Из истории жанра «описание клинического случая»

История научного дискурса, в отличие от истории отраслевых терминологий, – малоизученная лингвистами область. В особенности этот тезис следует отнести к периоду до XVIII в., то есть к дискурсу латиноязычному. В отечественной науке существует не так много статей, рассматривающих отдельные аспекты средневекового и ренессансного медицинского дискурса [Данилина, Разумовская 2021; Данилина 2021;

Данилина 2023], из зарубежных исследований упомянем монографию, дающую обзор жанровой палитры тестов более раннего периода без анализа языковых особенностей отдельных произведений [Cartelle 2010]. Таким образом, анализ значимых текстов, отражающих отдельные этапы эволюции профессиональных языков, представляет собой, по нашему мнению, актуальную задачу, которая в перспективе позволит создать целостное представление об эволюции отдельных жанров научного дискурса.

Объектом изучения в данной статье выступает труд знаменитого португальского врача Амато Лузитано (1511–1568) «Центурии», который испанские ученые называют бестселлером своей эпохи [eHumanista 2019: ii]. В целом произведение издавалось 59 раз, было переведено на многие языки [Родригеш, Карнейру де Карвалью 2017], исключая русский и испанский. Значение работы Лузитано трудно переоценить. Это своеобразный справочник практического врача. Он содержит 700 клинических случаев (7 томов по 100 случаев) по разным отраслям медицины: гинекологии (53), гастроэнтерологии (52), хирургии (32), инфекционным заболеваниям (29), венерологии (18), дерматологии (17), психиатрии (14), оториноларингологии (13), нефрологии (12), офтальмологии (11), неврологии (9), урологии (8), проктологии (6), кардиологии (4), фтизиатрии (3). Существенная часть глав посвящена заболеваниям, которые сейчас лечат врачи общей практики (терапевты): пневмонии, лихорадкам, плевриту и др. Сам автор не группировал случаи по тематике, а издавал их по мере накопления; приведенные данные вычислены нами по указателю, представленному в издании 1620 г. [Amati Lusitani… 1620].

Значимость данного труда подтверждает наличие специального сайта, посвященного Лу-зитано и содержащего обширную библиографию [Proyecto Amato]. Современные ученые (преимущественно испанские), обращавшиеся к данному произведению, проводили текстологическое сопоставление разных изданий книги, изучали диалоги как жанр, нехарактерный для научной литературы, поэтому привлекающий внимание на фоне типичных текстов, анализировали взгляды Лузитано по отдельным вопросам, подробно рассматривали конкретные главы труда (либо совокупности глав, представляющих одну отрасль медицины), прослеживали влияние его на медиков следующего поколения (см.: [Данилина 2023; eHumanista 2019; Сугробова и др. 2021]. Удивительно при этом, что жанровый аспект произведения, точнее, абсолютного большинства его глав (исключая диалоги), исследователями не анализировался. Между тем данный жанр – описание клинического случая – является в медицине одним из важнейших. Несмотря на то что Лузитано не является создателем этого жанра, он вносит существенный вклад в его популяризацию и развитие, что делает актуальным изучение особенностей реализации жанра именно в его труде.

Целью нашей статьи является анализ композиционной схемы описаний клинического случая и языковых средств ее репрезентации для периода XVI в., а также сопоставление с современным жанровым каноном. В соответствии с этой целью статья содержит два теоретических раздела: один посвящен современному жанровому канону, второй – средневековому (в той мере, в какой оба получили отражение в исследованиях современных ученых). В практическом разделе рассмотрен материал «Центурий». Источником текстовых примеров служат 5-я и 6-я книги «Центурий»; все цитаты даются в нашем переводе; ссылки приводятся в круглых скобках, номер книги дается римской цифрой, номер случая – арабской (за исключением словесных клише, встречающихся во многих местах). В заключении проведено сопоставление особенностей репрезентации исследуемого жанра в разные эпохи.

