Изучению особенностей погребального обряда раннесредневековой культуры пруссов (биоархеологический аспект)

Исследования материальной культуры Калининградской области I тыс. н. э. (самбийско-натангийской культуры эпохи римских влияний и более поздней культуры пруссов) большей частью базируются на данных грунтовых могильников с погребениями, совершенными по обряду кремации. Анализу погребальных древностей конца V – XIII в. региона посвящено значительное количество исследований. Приводятся данные более 1500 погребений с около 60 могильников (Там же. С. 294). Однако процедура исследования кремированных костных останков погребальных памятников стала нормой лишь в последнее десятилетие ( Добровольская , 2010б. С. 199–217; Мастыкова, Добровольская , 2013. С. 74–79; Добровольская и др ., 2017. С. 319, 320; Казанский и др ., 2018; Клещенко , 2017).

Особенности погребального обряда древнего населения центральной части бывшей Восточной Пруссии являются основным показателем культурной http://doi.org/10.25681/IARAS.0130-2620.257.356-373

трансформации на рубеже V–VI вв., связанной с формированием раннесредневековой культуры пруссов. Антропологические исследования последних лет на могильниках Митино, Заостровье 1 ( Добровольская , 2010б. С. 199–217; 2018. С. 249–260) значительно расширили знания об особенностях обрядности, индикаторах половозрастных групп, некоторых особенностях качества и образа жизни населения VI–VIII вв. ( Скворцов , 2010. Ч. 1. C. 208–210; Казанский и др ., 2017. С. 28; 2018. С. 29, 30). Однако сравнение этих материалов исключительно с предшествующей самбийско-натангийской культурой периода римского влияния и Великого переселения народов (см.: Скворцов , 2010. С. 8, 9, 16–36; Казанский и др ., 2018. C. 6, 7, 11–13), погребальный обряд которой находился под значительным влиянием провинциально-римских традиций, не дает четкого понимания генезиса культурных форм в Юго-Восточной Прибалтике в середине – второй половине I тыс. В этой связи важным представляется проследить развитие раннесредневековых форм обрядности и сравнить их с погребениями IX/X–XIII вв. В настоящее время такую возможность дает не только традиционный сравнительно-аналитический подход, но и методы междисплинарных исследований.

Интересные результаты, проливающие свет на особенности погребальных традиций середины – второй половины I тыс., были получены нами в процессе исследования, проведенного на могильнике Куликово/Sorthenen в 2016 г., расположенном в Зеленоградском районе в северной части Калининградского полуострова.

Краткая характеристика могильника Куликово/Sorthenen

Могильник расположен южнее пос. Куликово, на правом (южном) берегу безымянного ручья, притока р. Алейка, и относится к одному из наиболее важных центров в системе расселения древних пруссов на Калининградском полуострове во второй половине I – начале II тыс. н. э. (рис. 1). В северной части памятник ограничен выраженным уклоном к долине ручья, за которым располагается городище Куликово/Kringitten. Западная часть памятника ограничивается склоном, у подножия которого начинается зона распространения подъемного материала и культурного слоя селища Куликово 2 ( Кулаков , 1980. Л. 4. Рис. 13, 14).

«Грунтовый могильник Куликово» (нем. название – Sorthenen, Kr. Fischausen ) – общее название для памятника, включающего три разновременных пункта с зонами захоронений эпохи позднего бронзового, раннего железного века и I тыс. н. э. ( Hollack , 1908. S. 151, 152). В 1930–1931 гг. К. Энгель и М. Шмидехельм провели небольшие раскопки захоронений самбийско-натангийской культуры римского периода ( Engel , 1935. S. 80, 81. Abb. 44). В 1977 г. В. И. Кулаковым по результатам разведок было установлено, что помимо погребений I–III вв. на памятнике присутствуют и погребения середины – второй половины I тыс. н. э. ( Кулаков , 1977. Л. 5. Рис. 30 – см. Куликово 2). Эти две зоны захоронений I тыс. н. э., разделенные пустым пространством без культурного слоя, были локализованы нами в ходе работ 2016 г. ( Хомякова , 2016. Л. 43–63). На площадке памятника были заложены шурфы общей площадью 19,5 кв. м, в которых были

Рис. 1. Грунтовый могильник Куликово

1 – расположение могильника на карте региона; 2 – ситуационный план из архива ZBSA с местами обозначения пунктов, относящихся к могильнику; 3 – план шурфа № 1; 4 – топографический план могильника Куликово, система координат WGS-84, система высот условная, съемка выполнена О. А. Хомяковой, Е. В. Татаровой (октябрь 2016 г.)

