Интернет-цензура: мировой опыт

Современный мир представляет собой новый тип цивилизации. Конфликтность нового миропорядка заключается в противостоянии человека мощному воздействию сетевых систем, в связи с чем остро встают вопросы защиты личности от информационного насилия. Звучат высказывания о необходимости контроля Интернета, совершенствования действующих форм. В этой связи широкое распространение получил термин «интернет-цензура».

В сентябре 2016 года Вячеслав Володин – на тот момент первый заместитель руководителя Администрации Президента Российской Федерации – на встрече со СМИ заявил, что в России «свободы в Интернете больше», чем в других странах [2].

14 декабря 2018 г. в Госдуму был внесен законопроект об автономном российском Интернете, направленный на обеспечение устойчивой работы Интернета в России при возникновении угрозы из-за рубежа. Депутаты и сенаторы законодательно предложили сделать Интернет в России автономным от глобальной сети, в том смысле, что его работоспособность должна быть гарантирована даже в случае невозможности подключения к зарубежным корневым серверам. Законопроект сенатора А. Клишеса предопределяет создание технологии и инфраструктуры для работы Интернета в пределах отдельно взятого государства. Однако пользователи российского Интернета поняли закопроект об автономности буквально: в сети вводится цензура.

В этой связи имеет смысл рассмотреть опыт других стран по обеспечению свободы слова в Интернете и регулировке интернет-сегмента.

В США свобода Интернета от цензуры обеспечивается семью законодательными актами федерального значения. Основной – это первая поправка конституции США, напрямую осуществляющая запрет на принятие законов, мешающих свободе слова. Несмотря на это в 2014 г. международная неправительственная группа «Репортеры без границ» включила Агентство национальной безопасности США в свой список врагов Интернета. В этот же список включена и Россия с ФСБ. Американской разведке правозащитники вменяли контроль и слежку за миллионами интернет-пользователей. Помимо спецслужб осуществлять контроль за контентом для своих пользователей вправе школы, библиотеки, военные и государственные организации. Например, с 2009 г. «власти пытались заблокировать в стране доступ к сайту международной некоммерческой организации «WikiLeaks», которая публикует секретную информацию, взятую из анонимных источников, но запрет был оспорен в суде и отменен. Однако в 2010 г. компания «Amazon» – один из крупнейших провайдеров в стране – под давлением властей заблокировал доступ к сайту для своих пользователей. И с этим запретом юристы сделать уже ничего не смогли, так как он был инициирован частной компанией» [3].

В Германии в 2009 г. несмотря на самую значительную в истории страны петицию, собранную гражданами в 130 тысяч подписей, парламент все же принял закон о барьерах в Интернете [там же]. Суть этого законодательного акта в том, что провайдеры должны ставить запрет на использование материалов, попавших в так называемый «черный список», а списки таких материалов рассылаются провайдерам каждый день. Спустя некоторое время парламент Германии вновь, несмотря на протесты, принял новое правило, «обязующее телекоммуникационные компании хранить некоторые данные пользователей в течение 10 недель» [там же].

В Великобритании весь трафик провайдеров проходит через специальную систему фильтрации контента, ограничивающую доступ к некоторым запрещенным материалам [там же].

В свою очередь МВД Франции также обладает полномочиями требовать от провайдеров блокировки преступных сайтов на доменном уровне [там же].

Саудовская Аравия – одна из могущественных стран Ближнего Востока c уровнем проникновения Интернета – 73,8% [1]. Блокируются сайты, противоречащие религии, морали и политической линии власти (запрещенных оппозиционных партий, с критикой 2

королевской семьи). Причем контент Сети контролируется как спецслужбами, так и общественными организациями.

В Северной Корее свободный доступ к Интернету имеет довольно узкий круг людей. Для всех остальных создана специальная внутренняя сеть – интрасеть. На территории страны только один провайдер и собственная операционная система Red Star («Красная звезда»).

В КНР активно используется запрет на работу СМИ, частично или полностью принадлежащих зарубежным представителям, а серверы одобренных СМИ должны располагаться только в пределах государства. Так, в 2000 г. в стране был реализован проект «Золотой щит» или «Великая Китайская стена» – сложная система фильтрации. Повсеместно заблокированы сайты, посвященные вопросам независимости, жестокости полиции, свободы слова международных СМИ. За пользователями Интернета ведется постоянное наблюдение. По данным агентства по правам человека, в Китае больше, чем в других странах осужденных за преступления в Интернете [7].