Описание клинического случая в системе жанров современного медицинского дискурса Описание клинического случая как жанра письменного медицинского дискурса малоизуче-но, хотя многие медицинские журналы содержат рубрику «Клинический случай» и предъявляют определенные требования к структуре соответствующих статей. Зарубежные работы о данном жанре появляются только в XXI в. (см. обзор: [Желязовска-Собчик 2019]), преимущественно на польском и английском языковом материале (в частности, [Zabielska, Żelazowska 2016; Żela-zowska-Sobczyk, Zabielska 2017]), где анализируется языковое воплощение жанра в соответствующих журнальных статьях. Впрочем, определения названного жанра и его сущностных отличий от других жанров медицинского дискурса в рассмотренных нами работах обнаружено не было. В исследованиях отечественных ученых, характеризующих жанровую палитру письменного медицинского дискурса, описания клинических случаев либо упоминаются в перечислительном порядке [Торубарова 2020: 39], либо не упоминаются вообще [Косицкая, Матюхина 2017: 46; Бирюкова 2018: 50–51].

Такая ситуация обусловлена, вероятно, промежуточным положением описания клинического случая между двумя другими жанрами: оригинальной статьей по медицине и историей болезни. В частности, М. Желязовска ссылается в качестве своих предшественников на исследователей жанра «История болезни», а Ю. Н. Бирюкова пишет только о статьях, подразумевая, вероятно, любые журнальные публикации независимо от рубрики. Действительно, три названных жанра имеют ряд общих характеристик: принадлежат к числу информативных, предполагают участие статусно равных коммуникантов (врач – врач) и имеют предметом обсуждения болезнь и ее лечение. Вместе с тем можно выделить также попарные пересечения и расхождения жанров. Конкретизация образа адресата позволяет объединить описание клинического случая с оригинальной статьей (неопределенный круг лиц, публичное представление информации) и отграничить от истории болезни (ограниченный круг лиц, непубличная информация). По языковому воплощению описание клинического случая также сходно с оригинальной статьей (в том числе композиционно) и отличается от истории болезни меньшей языковой клишированностью. Кроме того, описание клинического случая, в отличие от истории болезни, по своему юридическому статусу не является документом, а содержащаяся в нем информация деперсонализо-вана. Вместе с тем презентация конкретного заболевания конкретного пациента и способа его лечения сближает описание клинического случая с историей болезни, но противопоставляет оригинальной статье, где сообщаемая информация предполагает обобщение данных о многих случаях. Таким образом, разграничение всех трех названных жанров может быть достигнуто на уровне конкретизации авторской интенции: для оригинальной статьи это сообщение нового теоретического знания или практического метода, для истории болезни – информирование коллеги о течении болезни конкретного пациента для учета этой информации при последующем лечении данного пациента, для описания клинического случая – анализ течения заболевания и лечения конкретного больного для использования полученного коллегами опыта при лечении других пациентов с аналогичным заболеванием. Последнюю формулировку (за неимением других) примем как определение жанра «описание клинического случая».

Изложим теперь, как видится современным ученым структура текстов рассматриваемого жанра. Польские лингвисты представляют композиционную схему следующим образом.

• 1.    Введение: краткая история возникновения заболевания и его значение, определение заболевания, постановка проблемы.

• 2.    Описание случая: сведения о пациенте, анамнез болезни, семейный анамнез, состояние на приеме, диагностические исследования, по-

• становка диагноза, примененное лечение и реабилитация, дальнейшие врачебные рекомендации.

• 3.    Дискуссия: повторение значимости проблемы, обзор литературы, ссылки на другие исследования, перспективы исследования, рекомендации.

• 4.    Точка зрения пациента (в англоязычных статьях) [Żelazowska-Sobczyk, Zabielska 2016b: 172, 178; Żelazowska-Sobczyk, Zabielska 2017: 184].

Сходную схему находим и в методических рекомендациях, составленных отечественными медиками.

• 1.    Введение: общая информация о заболевании и обоснование анализа именно данного случая; обзор литературы; цель исследования.

• 2.    Описание случая: этико-юридическая информация (наличие информированного согласия пациента на публикацию случая; указание лечебного учреждения); временной период, деперсонализированная социально-демографическая информация о пациенте, жалобы на приеме, анамнез болезни, история жизни и образ жизни пациента; результаты диагностических обследований; постановка диагноза; проведенное лечение; дальнейшее развитие изучаемого состояния, выполнение/невыполнение больным врачебных рекомендаций.

• 3.    Дискуссия: обоснование выбранных методов диагностики и тактики лечения, сопоставление с данными других исследований.

• 4.    Заключение: новизна случая, его значимость для практикующих врачей.

• 5.    Точка зрения пациента (факультативный элемент) [Подготовка описания… 2021: 6–11].

