Исторический образ Яна Гуса (в связи с 550-летием со дня смерти)



Протоиерей Василий Стойков

Исторический образ яна гуса (в связи с 550-летием со дня смерти)

Актовая речь 9 октября 1965 г.1

6 июня с. г. исполнилось 550 лет со дня смерти Яна Гуса, великого и славного сына чешского народа. 550 лет тому назад Ян Гус был осужден Констанцским Собором и сожжен на костре. Много времени прошло с тех пор. Годы опадали, как листья, но они не унесли с собой памяти о человеке, который смысл и цель своей жизни видел в борьбе за правду Христову. Благодарный родной ему народ сквозь века пронес, как знамя свободы и независимости, имя Яна Гуса и сберег чувства симпатии и уважения к нему. По давней традиции 6 июня в Отечестве Гуса зажигаются костры в память его мужественной смерти. День 6 июня стал национальным праздником. Празднование этой даты в нынешнем году ознаменовалось особыми торжествами в Чехословакии, где христиане и вся общественность широко отмечали юбилей. В юбилейных торжествах приняли активное участие представители разных исповеданий, в том числе и Православной Церкви.

Совет нашей академии тоже решил отметить

Ян Гус

знаменательную годовщину. Так как юбилей приходился на время летних каникул, то на своем последнем заседании прошлого учебного года Совет постановил посвятить Яну Гусу актовую речь в нынешний день.

Жизнь и деятельность Яна Гуса всегда рассматривалась с разных точек зрения. Одни обращают основное внимание на проявление патриотизма в высказываниях Гуса о свободе и независимости Чехии. Другие делают акцент на его выступлениях против социальной несправедливости. Протестантские богословы усматривали в реформаторских идеях Гуса задатки всех принципов, которые нашли радикальное выражение у реформаторов позднейшего времени. Православных богословов неизменно интересовало отношение учение Яна Гуса и гуситов к Восточной Церкви.

Все эти точки зрения нашли свое отражение в обширной литературе. И настоящий доклад не имеет своей целью их рассматривать. Здесь будет идти речь о самой личности Яна Гуса, о его деятельности, в которой обнаружились наиболее характерные черты его личности.

* * *

Свое яркое и многоплодное, хотя и непродолжительное, служение Ян Гус проявил главным образом в Праге в качестве магистра университета и проповедника Вифлеемской часовни.

Совсем юным пришел Гус в Пражский университет, который тоже был еще молодым, но видным центром просвещения. Основанный в 1348 г. Карлом IV, королем чешским и императором немецким, по образцу Парижского и Оксфордского университетов, Пражский университет в научном отношении стоял очень высоко и поэтому привлекал к себе многочисленных слушателей из разных стран Средней Европы. Он славился своими профессорами — магистрами богословия и философии, докторами права и медицины, которые читали свои лекции на разных факультетах. Эта высшая пражская школа подобно другим была самостоятельной корпорацией, государством в государстве; она имела независимое управление, пользовалась своей юрисдикцией и не признавала над собой никакой власти, кроме папы и короля, и то в том только смысле, что они должны охранять и поддерживать университет.

Университетский курс дал Гусу обширные познания с тем, конечно, богослов- ско-схоластическим оттенком, которым отличалось все средневековое научное направление. Он прекрасно владел латынью и отлично усвоил все тонкости схоластического мышления. Он так был искусен в схоластических диспутах, неизменно практиковавшихся в университете, что мог впоследствии легко парировать казуистические обвинения самых замечательных парижских и оксфордских богословов своего времени.

Будучи бедным сиротою, Ян Гус испытал много материальных трудностей, однако, несмотря на это, не только закончил учение, но вскоре получил и первую научную степень. В 1393 году, когда Гусу было около 22 лет, он уже является бакалавром, а через три года напряженной самостоятельной работы он — magister in artibus, магистр так называемых свободных наук, преподававшихся на философском факуль- тете. В начале преподавательской деятельности магистры не имели права читать свои собственные лекции. Для чтения предлагались труды известных авторов. Для этой цели Ян Гус переписал пять философских трактатов Дж. Виклифа, сочинения которого читались в университете и ранее, с 1389 г. Так как идеи Виклифа имели известное влияние на Яна Гуса, то следует сказать несколько слов об этом знаменитом английском философе-богослове XIV века.

