Экология культуры - экология духа

Слово «культура» имеет глубокие лингвистические основания и смыслы, поражающие своей континуальностью и выводящие, тем самым, на многообразную почву понятийного пространства[1]. Сегодня понимание культуры допускает такие сверхскоростные «полеты» мысли и на такие «расстояния», что не всегда оказывается возможным объять и обозреть их единичным умом. Количество вариантов-версий, «притянутых» к культуре и включающих ее в основной «именной» состав неумолимо растет и начинает влиять на качественно новое содержание. Уже в 1975 г. М.К. Петров ярко представил эту тенденцию «культурного изобилия» на красочных примерах: «культура чувств», «культура речи», «культура обслуживания», «две культуры», «культурная революция», «культура земледелия», «культура Востока», «физическая культура», «философская культура» и даже

«культура раздоя фуражных коров»[6]. Этот неполный список «разношерстных» словоупотреблений в середине XX в., М.К. Петров привел как пример многогранности и многоликости культуры. В таком многообразии неизбежно потребовалась определенность в понимании культуры, как «общего для всех словоупотреблений смыслового инварианта»[6], допускающего различные его специфические дополнения, но не изменяющие сущностные характеристики.

Спустя четверть века тенденция «окультуривания» культурой «всего и вся» возросла, что справедливо заметил А.П. Огурцов, сославшись на свою с С.С. Неретиной книгу «Время культуры» (2000), и даже утратила первоначальные смыслы. «Я не буду говорить о банализации понятия «культура», которое стала прилагаться ко всему и вся – и к высокой культуре, и к массовой культуре, и к культуре быта и т.д. Это понятие стало настолько расхожим, что оно потеряло смысловое содержание и как ярлык стало прикладываться ко многим явлениям и процессам, которые весьма далеки от культуры» [5].

Сегодня беспорядочное звучание и употребление слова «культура» практически вошло в привычку. Так что же такое культура? Найден ли тот общий знаменатель или «инвариант», позволяющий собрать воедино все это многоликое, многоструктурное образование? Можно ли говорить о культуре в реалиях одного контекста и одной парадигмы?

В этой связи остановимся на трех моментах и определимся в понятиях.

• 1.    Общество и культура. Обществоведы, как правило, представляя общество как динамическую саморазвивающуюся систему, наполняют ее взаимодействующими подсистемами или сферами человеческой жизнедеятельности: экономической, социальной, политической и духовной (т.е. сферой культуры). Эта схема с подачи Маркса утвердилась и стала незаменимой. Однако не умаляя Маркса нельзя не заметить, что это только картина материалистического понимания истории социальности [7]. Например, Гегель всемирную истории наполнил духовностью, наделив ее разумом, сознанием и свободой. Немецкий регион мысли, представивший две концентрированно противоположных (правда с первого взгляда) модели, вошли в философию как основные направления материалистической и идеалистической рефлексии. Их примирение осуществил французский философ-позитивист, не внесший что-либо особое уникальное в философию, но вошедший в историю как основатель социологии. Роль О. Конта значима потому, что именно он представил научному сообществу уникальную новацию. Задумав «науку о социальности», он назвал ее социологией, образовав слово из двух языков науки – латинского и греческого, слово гибрид[7]. Подобно социологии была образована и «культурология». Другими словами, по сути во всех трех случаях, при всем различии мы наблюдаем сплоченность и неразрывность культуры и духа. И в целом это не вызывает сомнений, однако.

• 2.    Экология культуры или экология духа. Поскольку культура была уже рассмотрена, затронем и экологию. Οικος и λόγος слиты в одно целое. Ойкос – хозяйство, дом, жилище. Логос – слово, смысл, значение, знание, наука, и… Закон [3]. Но греческий язык дает и другой закон, юридический – «ηομος». А, значит и «экология», и «экономика» могут быть представлены как тождественные, односмысловые. Закон дома, т.е. организация своего хозяйства, с целью существования, предполагает создание наследия, его трансляцию и сбережение. Такова роль человека в историческом мире культуры. Академик Д.С. Лихачев, который собственно и ввел формулу «экология культуры», представил такую систему, в которой природа и культура представили фактический дом человека. А главный его тезис, с опорой на Вл. Соловьева, – «И отношение к природе, и отношение к культуре требуют общих правил нравственности, общего осознания человеком себя как части природы и части культуры», т.к. «конечная цель человеческой деятельности – преображение мира. Преображение это следует понимать не в смысле изменения его лица – внешней переделки мира, а в смысле выявления в мире всего заложенного в нем разумного начала и освобождения этого разумного начала от мешающего ему зла, противоречащего этому разумному началу, его самовыявлению» [2].

• 3.    Экономика культуры в контексте экологии духа. Вл. Соловьев в своем фундаментальном труде «Оправдание добра», раскрывая

Культура – от глагола colo, colere в переводе с латинского – возделывание[4]. Первоначальный смысл его был связан с человеческой деятельностью, направленной на обрабатывание земли, почвы и создание средств к существованию, однако позднее, начиная с Цицерона, акценты переместились в сторону человека. «Возделывать» и «обрабатывать» необходимо человека, его ум и сердце, т.е. осуществлять деятельность по его воспитанию и обучению. Древнегреческое παιδευτικών τό – воспитание и образование, по сути было предвестником ключевого смысла культуры, т.к. представляло исключительную направленность на субъект, а возделывание почвы было представлено в этимологических рамках «труда»-дела[3].

И вот теперь зададим вопрос: так культура и дух тождествены?

Другими словами, этот исторический наличный Ойкос, для человека вторичный. И в нем человек проходит путь сохраняя духовность в памяти поколений. Райский человек – человек духа, исторический человек – человек культуры. Тогда наряду с определенным сближением, можно увидеть и специфические отличия между «экономикой» и «экологией», где первая предстанет законом, заповедью хозяйствования в культуре («в поте лица добывать свой хлеб» и «в муках рожать»), а вторая – останется памятью «райской заповеди» – «плодитесь и размножайтесь, и наполняйте землю, и обладайте ею, и владычествуйте над …» (Быт. 1:28). А значит, экономика культуры и экология духа представят в соединении имманентное и трансцендентное единство сбережения разума, справедливости и чистоты.

экономический вопрос с нравственной точки зрения, представлял хозяйство как материальное основание, и одновременно главное условие существования человека на земле, а нравственность, как идеальную основу, как корень дух. В противопоставлении их друг другу Соловьев находит точку соприкосновения – религия, семья, собственность, которые «сами по себе, то есть одним фактическим своим существованием не могут быть, как мы знаем, нормальными нравственными основами общества, и задача не в том, чтобы поддержать эти учреждения во чтобы то ни стало в их status quo, а в том, чтобы сделать их сообразными с единственною нравственною нормой, чтобы всецело прониклись они единым истинным началом»[2], которое «универсально» и «одно для всех». Эти три формы выражения специфически человеческого существования, обновившись универсальным истинным началом, подготавливают путь не развития, но совершенствования. Иллюзорная нравственность, мораль и религия обрисовывают ложный круг существования, и выход заключается в признании человека не лишь хозяйственным деятелем, по преимуществу, а, следовательно, и общество - хозяйственным союзом, но собирательным и полным во всем многообразии сфер и областей общественной жизни, но главное определяющимся нравственным началом.

Таким образом, основное условие при котором возможно существование и развитие человека в культуре – это осознание значимости и бесконечной необходимости его окружения, что может быть поддержано и культивировано только благодаря Любви и с ее помощью. Любви не только как «Техне»-искусства, но и Поэсис-творчества.