Языковой ландшафт стран СНГ: аккультурация и современные тенденции языковой политики

Неоспоримым и общепризнанным фактом является признание того, что язык является интегративной частью культуры. С помощью языка выражается все содержание нематериальной культуры наций, что определяет инструментальную функцию языка. Одновременно с этим, и культура находит свое отражение в языке: пожалуй, нет ни одного литературного произведения, в котором бы не присутствовали имплицитно или эксплицитно элементы культуры. Многие исследователи по этой причине указывают на междисциплинарность научного анализа, связанного с языком и культурой, однако в определении научного направления исследования решающим фактором все же остаются выбранная авторами исследовательская методология и используемый терминологический аппарат. Филологические и культурологические методы исследования отличаются в своих подходах несмотря на то, что обе дисциплины могут включать в себя исследования одних и тех же лингвокультурных феноменов.

Проблема языкового ландшафта может также рассматриваться, как с точки зрения культурологии, так и лингвистики. Основным отличием филологического подхода является исследование языковых особенностей лексики, являющейся специфической для определенной географической местности. С точки зрения культурологии мы говорим о лингвокультурной идентичности наций на определенных территориях страны или мира в целом, о роли того или иного языка в культуре нации, об изменении соотношения языковой репрезентации в национальной культуре под влиянием объективных условий изменения языкового ландшафта, т.е. государственной языковой политики, и субъективных условий данных изменений, обусловленных индивидуальным выбором жителей страны, какому из языков отдать предпочтение в определении собственной языковой идентичности.

Изучаемая проблема языкового ландшафта в данной публикации представлена с точки зрения культурологического анализа и непосредственно касается исследования роли русского и национальных языков в культурах стран СНГ1. Следует отметить, что в настоящей публикации языковой ландшафт понимается в его широком, классическом смысле как «специфический баланс языков в урбанизированном публичном пространстве межкультурной коммуникации»2, т.е. с позиции представленности языков в национальных культурах данных стран, в отличие от его узкого значения, предполагающего обозначение соотношения языков на вывесках, дорожных знаках и указателях, в уличной рекламе и пр., которое также достаточно часто встречается в научных публикациях,3 т.е. филологического анализа лексических единиц, представленных в языковом ландшафте.

В решении данной проблемы в научном дискурсе обозначились, по крайней мере, две диаметрально противоположные точки зрения, согласно первой из которых языковой ландшафт страны формируется под воздействием языковой политики государства, устанавливающего административно- правовыми методами соотношение представленности тех или иных языков в государственном документообороте и определении их роли в социально-политической и культурной жизни общества (т.е. посредством административных методов сверху)4. Согласно другой точке зрения, наличие социально-экономических условий увеличивает долю иноязычного влияния на культуру страны, подпадающей под воздействие глобализационных процессов в обществе (т.е. стихийное регулирование процесса снизу)5. Изменению языкового ландшафта также способствуют и стихийные процессы, связанные с аккультурацией — неизбежным следствием взаимодействия соседствующих культур.

Необходимо отметить, что вопрос языковой политики государства затрагивает не только стратегию в отношении языков, имеющую непосредственное отношение к межнациональной коммуникации на территории той или иной страны, но и вопросы образования и культуры в целом6.

За последнее столетие на территории стран, бывших союзных республик, а ныне — стран содружества СНГ, произошла череда глобальных изменений в языковом ландшафте, на основании которых можно выделить две кардинально противоположные тенденции, которые мы можем обозначить, как: 1) расширение границ использования русского языка в рамках новой социокультурной политики государства — формирования единой социальной, исторической и интернациональной общности людей — «советский народ»,7 с установлением статуса русского языка как государственного в союзных республиках8 (1922–1991 г.г.); 2) отказ от использования русского языка как государственного в ряде бывших союзных республик, утрата русским языком его «глобализатор-ской функции», появление характерных признаков отторжения русской лингвокультуры9 и, как следствие, сужение границ так называемой «экспансии русского языка» на территории стран СНГ (1991 г. — по настоящее время).

В этой связи невозможно не согласиться с Б. Спольским, утверждающим, что язык очень часто становится предметом языковой политики, стремящейся регулировать практически все, в том числе и культурные процессы жизни общества в целом10.

В динамике языкового ландшафта стран СНГ отмечается еще одна тенденция — наличие неоднородности языкового регулирования , подтверждающееся статистическими данными научных исследований¹¹.

Вопреки распространенному заблуждению языковое регулирование — это не только ограничительные меры: по большей части языковая политика направлена на сохранение языкового многообразия на территории своей страны, и у каждого человека есть право использовать родной язык в общении. Сохранение национальных языков как части культурного наследия каждого народа вносит существенный вклад в укрепление национальной культурной и языковой идентичности каждой из проживающей в стране этнической группы.

Размышляя о роли русского языка на территории стран СНГ, мы можем отметить, что русский язык внес определенную лепту в ослаблении роли национальных языков, о чем современные аналитики разных гуманитарных направлений говорят как о постколониальных проблемах широкого использования русского языка и притеснения исконных языков наций12. Однако и эта проблема требует тщательного изучения, и вопрос о том, являлось ли доминирование русского языка на их территориях насильственным насаждением чужой лингвокультуры, или же это был осознанный выбор населения, не настолько очевиден: при равных возможностях выбора национальной школы или школы с русским языком, люди отдавали предпочтение последней по причине того, что русский язык ассоциировался с более широкими образовательными возможностями и перспективами карьерного роста в любой части широкого географического пространства СССР.