Джон Виклиф

Дж. Виклиф (1320–1384) был профессором Оксфордского университета и приходским священником. Кроме философских ему принадлежал и ряд богословских трактатов, в которых он выступал как религиозный реформатор. Сущность его богословских воззрений выражена в «Диалоге», «Триалоге», трактате «О Церкви» и др. Опираясь на одно только Священное Писание и отрицая всякий авторитет Предания, он с помощью своего философско-богословского абстрактного мышления развивал религиозно-реформаторскую систему. Порицая весь современный ему церковный строй, он предлагает реформу Церкви с устранением всех установившихся в ней порядков. Усматривая главную причину порчи церковного устройства в мирском направлении жизни духовенства, в его богатствах и земельных владениях, наконец, в соединении светской власти с духовным званием, он отвергает иерархию, кроме пресвитерства и диаконства. Далее он порицает монашество, восстает против индульгенций; учит о предопределении, отрицает почитание святых, таинства, в Евхаристии не признает пресуществления. От священников он требует прежде всего честной и деятельной жизни и основной их обязанностью считает проповеда-ние Слова Божия, причем указывает, чтобы толкование Священного Писания было чуждо схоластическому остроумию и отвечало запросам жизни и пониманию народа.

Ян Гус познакомился с богословскими сочинениями Виклифа позже, чем с философскими, и из первых заимствовал далеко не все (хотя враги и называли его викли-фистом). Он не отвергал Предания, иерархии, таинств, почитания святых. Гусу импонировали в сочинениях Виклифа его отрицательное отношение к порокам и светским преимуществам духовенства, его рассуждения о проповедании Слова Божия. Однако, в этих вопросах Ян Гус имел и другие примеры. Против пороков с увещательными обличениями выступали Бернард Клервоский, аббатиса Гильдегарда (XII в.) и др. мистики. Особенно усилились протесты против различных злоупотреблений в XIV веке, когда представители францисканского и доминиканского орденов в своих проповедях, произносимых на народном языке, требовали от всех членов Церкви покаяния, очищения и исправления жизни в духе Евангелия. Как увидим далее, чешский проповедник требовал того же. Но в сочинениях Яна Гуса мы видим и такие положения, которые приближают его к оппозиционным стремлениям, возникшим в XIV в. в Парижском университете. В связи с так называемым «великим расколом» и его отрицательными для церковной жизни последствиями, этот университет в лице своих верных деятелей указывает на необходимость реформы «в главе и в членах». Самыми яркими выразителями данного направления были канцлер университета Жерсон, считавшийся самым ученым мужем в Европе, кардинал Пьер дʼАльи, Николай Кле-манжис и др. В своих трактатах Жерсон предлагает начала новой системы церковного устройства, которые стремились привести в действие Соборы XV в. — Пизанский, Констанцский и Базельский. Он со своей энергией восстает против отступлений, громит злоупотребления пап и духовенства. Указывая на то, что папа как человек может ошибаться, он признает высший авторитет и непогрешимость в делах веры только за Вселенским Собором.

Ян Гус не делает последнего вывода, но он тоже считает, что римский первосвященник может заблуждаться, и поэтому послушание ему не может быть безусловным.

Большое влияние на Гуса оказали труды по толкованию Священного Писания католического богослова XII в. Петра Ломбарда, которые он тщательно изучал в 1398– 1402 гг., готовясь к степени бакалавра богословия. В это же время он познакомился с «Триалогом» Виклифа, привезенным из Англии Иеронимом Пражским, искренним другом Яна Гуса, разделившим впоследствии его участь.

В 1401 г. Ян Гус принимает сан священника и затем получает назначение к часовне Вифлеемских младенцев в качестве проповедника. Эта часовня была открыта в 1391 г. специально для проповеди на чешском языке. Своею проповеднической деятельностью Гус сразу же снискал себе всеобщую известность во всех классах чешского общества, и из проповедника маленькой часовни вскоре превратился в учителя всей Чехии. Его проповеди переписывались и читались во всех уголках королевства. Среди его многочисленных постоянных слушателей была и королева София, избравшая его своим духовником. Его с большим вниманием слушали и вельможи, и бедняки, ремесленники и крестьяне. А между тем он не обладал каким-нибудь особым даром красноречия. Он не искал и той популярности, которая искусственно создается стремлением приспособиться к слушателям и выступать в роли панегириста. Наоборот, невзирая на лица, он прямо заявлял, что ни от кого из слушателей или читателей не ищет ни похвалы, ни выгоды, и безбоязненно обличал пороки общества.

