многочисленные инфраструктурные проекты призваны поддерживать образ Японии как мирной региональной силы, которая вносит существенный вклад в процветание соседних государств. С момента создания механизма ОПР во второй половине 1950-х гг. японское правительство прикладывало значительные усилия для преодоления военного наследия в отношениях с государствами региона. Стоит, однако, отметить, что несмотря на общую эффективность этого метода, Китайская Народная Республика и Республика Корея после взрывного роста национальных экономик отказались от замалчивания исторических претензий к Токио. Китай, являясь крупнейшим получателем японских инвестиций в Восточной Азии, одновременно крайне негативно воспринимает процесс пересмотра законодательных ограничений оборонного сектора, запущенный японскими неоконсерваторами в начале XXI в.

Ссылки и примечания:

• 1.    World Investment Report 2019: Special Economic Zones [Электронный ресурс] // United Nations Conference on Trade and Development. URL: https://unctad.org/en/PublicationsLibrary/wir2019_en.pdf (дата обращения: 18.05.2020).

• 2.    Foreign Direct Investment, Net Outflows (BoP, current US$) – China, Japan, United States, Hong Kong SAR, China [Электронный ресурс] // The World Bank. URL: (дата обращения: 18.05.2020).

• 3.    Таблицы 1, 2 составлены на основе данных: Japanese Trade and Investment Statistics [Электронный ресурс] // JETRO. URL: https://www.jetro.go.jp/en/reports/statistics.html (дата обращения: 18.05.2020).

• 4.    Countries & Reagions. Map of Activities [Электронный ресурс] // JICA. URL : https://www.jica.go.jp/english/countries/in-dex.html (дата обращения: 18.05.2020).

• 5.    JOIN Supports the Brown-field Port & Logistic Projects in Socialist Republic of Vietnam [Электронный ресурс] // JOIN. URL: http://www.join-future.co.jp/english/news/pdf/20191224_01_01.pdf (дата обращения: 18.05.2020).

• 6.    Foreign Direct Investment… Op. cit.

• 7.    How Asia-Pacific Publics See Each Other and Their National Leaders [Электронный ресурс] // Pew Research Center. URL: https://www.pewresearch.org/global/2015/09/02/how-asia-pacific-publics-see-each-other-and-their-national-leaders/ (дата

  обращения: 18.05.2020).

• 8.    Панов А.Н., Саркисов А.Н., Стрельцов Д.В. История внешней политики Японии 1868–2018 гг. : монография. М., 2019. 456 с.

• 9.    Там же. С. 431.

• 10.    Лексютина Я.В. Китайские инициативы «Пояс и путь» и АБИИ: подходы Японии и Индии // Китай в мировой и региональной политике. История и современность. 2019. Т. 24. № 24. С. 145–157. 10.24411/2618-6888-2019-10008.

• 11.    Hong Zh. Chinese and Japanese Infrastructure Investment in Southeast Asia: From Rivalry to Cooperation? [Электронный ресурс] // IDE–JETRO. URL: https://www.ide.go.jp/English/Publish/Download/Dp/689.html (дата обращения: 18.05.2020).

• 12.    Ibid.

• 13.    World Investment Report 2019… Op. cit.

• 14.    First Japan-China Forum on Third Country Business Cooperation to be Held [Электронный ресурс] // METI. URL: https://www.meti.go.jp/english/press/2018/1024_003.html (дата обращения: 18.05.2020).

Редактор: Грицай Екатерина Анатольевна

Переводчик: Мельников Евгений Вячеславович