На протяжении 70 лет, весь советский период в России развивалась система цензуры. Предпросмотру и пересмотру подвергались все произведения: печатные, рукописные, изобразительные, визуальные и музыкальные. С окончанием советской эпохи слово «цензура» попало под запрет и попытки его упоминания всячески пресекались. Цензура в нашей стране запрещена статьей 29 (часть 5) Конституции. Однако контроль российских властей за распространением информации в сети Интернет на территории России все чаще именуют интернет-цензурой.

В последнее время в Интернете резко увеличилось количество информации о заведенных уголовных делах за «лайки и репосты». Государство и раньше боролось за чистоту материалов, которые попадают к гражданам, пусть в прошлом веке и не было Интернета, но запреты имели свои особенности.

Контроль властей за Интернетом в России больше ассоциируется с так называемой «китайской» моделью. Однако, по словам основателя сайта «Эшер II» Филиппа Кулина, то, что происходит в России, можно назвать, скорее, иранским сценарием: «В нем понятно, что именно блокируют, какие механизмы работают. А вот что в Китае, как это технически для миллиарда человек организовано, не знает никто. У Китая за счет богатого рынка много локализованных сервисов. У них, например, Amazon, который в Китае работает по китайским законам. В Иране такого нет. У нас тоже не будет – рынок не привлекательный» [5].

Председатель следственного комитета А. Бастрыкин предложил перенять опыт Китая в вопросе интернет-цензуры [6]. Политический консультант А. Вассерман считает: «Мне кажется, что как раз китайский опыт доказывает нецелесообразность интернет цензуры.

Любая цензура срабатывает как инструмент отбора в том плане, что информация оказывается недоступна тем, кто сравнительно мало знает и немногим больше думает, зато те, кто в интернете неплохо разбирается, во-первых, находят способы обойти барьеры, а во-вторых, чувствуют себя еще более продвинутыми, что создает дополнительный стимул к поиску путей обхода цензуры. В конечном счете получается, что обходом цензуры в интернете начинают интересоваться даже те, кто никогда не интересовался этой темой. Поэтому, я считаю, что нужно не запрещать, а объяснять» [там же].

Риторика А. Бастрыкина справедлива при условии, что идет информационная борьба, но методы применяются не те. А угрозы информационной безопасности существуют постоянно, и бороться с ними нужно, но иными способами и в иных условиях.

В России заблокировать интернет-страницу можно без решения суда. Достаточно подозрения в распространении детской порнографии, пропаганды наркотиков или самоубийства. Объективны ли эти подозрения, решают главным образом чиновники. Но каждый интернет-пользователь России может внести свои предложения в черный список нежелательных сайтов.

Вот что говорит на этот счет зам. Председателя Государственной Думы РФ С. Железняк: «Цензура в России запрещена и единственное, что мы можем сделать - это последовать примеру всех цивилизованных стран и пресекать распространение противоправной информации» [4].

Отдельный важный вопрос - уместность и легитимность использования термина «цензура» применительно к России. В Википедии есть статьи: «Интернет-цензура в Китайской Народной Республике», «Интернет-цензура в России» и др. Но правомерно ли использование авторами статей данного термина? Или лучше пользоваться все же другими: «регулирование/ограничение доступа», «пресечение распространения противоправной информации», «фильтрация контента»? Или пора перестать бояться термина «цензура» и пересмотреть его содержательное наполнение?

Термин «цензура» понимается по-разному. Как правило, здесь имеется в виду любое попрание свободы слова. Цензурой СМИ называют требование со стороны власти или ряда общественных организаций предварительного согласования материала. Запрет на публикацию тех или иных данных тоже считается цензурой. И часто причина, в соответствии с которой это происходит, не принимается во внимание. А причина может вообще не иметь отношения к свободе слова и быть обусловлена качественным уровнем материала.

Таким образом, мы видим, что необходимость регулирования доступа к материалам, размещенным в Интернете, признается во многих странах мира. Политика, главным образом, имеет влияние только на определенное применение цензуры теми или иными социальными субъектами. Недалекое будущее – за цензурой, проявляющей гибкость и держащейся в рамках правового государства, сопряженной с добровольным участием в ней самых разных слоев общества. Ни в одной развитой стране мира на данный момент нет таких интернет-запретов, которые нельзя было бы обойти. Но может ли хоть одно современное государство обойтись без ограничений информационного поля, и всегда ли эти ограничения связаны со свободой слова?