На этом поприще Гус не был первым. И до него в Чехии раздавалась обличительная проповедь против мирян и клира. История сохранила имена Конрада Валь-дгаузена (†1309), Яна Милича (†1374) и Матея из Янова, которые во второй половине XIV в. боролись за чистоту нравов в Чешском королевстве. Ян Гус был достойным продолжателем их дела. Деятельность предшественников в какой-то мере подготовила народ к восприятию его обличений и наставлений. Но он обладал и особыми личными качествами, нравственной безупречностью, которые делали его проповедь весьма действенной.

В 1404 г. Гуса назначают синодальным проповедником, и ему вменяется в обязанность дважды в год во время епархиальных собраний духовенства произносить проповедь, имеющую отношение к практическим вопросам церковной жизни. Эту обязанность он исполнял три года и за этот период произнес семь проповедей, направленных главным образом против злоупотреблений положением и недостойного поведения своих собратьев. Одновременно он проповедует в своей часовне и принимает активное участие в университетских делах.

В ученой среде Гус тоже пользуется заслуженным уважением. Его избирают деканом философского факультета, а затем и ректором. Ректорский год (1302–1303) был особенно напряженным для Гуса, так как он обязан был присутствовать на всех диспутах, промоциях, творить суд над провинившимися членами корпорации. Но он не оставляет и научных занятий, продолжая усиленно работать над изучением трудов упомянутого выше Петра Ломбарда. А между тем в Чехии стали распространяться богословские трактаты Виклифа, которые переписывались и магистрами, и студентами. В связи с этим в 1403 г. состоялось пленарное собрание университета для обсуждения взглядов Виклифа. Из его сочинений было избрано 45 параграфов, несогласных с учением Католической Церкви. Во время их разбора оказалось, что многие придерживаются некоторых положений английского богослова. Сам Ян Гус только указывал, что параграфы составлены необъективно, т. к. извлечены из сочинений Виклифа с искажениями. При голосовании большинство голосов, очевидно, принадлежало немцам, имевшим в университете три голоса, чехи же имели только один.

Влияние Виклифа не ограничивалось университетской средой. Состояние церковных дел в Чехии было таковым, что его трактаты в части обличения злоупотреблений клира не могли не вызвать сочувствия. Вскоре и епархиальная власть должна была употребить меры против распространения сочинений Виклифа. В университете снова был возбужден тот же вопрос, но теперь уже со стороны чешской нации, т. к. на нее косвенно ложилась тень обвинения в виклифизме. Чехи во главе с Гусом в 1408 г. постановили: 1) запретить чтение «Диалога», «Триалога» и книги «О св. Дарах», и 2) не преподавать и не защищать 45 параграфов Виклифа «в их еретическом, греховном или соблазнительном значении».

В этом же 1408 г. пражские клирики подали королю Вацлаву жалобу на Яна Гуса за его обличительные проповеди. Вацлав ответил: «Когда Гус обличал нас — мирян, вы молчали, теперь же будьте довольны тем, что слышите», и оставил жалобу без последствий. Это не понравилось ни жалобщикам, ни архиепископу, которого недовольные клирики настроили против Гуса как возмутителя спокойствия в епархии. Вскоре архиепископ Збынек воспользовался обстоятельствами, чтобы предать Гуса проклятию. В это время французская оппозиция во главе с Жерсоном и кардиналом Пьером ДʼАльи вела подготовку к Пизанскому Собору с целью положить конец «великому расколу», волновавшему Римскую Церковь с 1378 года с притязаниями антипап. И поскольку ни римский папа Григорий XII, ни авиньонский Бенедикт XIII не были заинтересованы в созыве Собора, то требовалось объявить нейтралитет по отношению к обоим. Парижский университет и французский король пришли в этом вопросе к соглашению и склонили на свою сторону Вацлава. Оставалось еще договориться с пражским архиепископом и университетом. Однако Збынек остался верным присяге, которую он давал Григорию XII, а в университете немцы, обладая большинством голосов, поддержали его. В ответ на это Вацлав в 1409 году издает Кутногорский декрет, которым предоставляет чехам 3 голоса, а в городском управлении 16 мест из 18. Немцы были возмущены, протестовали, но безуспешно. Ян Гус выступил за нейтралитет и стал защищать декрет, указывая на законное право чехов быть хозяевами в своей стране. Архиепископ Збынек расценил нейтралитет Гуса как измену папе и потому предал его проклятию. А недовольные декретом немцы, оставляя Прагу, обвиняли Гуса в том, что он является виновником их изгнания. Однако, все эти обвинения не соответствовали действительности. Ян Гус основательно доказывал, что он, относясь с уважением к папе Григорию, и в мыслях не имел нарушать присягу, а в отношении к немцам никогда не питал вражды. После массового ухода немцев Гуса вторично избирают ректором на 1409–10 учебный год. В это время он читает приготовленные ранее лекции о четырех книгах Сентенционария П. Ломбарда. Из лекций видно, что они почти целиком согласны с учением Католической Церкви. В них очень мало уклонений в сторону Виклифа. Останавливаясь на содержании этих лекций, В. Флайшганс замечает: «Гус правоверен как редкий из его современников»2.