Таким образом, жанр описания клинического случая является одним из основополагающих в медицинском дискурсе, поэтому, несмотря на отсутствие определения и «непопулярность» у исследователей-лингвистов, четкие требования к структуре текстов этого жанра являются не только дескриптивной, но и прескриптивной реальностью, они выработаны, регулярно вербализуются (в том числе в рекомендациях на сайтах журналов) и поддерживаются прежде всего самими медиками.

Историческая идентификация жанра

Диахронический аспект жанра, то есть история его становления и развития, на данный момент полноценно не исследован, сведения о нем разрозненны и противоречивы. Польские специалисты по медицинскому дискурсу готовы отнести к изучаемому жанру все медицинские сочинения древности [Żelazowska-Sobczyk, Zabielska 2016а: 80]. Американский исследователь J. M. Wilce называет временем рождения жанра XVIII в. [Wilce 2009: 203], испанские ученые – позднее Средневековье [eHumanista 2019]. На наш взгляд, большего доверия заслуживает точка зрения испанских исследователей, представивших аргументированный обзор жанров медицинской литературы от Античности до Ренессанса [Cartelle 2010]. Наше собственное знакомство с материалом также дает основания полагать, что дошедшие до нас античные медицинские сочинения сейчас назвали бы оригинальными статьями или монографиями, а временем зарождения жанра описания клинического случая следует считать все-таки эпоху позднего Средневековья, от которой дошло достаточное количество достоверных источников. Отмечают, что в XIII в. появляются медицинские сочинения дидактического характера, написанные в литературноэпистолярном жанре и содержащие разборы случаев из собственной практики [eHumanista 2019: 59]. Начальный период формирования жанра связывают с трудами Таддео Альдеротти и Джантиле де Фолиньо (рукописи последнего были изучены L. Thorndike [Thorndike 1959]). К концу XV в. жанр описания клинического случая можно считать уже сложившимся; классиком жанра называют Бартоломео Монтаньяну [Car-telle 2010: 107].

Известно, что медицинская латынь, а вслед за ней и современные языки приняли в качестве терминологического обозначения описания клинического случая слово casus, которое в классической латыни означало ‘происшествие, случайность, возможность’. Так, английское наименование исследуемого жанра Case Report, русское случай и польское przypadek в медицинском употреблении также можно считать семантическими кальками латинизма. Однако изначально латинское наименование жанра было иным.

В период Средневековья описание клинических случаев было представлено текстами двух типов: consilium (лат. ‘совещание, обсуждение’) и observatio (лат. ‘наблюдение’). Тип consilium существовал в двух разновидностях: так называемые consilium pro (‘для, в пользу’) и consilium de (‘о’); первые были нацелены на описание конкретного случая, лечение конкретного больного, вторые посвящались рассуждению о заболевании как таковом. Авторы XIV в. называют свои тексты consilium даже тогда, когда разделяют их на практическую и теоретическую части. Исследователи полагают, что именно объединение двух типов consilium’ов в рамках одного текста стало началом формирования жанра observatio, для которого характерна определенная формальная схема с выделением практической части (описание случая) и теоретической (интерпретация) [ibid.: 106], и относят стандартизацию данного жанра к началу XVI в. Практическая часть полу- чает название curatio (лат. ‘лечение’), теоретическая – scholium, чаще во мн.ч. – scholia (лат. ‘комментарий’) [eHumanista 2019: 59].

Таким образом, тексты, созданные в жанре, эквивалентном нынешнему описанию клинического случая, в XIV–XVI вв. содержали следующие композиционные части: заглавие (название заболевания), собственно случай (сведения о больном, симптоматика, диагностика, лечение), интерпретация (с обзором источников), заключение (культовая формула Ad laudam Dei. Amen «Во славу Господа. Аминь» или, позже, констатация выздоровления или смерти больного) [Car-telle 2010: 106–107; eHumanista 2019: 59].

Как можно видеть, главная композиционная особенность, сформировавшая в свое время жанр observatio из двух видов consilium, четко прослеживается до сих пор: это выделение собственно случая и его интерпретации. Изменения коснулись представления теоретической части: прежние схолии сейчас распределены между введением и дискуссией. Появились новые композиционные элементы: заключение и точка зрения пациента. В практической части выработаны требования к информации, предоставление которой является обязательным. Однако в целом можно полагать, что жанр, хотя и эволюционировал, сохраняет свою идентичность.

