Искусство и гуманизм

Искусство как одна из форм общественного сознания, имеющая эмоциональночувственное содержание и интуитивную направленность [1, с 116], имеет особое значение в формировании оценочного отношения к миру. По выражению В.В. Кандинского, художника и теоретика изобразительного искусства, стоявшего у истоков абстракционизма, «… искусство в целом не есть бессмысленное созидание произведений, расплывающихся в пустоте, а целеустремленная сила; она призвана служить развитию и совершенствованию человеческой души…» [2, с. 140]. Вряд ли кто будет выступать против данной функциональной особенности и значимости искусства, несмотря на то, что само понимание искусства вызывает множество дискуссий, в основе которых лежит коренной вопрос о направлении его развития и совершенствования, который опять-таки восходит к проблеме понимания человека в контексте его отношений с миром.

Эмоционально-чувственное содержание жизнедеятельности человека представляет собой совокупность эмоций и чувств, отвечающих за оценочное отношение к миру: нравится или не нравится что-то, испытываю любовь или ненависть к кому-то, терплю что-то или раздражаюсь этим, смиряюсь или возмущаюсь, сострадаю или осуждаю, сохраняю спокойствие или волнуюсь, наслаждаюсь или мучаюсь, воздерживаюсь или алчу и т.д. и т.п. – все это отражает наше субъективное отношение к окружающему миру. Определяя эмоции как быстрые и короткие элементы чувств, а чувства как длящаяся и более устойчивая основа вспыхивающих эмоций [3], необходимо учитывать их непосредственную связь с субъективной иерархией потребностей человека: «Эмоции отражают в форме непосредственного переживания значимость (смысл) явлений и ситуаций и служат одним из главных механизмов внутренней регуляции психической деятельности и поведения, направленных на удовлетворение актуальных потребностей (мотивации)» [4, с. 169]. Ильин Е. П. также отмечает: «Эмоциональная реакция - это специфический ответ человека и животных на те или иные обстоятельства, ситуации, затрагивающие его интересы (потребности) [5, с. 13]. Эмоционально-чувственное содержание определяет способы практического взаимодействия с миром, что составляет способ существования (жизнедеятельности) как проявление нашей био-духовной сущности. Вследствие этого, от того, какой спектр эмоций и чувств испытывает человек, таким образом он и выстраивает свои отношения с миром, а в конечном итоге выстраивает свою жизнь.

Формирование эмоционально-чувственного содержания представляет собой длительный и сложный процесс, неразрывно связанный с фор- мированием субъективной системы потребностей. Это содержание обусловливается не только ситуацией и нейрофизиологией, но и глубинными подсознательными процессами. Несмотря на то, что на одно и то же явление один и тот же человек в различных ситуациях может эмоционально реагировать по-разному, диапазон его чувств, определяемый мировоззренческой позицией, достаточно стабилен, что, собственно, и определяет характер человека. При этом, чем более устойчива и развита его субъективная система потребностей, тем более устойчива его эмоционально-чувственная реакция. В то же время через воздействие на эмоции и чувства можно структурировать иерархию потребностей человека, определяя тем самым направление его развития как личности. Именно в этом и заключается основная функция искусства.

Функциональная взаимосвязь искусства и духовнопсихического состояния уже давно стало объектом научных исследований, зачастую в контексте арт-терапии. В то же время, если искусство может лечить, то вполне обосновано предложить, что оно может и калечить. Однако в данном направлении научные исследования игнорируют философско- теоретические обобщения. Более того, любые попытки ввести какие-либо рамки художественного творчества воспринимаются как антигуманистические действия, направленные против свободы личности.

Такое положение, когда, с одной стороны, проводится обоснование терапевтического значения искусства, а с другой – полное игнорирование деструктивных механизмов искусства, характеризует абсолютную эклектичность и противоречивость общественного сознания. Впрочем, с учетом идеологической роли искусства, такая ситуация становится вполне понятной и обоснованной в контексте идеологии гуманизма.

В настоящее время, несмотря на отрицание государственной идеологии, гуманизм стал общепризнанным мировоззрением нашего общества, приняв на себя роль этой самой идеологии. В качестве надстройки капиталистической социально-экономической системы гуманизм обосновывает соответствующие ценности и формирует соответствующую личность, ориентированную на потребительский образ жизни, гедонизм, конкуренцию, индивидуализм и эгоизм. Однако абсолютное большинство гуманитарных и информационных источников продвигают апологетику гуманизма, облагораживая его настолько, что любая противостоящая позиция уже воспринимается как непристойная.