И тем не менее в 1409 г. пражские клирики подали жалобу, в которой обвинили его в викли-физме. Насколько эти обвинения справедливы, видно из того, что когда Гус был вызван к инквизитору ереси, то полностью оправдался от клеветы и наветов своих противников. Но это не спасло его от преследования, на нем по-прежнему тяготело проклятие, которое наложил на него Збынек. Видя, что Гус не подчиняется его власти и продолжает проповедовать, Збынек направляет посольство к новому папе Александру V, избранному на Пизанском Соборе, и добивается особой буллы, запрещавшей проповедь вне соборов, приходских и монастырских церквей. Вскоре после объявления в Праге буллы папа умер, и на его

Бальтазар Косса

место в 1410 г. вступил кардинал-легат Бальтазар Косса под именем Иоанна XXIII, который особой грамотой известил о своём избрании Пражский университет. Ян Гус с друзьями направляет ему апелляцию, указывая в ней, что булла Александра V вызвана ложным доносом. Збынек в это же время направляет в Рим жалобу на Гуса за неподчинение, называя его зачинщиком и защитником виклефизма. Результаты не замедлили сказаться — курия вызывает обвиняемого к ответу, а Збынек издает т. наз. «аггравацию» (усиление проклятия) до оправдания в Риме. На защиту Гуса выступил король Вацлав, королева София и пражское дворянство. Король пишет папе и кардиналам послания, в которых указывает на несправедливые действия архиепископа; успокаивает Римский престол уверениями, что в Чехии нет ереси; настоятельно требует, чтобы снова была разрешена проповедь в часовнях, чтобы все королевство было очищено от подозрения в ереси, а клеветники присуждены к наказанию. Вацлав не отпустил Гуса в Рим из-за опасного пути. Сам Гус обращается к папе и кардиналам с просьбой освободить его от поездки в Рим. «Твердо надеясь на милосердие верховного наместника Иисуса Христа, — пишет он, — и будучи силен сознанием своей невинности, преклоняю колена и прошу ваши священства избавить меня от личной явки. Я готов пред целым университетом, перед всеми прелатами и всею моею паствою исповедать словом и писанием веру мою и отдать в ней полный отчет при огне инквизиции»3.

Однако просьба не была удовлетворена, и Гусу было объявлено в 1411 г. отлучение за неявку. Этим отлучением, быть может, все и закончилось бы, т. к. осенью 1411 г. Збынек умер и с его смертью преследование вифлеемского проповедника прекратилось. Но в том же году Иоанн XXIII объявил особой буллой крестовый поход против Владислава, короля Неапольского, и обещал всем полное отпущение грехов за участие в походе. По всей Европе началась продажа индульгенций, в 1412 г. волна отпущения докатилась и до Праги. Ян Гус сразу же в своих проповедях выступил против индульгенций, а затем назначил и публичный диспут о крестовой булле. Не желая доводить дело до диспута, папские легаты решили уговорить Гуса отказаться от своего намерения. Но в ответ на их вопрос, намерен ли он повиноваться апостольским постановлениям (т. е. папской булле), он ответил: «… от всего сердца готов я исполнить апостольские заповеди и беспрекословно им повиноваться. Но я называю заповедями апостольскими учение апостолов Христовых и поскольку приказания римского первосвященника согласовались бы с заповедями и наставлениями апостольскими, по правилам закона Христова я намерен повиноваться им с полнейшей охотой. Если же я замечу в них что-либо противоречащее, не послушаюсь, даже если бы вы представили мне перед глазами огонь, приготовленный для сожжения моего тела».