Нельзя также игнорировать закономерно присутствующий при этом процесс аккультурации, который часто наблюдается при непосредственном длительном контакте носителей взаимодействующих культур. В результате аккультурации при сохранении всех аспектов коренных культур русскоязычная лингвокультура уже не воспринималась как чужеродная. И в этом заключается особенность аккультурации в СССР, которая коренным образом отличается от классической модели римской колонизации и экспансии культуры.¹³

Интересным фактом в изменении языкового ландшафта на территории постсоветского пространства стал отказ некоторых стран от кириллицы. Туркмены, казахи, узбеки, каракалпаки, молдаване, гагаузы и азербайджанцы — эти и другие народы бывших республик Советского Союза перешли (или находятся в процессе перехода) на латиницу14. Однако этот переход отнюдь не означал сближения с англосаксонской лингвокультурой: исследователи склонны считать этот акт государственного регулирования попыткой дистанцироваться от доминирующей русской культуры15 и направить языковую политику на укрепление позиций национальных языков. Исследователи предполагают, что изменение языкового ландшафта (здесь имеется в виду использование вывесок, названий улиц и пр. на латинице) обеспечит иностранным туристам возможность ориентироваться в городах без посторонней помощи, т.е. увеличит туристическую привлекательность стран СНГ.

Что касается современной позиции русского языка на территории постсоветского пространства, отметим еще одну тенденцию в изменении языкового ландшафта в странах СНГ. Согласно данным второго выпуска исследований «Индекс русского языка в мире», за последние 30 лет количество школьников, обучающихся на русском языке в школах стран СНГ, сократилось с 9,2 млн до 4,1 млн человек. Одновременно с этим, сократилась и доля учеников, изучающих русский язык в школе, как иностранный. Особенно снизился процент изучения русского языка в школах Грузии, Туркмении (ассоциированного члена СНГ) и Армении. Между тем, нельзя сказать, что жители бывших союзных республик перестали рассматривать Россию как страну образовательных возможностей: по данным того же источника, жители Казахстана занимают первое место по количеству иностранных граждан, обучающихся в вузах России, что составляет одну пятую всех иностранных студентов России16. Если со- поставить два перечисленных выше факта, касающихся количества русских школ и количества обучающихся в русских вузах, можно высказать предположение о том, что, какова бы ни была языковая политика государства и насколько бы дистанцирована она ни была от России в настоящее время, трансформация менталитета народа происходит значительно медленнее, чем принятие политических решений на уровне правительств. Люди выбирают для себя самостоятельно, с какой страной они ассоциируют свой личный успех и образовательные возможности в будущем.

Заключение

Исследование современных тенденций в языковом регулировании в странах постсоветского пространства дает нам возможность говорить о двух первопричинах изменения языкового ландшафта в культурном пространстве стран СНГ: 1) языковой политики государств и 2) стихийного регулирования процесса формирования языкового ландшафта на уровне социума под влиянием аккультурации. Оба процесса не согласованы друг с другом и сосуществуют в стихийном взаимодействии, а иногда даже в глубоком противоречии.

В культурно-исторической перспективе проблем, связанных с языковым ландшафтом, отмечается существенное уменьшение доли русского языка в образовательных программах государств и в государственном делопроизводстве. Парадоксальным явлением во взаимоотношении двух обозначенных выше процессов становится медленная культурная рефлексия народа, на который направлена языковая политика государств: население продолжает использовать русский язык в бытовом общении, хотя его доля также уменьшилась17. Осмелюсь предположить, что стихийные процессы аккультурации оказываются более устойчивыми по сравнению с целенаправленным государственным регулированием.

Еще одним изначально непредсказуемым выводом моего исследования стало умозаключение о том, что переход некоторых стран СНГ с кириллицы на латиницу следует интерпрети- ровать не как попытку заменить доминирующий русский язык на английский, а как стремление упрочить позицию своей национальной лингво-культуры в мире.

В языковом ландшафте наметилась дополнительная тенденция, которая коснулась всего населения земли: глобализационные процессы привели к увеличению доли населения, владеющего английским языком. Английский язык упрочил свои позиции и вышел на первое место по своей распространенности в мире. Глобальное изменение языкового ландшафта указывает на тенденцию ко всеобщей англизации культур мира, к тотальному заимствованию компонентов англосаксонской культуры, в том числе англоязычных терминов и разговорно-бытовой лексики, пополняющих собой научный лексикон и молодежный сленг в культурах-реципиентах. В странах СНГ экспансия русского языка постепенно сменяется экспансией английского — и это еще одна тенденция нового языкового ландшафта, сформировавшаяся стихийно вопреки проводимой языковой политики государств.

С точки зрения теории культурологии, мы можем добавить еще одну важную особенность процесса аккультурации как культурологического феномена: практика взаимодействия культур советских республик показала отсутствие насильственного вытеснения всех аспектов коренных культур, свойственного классической модели аккультурации, как, например, в Римской Империи. Здесь мы наблюдаем совершенно иную особенность взаимодействия культур — гармонизацию. Причины гармонизации соседствующих культур вместо закономерного вытеснения и замещения компонентами доминирующей культуры требуют дополнительного тщательного изучения.