а – граница могильника; б – шурф и его номер

обнаружены погребальные объекты, предметы инвентаря, кремированные кости человека и конские скелеты, фрагменты и целые формы керамических сосудов. Наиболее яркие результаты дал шурф 1, заложенный в западной части памятника, на верхней точке небольшого уступа западного пологого склона всхолмления. На вскрытой площади (10,5 кв. м) было исследовано четыре объекта – два погребения культуры пруссов и две материковые ямы Нового и Новейшего времени. Исследованные в ходе работ погребения 1 и 2 относились к концу VIII – началу IX в. и к началу XIII в.1

Анализ материала

Погребения 1, 2 могильника Куликово/Sorthenen представляли собой двухъярусные захоронения с остатками кремированных костей и погребального костра в верхнем ярусе и конским захоронением в нижнем. Судя по расположению и количеству останков, в погребении 1 было захоронено две лошади, ориентированные головами на запад и юго-запад. В погребении 2 – одна, головой на юг. Размеры ям, мощность заполнения нижних ярусов, вероятно, свидетельствуют, что в могилы могли быть помещены части конских туш (шкуры?). Отсутствие надмогильных конструкций на могильнике Куликово/Sorthenen, вероятно, объясняется сильным воздействием сельскохозяйственной распашки.

Фрагменты кремированных останков² из обоих погребений (табл. 1) имели светлый (почти белый) цвет, средний размер – до 2–3 см, со следами деформационных трещин. Равномерный цвет останков и распределение деформационных трещин позволяют предположить высокую и относительно равномерную температуру воздействия на тело погребального костра (около 750–800 °C, согласно цветовым шкалам и показателям на основе экспериментальных данных) ( Wahl , 1981. S. 273; Walker, Miller , 2005).

Верхний ярус погребения 1 был представлен заполнением черно-серого суглинка с включением древесного угля, золы и кремированных костей с включениями переотложенного материка, мощностью 10–17 cм. В плане прослойка имела прямоугольную форму, размеры – 90 × 70 см по сторонам север – юг – запад – восток. Ниже зафиксирована тонкая прослойка интенсивно-углистого черного суглинка, мощностью около 5 cм. Характер заполнения позволяет предположить, что кремированные останки человека при депонировании были помещены в органический футляр (ящик?) прямоугольной формы, просевший в центральной части на 10 cм от уровня выявления.

Таблица 1. Анализ кремированных костей могильника Куликово 2: общие данные

Погребение	Шифр	Принадлежность			Вес (г)
		животное	человек	Н/о
1	заполнение ямы с конем		Х		2
1	из заполнения ямы		Х		5,86
1	из скопления 1		Х		0,92
1			Х		6,13
1	из юго-восточного сектора конской ямы		Х		3,23
1	кости из скопления в северном секторе		Х		25,99
1	заполнение ямы с конем			Х	3,91
1	из заполнения ямы			Х	30,82
1	из скопления 1			Х	10,32
1				Х	60,84
1	из юго-восточного сектора конской ямы			Х	0,86
1	кости из скопления в северном секторе			Х	37,24
1	с. сектор			Х	2,03
1	сверху кремации			Х	0,98
1	скопление 1			Х	7,23
1	ш. 20, ю. сектор			Х	2,74
1	ш. 28, из распашки			Х	0,47
1	ш. 28			Х	1,50
1	ю. сектор			Х	6,69
1	яма 1, из заполнения			Х	1,95
Итого:					211,71
2				Х	9,35
Итого:					9,35