Выдвигая человека в качестве высшей ценности и критерия всех других ценностей, гуманизм продвигает принцип плюрализма, что автоматически исключает какие-либо объективные критерии оценки, поскольку сам человек понимается по-разному. Подобный подход стал ведущим в гуманитарной науке, отказавшейся и от единого критерия развития человека: «Современная философия искусства избавилась от эссенциализма точно так же, как философская антропология отбросила идею поиска неизменной, данной раз и на века «сущности человека», а социальная философия оставила какую-либо надежду на раскрытии во все времена одной и той же «сущности социального»» [6, с. 20]. Используя понятия научность и современность, сторонники гуманизма прикрывают ими собственную мировоззренческую позицию, отвергая правомерность других мировоззрений на обоснование этих объективных критериев, поскольку их отрицание с позиции плюрализма еще не говорит об их отсутствие вообще, а показывает только отрицательное отношение к этим критериям.

Приведем небольшой пример. Если вкус одного яблока разными людьми может ощущаться по-разному - одному он может показаться более сладким, другому - более кислым и т.д., а у третьего вообще аллергия на яблоки, это не значит, что яблоко не может быть объективно оценено с точки зрения питательных веществ и его полезности для конкретного субъекта. Иначе говоря, именно особенности субъекта обусловливают усвоение яблока, что никак не отрицает наличие объективных критериев его оценки (калорийность, питательность, кислотно-щелочной баланс, наличие витаминов и т.д.). Соотношение этих критериев с потребностями и особенностями человека определяет не только полезность или вредность яблока для организма, но и его вкусовые ощущения. А теперь представим, что яблоко при сохранении сладкого вкуса перенасыщено химикатами, способными отравить организм. В этом случае субъективное ощущение сладкого и полезного будут противоречить объективным результатам воздействия яблока на организм. Более того, некоторые продукты (например, алкоголь или наркотики) обусловливают яркое субъективное наслаждение при объективном разрушении организма.

Конечно, продукт духовного производства отличается от материального продукта не только степенью сложности анализа, но и временем протекания процессов взаимодействия с субъектом. Однако критерии духовно-психического здоровья существуют объективно, более того, выясняется причинно-следственная связь между этим здоровьем и способом жизнедеятельности человека. Соответственно, выявляя механизмы воздействия духовного продукта на формирование отношения человека к миру посредством воздействия на его эмоционально-чувственное содержание, можно уже конкретно показывать непосредственную связь духовного продукта с духовно-психическим здоровьем и, согласно этому, объективно оценить этот продукт.

Другими словами, для абсолютно объективной оценки предмета необходимо знать не только полную информацию о его качествах, но и качествах субъекта восприятия, поскольку его уровень духовного развития определяет степень этого восприятия. То, что для одного будет лекарством, для другого может оказаться ядом; то, что для одного будет ясным и понятным, для другого может оказаться таинственным и мистическим. Однако, при выделении общих критериев развития субъекта и уровней этого развития, решается проблема объективного воздействия предмета на субъект. От того, способствует предмет развитию или деградации субъекта и определяется объективная оценка этого предмета. И здесь вопрос упирается в критерии и направления развития человека.

На наш взгляд, фундаментальным и первичным критерием развития личности должно служить его духовное здоровье, а все прочие (интеллект, цивилизованность, профессионализм и т.д.) являются лишь дополнением к нему. Формируя целостность личности, они, тем не менее, никак не могут считаться первичными критериями, тем более не могут считаться критериями личностного развития внешние условия его существования - материальный или социальный статус. В результате, вследствие признания базовых критериев духовнопсихического здоровья полностью снимается вопрос о направлении духовного развития личности.

