Институт российского президентства: сценарии эволюции

В ступление в должность избранного в марте 2012 г. президента РФ В.В. Путина с новой силой актуализировало в научном и экспертном сообществах дискуссии о векторе развития страны в ближайшем будущем. Принципиальный интерес в данном контексте представляют тенденции, потенциально характеризующие развитие российского президентства в среднесрочной перспективе, что вызвано наступлением нового этапа в эволюции соответствующего института. Примечательно, что президентские выборы 2012 г. прошли в политическом контексте, во многом отличном от того, который наблюдался в период проведения предыдущих избирательных кампаний. Поддержка избирателями действующей власти продемонстрировала тренд к существенному снижению, что усилило рост протестных настроений. Поэтому в настоящее время на судьбу вновь складывающейся модели российского президентства неизбежным образом оказывает влияние совокупность внутренних и внешних факторов, актуализация которых вызвана объективными обстоятельствами, являющимися производными от российского и мирового политического процесса. Возможные варианты трансформации характера осуществления верховной власти в России предложены ниже в виде сценариев, разработанных с учетом данных прогнозного фона.

В целом история российского президентства может быть подразделена на отличающиеся своими характерными особенностями этапы. Основным критерием их выделения и хронологического разграничения является стиль осуществления верховной власти, содержательно трансформируемый вследствие наступления очередного срока президентских полномочий. Этапы эволюции института российского президентства подразумевают под собой последовательную смену моделей реализации верховной власти. Вступление в должность 7 мая 2012 г. нового президента РФ стало отправной точкой для смены модели или, другими словами, трансформации действовавшего варианта в качественно иное состояние. Таким образом, нас будут интересовать потенциальные альтернативы развития модели президентского правления в период с 2012 г. по 2018 г.

Первый сценарий эволюции модели российского президентства предполагает мягкую смену декораций в конфигурации верховной власти на персональном уровне, практически выраженную во внешней модификации феномена «тандемократии» как содержательной основы актуального институционального конструкта. Само слово «тандемократия» происходит от английского tandem и древнегреческого kratos и дословно означает «власть тандема».

В современной России до сих пор «тандемом» было принято считать иерархию отношений между носителем верховной власти в лице Президента РФ и главы исполнительной власти в лице Председателя Правительства РФ, сложившуюся в результате осуществления процедуры передачи президентских полномочий в 2008 г. от одного лица к другому в условиях проведения демократических выборов. На этом основании под «танде-мократией» следует понимать власть «тандема» в трактовке, фигурирующей выше. Отдельные политологи рассматривают тандемократию как внутриполитическую модель, закрепившуюся в период президентства Д.А. Медведева, с различных позиций – от апологетических до сугубо критических1. Распространение подобных диаметрально противоположных воззрений в большей степени, на наш взгляд, характерно для экспертного сообщества и отвечает условиям политической конъюнктуры, являясь одновременно реакцией на происходящие внутриполитические процессы. Широко распространенные трактовки содержательной стороны тан-демократии как феномена, ввиду указанного выше, зачастую не дают глубокого теоретического осмысления проблемы. В то же время, несмотря на относительную новизну рассматриваемого феномена, первые попытки его подробного анализа уже имеются в современной российской политической науке. Так, А. Рябов интерпретирует рассматриваемое явление как «разновидность персоналистского политического режима»2, что, в соответствии с его точкой зрения, свидетельствует о своеобразном эксклюзиве в рамках практического функционирования соответствующей модели. Ее эксклюзив выражен в отсутствии у режима способности к воспроизводству и дальнейшей эволюции в условиях участия в распределении властных полномочий иных действующих лиц. Таким образом, получается, что время существования подобной модели ограничено периодом пребывания у власти конкретных персоналий. При этом в каче- стве основы конфигурации режима лежат достигнутые между ними неформальные договоренности. Альтернативную точку зрения излагает С. Федорченко, кото -рый считает, что сущность феномена не изменилась бы от смены действующих лиц3. Наибольший интерес в концепции С. Федорченко при этом представляет выделение основных черт тандемократии как политического режима, включающих в себя наличие неформального института политического преемника, автократи-зацию и сакрализацию государственной власти, разграничение ролей дуумвиров тандема4. С нашей точки зрения, сложившееся в современной политической практике России временное явление следует рассматривать в качестве зако -номерной стадии эволюции президентского режима, сменившей режим «управляемой демократии» и эпоху зрелого «путинизма»5. Данная стадия является переходной и вписывается в хронологически ограниченный период президентства Д.А. Медведева (2008–2012 гг.), что, впрочем, не исключает адаптации предполагаемого феномена к иным политическим реалиям.

Непосредственным отражением эффективности действующей модели президентства являются рейтинги и антирейтинги первых лиц государства, данные о которых содержатся в исследованиях ведущих социологических центров. Так, согласно данным фонда «Общественное мнение», опубликованным в июле 2011 г., по состоянию на середину 2011 г. рейтинги первых лиц государства – Д. Медведева и В. Путина – достигли своих исторических минимумов. Антирейтинг В. Путина с начала 2011 г. при этом возрос с 13% до 21%. Отрицательная динамика рейтинговых показателей свидетельствует о том, что объективных условий для системной реставрации действовавшей ранее модели управления и ее приведения к жизнеспособному виду на период 2012–2018 гг. не наблюдается.

