Экофилософский характер идеи патриотизма современных латиноамериканских мыслителей

Рочняк Е. В., Баталин Р. А. Экофилософский характер идеи патриотизма современных латиноамериканских мыслителей // Вестник Бурятского государственного университета. Философия. 2024. № 1. С. 23‒30.

На момент своего возникновения (середина 1960-х) термин «экофилософия» трактовался достаточно узко, как разновидность философии экологии. Однако сегодня он используется для обозначения комплексного социальнофилософского направления, всесторонне исследующего диалектику универсальных законов и всеобщих принципов взаимодействия триады «человек — общество — природа» с акцентом на необходимость их гармонии, сотворчества, сотрудничества, понимая мир как нераздельное органическое целое. Здесь уместно будет процитировать слова Ф. И. Тютчева, выразившего в поэтических строках философскую идею родства всего сущего:

«Невозмутимый строй во всем, Созвучье полное в природе;

Лишь в нашей призрачной свободе Разлад мы с нею сознаем» [7].

Экофилософия по праву считается одной из новейших и актуальнейших областей современного внеинституциального философского знания и представлена различными концепциями. Как и философия, она стремится «познать и осмыслить происходящие процессы в целом, выявить общие закономерности, понять место человека в мире» [3, с. 23], определить его отношение к миру, в первую очередь к миру природы, проанализировать результаты деятельности и найти перспективные пути взаимодействия. Именно поэтому экофилософия не «отрывается» от прежней, классической философии, а открывает новые углы зрения на ее вечные вопросы. И здесь, как нам кажется, уместно привести цитату из статьи Э. В. Барковой по поводу того, что в экофилософских работах «делается попытка осмысления опыта их исследований, сохраняющих — и это константа экофило-софского мышления — позицию заботы о прошлом, о природно-культурном наследии; о настоящем — о здоровье природы Земли, включая культурное и социальное здоровье человека и человечества, и о будущем — перспективах планетарной жизни природы, человека и культуры» [1, c. 150].

Подобное понимание экофилософии можно проассоциировать с одним из базовых и актуальнейших на сегодняшний день понятий социальной философии — с понятием «патриотизма». Или, если быть точнее, с понятием «просвещенный патриотизм», понимаемый как патриотизм «ответственный, конструктивный, осознанный, который призывает каждого гражданина чувствовать ответственность перед согражданами за то, что он сделал или не сделал, за то, как влияет на их жизнь» [2, c. 126]. Просвещенный патриот — человек образованный, с высоким уровнем культуры и знаний, понимающий и осознающий причинноследственные связи событий и явлений, имеющий целостное представление о мире, не только чтящий и хранящий ценности и традиции своего народа, но также уважающий культуру и самобытность представителей других наций. Именно просвещенный, конструктивный, а не эмоционально-чувственный патриотизм помогает «увидеть мир во всем его многообразии, способствует формированию убеждений, что другие люди, народы и страны вызывают наш интерес как раз потому, что от нас отличаются [Там же, c. 121].

На момент своего возникновения в Древней Греции термин patria («отечество», «земля отцов») применялся к родному полису, а под словом patriota понимался приверженец своего города-государства. Однако сегодня термин «патриот» является одним из гиперинтерпретируемых понятий, включающий в себя различные уровни — от патриота своей семьи, рабочего коллектива, населенного пункта до патриота Земли как места зарождения жизни в Космосе, нашего общего Дома. В последнем случае можно также провести параллель с этимологией слова «экофилософия».

Данный термин происходит от союза греческого слова «οἶκος» (ойкос), что означает «дом», «обиталище», «среда обитания», «природная среда», «естественная среда», «домашняя обстановка», «родина», «родные люди» и «σοφία» (софия), т. е. «знание», «познание», «мудрость». Поэтому дословный перевод может быть и «познание дома» как понимание законов существования родного дома в смысле достаточно личного пространства человека, но и одновременно «мудрое знание окружающей среды», «познание нашей планеты как дома всего человечества».