Кремированные останки были рассеянны по объему заполнения «ящика», однако наибольшая их концентрация зафиксирована в пределах небольшой подпрямоугольной в плане прослойки, выявленной в центральной и северной части объекта и углубленной в структуру объекта на 17 см от уровня выявления. В пределах данной линзы обнаружена большая часть находок (№ 1–9, рис. 2). Кремированные кости были зафиксированы и в нижнем ярусе захоронения – в южной придонной части ямы, преимущественно вдоль ее борта (рис. 2). Еще одна концентрация (скопление) кремированных костей в переотложенном состоянии зафиксирована в северо-западной части объекта, частично разрушенной более поздней ямой (рис. 2).

При определении видовой и половозрастной принадлежности кремированных останков из погребения 1 был применен сравнительно-анатомический метод исследования. Установлено, что определимые фрагменты костей человека принадлежат минимум одному индивиду – мужчине в возрасте до 40 лет (табл. 2). Вывод сделан на основе полученных определений (нет взаимоисключающих фрагментов кости, схожие половозрастные определения), а также на основе визуального сравнения фрагментов костей (схожесть цвета, плотности, структуры костной ткани). Небольшая масса останков (211,71 г), а также неравномерное соотношение частоты встречаемости различных частей скелета указывают на частичное депонирование останков погребенного после сожжения. Особенно интересен тот факт, что в погребении полностью отсутствуют фрагменты костей нижних конечностей, неизменно встречающихся среди кремированных костей аналогичных погребений подобной, относительно неплохой, сохранности. Проведенный анализ распределения показателей массы останков для каждой части тела показал, что на место захоронения были помещены останки преимущественно верхней части тела, среди них: различные части черепа, кости верхних конечностей, фрагмент ребра и фрагмент шейного позвонка. Из останков нижней части тела – всего два фрагмента, наиболее крупных и выразительных (фрагмент кости таза и надколенник) (табл. 2; рис. 2). Является ли эта особенность результатом преднамеренных манипуляций с прахом или же случайного сбора останков с погребального костра, предполагать сложно, однако подобные примеры иногда можно наблюдать и при исследовании кремаций из других памятников Европейской части России второй половины I – начала II тыс. н. э. (например: Арсенова и др ., 2019. C. 226–228).

Погребение 2 дало несколько иную картину. Заполнение верхнего яруса (кремации) состояло из слоя с остатками погребального костра (серо-черного сильно гумусированного суглинка с включениями древесного угля), смешанного с кремированными костями. В северной и центральной частях ямы этот слой занимал весь объем ямы (включая нижний ярус) – около 50 см. В центральной части с глубины 12 cм от уровня выявления объекта была зафиксирована линза (мощностью около 16 cм) переотложенного материка с включениями древесного угля. На ее уровне в южной части ямы слой c остатками погребального костра был разделен прослойкой темно-серого суглинка с включением древесного угля, зафиксированной с уровня выявления объекта, на глубину до 15 cм. Вдоль бортов ямы на всю глубину фиксировалось заполнение, представленное слоем с остатками погребального костра, смешанным с переотложенным материком. Кремированные останки в верхнем ярусе были рассеяны в верхней центральной части заполнения объема.

При определении видовой и половозрастной принадлежности кремированных останков из погребения 2 также был применен сравнительно-анатомический метод исследования. Установлено, что все фрагменты костей относятся к категории неопределимых, вес останков – 9,35 г (табл. 1). Незначительная масса останков так же, как и в случае с погребением 1, наталкивает на предположение о частичном депонировании праха после сожжения.

Некоторые особенности погребального обряда культуры пруссов по результатам исследования кремированных костных останков

Исследованные захоронения относятся к разному времени, между тем их погребальный обряд имеет схожие черты, что прослеживается при рассмотрении конструктивных особенностей захоронений, сопроводительного инвентаря и исследовании кремированных останков. Планиграфически более позднее погребение 1 частично перекрывало более раннее погребение 2.