Диспут состоялся. Перед всеми собравшимися на обсуждение крестовой буллы Иоанна XXIII Гус, следуя П. Ломбарду, говорил, что отпущение грехов принадлежит только Богу, священники же имеют право лишь объявлять о прощении, а не даровать его или, тем более, продавать. Если бы индульгенции действительно имели силу, то не было бы надобности ни в литургии, ни в таинствах, ни в постах, ни в других спасительных средствах. Эти же мысли он высказывал в университете, с проповеднической кафедры, в своих письмах к разным лицам. Новый архиепископ, по настоянию клира и папских легатов, предпринял решительные меры против Гуса, осудив на синоде его взгляды в шести параграфах, последний из которых, между прочим, гласит: «мнение, что папа не имеет права раздавать индульгенции и призывать к войне, есть заблуждение». Когда в Риме стало известно о пражских событиях, то оттуда последовало подтверждение прежнего отлучения с угрозой реаггравации (нового усиления проклятия), а затем (в случае неповиновения) и интердикта на все места, где бы Гус ни появился. Пораженный этим проклятьем, Гус апеллирует на решение Иоанна XXIII к Самому Иисусу Христу, наивысшему Судии. Эта апелляция, прочитанная впоследствии на Констанцском Соборе, возбудила громкий смех кардиналов, а между тем она исполнена глубокого религиозного настроения. 1412–1414 годы Гус проводит в изгнании, продолжая в это время проповедовать и занимаясь литературной деятельностью. В эти годы он написал «Великое толкование» (на Символ веры, заповеди блаженства и молитву Господню), трактаты «О симонии», «О Церкви», «О 6-ти заблуждениях», составил «Постиллу», состоящую из 59 проповедей на воскресные евангельские чтения. Основным трудом Яна Гуса является трактат «О Церкви», в котором изложены его богословские взгляды. В этом труде он учит о предопределении, следуя блж. Августину, о том, что основание Церкви — не ап. Петр и папы, а Христос, что власть ключей получил не ап. Петр с приемниками, а Церковь. Здесь же он говорит, что папским буллам следует верить не безусловно, а лишь постольку, поскольку они не противоречат Писанию. И если папа ошибается, то неповиновение ему есть послушание Христу. Интердикт называет сетью антихриста, порицает также и другие жестокие меры наказания, противоречащие духу Евангелия. На основании этого сочинения на Констанцском Соборе Гусу были предъявлены 26 параграфов обвинения.

Собор Констанцский был созван в 1414 г. Иоанном XXIII по настоянию Сигизмунда, короля Венгерского, с целью положить конец расколу, т. к. несмотря на низложение Пизанским Собором, Григорий XII и Бенедикт XIII продолжали считать себя папами. На этот-то Собор и был призван Ян Гус, чтобы дать ответ за свои убеждения. Прежде чем отправиться в Констанц, изгнанник возвращается в Прагу и особыми объявлениями приглашает обвинителей публично высказаться против него. Он обязывается всем отвечать на местном пражском синоде и на Констанцском Соборе и защищаться «согласно с правилами св. Отцов»4.

Но обвинителей не оказалось. Тогда Гус является к верховному инквизитору Чехии с просьбой объявить, не находит ли он ереси в его учении. В ответ на это инквизитор при многих свидетелях заявил: «Я много и часто беседовал с Гусом, … присутствовал много раз при его проповедях, и, заводя с ним разговор о Св. Писании и разных предметах веры, никогда не открыл в нем ни малейшего заблуждения»5.

В удостоверение правоверия инквизитор выдал Гусу особое свидетельство. После этого Ян Гус, сопровождаемый чешскими дворянами, не дождавшись даже охранной грамоты, которую обещал ему король Сигизмунд, отправился в путь. Проезжая через многие немецкие города, он, к удивлению своему, не обнаруживает недоброжелательства к себе немцев, от которых он мог ожидать проявления неприязни. В своих письмах, посланных с пути в Чехию, он неоднократно говорит о радушии, с каким принимали его и священники, и магистры, не считавшие зазорным общаться и беседовать о вере с обвиненными в ереси. Так, в частности, в письме из Нюрнберга он пишет: «… все магистры и граждане остались мною довольны». «Все, что мы слышали от тебя, магистр, — сказали они, — совершенно согласно с истинной верой. И мы много лет проповедовали и хранили то же учение. Если не будет против тебя других улик, то ты, без сомнения, с честью вернешься с собора»6.