В целом, понимая духовное здоровье как наличие положительных и отсутствие деструктивных чувств, а также соответствующих духовнопсихических качеств, можно выделить объективные симптомы духовно здоровой и больной личности. Так, у духовно здоровой личности наличествуют такие чувства и качества как любовь, вера (упование), мудрость, терпение, смирение, кротость, скромность, милосердие, сострадание, добродушие, великодушие, целомудрие, воздержание (самоограничение), жертвенность, щедрость, честность, правдивость, прямодушие, усердность, спокойствие, умиротворение, радость, счастье и т.д. У духовно больной личности - эгоизм, агрессия, гнев, ненависть, безверие, маловерие, сожаление, невежество, омрачение, глупость, нетерпимость, раздражительность, непримиримость (жесткость), гордыня, самомнение, возмущение, высокомерие (уверенность в своем превосходстве), тщеславие (страсть к похвалам), бахвальство (самовосхваление), кичливость (гордость ума), спесь (самодовольство), чванство (гордость богатства), наглость, надменность, властолюбие, жестокость, злорадство, осуждение, равнодушие, презрение, неприязнь, злость, злопамятство, малодушие, обидчивость, придирчивость, похотливость, страсто-любие, сластолюбие, несдержанность, неумеренность, алчность (жадность), лукавство (хитрость), леность, праздность, беспокойство, волнения, суета, тоска, недовольство, зависть (ревность), уныние, отчаяние и т.д. Вышеназванные чувства и качества личности опираются на христианскую модель, однако во многом совпадают и с буддийской и мусульманской, где положительные чувства и качества и составляют так называемые духовнонравственные ценности. В своей основе они представляют собой систему взаимосвязанных элементов, где все конструктивные элементы имеют противоположные деструктивные чувства и качества, что обусловлено противоречием биологической и духовной сущности человека. Поэтому выборочное признание или отрицание отдельных чувств, в частности веры и упования, нарушает системные связи и вызывает деградацию всей системы положительных качеств, что автоматически порождает развитие противоположных им. Естественно, что у среднего человека все эти конструктивные и деструктивные чувства и качества перемешаны в различных пропорциях, определяющих его социальную природу.

В этом контексте, помимо выборочного признания отдельных качеств, зачастую встречается позиция капитуляции перед духовными недугами, признания их неискоренимости и принятие их наличия как естественное положение. Такая позиция также обусловливает деградацию духовности, потворствует искажению ду- ховных целей развития и, в конечном итоге, ведет к разрушению и общества и человека. Какой бы запущенной ни была духовная болезнь, отказ от лечения означает вредительство не только себе, но и другим людям, поскольку в отличие от многих физиологических болезней, которые не заразны, духовные чувства и качества легко передаются от человека к человеку. Раздраженный и возмущенный человек легко передает свое раздражение и возмущение другим, и если гриппозного стараются изолировать и избегать контактов с ним, то избегать духовно больных людей практически невозможно. Поэтому в этом плане актуально не только личный духовный иммунитет, но и теоретическое обоснование вредоносности духовных отклонений.

Впрочем, подобная вредоносность духовных болезней для человека имеет особенность компенсировать себя за счет внешних, материальных условий. Иначе говоря, человек за счет материального и статусного благополучия компенсирует духовные недуги, находя отдушину в отдельных деструктивных чувствах, переживание которых доставляет человеку внешнее удовольствие (например, гордыня, как одно из наиболее ярких переживаний). Обладая такой же системной взаимосвязью, эти деструктивные качества неизбежно влекут за собой остальные, что усиливает духовную болезнь, для которой требуются все больше паллиативных внешних средств успокоения – шопинг, объедение, секс и т.д., доходящих до наркомании и извращений, что и обусловливает потребительский образ жизни.

Однако, именно такой духовно больной человек превращается в объект манипуляции и эксплуатации, на котором можно легко зарабатывать деньги, и именно такой человек обусловливает воспроизводство капиталистической социальноэкономической системы. Эта система настолько отработала механизмы заработка на духовных болезнях и страстях, что постепенно стала переходить к генерации и физиологических болезней для заработка фармацевтических корпораций. Таким образом, человек превратился в материальный объект манипуляции и эксплуатации, обслуживающим материально-техногенную систему капитализма с его идеологией гуманизма.

Необходимо понимать, что любая идеология использует искусство в качестве инструмента продвижения своих ценностей для формирования соответствующей модели личности. Это в полной мере относится и к гуманизму, как идеологии ка- питализма, нуждающегося для своего воспроизводства в ориентированных на потребление и гедонизм людях, с соответствующими духовнопсихическими качествами, на которых можно зарабатывать капитал, которых можно эксплуатировать и которыми можно манипулировать. Иначе говоря, основная цель гуманизма – это переориентировать людей на материальную жизнь и чувственные наслаждения, вывести их за рамки самоограничения и жертвенности, перевести от служения Богу и обществу к обслуживанию своих индивидуальных интересов.

Естественно, что подобный процесс отрыва человека от высших духовных ценностей и превращения его в материальный объект манипуляции противоречит как самой его сущности, так и его социальной природе. В этом процессе расчеловечивания происходит не только морально-нравственная деградация, но и усиление духовнопсихических проблем и болезней. Как отравленный продукт разрушает организм, так и ценности гуманизма, под сладким соусом гуманности и свободы личности, отравляют душу, превращая человека в био-робота, обслуживающего технократическую систему. И в этом процессе искусство является одним из главных инструментов.