Конструктивные элементы объектов, сопровождающий инвентарь и конские останки позволяют соотносить погребения с категорией двухъярусных погребений всадников. По типологии В. И. Кулакова, подобные погребения наиболее близки подтипу 2.1 – кости рассеяны среди останков погребального костра, ниже – конские останки со снаряжением ( Кулаков , 1990. С. 20). Такой тип погребения крайне редок в древностях самбийско-натангийской культуры эпохи римских влияний ( Кулаков , 2003. С. 295), для которой характерно расположение конского погребения к западу от кремированных останков.

С точки зрения биоархеологического подхода общим для погребений 1 и 2 является, во-первых, наличие останков одного индивида (индивидуальность захоронения); во-вторых, частичное депонирование праха (парциальность захоронения). Между погребениями вместе с тем существует значительное различие в показателях массы останков (от 9 г в погребении 2 до 212 г в погребении 1) (табл. 1). Дополнительным доводом, подтверждающим отнесение погребения 1 к категории захоронения всадника, могут служить полученные половозрастные определения погребенного индивида (это мужчина в возрасте до 40 лет).

Рис. 2 (с. 362). Грунтовый могильник Куликово. Погребение 1

А – план верхнего яруса; Б – план нижнего яруса; В – разрез; Г – распределение определимых костей

Условные обозначения : а – камень; б – кремированная кость; в – керамика; г – древесный уголь – остатки погребального костра; д – темно-серый суглинок с остатками погребального костра и кремированными костями; е – темно-серый суглинок с углем и костями; ж – серый суглинок с содержанием органики; з – светло-серый суглинок с древесным углем; и – материк

Погребальный инвентарь* : 1 – янтарь-сырец; 2, 4 – накладки; 3 – игла бронзовая; 5 – фрагменты костяного гребня; 6, 9, 11 – стремена железные; 7 – нож (наконечник копья?) железный; 8–18 – фрагменты керамических сосудов

* На рисунке не приводятся изображения сильно фрагментированных и коррозированных железных предметов, невыразительные фрагменты некомплектных сосудов. Все они отображены на плане.

Таблица 2. Анализ анатомически определимых фрагментов костей из погребения 1 могильника Куликово

ф ч 5

-Н

-Н

-н

-н

-н

-н

-н

-н

-н

-н

-Н

-н

-Н

-Н

04

-Н

-н

-Н

^ гН m гН ■^

а ф

ОО q оо"

ОО ЧО

of

ГП

o'

ОО^

ОО

о"

oq

?Q

LO ^

04 cq о"

^

04 04"

о 04"

cq о"