Но враги Гуса, не ответив на его вызов в Праге, поспешили в Констанц, чтобы к его приезду создать как раз эти «другие улики». Они подкупили свидетелей, внушали участникам Собора, что Ян Гус — опасный еретик, которому ни в чем нельзя верить. Вскоре после его прибытия в Констанц они распространили ложный слух о его бегстве. И пользуясь этим слухом, добились того, что Гус, прежде предъявления ему обвинений, был заключен в тюрьму, несмотря на полученную им охранную грамоту Сигизмунда. Более полугода протомился он в тюрьме, ожидая суда над собою. Физические силы оставили его, но уверенность в правоте не поколебалась. Находясь в заключении, Гус готовится к защите на Соборе, пишет послания в Чехию и даже составляет небольшие трактаты для своих тюремных сторожей («О покаянии», «О грехе», «О браке»).

В конце 1414 г. в Констанц прибыл Сигизмунд, принявший недавно императорскую корону, и стал настойчиво требовать освобождения Гуса. Но его убедили, что он не обязан сдерживать своего слова, данного еретику. Поэтому оказались безуспешными и ходатайства чешских дворян, направленные Сигизмунду в защиту Яна Гуса.

Весной 1415 г. был низложен Иоанн XXIII, обвиненный в различных преступлениях. Узнав об этом, Гус в одном из писем своим друзьям обращается к противникам, осуждавшим его за непокорность этому папе, со следующими словами: «Отвечайте… разглашавшие некогда, что папа — бог земной, что он имеет право продавать святыню… что он глава св. Церкви, управляющий ею безгрешно, что он сердце её, животворящее её духовно; источник приснотекущий, откуда вскипает всякая добродетель и правда; что он солнце Церкви святой; что он самое надежное прибежище всякой души христианской. И вот глава посечена мечом, бог земной связан, грехи его разглашены, источник иссяк, солнце затмилось, сердце извлечено и повержено. И стоит всемирное христианство без папы… управляемое одной Главою Церкви, Иисусом Христом, Кормчим премудрым, направляющим её ко благу; животворящим сердцем, дарующим жизнь благодатную; источником неиссякаемым, орошающим ее семью дарами Духа Святаго, прибежищем неоскудным, к которому обращаюсь и я, недостойный, в твёрдой надежде, что Он управит, оживит и упасёт душу мою; что, избавив меня от грехов и от бремени временной жизни, воздаст мне бесконечную радость»7.

Справедливости ради необходимо отметить, что Гус не был упорным противником папской власти. Его высказывания против папы, в данном случае против низложенного Бальтазара Коссы, основывались не на отрицании прав римского епископа, а на том нравственном принципе, которым он неизменно руководствовался при оценке людей, какое бы положение они ни занимали. Так, в письме, относящемся к 1413 г., он признает папу наместником Христа в Римской Церкви и главою, но при условии, если папа живет и «управляет по закону Христову»8.

После продолжительного процесса над Бальтазаром Коссой Собор осудил Викли-фа и его учение. Этот соборный акт, по существу, уже предрешал и участь Гуса, даже несмотря на то, что последний не разделял догматических заблуждений английского богослова. Для обвинения в виклифизме достаточно было и тех положений, касающихся церковного строя, которые Гус заимствовал из его богословских трактатов.

Следующее постановление Собора запрещало, под угрозой отлучения, причащение мирян из чаши (Кровью Христовою). Сила этого постановления оказалась также против Гуса, т. к. на запрос своих друзей, можно ли причащать мирян под обоими видами, он из своего заключения отвечал утвердительно. Письмо было перехвачено и приложено к актам обвинения.

Сохранились достоверные свидетельства о том, что участники Собора составили два проекта своего решения по делу Гуса. Один проект предусматривал церковное наказание через пожизненное заключение в монастырь, если Гус откажется от своих взглядов. В противном случае, по второму проекту, непокорного передавали в руки мирской власти для наказания как еретика через сожжение на костре.