Если проследить историю развития гуманистического искусства, то основным его объектом становится человек как венец творения Бога. Не Бог, не общество, а человек – вот альфа и омега гуманизма. Не отвергая первоначально духовных ценностей, гуманизм начал постепенно воспевать человеческое, формируя светское искусство, шаг за шагом расширяя границы дозволенного попущения страстям и греху. От картин обнаженных женщин, порождающих похотливость и страсто-любие под прикрытием высокого понятия эстетического удовольствия, до допустимости блуда остается лишь небольшой шаг. Именно телесность и чувственность, перерастающая в страсть, составляет основное содержание гуманистического искусства, постепенно вовлекающего человека в материальное потребительство и гедонизм. Одновременно происходит воспевание индивидуализма, обусловливающего эгоцентризм, уникальности каждой личности с присущими ей страстями и грехами, которая закрывает собой идеал духовной личности. Постепенно вместе с процессами секуляризации онтологический антропоцентризм и психологический эгоцентризм совершенно вытесняют Бога из мировоззрения человека. Он выводит себя за рамки духовно- трансцендентной и социальной систем, объявляя все духовные идеалы и социальные нормы вторичными по отношению к самому человеку и его жизни. Служение Богу и обществу трансформируется в потребительство, удовлетворение собственных интересов и страстей.

Данный процесс нивелирования духовности в искусстве протекал достаточно долго и очень хорошо отражен в творчестве французского поэта и критика Шарля Бодлера (18211867 гг.):

Сам Дьявол держит нить судеб и правит нами;

В предметах мерзостных находим прелесть мы

И к Аду каждый день спускаемся средь тьмы

На шаг, без ужаса, зловонными ходами [7, с. 4].

О жертвы жалкие, вам нет уж исцеленья,

Спускайтесь медленно в неумолимый ад,

На дно той пропасти, где сонмы преступлений

Под ветром не с небес мучительно кишат,

Как грозы, грохоча в томительном слияньи.

Бегите за мечтой по страдному пути.

Вовек не утолить вам бешеных желаний,

И муки новые вам в негах обрести [7, с. 177].

Впрочем, не стоит думать, что процесс развития искусства был однозначным со знаком минус в сторону нивелирования духовного за счет материализации и расчеловечивания. Во-первых, социальная природа человека как проявление двойственной био-духовной сущности человека включает в себя природно-материальные и духовные аспекты жизнедеятельности, где их противоречие способствует обоюдному развитию. Поэтому развитие гедонизма, с одной стороны, влечет усиление аскетизма, с другой стороны, поскольку отказаться от имеющегося гораздо сложнее, чем отказаться от неимею-щегося. Во-вторых, область чувственности и духовности представляет собой весьма широкую сферу, где переплетаются конструктивные и деструктивные чувства, качества и идеи. Субъективная иерархия этих элементов имеет эклектический характер, поэтому и их проявление в искусстве также несет эклектический характер. Однозначно деструктивные или конструктивные произведения искусства встречаются крайне редко, абсолютное же большинство произведений сочетают в себе эти аспекты в различных пропорциях. Вследствие этого, основная проблема состоит в иерархии тех духовных качеств, которые формируют эти произведения искусства и, тем самым, формируют соответствующий тип личности – индивидуальный, социальный или духовный.

Таким образом, развитие искусства, с одной стороны, отражая, а с другой - формируя эмоционально-чувственное содержание индивидуального и общественного сознания, в целом расширяя его грани и спектр, тем не менее, имеет определенную общую тенденцию, определяемую господствующей идеологией. В этом контексте идеология гуманизма направлена, прежде всего, на формирование модели индивидуальной личности, характеризующейся потребительством и гедонизмом [8]. Вследствие этого, искусство как элемент социальной структуры и инструмент идеологии, становится направленным на формирование в человеке соответствующих качеств - способствует развитию потребностей получения, пропагандирует чувственное наслаждение, подчеркивает уникальность индивидуализма и ценность плюрализма, в результате чего размываются границы духовного здоровья, духовные страсти и недуги из объекта борьбы становятся «отличительными особенностями» личности. Отсюда следует принятие деструктивных качеств за норму и духовно-нравственное разло- жение общества в целом, основным принципом жизни которого становится «хлеба и зрелищ».