04 04^

н л а м ф

3

3 <3

3

3 <3

3

3

3 "§

3

3 ^

3

3 "§

3

Н р р о л

3

ч о В

S

S

ф S я ф 5 5 а и О

S н о S )Р X Р Р 1=5 R S X х Р g н ^

)S о X Р Р Р R cd S ^ S о g Р R -& §

)S О X Р Й о р cd S S о О Р К X Рч р s

S н о S ж X Р У Р р К cd ^ cd S Ч Н ^

S н о S X cd X п cd С S cd П cd О Ж Рч О н

S X р cd У )Р р S н •&

X о X о р g о р 3 cd Р р Н н

cd Рч Рч н ^

Р Р Н Р н о S н •&

о р н о S д ” у В н & •& о

р р р Рч ОО р Н ^

р Р р Рч р р н ^

р Рч Н ^

р н о S )Р X X о )Р X р р н ^

X р Н S cd Н О cd Рч о cd Р р Рч р р Н ^

cd Р р Рч р р Н ^

р р S Н 2 ^ Р Р Н X Р н 2 ° ц и 2 ^ й Рч н X о§

р р р р р н

Л й 5 н у

S н о р Р р S Р S Р X Рч Р X

S н о Р к S Р S к X Рч Р X

S н о Р к S Р S r X Рч р X

S Н Р д Р S Р S X Рч CQ

X н о S X

X р 3 cd § И р П S

X о X о р

cd Рч Ю Р Рч

р н

5 Рч

Р р Рч р

Р Рч р

Р Рч

р р Рч р

Р Р Рч р

Р Р Рч р

р р Рч р р

р р р р

а е S 3

£ О Р Рч Р X Р Р X Ы Р Р Р R х о 8 S О н н о х О Р X о

£ к Рч Р X Р Р X Ы S К Р р S о S ° 5 ё О р X Р

О r Рч Р X Р Р X Ы S R Р р S о S ° 5 ё О р X Р

^ р S о W р S р п

о Рч р X р о X ^ р S о S и 5 ё X о

о Рч р X р о X р р S о 5 ё X о

р р р р р р р р

о Рч X р о X р р р S о 5 ё X о

« S д S р Рч о р о g о о о о X g 2 В 2

^ р р S о р р р р р р р р

р р р р р S о р

о Рч X р о X р р р S о Р о н н о х О Р X о

р р р р р р 1 р

р р р р р

р р р р р р р р

О н В

Материалы раннесредневековой культуры пруссов, при исследовании которых также был применен междисциплинарный подход, дают похожие результаты. Наиболее близкими «раннему» погребению 2 начала IX в. является ряд двухъярусных захоронений могильника Митино, датированных концом VII – началом VIII в. (например, см. объекты 27, 28, 76, 282 – по: Скворцов , 2010. Ч. 2. С. 5, 23, 50, 51), и могильника Заостровье 1, относящихся к IX в. (см. объекты 18, 40 – по: Казанский и др ., 2018. С. 94, 103, 104. Табл. 15, 47), где верхний ярус занимает кремация с сопровождающим инвентарем, а нижний – остатки конского захоронения. Погребения перекрыты «нерегулярными» кладками из отдельных камней. Останки располагались в верхних ярусах захоронений, смешанных с остатками погребального костра. Кости не образовали каких-либо концентраций. Биоархеологическая характеристика кремированных останков (цвет, размер, наличие деформационных трещин), проведенная М. В. Добровольской, схожа с характеристикой останков из могильника Куликово/Sorthenen. Отмечена тенденция к уменьшению массы останков в погребениях VII–VIII и IX вв., связанных с «парциальностью» захоронений ( Добровольская , 2010б. С. 206–208; 2018. С. 252, 253). Масса костей из погребений VII–VIII вв. н. э. очень невелика и не превышает 65 г ( Добровольская , 2010б. С. 215–217), масса костей из погребений IX в. – 1,5 и 32 г ( Добровольская , 2018. С. 257, 258. Табл. 1). Вероятно, в погребении 2 Куликово/Sorthenen начала IX в. представлена аналогичная форма погребального обряда (табл. 1).

Половозрастные характеристики для таких погребений практически всегда неопределимы. Определимые захоронения, предположительно, были детские (Митино, погр. 27, 76, 282) или женские (Митино, погр. 28) ( Добровольская , 2010б. С. 215–217). Замечания о близости погребального обряда женских и детских погребений середины I тыс. в культурах Балтии сделаны недавно Л. Ку-рилой, который на примере погребений с литовских территорий показал, что обряд детских погребений в целом не отличается от взрослых, а археологическая характеристика их инвентаря ближе к женскому гендеру (так как ребенок, независимо от его пола, связан с матерью) (см.: Kurila , 2009).

Археологическая характеристика инвентаря рассматриваемых погребений также указывает на их принадлежность женским и детским. Набор предметов не позволяет четко определить гендерную принадлежность, но в них отсутствуют «чистые» признаки маскулиности (предметы вооружения). В погребении 2 могильника Куликово/Sorthenen найдены один целый и один некомплектный сосуд, оселок (рис. 3). В наиболее поздних погребениях могильников Митино и Заостровье 1, относящихся к VIII–IX вв., содержался довольно унифицированный инвентарь, представленный ножами, единичными фибулами, сосудами ( Скворцов , 2010. Ч. 2. С. 166–171, 254–257, 544–546; Казанский и др ., 2018. С. 137, 169). При этом, однако, во всех погребениях найдены принадлежности конских захоронений – удила, которые, таким образом, в отличие от погребений более ранней самбийско-натангийской культуры (для которой наличие конского захоронения является признаком мужских захоронений) в период раннего Средневековья становятся «нейтральным» признаком.