Об этих готовых приговорах Гус узнал от своих друзей, присутствующих на соборных деяниях, но они не поразили его, не повергли его в уныние. Он и ранее предугадывал, какого можно ожидать к себе отношения со стороны тех, кого он обличал за симонию и другие злоупотребления. Еще в 1413 г. он писал: «Я знаю уже о том, какое постановление обо мне приготовили доктора и прелаты… дабы провести свой хитрый замысле для получения большинства голосов и составить о мне заключение: “ты — еретик!” Они рассуждают в этом случае так. Всего, что установила св. Римская церковь, т. е. папа c кардиналами, нужно держаться как вероопределе-ния. И вот папа со своими наперсниками установил индульгенции. Следовательно, этого нужно держаться как вероопределения. Однако ты, Гус, проповедовал противное сему; следовательно, ты должен отказаться от своих учений или в противном случае будешь предан на сожжение»9.

После долгих месяцев ожидания, допросов, очных ставок со свидетелями и лжесвидетелями Гус, наконец, предстает пред Собором с его многочисленными участниками — кардиналами, архиепископами, епископами, докторами права, магистрами богословия и пр. Разбору делу Гуса было отведено три соборных заседания — 5, 7 и 8 июня. Но ранее публичного суда сочинения обвиняемого были рассмотрены особой комиссией из 50 человек. По словам Гуса, комиссия относилась к нему крайне пристрастно: делая выписки из показания, явно ложные, вызванные не стольким недоразумением, сколько личною неприязнью к обвиняемому, оставляла без всякой проверки. Защищаться против обвинений ему дозволялось только письменно. Несмотря на все это, он все же сумел доказать, что значительная часть обвинений является или намеренным искажением его слов, или даже просто вымышлена по личным побуждениям противников.

Ненамного лучше обстояло дело и на соборных заседаниях. Когда Гус защищался от клеветы, ему не давали говорить, когда же умолкал, противники со злорадством кричали: «Видите, он молчит, значит он сам сознается в своих заблуждениях, и ему нечего сказать». На соборных заседаниях зачитывались даже статьи обвинения, по которым он оправдался ранее перед комиссией. И тем не менее, находясь в таком невыгодном положении, Гус мужественно защищался. Так, он весьма убедительно доказал, что ему ложно приписывают учение о реманенции в Евхаристии. Эта победа Гуса, очевидно, навела обвинителя на мысль, что, если и далее дело пойдет так, обвиняемый может оправдаться, а им самим придется отвечать за притеснения невинного человека. Его стали склонять к отречению от заблуждений, на что Гус ответил: «Я готов принять наставление Собора. Но заклинаю вас Богом живым не принуждать меня поступать против совести и отречением правды подвергать себя вечному осуждению… когда приписывают мне положения, которых защищать мне в голову не приходило, как могу я клятвенно отрекаться от них?»10.

Сожжение Яна Гуса в 1415 г.

Так закончилось соборное слушание дела Гуса, но ему еще не раз предлагали подписать формулу отречения. Гус отвечал отказом и готовился к казни, которая теперь уже была неизбежна. Как предсмертное завещание звучат слова одного из последних его писем в Чехию: «Прошу вас, — обращается он к пастве своей, —– твердо держаться правды Божией, которую я возвещаю вам… на основании Слова Божия и творений святых отцов Церкви. Если же слышал от меня что-либо противное слову Божию…, то прошу не держаться такового. Также прошу не подражать мне, если кто-нибудь усмотрел во мне что-либо легкомысленное в образе жизни, в словах или делах, но молить Бога об отпущении моих грехов»11.

6 июля 1445 года был зачитан окончательный приговор, в тот же день Гус был отведен за город и сожжён на костре. «Он шел на смерть, как на веселый пир, — говорит о Гусе кардинал Эней Сильвий (впоследствии папа Пий II), — ни один вздох не вылетел из его груди, нигде не обнаружил он не малейшего признака слабости. Среди пламени до последнего издыхания возносил он молитву к Богу»12.

Так закончил земное поприще знаменитый исповедник, который мужеством своим вызывал уважение не только у своих последователей, но и у противников.