Подобная материальногедонистическая функция искусства была присуще ему изначально и широко использовалась уже в языческих традициях. С появлением религиознофилософских учений, направленных на формирование духовной личности, эта деструктивная роль искусства активно критиковалась всеми их основоположниками. Так, Конфуций говорил: «Быть человечным - значит победить себя и обратиться к нормам поведения. Если однажды победишь себя и обратишься к нормам, все в Поднебесной признают, что ты человечен. От самого себя, не от других, зависит обретение человечности… Не смотри на то, что не соответствует нормам. Не слушай то, что не соответствует нормам. Не говори то, что не соответствует нормам. Не делай то, что не соответствует нормам» (Лунь Юй, 12:1). Будда отмечал, что отшельник «избегает посещать зрелища с танцами, пением и музыкой. Он избегает употреблять венки, благовония, притирания, заниматься украшениями и нарядами» (Сутра о плодах отшельничества, ДН, 2). Христос в своей нагорной проповеди провозглашал: «Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя, ибо лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое было ввержено в геенну» (Мф., 5:29).

Однако аскетизм как противоположность гедонизму не отрицает искусства вообще. Эстетика аскетизма заключается не в потакании чувственным наслаждениям, а в ограничении деструктивных и культивировании конструктивных чувств и качеств человека. Религиозное и духовное искусство не разжигает страсти, оно их обуздывает, гармонизируя эмоционально-чувственное содержание с высшим трансцендентным уровнем. Василий Великий писал: «Приковывай свой взор не к земному, а к небесному, где находится Христос» [9, с. 445]. У духовной личности чувство прекрасного обусловлено всеобщей любовью к миру, где творение человека отражает природу человека, а творение Бога отражает божественную природу: «Одна травка или одна былинка достаточна занять всю мысль твою рассмотрением искусства» [9, с. 337]. В этом контексте, все, что ведет человека в сторону положительных духовных качеств и представляет собой прекрасное, а все что ведет к противоположным качествам - безобразное.

В результате, любой компромисс в отношении чув- ственной страсти, обернутый в красивую упаковку плюрализма, будет ничем иным как переход от духовной личности к индивидуальной. Впрочем, для индивидуальной личности такая позиция явно неприемлема, обличение ее бездуховности отвергается теоретической эквилибристикой гуманизма и человечности, где противоречивость и эклектика биологического и духовного в рамках «золотой середины», компромисса и прочих плюралистических концепций в конечном итоге логического анализа все равно определяют первичность организма (биологической жизни) и вто-ричность духовного.

В этом контексте собственную духовную незрелость и слепоту, неспособную охватить положительное или отрицательное влияние искусства, гуманисты возводят в ранг объективно недоступного, субъективно интуитивного, невербального и даже мистического содержания: «Но в искусстве, несомненно, есть и что-то непонятное, таинственное, невыразимое и даже мистическое. И возможно, как раз эти, ускользающие от вербальных объяснений стороны искусства и являются главными в них» [6, с. 33]. Недоступность рационального осмысления и объективного оценивания определенных явлений не говорит об отсут- ствии таковых вообще, а просто показывает ограниченность мышления и духовную незрелость, проецируемых и на других людей: «Наивно надеяться также на ясные определения центральных категорий философии искусства, включая понятия «искусство», «произведение искусства», «прекрасное», «возвышенное», «эпатирующее», «комическое» и т.д.» [6, с. 14]. В рамках такого понимания, искусство становится областью не конструктивного духовного развития, а сферой самореализации, самовыражением творческих личностей, духовное здоровье которых зачастую вызывает большие сомнения. Вследствие этого такие творческие личности передают свои духовные проблемы аудитории, выискивая и находя чувственный резонанс деструктивных качеств, тем самым подпитывая и взращивая их.