Жанр описания клинического случая в «Центуриях» Лузитано

Что касается названия жанра, то Лузитано не использует слово observatio, а пользуется словами curatio и scholia, желая, вероятно, подчеркнуть целевую установку текстов – представить способ лечения в той или иной ситуации. Кроме того, не все случаи в «Центуриях» сопровождаются схолиями. Однако сuratio Лузитано не вполне эквивалентно consilium pro: оно, как ob-servatio, может содержать не только описание конкретного случая, но и теоретические рассуждения, иногда весьма пространные (о способах подачи таких рассуждений, их месте в структуре текста мы скажем далее).

Каждый случай, в традициях литературы XVI в., имеет не только номер, но и заглавие, в котором названо заболевание (диагноз) и/или кратко отражено содержание текста. Примеры с диагнозами (V): Curatio secunda de inflammato isthmo , seu uva et tonsillis (Случай второй, о воспаленном горле , или язычке и миндалинах); Curatio quinta, de pleuritide (Случай пятый, о плеврите ). Примеры с кратким содержанием: De muliere, pari-ente geminos, marem et foeminam, qua non recte purgata diem obit (О женщине, родившей двойню, мальчика и девочку, которая скончалась из-за того, что была неправильно очищена) (VI, 37);

De sanguine detracto a muliere gracili, cui iamdiu suppressi menses erant, et contra medicorum opin-ionem sana evaluit (О кровопускании у худощавой женщины, у которой была длительная задержка менструаций, но которая, вопреки мнению врачей, была здорова) (V, 32).

Постановке диагноза и ее обоснованию Лузи-тано не уделяет внимания; диагноз, как правило, сообщается уже в заглавии или же сразу в первом предложении. Изложение начинается с сообщения сведений о больном. Сначала называются пол и возраст, иногда добавляются имя, род занятий и место. Обратим внимание на отсутствие этико-юридического запрета на называние имени больного. Возраст может быть указан как точно, так и косвенно (юноша, девочка и т. п.). Место может быть как местом рождения больного, так и городом, где проходило лечение. Здесь, по-видимому, наблюдаем отголоски гиппократовой теории о влиянии места или климата на течение и исход болезни. Например: Uxor Michaelis Scipionis Bonii, ex patritia Raguseorum familia, annos nata sex et triginta (Жена Михаила Сципиона Бония, из рагузской патрицианской семьи, тридцати шести лет) (VI, 37); Mulier illyrica, annos nata quadraginta quinque (иллирийка сорока пяти лет) (V, 5); Filia Trapezitae, qui ex Pisaro in An-conam venerat, puella nata annos quattor (Дочь Трапезиты, который прибыл из Писаро в Анкону, девочка четырех лет) (V, 7), Ioannes… Teu-tona, Antuerpiensis mercator, Vir annos natus trig-inta tres (Иоанн… тевтонец, антверпенский купец, мужчина тридцати трех лет) (V, 4), Ioan-nes Baptista Uccelinus, iuvenis Florentinus (Иоанн Баптиста Укцелин, флорентийский юноша) (V, 6), Nobilis Veneta (знатная венецианка) (V, 31). Таким образом, можно видеть, что подача социально-демографической информации о больном в рассматриваемый временной период еще не стандартизована и лишена требуемой ныне деперсонализации.

Перечисленные сведения не оформляются в композиционно самостоятельную часть текста, они начинают текст и синтаксически представляет собой группу подлежащего в первом предложении, где сказуемое называет состояние болезни: laboraret (болеет), febri… affligi coepit (начала страдать лихорадкой) (V, 7), quum uterum ferret unius mensis foetum… abortuit (когда несла в матке одномесячный плод, выкинула) (V, 20) и т. п.

