Историко-культурный анализ образа города Улан-Удэ в литературе Бурятии второй половины XX в.

Хантакова Е. Н. Историко-культурный анализ образа города Улан-Удэ в литературе Бурятии второй половины XX в. // Вестник Бурятского государственного университета. Гуманитарные исследования Внутренней Азии. 2025. Вып. 3. С. 37–42.

Феномен города как ключевого элемента социальной модернизации XX в. занимает центральное место в исторических исследованиях последних десятилетий [10, с. 45]. Урбанизация, будучи магистральным трендом развития советского общества, кардинально трансформировала экономический уклад, демографическую структуру и культурный ландшафт национальных регионов, каковым являлась Бурят-Монгольская АССР [6, с. 84–85]. Историография освоения урбанистического пространства в Бурятии, представленная в фундаментальных трудах по региональной истории [8], а также в специализированных исследованиях, посвященных демографическим [7] и социально-экономическим [9] аспектам урбанизации, достаточно обширна, однако преимущественно сосредоточена на структурных преобразованиях. В то же время субъективное восприятие города его жителями, отраженное в художественной литературе, остается малоизученным пластом. Восполняя эту лакуну, данное исследование обращается к творчеству Раисы Васильевны Белоглазовой (1917–1991) — одной из ключевых фигур в бурятской литературе советского периода, чьи произведения представляют собой ценный источник для реконструкции исторического облика и культурного мифа Улан-Удэ в период с 1950-х по 1980-е гг. [4]. Творчество Раисы Белоглазовой представляет собой богатый материал, позволяющий исследовать не только внешние преобразования городской среды Улан-Удэ в советский период, но и глубинные изменения в мировосприятии и идентичности его жителей. Через призму литературного анализа раскрывается диалектическое взаимодействие между официальным курсом на модернизацию и личностным переживанием урбанизационных процессов, что обогащает существующие исторические представления о развитии города во второй половине XX в.

Город как исторический палимпсест: хронотоп Улан-Удэ

Анализ произведений Р. В. Белоглазовой позволяет вычленить сложный, многослойный образ города, существующий в диахронном измерении. Автор фиксирует важнейший для истории урбанизации процесс — наслоение различных исторических эпох в городском пространстве. В ее романах и рассказах Улан-Удэ предстает как палимпсест, где «купеческий» Верхнеудинск с его «деревянным кружевом» домов чаеторговцев просвечивает сквозь советскую реальность [3]. Этот «исторический» город, «ядро» первоначального поселения, описывается эпически, его ритм неспешен, а пространство ограничено и мифологизировано.

Противоположным полюсом становится город индустриальный, рожденный в ходе форсированной модернизации 1930-х гг. Белоглазова художественно воссоздает дух первой пятилетки, когда строительство новых заводов, таких как ПВЗ (паро- возовагоноремонтный завод), выступало в роли «котла», сплавлявшего в новую «социалистическую общность» людей разных национальностей и социальных групп [5, с. 98]. Этот «новый» город, «ровесник героев», первоначально воспринимался как символ прогресса и праздник современности («высокие здания из стекла и бетона, широкоформатные кинотеатры, кафе-стекляшки») [2, с. 56].

Бинарность городского пространства: «город — город» — «город — деревня»

Ключевым для понимания исторической специфики Улан-Удэ является выявленный Белоглазовой конфликт между «собственно городом» и «городом-деревней». Это противостояние было обусловлено тем, что значительная часть горожан являлась горожанами в первом-втором поколении. Исторический центр и окраины середины XX в. в ее изображении еще сохраняли ярко выраженные сельские черты: «Город только в центре был похож на город, окраины его напоминали большую деревню» с козами, курами, бревенчатыми домишками и обширными огородами [3, с. 89].

Однако в ходе послевоенного развития, особенно в 1960–1980-е гг., советский Генеральный план застройки инициировал масштабное наступление «каменного» города на «деревянный». Белоглазова фиксирует этот исторический переход с почти хроникальной точностью: «Эта улица частных одноэтажных домов осталась едва ли не последней в предместье. Ее теснили кварталы серых пятиэтажных коробок» [3, с. 215]. Это описание является точным отражением градостроительной политики тех лет, когда в Улан-Удэ, как и по всему СССР, велось массовое строительство крупнопанельных жилых массивов. Ярким примером служит застройка улицы Борсоева, где возводились пятиэтажные дома 135-й серии, которые стали одним из материальных символов эпохи и наглядно демонстрируют переход от индивидуальной деревянной застройки к типовой индустриальной.

Социальные риски и критика модернизации: взгляд из 1970-х

В зрелых произведениях 1970-х гг. («Горожане») отношение писательницы к городу становится критическим, что позволяет использовать ее тексты как источник по истории общественных настроений. Белоглазова одной из первых в бурятской литературе поднимает проблему экологического и психологического неблагополучия урбанизированной среды. Она описывает загрязнение воздуха («бензиновый смрад», «дымная мгла») и, что особенно ценно, вводит понятие агрессивной визуальной среды. Однообразие типовой застройки, «голые плоскости пятиэтажек» она трактует не как временную издержку, а как серьезную социальную и психологическую проблему, ведущую к отчуждению, особенно среди молодежи. Этот вывод писательницы опережал свое время и позднее нашел подтверждение в работах социологов и урбанистов.

Критике подвергается и глубинная трансформация духовного облика горожанина. Городская среда, по Белоглазовой, выступает катализатором утилитаризма, культа потребления и стремительной эрозии традиционных ценностей, укорененных в патриархальном сельском укладе. Писательница создает художественную оппозицию, где «корневая культура» села с его циклическим временем, личным трудом на земле и прочными межпоколенческими связями противостоит разрывающей эти связи городской атомизации. «Слитность с природой» в ее произведениях — это не просто эстетическая категория, а фундаментальный принцип мировосприятия, источник нравственного здоровья и психологической устойчивости, утрачиваемой в искусственной городской среде. В романе «Горожане» этот конфликт воплощается в образах героев, которые, даже достигнув материального комфорта, испытывают экзистенциальную тоску по подлинности деревенского бытия, по тому целостному миру, где труд, отдых и духовная жизнь были неразделимы [1]. Критика Белоглазовой направлена не столько против города как такового, сколько против той модели урбанизации, которая игнорирует экзистенциальные и культурно-исторические потребности человека.

Таким образом, литературное наследие Р. В. Белоглазовой служит уникальным историческим источником, позволяющим реконструировать не только физический облик Улан-Удэ в эпоху позднего СССР, но и умонастроения его жителей. Писательница документально зафиксировала ключевой исторический процесс — болезненный переход от «города-деревни» к индустриальному мегаполису, с сопутствующими ему социальными издержками и экологическими вызовами. Ее творчество актуализирует проблему сохранения исторической памяти в городской среде и выступает ранним, художественно осмысленным свидетельством кризиса советской модели урбанизации. Анализ ее произведений доказывает, что художественная литература является не просто иллюстрацией к историческим процессам, но и самостоятельной формой рефлексии над ними, предлагающей глубокое, эмоционально насыщенное понимание прошлого.