«Нейтральность» инвентаря, вероятнее всего, могла быть связана с особенностями социальной структуры раннесредневековой культуры пруссов в VI –

начале IX в. К ним могли относиться как более четкое разделение общества на «богатых» и «бедных» на фоне всеобщего обеднения погребального инвентаря могильников Калининградского п-ва в данный период (см., например: Кулаков , 2005. С. 368, 369; Казанский и др ., 2018. С. 36, 37), так и возможные изменения в понимании социальных ролей, вовлеченность женщин в «мужскую» социальную структуру, связанную с формированием развитого вождества. Ранее отсутствие на могильниках бывшей Восточной Пруссии в VII–VIII вв. погребений с «чистыми» признаками женского гендера даже легло в основу предположения о том, что погребения женщин в этот период полностью отсутствовали ( Кулаков , 2003. С. 205, 206). В настоящее время, как мы видим, женские погребения определяются антропологически, но в отличие от эпохи римских влияний не имеют ярких археологических гендерных признаков. Феномен женских захоронений, сопровождаемых конскими погребениями в VII–VIII вв., известен не только у пруссов. Женские погребения на территории Западной Литвы могут содержать элементы вооружения и сопровождаться конскими захоронениями ( Banytė-Rowell , 2014. P. 128–132. Tabl. 8). Они встречаются как на других прибалтийских территориях, так и в финском ареале. На североевропейских территориях в чуть более поздний период такие погребения известны в Бирке. По предположению Марики Маги, это могло быть связано с более высоким личным статусом и властью ( Magi , 2018. P. 82–90). Похожие данные дают и могильники ольштынской группы на Мазурском Поозерье ( Kontny , 2012. P. 61). Отмечается, что в VIII–IX вв. конское захоронение сопровождает практически каждое погребение культуры пруссов, указывая на постоянную причастность к социальной структуре вождества (см.: Кулаков , 2005. С. 367). Вероятно, роли в ней играли как мужская, так и женская части общества.

Погребение 1 могильника Куликово/Sorthenen имеет более позднюю датировку (начало XIII в.), принадлежит к финалу прусской культуры и может быть сопоставлено с аналогичными погребениями из могильника Березовка/Gross Ottenhagen X–XI/XII вв. ( Скворцов , 2003; Ibsen, Skvorzov , 2005. S. 379–452). Нами были предложены результаты исследования кремированных останков из погребений № 103 и № 108 могильника ( Клещенко , 2017. С. 147–151), материалы которых были опубликованы ранее³ ( Ibsen, Skvorzov , 2005. S. 423–434.

Рис. 3 (с. 366). Грунтовый могильник Куликово. Погребение 2 ^**

А – план верхнего яруса; Б – план нижнего яруса; В – разрез

Погребальный инвентарь: 1, 3–6 – керамические сосуды и фрагменты; 2 – точильный камень сланцевый а, б – результаты радиокарбонного исследования древесного угля из погребений 1 (а) и 2 (б) могильника Куликово. Лаборатория археологической технологии ИИМК РАН

** Условные обозначения см. на рис. 1.

Abb. 24, 29, 30). Оба погребения при раскопках представляли собой двухъярусные могильные сооружения с большим содержанием угля, золистой супеси, кремированных останков. В верхних ярусах погребений помимо керамики находился инвентарь, представленный как предметами вооружения (ножами, копьями), элементами убора (фибулами, пряжками), так и показателями более высокого социального статуса (гривнами, поясными наборами) и воинской субкультуры (стременами). В нижних ярусах, содержащих останки конских скелетов, содержались детали конского снаряжения, удила. Подобный инвентарь содержало и погребение 1 могильника Куликово/Sorthenen.