Более того, при выявлении объективных деструктивных свойств тех явлений, которые гуманисты считают вполне нормальными и приемлемыми, происходит мировоззренческое отвержение, что является общим психологическим законом – как духовная личность отвергает все проявления страстей, чувственных извращений и деструктивных духовных качеств, так и индивидуальная личность отвергает все попытки ограни- чения гедонизма. В ход идут избитые положения о человеке как мере всех вещей, недопустимости решать за самого человека, что ему хорошо, а что плохо, недозволенности насилия над человеческой волей и тому подобная казуистика, призванная оправдать допустимость духовных недугов. В конечном итоге, все это является лишь обоснованием мировоззренческой позиции индивидуальной личности, для которой главное в жизни это материальное благополучие и гедонизм (хлеб и зрелища), а все духовное есть лишь инструмент для их получения и гарантии. Иначе говоря, духовно-нравственные ценности никоим образом не отвергаются и даже поддерживаются, покуда они дают гарантии сохранения материального благополучия и гедонизма. Вместе с тем, духовнонравственные ценности выступают прекрасным механизмом манипуляции и инструментом обеспечения собственного материального достатка за счет других. Но они легко отбрасываются при малейшей угрозе лишения этих благ или в ситуации выбора между ними и моралью, что как раз и отражает их вторичный характер для индивидуальной личности.

Таким образом, идейный плюрализм не должен переходить принципиальные границы именно духовного здоровья, объективно определяемого и соответственно понимаемого. Ведь, несмотря на множество направлений искусства, многие формы традиционной и современной культуры, человек как био-духовное существо представляет собой единое явление во всех своих формах и средах существования. Принимая его таковым как он есть во всем своем разнообразии, отказываясь от объективной цели духовного развития, общество капитулирует перед духовными недугами, отбрасывает идеал духовной личности, который, по сути, есть смысл социальной жизни. В какой бы культуре ни жил человек, законы духовного развития едины для всех, абсолютно все должны пройти этапы мифологического, обыденного, религиозного, научного и философского мировоззрения, чтобы подойти к развитию интуитивного мировоззрения, непосредственного восприятия и реагирования на духовнонравственной основе. В противном случае будет духовное вырождение и превращение человека в био-робота. Материальный достаток, уровень материального потребления есть лишь условие и инструмент развития духовных качеств человека, и если они вредят этому развитию, они должны быть понижены до той степени, пока не перестанут мешать духовности. Если же человек достиг высокого уровня духовности, при котором материальные условия не могут навредить духовному здоровью, материальное благополучие становится фактором духовного развития, а искусство – механизмом развития соответствующих чувств и качеств. В этом контексте разнообразие произведений искусства, служащих единой цели духовного развития человека, гарантирует более широкий спектр его духовности. Однако для этого необходимо в первую очередь отказаться от ориентации на индивидуальную личность в пользу духовной личности.

В конечном итоге каждый человек несет личную ответственность за свое духовное здоровье и развитие. Понимание их базовых принципов способно оградить человека от некачественного духовного продукта и заложить основы развития духовного иммунитета. Поэтому от выбора каждого чело- века зависит и направление искусства – чем меньше будут употреблять некачественный продукт, чем меньше он будет востребован, тем меньше деструктивного искусства останется в нашей жизни. Однако это не снимает с общества ответственности за механизмы своего культурного воспроизводства в виде ориентации на определенную модель личности. Искусство в качестве одного из основополагающих механизмов такого воспроизводства зависит от социальноэкономической и политической системы, поскольку является ее неотъемлемой частью. Вследствие этого коренное изменение основного направления развития современного искусства в качестве инструмента расчеловечивания можно ожидать только с трансформацией всей системы общественных отношений, когда ведущими ценностями общества станут не капитал и материальное благополучие, а духовное здоровье.

Примечания

• 1.    Чебунин А. В. Структурный подход к проблеме человека и общества. Улан-Удэ : Издательско-полиграфический комплекс

  ФГОУ ВПО ВСГАКИ, 2006. 139 с.

• 2.    Кандинский В. В. О духовном в 1967.

• 3.    Козлов Н. И. Эмоции и чувства // Психологос. Энциклопедия практической психологии. URL: https://educ.wikireading .ru/hf40NK25Ac (дата обращения: 26.10.2022).

• 4.    Леонтьев А. Н., Судаков К. В. Эмоции // БСЭ. Т. 30. М., 1978.

• 5.    Ильин Е. П. Эмоции и чувства. 2-е изд. СПб. : Питер, 2011. 782 с.

• 6.    Никитина И. П. Философия искусства : учеб. пособие. 3-е изд., испр. М. : Омега-Л, 2010. 559 с.

• 7.    Бодлер Ш. Цветы Зла / пер. с франц. Адриана Ламбле. М. : Водолей, 2012. 220 с.

• 8.    Чебунин А. В. К вопросу о критериях развития личности // Вестник Бурятского государственного университета. Философия. 2022. Вып. 3. С. 10-24.

• 9.    Симфония по творениям святителя Василия Великого. М. : ДАРЪ, 2008. 512 с.

искусстве. Нью-Йорк,