Таким образом, есть основания пола- гать, что осуществление данного сценария гипотетически возможно в случае восприятия и последующего выполнения федеральной властью социального запроса, имеющегося в массах, что, в свою очередь, повлечет временное ослабление протестной волны. Многое, в частности, демонстрируют результаты социологических опросов, проведенных после президентских выборов. Так, по данным Левада-Центра, большинство респондентов ждут от В. Путина в должности президента РФ стабильности, при этом понимая, что механизм достижения стабильности во многом инерционен и предполагает адаптацию властной конфигурации к изменившимся условиям. Другими словами, относительная стабильность практически может быть достигнута вследствие коррекции модели, построенной на принципе взаимодействия президента и премьер-министра не только по формальным, но и по сущностным признакам. Если с формальной стороной вопроса все более или менее ясно, и известная рокировка в тандеме уже произошла, то для достижения желаемого эффекта сущностные изменения должны быть комплексными. При этом следует учитывать, что имеющееся у власти время для маневра жестко ограничено временным промежутком, явно меньшим 6-летнего срока президентского правления. В сложившихся условиях федеральной власти необходимо более эффективно выстраивать диалог с широкими слоями населения России и представителями бизнеса, пытаясь удовлетворить назревшие в массах интересы и требования или, по крайней мере, найти компромисс.

Второй сценарий основан на гипотезе, что актуальная модель российского президентства будет эволюционировать в сторону усиления президентской власти на фоне видимого ослабления функций Председателя Правительства. Реализация сценария апеллирует к отказу от действующей модели управления и закреплению сильной президентской власти, базирующейся на ярко выраженном принципе моноцентризма. Апогей подобного варианта развития событий представляет собой фактическую и окончательную трансформацию президентства в регламентированное Конституцией самодержавие. При экстраполировании указанной тенденции возникает опасность полной и инвариантной легитимации всевластия. Такая перспектива может оказаться губительной для демократической оболочки российского президентства, т.к. практическое воплощение возможного сценария способствует нейтрализации декоративности политического процесса и его полному перетеканию в жесткое авторитарное русло.

Тенденции, способствующие развитию ситуации в подобном ключе, в частности, находят свое отражение в принципе перехода президентских полномочий от одного лица к другому, получившем распространение в современной российской истории, практически проявившемся в 2000 и 2008 гг. Вера в сверхъестественную силу и исключительность верховного правителя, исходящая из совокупности ментальных особенностей населения России, исторически обеспечивала высокую степень восприятия избирателями в качестве будущего главы государства персоны, позиционирующейся в качестве преемника действующего президента.

Подобное восприятие способствует значительному повышению политического веса данной кандидатуры по сравнению с другими соперниками, по большей части номинальными. Таким образом, получается, что в современной России уже на текущем временн о м отрезке утвердилась форма, сочетающая в себе монархический по сути принцип передачи власти с процедурой выборов. По своим внешним характеристикам она в большей степени соответствует электоральной монархии, чем президентской республике, и изначально предполагает несопоставимость тех или иных фигур на политическом поле по отношению к главе государства.

Случай с президентскими выборами 2012 г. по праву исключителен, поскольку при сохранении укоренившейся традиции передачи власти от одного лица к другому в современной российской истории возник тренд возвращения к верховной власти лица, которое уже являлось ее носителем. Анализ состояния общественно-политических сил в период с 2008 по 2012 г. позволяет сделать вывод о номинальной перемене слагаемых внутри властвующего тандема. И тем не менее устоявшаяся модель перехода власти видоизменилась, уступив приоритет персональному фактору, а не системным основам. Механизм получения верховной власти, апробация которого в 2012 г. вызвала активизацию политического протеста, во многом осложняет реализацию сценария, но не делает ее невозможной.

Третий сценарий предполагает саморазрушение сложившейся системы вследствие заметного снижения уровня общественной поддержки и радикализации протестных настроений. Его реализация губительна для социально-политической стабильности в территориальных пределах России, но неизбежна в случае отсутствия конструктивного диалога между заинтересованными сторонами в целях достижения результата, предполагаемого альтернативными сценариями. В случае практической реализации третьего сценария есть высокая вероятность окончания полномочий действующего президента РФ до 2018 г. Главной предпосылкой для такого варианта развития событий является распространение в массах альтернативных представлений о степени легитимности власти, в соответствии с официальными данными ЦИК РФ получившей мандат доверия от избирателей посредством проведения процедуры выборов. Проблема легитимации верховной власти в контексте российского политического проекта имеет важное общественно-политическое значение, и сам факт ее возникновения является симптомом необходимости осуществления изменений в долгосрочной управленческой стратегии и показателем глубокого системного кризиса. В рамках данного сценария указанная проблема с высокой долей вероятности может стать фактором радикализации протестного движения, возникшей на фоне постепенного саморазрушения основ сложившейся властной конфигурации. Очевидно, что в условиях актуализации проблемы легитимации власти выбранная на сегодняшний день тактика реагирования на протестное движение со стороны федеральной власти, во многом построенная на принципе игнорирования, вряд ли приведет к положительному результату и кардинально снизит уровень протестных настроений.

Приведенные сценарии достаточно сложно классифицировать как оптимистические, пессимистические или реалистические. Осуществление каждого из них возможно на практике с большей или меньшей долей вероятности. На сегодняшний день они характеризуют спектр имеющихся альтернатив, выбор которой будет во многом зависеть от готовности федеральной власти к полноценному диалогу с обществом.