Внешние характеристики кремированных костных останков погребения 1 могильника Куликово/Sorthenen принципиально не отличаются от материалов погребений могильника Березовка/Gross Ottenhagen, указывая лишь на некоторые температурные различия при горении костра. Гораздо большее значение опять же имеет схожесть элементов погребальной обрядности с погребениями более раннего периода, касаемая обращения с прахом: парциальность и индивидуальность захоронений. Проведенные половозрастные определения погребенных свидетельствуют, что погребения на могильнике Березовка/Gross Ottenhagen принадлежали взрослым индивидам до 40 лет (в погребении № 108 – мужчина). В отличие от погребений VIII – начала IX в. социальный и антропологический пол погребенных совпадает.

Показатели массы скоплений костей указывают на высокую индивидуальную изменчивость, малое количество кремированных костей в погребениях. Данная особенность, вероятно, не является исключительной чертой культуры пруссов, но принадлежит к широкой традиции, характерной для Северной Европы, Прибалтики, а также культур лесной зоны Восточной Европы I тыс., не затронутых провинциально-римским влиянием (например: Добровольская , 2010б. С. 206; 2018. С. 253, 254; Клещенко , 2016a; 2016б; 2017. С. 147–151). Такие показатели, как варианты придания останков земле, их масса, наличие и объем останков животных в погребениях, видовой состав и соотношение с человеческими останками, весьма вариативны для памятников второй половины I тыс. н. э. – начала II тыс. н. э. как в сравнении их между собой, так и при рассмотрении погребений внутри одного могильника. Вместе с тем при внешней вариативности они остаются весьма устойчивыми на протяжении длительного времени. Пример подобной устойчивости погребальных традиций мы можем наблюдать в культурах лесной зоны Восточной Европы ( Клещенко , 2016б. С. 78–90). Общие черты погребальной обрядности у пруссов, как и у других народов Восточной Европы, сохраняются в неизменном виде вплоть до резкой смены погребального обряда, связанного с процессом христианизации (Там же. С. 97).

Выводы

Небольшой участок, исследованный на могильнике Куликово/Sorthenen, содержал, тем не менее, яркий материал, имеющий ряд аналогий на других памятниках, изученных с точки зрения биоархеологического подхода. Комплексное исследование кремированных костных останков из погребений Куликово/

Sorthenen 1 и 2, относящихся к двум разным этапам прусской культуры, их сравнительная характеристика с объектами могильников Митино (VII–VIII вв.), Заостровье 1 (IX в.) и Березовка/Gross Ottenhagen (X–XI/XII вв.), схожими по форме захоронения, указывает на существование единых черт погребальной обрядности культуры пруссов в VI–XII/XIII вв. Важным звеном являются погребения IX в., времени, соответствующего первым упоминаниям пруссов в письменных источниках. Они указывают на преемственность с погребальной обрядностью VI–VIII вв., этапом культуры пруссов, еще не нашедшим отражения в письменных источниках.

С точки зрения биоархеологии общими чертами являются индивидуальность захоронений (присутствие в погребении останков одного человека) и частичное депонирование останков – парциальность (придание земле незначительной части костей, собранных с погребального костра после сожжения), а также высокая индивидуальная изменчивость масс кремаций. Все они характерны и для двухъярусных погребений «всадников». Если для периода средневековой культуры пруссов со сложившейся системой вождества (дружины, по В. И. Кулакову) ( Кулаков , 1990. С. 46; 2003. С. 206–208) принадлежность таких погребений взрослым мужчинам, подчеркнутая соответствующим погребальным инвентарем, вероятно, являлась нормой, то для периода раннего Средневековья, связанного с процессом формирования этой структуры, половозрастные определения, вероятно, указывают на менее структурированную картину распределения социальных ролей в обществе.

В данной работе представлена лишь незначительная выборка погребений прусской культуры, исследование которых проводилось с применением биоар-хеологического подхода. Однако несомненна актуальность дальнейшего комплексного исследования могильников с кремациями региона, которое позволит более детально осветить черты погребального обряда раннесредневековых пруссов.