Дом в терминологии А. Шюца [8] — это место обитания и жизни, место близкого и родного, имеющего не только витальную, но и в первую очередь экзистенциальную ценность. Это место любви, привязанности, первых представлений о том, что хорошо и что плохо. Дом — это в первую очередь «система базовых релевантностей» человека, определенных привычных предметов и повторяющихся социальных отношений [9], а не просто жилище. На символическом уровне дом может включать в себя географический район, родной язык, родителей, друзей, любимые книги и песни, личные убеждения и привычки. Удивительным образом многие из составляющих Дома в трактовке австрийско-американского социолога и философа еврейского происхождения, основоположника феноменологической социологии А. Шюца перечислены в известнейшей в свое время советской песни «С чего начинается Родина», представляющую собой образец истинно патриотической поэзии:

«С чего начинается Родина? С картинки в твоем букваре, С хороших и верных товарищей, Живущих в соседнем дворе.

А может, она начинается С той песни, что пела нам мать, С того, что в любых испытаниях У нас никому не отнять»1.

Расширение понимания Дома, его фундаментально-глубинное осознание — путь к совершенствованию любого общества. С этой мыслью А. Шюца концептуально солидарен Д. С. Лихачев, согласно которому понимание «эко» как «Дома», приобретает глобальный масштаб, из которого нет ни одного исключения. Это не просто биофизическая реальность — территория, климат, флора и фауна. Дом человека — это природа плюс культура в ее исторической динамике. Ведь «культура тоже дом для человека, причем дом, создаваемый самим человеком» [4, с. 92]. При этом «сохранение культурной среды — задача не менее существенная, чем сохранение окружающей природы» [5, с. 10]. Ведь культура столь же необходима человеку для его духовной, нравственной жизни, как и природа для жизни биологической.

Стремление к формированию национальной самоидентификации, чувств принадлежности, привязанности к своему, отождествления с национальным, не принижая при этом всего хорошего и качественного, что может предложить мировая культура, удовлетворение потребности в связи с родной природой и историей, знание мудрости предков при одновременном стремлении к высокотехно- логичному будущему — вот цели, которые ставят перед членами своих обществ и перед правительствами многие современные латиноамериканские мыслители.

Акцентируем внимание на том факте, что сегодня философы Латинской Америки поднимают и анализируют вопросы, относящиеся в первую очередь к социальнофилософскому дискурсу, давая им новые импульсы развития и расширяя сферы, затрагиваемые ими, исследуя диалектику универсальных законов и всеобщих принципов взаимодействия триады «человек — общество — природа» с акцентом на необходимость их гармоничного сосуществования. Такого рода размышления трактуются ими как разновидность индивидуально ориентированной антиколониальной и антирасистской борьбы, как ответ на вызовы глобализации, как поиск решения проблем современной цивилизации. При этом активно подчеркивается позитивное отличие латиноамериканской философской традиции от западноевропейской, которая лежит в основе глобального мировоззренческого кризиса.

Так, например, бразильцы М. де Трой и В. Квинтилио указывают, что, с точки зрения коренных южноамериканских народов, мир состоит из «множества точек зрения». И именно это разнообразие взглядов людей, животных, растений, неживых природных предметов и культурных артефактов, где все «снабжены одним и тем же базовым набором диспозиций восприятия», и составляет единство мира [16, с. 6]. Напротив, спесисизм, как характерная черта западного мира, лежит в основе всех форм эксплуатации и дискриминации, а именно: сексизм, расизм, шовинизм, эйджизм.