За общими сведениями следует описание габитуса. В соответствии с господствовавшей в ту эпоху гуморальной теорией, здесь часто сообщаются сведения о телосложении и темпераменте. Например: mulier sanguinea (женщина сангвинического темперамента); longus, gracilis et temperatura biliosus (высокий, стройный, желч- ного темперамента) (V, 4), temperatura atrobili-arius, gracilis, collum oblongum habens, pectus ad-modum strictum (меланхолического темперамента, стройный, имеющий довольно длинную шею, а грудь узкую) (V, 6). Каких-либо словесных штампов или устойчивых формул в этой части текста не отмечается, выбор лексики произволен. Иногда автор ограничивается широкозначной лексикой: boni habitus (хорошего вида). Иногда, напротив, прибегает к выразительным средствам, что для современного научного стиля не характерно: robusta, magna, carnosa, ut eam ex Gigantea prole quivis diceret (крепкая, крупная, мясистая, так что кое-кто мог бы сказать, что она из рода Гигантов) (V, 5). Синтаксически данные сведения также являются частью первого предложения.

Следует отметить, что иногда автор сообщает о больном сведения, излишние в аспекте данного случая или в медицинском аспекте вообще (не составляющие, впрочем, врачебной тайны). Например, в случае лечения плеврита у женщины 45 лет: quae iam consuetos menses amiserat (она уже лишилась обычных менструаций) (V, 5). Или в случае лечения кровохаркания у юноши-флорентийца: optimis litteris et moribus ap-prime imbutus (с наилучшим образованием и хорошо воспитанный) (V, 6).

После сведений о больном следует описание клинической картины заболевания, то есть анамнеза с симптоматикой. Например: …quum in hyeme per duos uel tres menses febribus laboraret, quas cuius naturae essent, ad praesens referre non puto operaepraetium, eum tamen hectica febri la-borare primo occursu comperui (…поскольку зимой на протяжении двух или трех месяцев он болеет лихорадками, которые вообще ему свойственны, я не думаю, что в таких случаях стоит что-то делать, но при первой встрече я узнал, что он болеет чахоточной лихорадкой) (V, 4), …ab as-sumpto cibo, gravius et intensius a febri ipsa affligeba-tur, cui pulsus debilis… erat (…после приема пищи и сама лихорадка становилась тяжелее и сильнее, пульс у него был слабый…) (V, 4).

Здесь же сообщаются наблюдения, полученные при личном осмотре, которые, по мнению автора, важны для выбора тактики лечения. Например, описывается обстановка в комнате больного лихорадкой: Ecce hunc aegrotantem in cubiculo peramplo et valde alto iacentem percipio, cuius cubiculi aer humidus admodum, crassus et frigidus erat (Так вот, я застал этого больного лежащим в комнате очень просторной и с высокими потолками, воздух в его комнате был влажным, густым и прохладным) (V, 4). Данное описание служит обоснованием последующей тактики: прежде всего прогреть воздух.

После изложения клинической картины сообщается о проделанных манипуляциях (например, кровопускании или клизме) и рекомендованном лечении. Например, при асците: Emisari-um natura factum scalpello dilatavimus, ut humor sive aqua illa contanta liberalius emitteretur (Отток, созданный природой, мы расширили скальпелем, чтобы легче было вывести жидкость или воду, собравшуюся там) (V, 37).

Обзор мнений и обсуждение тактики конкретного лечения выступают у Лузитано как факультативные элементы жанра, присутствуя не во всех случаях. В рассматриваемой работе мы обнаружили три способа введения в текст композиционных элементов, функционально эквивалентных нынешним обзорам и обсуждению.

Второй способ – вынесение в схолии (впрочем, схолии у Лузитано нередко служат для пояснения некоторых анатомических понятий и терминов). Например: Qui practicas ex recentioribus scripserunt, medici , tumores in capite vario mo-do appellant ( Современные врачи , которые описывают случаи из практики, называют опухоли в голове по-разному ) (V, 8); Hunc vere morbum Hippocrates descripsit libro secundo de morbis popularibus , capite tertio , quem non lethalem esse tradit ( Эту же болезнь описал Гиппократ в книге второй об эпидемиях , в главе третьей он сообщает, что она не смертельна) (V, 8).

Третий способ – диалогизация основного текста, представление его в виде диалога с воображаемым собеседником, который задает «наводящие» вопросы, побуждая Амато изложить мнение авторитетных ученых (обычно Галена или Гиппократа) или собственное. Например: Brandanus . …Dicas, rogo, quibus nam locis sapientes hodie medici in con-tumacibus defluxionibus, et antiquis catarrhis cauteri-um admoveant? ( Брандан . …Скажи, пожалуйста, в каких же местах ученые врачи сегодня при упорных истечениях, по-старому катарах, применяют прижигание?) (V, 6).