Говоря о том, что Констанцский Собор осудил Гуса как еретика, было бы несправедливо утверждать, что все члены Собора одобряли принятую большинством меру наказания. Беспристрастные свидетели всего того, что происходило на Соборе, не могли не убедиться в злонамеренности обвинителей, а потому высказывались за дарование свободы Гусу, как непричастному ереси. Неудивительно поэтому, что католические богословы в настоящее время стремятся пересмотреть костанцский процесс над Гусом. В этом отношении представляет интерес капитальный труд бельгийского бенедиктинца Павла де Вогта, вышедший в 1960 г. под названием «Ересь Яна Гуса». Автор склонен считать, что постановление Собора о Гусе неверно, главным образом по двум причинам: «Гус осужден на тех заседаниях, которые проходили без папы, а потому и не имеет канонической силы и в сочинениях Гуса нет радикальных отступлений от католического учения»13.

Не касаясь вопроса, насколько основательны аргументы автора, можно утверждать, что само появление труда говорит о многом. В особенности если принять во внимание, что в этом году, в связи с юбилеем, некоторые из богословов Римско-Католической Церкви направили в курию обращение с просьбой отменить несправедливое осуждение чешского реформатора, потому что, говорили они, нельзя дольше терпеть, чтобы «и в будущем оставалось позорное клеймо осуждения на Констанцском соборе, которое могло быть ошибочным». Подписавшие это обращение, составленное др-м O^o Tegerem, ведущим архивариусом констанцской библиотеки, желают, чтобы дело Гуса было снова пересмотрено церковным судом надлежащим образом «с целью оправдать Гуса от обвинений, чтобы его высоконравственная жизнь и его мужественная смерть могли быть безукоризненным примером для всех христиан, включая римских католиков»14.

* * *

Все сказанное выше позволяет сказать, что в деятельности Яна Гуса особенно ярко проявились его проповеднические дарования. Даже его сочинения на латинском и чешском языках имеют гомилетический характер и часто представляют систематизацию того, что он говорил в проповеди. Основное содержание его вдохновенных речей — требование нравственного исправления.

Будучи глубоко убежденным в необходимости претворения в жизни Христова учения и стремясь к действительному осуществлению евангельских заветов, он был проникнут исключительной религиозной настроенностью, под влиянием которой все затрагиваемые им вопросы — не только церковные, но и национальные, общественные — переносились на почву нравственную. И состоятельность или несостоятельность того или иного положения неизменно доказывалась соответствием или несоответствием последнего духу религиозно-нравственных требований Христова учения. Гус обычно прибегал к таким именно приемам нравственной оценки спорных вопросов и в сочинениях на чешском языке, предназначенных для широкого круга читателей.

Вторую отличительную черту вифлеемского проповедника составляет сильно развитое в нем национальное чувство — любовь к своему народу, к родному языку, к религиозным чешским обычаям и преданиям. Это чувство делало его близким народу, и народ отвечал на него взаимной любовью и преданностью.

Особенно подкупала слушателей простота, искренность и непосредственность проповедника. Обличия других, Гус не боялся публично каяться и в своих недостатках. Так, порицая богатых за их пренебрежительное и высокомерное отношение к бедным, он говорит, что и сам некогда спешил воздать честь знатному человеку, но потом познал свой грех и теперь ценит людей не по их внешнему положению, а по нравственному достоинству. Восставая против привязанности духовенства ко всему мирскому, обличитель признается, что и он в юные годы мечтал стать священником с целью прилично одеться, сытно жить и иметь почет.

Характерной чертой морального облика Яна Гуса является его постоянство, твердость характера, непоколебимость. Он любил одну только правду. Познав ее из учения Христова и ощутив ее как высочайшее благо, которым по долгу своему считал себя обязанным делиться со всеми, он неизменно держал ее. За правду он готов был отдать свою жизнь, о чем он неоднократно говорил, а затем доказал своим мужественным исповеданием на Соборе и бесстрашной смертью на костре.

Прошло 500 лет со дня смерти Яна Гуса, но образ самоотверженного проповедника не потускнел. Дым констанцского костра не скрыл от взоров беспристрастия чистоты намерений и обличителя пороков. Вдохновленным, мужественным, бесстрашным борцом за правду представляется нам Ян Гус на основании исторического свидетельства о нем и его собственных сочинений. Правдой он жил, за правду страдал, за правду и умер. Поэтому уместно будет речь о нем закончить его словами: «Верные христиане, слушайте правду, учитесь правде, любите правду, действуйте по правде, храните правду, защищайте правду…».