А мексиканский мыслитель Д. Ф. Серрано обращает внимание на широкую распространенность, сложность и высокий уровень развития экологической философской мысли в Латинской Америке, которая помимо вклада в понимание социально-экологических проблем непосредственно в регионе способствует глобальному и историческому пониманию этих проблем, а также опыту борьбы за существование перед лицом процессов разграбления и социальноэкологического опустошения. Со ссылкой на Г. Алимонду [10] он утверждает, что перспектива латиноамериканской экологической философии подразумевает критическую эпистемологию, в которой ставятся под сомнение категории и процедуры доминирующих научных дискурсов, интеллектуальные и эстетические разработки, исходящие из мировых столичных центров. Линия деколониальной философской мысли Латинской Америки ориентирована на признание разнообразия природы и обществ, а также их взаимосвязей и взаимодействий. В этом смысле региональные политические экодвижения «сопровождаются апологетикой жизненных форм, которые имеют глубокие корни, что подразумевает не только владение пространством — территориализацию, но и конгломерат мыслительных систем и форм определение бытия, самого себя и мира в общем и целом» [Там же, с. 93]. Непосредственно же восприятие природы при этом сакра-лизованно, а не капитализированно.

Вопросы политической экологии и социально-экологических конфликтов, а также отстаивания национальных интересов поднимаются данным автором в статье «Политическая экология и устойчивость: пробелы во внедрении политики окружающей среды и развития на побережье Науа в Мичоакане, Мексика» [15]. Статья продолжает начатый в предыдущих работах теоретико-познавательный анализ взаимосвязи мировоззрения и экологической ситуации современности.

Так, Д. Ф. Серрано убежден, что западный способ мышления сегодня получил глобальный характер. И хотя в некоторых областях антропологических, социологических и философских исследований проводится поиск мировоззрения и представлений, которые пережили процессы навязывания западных ценностей, правда заключается в том, что эти другие способы мышления методично и целенаправленно уничтожаются политикой большей части мультикультурных стран, которая проводилась по крайней мере с XIX в. в рамках модели либеральнодемократического прогресса. Насущной потребностью сегодняшнего дня является воссоздание и поддержка мировоззрений обществ с низким уровнем вестернизации, которые тысячелетиями воссоздавали окружающую среду, воспринимая природу как смысл жизни и направляя экзистенциальные стратегии на поиск форм диалога и гармоничного сосуществования. В отличие от западного, для такого мировоззрения характерна ответственность перед другим человеком, перед обществом, перед живой и неживой природой.

В своих размышлениях об особенностях современной латиноамериканской философской мысли мексиканский экономист, эколог-социолог и защитник окружающей среды Э. Лефф справедливо отмечает, что она черпает свои источники из критической философии, отличаясь от других систем мышления радикальной эпистемологической концепцией окружающей среды и приобретая свою идентичность благодаря культурному наследию проживающих здесь народов, а также экологическому потенциалу территорий [11]. Существующий корпус работ современных латиноамериканских мыслителей, с точки зрения данного автора, представляет собой особую философию, в центре внимания которой находятся размышления о проблемах не чисто теоретического, а практикоориентированного характера, в том числе о проблеме сущности патриотизма как диалектической системы, объясняющей реальность как систему взаимосвязей, взаимозависимостей, взаимодействий и обратных связей. Диалектика максимально соответствует постоянно изменяющейся системе, в то время как аналитика — системе неизменной.

Двумя годами ранее, поднимая эту же тему, Э. Лефф говорит о том, что именно история Латинской Америки, ее колониальное прошлое и современное угнетение со стороны глобализированной экономики одновременно с социальной борьбой за переприсвоение природы выступают одной из фундаментальных причин стремления к построению теоретической базы альтернативных, экологически устойчивых миров для своих народов, для людей, проживающих на этих территориях [12]. Латиноамериканская философская мысль привносит оригинальный взгляд на мир, выстраивая свою новую рациональность посредством диалога между разобщенными знаниями, полученными с помощью критического западного мышления, и интуитивным пониманием Жизни, характерным для эпи-стемиологии Юга, где нет разделения между душой и телом, жизнью и смертью, природой и культурой. Подобный начавшийся диалог позволяет переосмыслить основы современного глобального общества, породить «освободительное экологическое знание, коренящееся в экологической продуктивности и культурном творчестве южных регионов» [Там же, с. 2]. Именно в культурном и географиче- ском многообразии через признание, понимание и уважение непохожести, плю-ральности, различии и инаковости лежит выход из гегемонии глобализации.