Следует отметить, что Лузитано на протяжении своего труда использует диалог весьма творчески. Помимо диалогических вкраплений в тексты случаев исследователи обнаруживают и другие типы диалога. Так, встречается диалог с реальным собеседником – коллегой доктором Барбозой, которого Лузитано вылечил от дизентерии (III, 44). Не только теоретическая часть случая может быть представлена в форме диалога, но и весь случай может быть оформлен как полилог-драма (VI, 100, проанализирован в [Данилина 2023]): Амато и хирурги ведут беседу у постели пациента, получившего множественные раны головы, обрабатывая раны и интерпретируя то, что наблюдают и делают. Диалог может быть

«лирическим отступлением», не иметь прямого отношения к описанному случаю (II, 53, проанализирован в [eHumanista 2019: 59-75]): диалог с Алчностью (в традициях средневековых схоластических диалогов воображаемый собеседник получает имя абстрактного порока), спровоцированный тем, что семья пациентки, как только наступило незначительное улучшение, отказалась от услуг доктора, заподозрив его в алчности, впоследствии же состояние больной ухудшилось и завершилось летально, хотя ее можно было бы спасти.

Выводы

Итак, описание клинического случая было в XVI в. уже сложившимся жанром. Мы проанализировали его композиционные и языковые особенности на примере «Центурий» Амато Лузита-но. Композиционная схема жанра в данном тексте выглядит следующим образом: заглавие (с обозначением диагноза), общие сведения о больном и описание габитуса (первое предложение), анамнез и симптоматика, наблюдения при осмотре, выполненные манипуляции, назначенное лечение (с развернутым описанием состава и дозировки лекарственных средств, то есть с включением жанра «Рецепт»), заключение (указание на исход лечения). Приведенная схема в целом совпадает с современной, однако имеются и некоторые различия.

Первое связано со сменой этического канона: современная медицинская этика предполагает деперсонализацию социально-демографической информации о пациенте и вместе с тем ее точность и полноту; Лузитано, напротив, позволяет себе называть имена, но возраст может указываться приблизительно, не всегда называется место лечения и социальный статус больного.

Второе важное отличие текстов Лузитано от современных также обусловлено экстралингвистически: в настоящее время приготовление лекарственных препаратов составляет сферу деятельности не врача, а фармацевтической промышленности, поэтому современные описания клинических случаев содержат сведения об использованных лекарственных средствах из числа готовых, в то время как Лузитано подробно описывает способ приготовления каждого лекарства, и такие описания составляют самостоятельную композиционную часть текста, отсутствующую в современном жанровом каноне. Данная часть текста эквивалентна современному жанру «Рецепт», однако и здесь нет полной идентичности: современные рецепты с юридической точки зрения являются самостоятельными документами и предназначены в основном не для приготовления, а для отпуска лекарств.

Третье отличие касается особенностей когезии (и пунктуации) средневекового текста: фрагменты текста «от точки до точки» эквиваленты не предложению в современном понимании, а, скорее, абзацу, в то время как членение текста на абзацы не является сколько-нибудь последовательным и может отсутствовать; в результате часть текста, представляющая предварительную информацию о больном, оказывается грамматически единым предложением; маркировка названных смысловых (композиционных) частей текста красной строкой отсутствует.

Композиционные элементы, эквивалентные нынешним введению и обсуждению, у Лузитано факультативны; они вводятся тремя способами: ссылками непосредственно в тексте, вынесением в затекстовые схолии, диалогизацией фрагментов основного текста. Последний способ для современного языка науки не характерен и демонстрирует неполное разграничение средневековой и ренессансной литературы на научную и художественную в нынешнем понимании, на что уже обращалось внимание [eHumanista 2019: ii; Данилина, Разумовская 2021]. Данный тезис подтверждает и наличие «лирических отступлений» от непосредственной темы текстов.

В отношении языковых средств оформление исследуемого жанра у Лузитано довольно свободно, хотя уже имеются определенные устойчивые формулы, в особенности в рецептурной части.

Сопоставление с современными исследованиями жанра описания клинического случая показало, что при идентичности жанра эпоха Ренессанса допускает большую свободу его как композиционного, так и содержательного, и собственно языкового выражения, современность же накладывает определенные обязательства и ограничения в аспекте предоставляемой информации, а также в аспекте композиционной организации текста.