Собственно, деколониальное мышление, возникшее и получившее активное развитие в Латинской Америке, представляет собой еще один политический и эпистемологический вызов отношениям доминирования. Учитывая плодотворность такой работы, Э. Лефф делает убедительное заявление о том, что сегодня Латинская Америка справедливо претендует на звание самого важного региона в вопросе формирования теоретической базы нового экофильного будущего.

Одним из богатейших источников латиноамериканской философской мысли является изучение отношений между культурой и природой. Здесь идея дальнейшего развития основана на культурной мудрости и знаниях о биологическом богатстве и потенциальных экологических ценностях региона. По сути, экологофилософская мысль в Латинской Америке представляет собой не столько академическую область, сколько яркую форму экологического активизма, опирающуюся как на различные теоретические источники (в том числе и те, на которых базируются североамериканские и европейские исследования — Маркс, Кропоткин, Томпсон, Гарви, Делез и Фуко), так и на знания коренных народов, выражающие «крик земли» (grito de la tierra) и голос Пачамамы.

Поддержку повсеместного активного действия в решении глобальных проблем как разумного проявления патриотизма высказывает венесуэлец Р. Х. Родригес Родригес: «Мы, простые люди, должны предпринять решительные шаги на пути перехода к местным системам производства и потребления. Давайте получать информацию, подключаться, вдохновляться и быть активной частью изменений, которые мы хотим видеть в мире» [13].

Сегодня, как никогда ранее, мы должны не просто переосмыслить нашу роль в мире, не просто теоретически понимать, что выживание каждого из жителей планеты Земля зависит от поведения всего общества, от нашей способности интегрировать знания и достигать мудрости, от желания и стремления предоставить тем, кто придет после нас, мир, полный жизненных возможностей, а практически действовать. Действовать ежедневно и постоянно, перед каждым своим поступком обдумывая его последствия, потенциально перенося наши знания на повседневные привычки.

Парадоксально, но такого рода активность имеет не только утилитарную ценность. Она носит еще и трансцендентальный характер. Ведь признание того места, которое каждый занимает на планете, каким бы маленьким оно ни казалось, внутренне усиливает человека, позволяя ему позиционировать себя во всем и ценить себя. Смысл, который вытекает из этого, заключается в том, что каждый человек имеет значение [14, с. 96].

Именно роль не пассивного наблюдателя, а активного деятеля, не жертвы, а главной причины глобальных изменений делает человека Человеком. Ссылаясь на Фернандо Саватера, современного испанского философа и писателя, исследующего кардинальные отличия человека от животного и машины (в том числе, в свете последних достижений, от искусственного интеллекта), Р. Х. Родригес Родригес приходит к выводу, что сущность человека как создателя культуры и развития в самом широком смысле этого слова — в нашей способности принимать решения и изобретать действия, которые преобразуют не только внешнюю, но и 28

нашу внутреннюю реальность, видеть в кризисе не только проблему, требующую решения, но и поле возможностей для инноваций, для разрушения устаревших парадигм, не только риски, но и потенции.

Таким образом, мы видим, что проблема патриотизма в рамках современной социально-философской мысли Латинской Америки теснейшим образом связана не с военно-исторической, а с экофилософской линией. Кроме того, она обращена не к прошлому народа, региона, страны, как это более привычно для отечественного дискурса, а в большей степени к будущему. При этом региональная специфика осмысления феномена патриотизма во многом базируется на деколо-ниальном и антиглобализационном мышлении. Сам же патриотизм характеризуется в первую очередь как конструктивный, осознанный, ответственный, одним словом — просвещенный патриотизм.