Эколого-географические проблемы особо охраняемых природных территорий Западного Кавказа в постолимпийский период

История возникновения и становления заповедного дела, организации и формирования современной сети ООПТ на Кавказе своими корнями уходит в далекое прошлое. В конце XIX века территория «в 522 тыс. десятин по северному склону Западного Кавказа в междуречье Большой Лабы и Белой» [1] (упоминаемая в литературе как Кубанская охота) была арендована великим князем Сергеем Михайловичем Романовым с целью организации на ней охотничьей дачи. Впоследствии, в 1909 году, при его поддержке было принято положение о заповедном парке (инициатором документа выступила Академия наук) с целью сохранения первобытной природы горного Кавказа и спасения кавказского зубра. Хотя можно оспаривать статус «пра-заповедника» на соответствие современному понятию природоохранной территории, сам факт изъятия из оборота обширных горных массивов («не могут быть обращаемы ни под сельскохозяйственную культуру, ни под разработку ископаемых» [1]) неоспорим.

Заповедное дело в своем развитии пережило ряд этапов – от преобладания элементов расцвета до вялотекущей деградации (наиболее полно вопросы истории заповедного дела в России освещены Ф.Р. Штильмарком). После выхода в свет в марте 1995 года Федерального закона «Об особо охраняемых природных территориях» ситуация в отношении статуса федеральных и региональных ООПТ несколько прояснилась, хотя проблемы сохранились. Если федеральные ООПТ финансируются из федерального бюджета (при этом часто реализуется так называемый остаточный

принцип), то региональные ООПТ находятся в значительно худшем положении. Не менее важной остается проблема сочетания режима охраны и форм использования территорий региональных ООПТ. Учреждение многочисленных заказников на землях лесного или водного фонда фактически не направлено на реализацию их природоохранного назначения и не способствует сохранению экосистем. Последнее обусловлено существенными различиями между целями владельцев земли и принципами охраны природы. Например, зоологические заказники не могут поддерживать биоразнообразие, поскольку методы ведения лесного хозяйства зачастую не способствуют сохранению мест обитания зверей и птиц. Введение режима охраны приводит к концентрации на этих территориях охотничьих животных и необходимости так называемого регулирования их численности, другими словами – к проведению узаконенной охоты для ограниченного круга лиц. По образному выражению М.П. Павлова [2] «заказники превращаются в узаконенную форму сокрытия охотничьих ресурсов». Мы остановимся на некоторых современных аспектах данной проблематики, когда все чаще ученые-экологи сталкиваются с фактами (в том числе имеющими место и в правоприменительной практике) волевого разрешения ряда вопросов, требующих основательной проработки для недопущения возникновения последствий, пагубных для сохранения экосистем целых регионов, особенно, если они расположены на горных территориях.

Для включения в систему федеральных ООПТ от территорий требуется выполнение двух главных задач – обеспечение репрезентативной представительности природного биоразнообразия России и обеспечения сохранения редких и особо ценных объектов [3]. Довольно часто научно необоснованные решения (принятые в угоду теку- щей рыночной конъюнктуре, геоэкономических и геополитических интересов) вступают в прямое противоречие с этими базовыми принципами заповедного дела, которые не нарушались даже в тяжелые военные годы [1]. Новейший этап заповедного дела, к сожалению, изобилует фактами перехода от запретительных мер в отношении ведения хозяйственной деятельности на территориях ООПТ к практике проведения восстановительных мероприятий в нарушенных экосистемах (которые значительно дороже и далеко не всегда реализуемы в принципе) и развития рекреационных услуг. Такая подмена понятий дала возможность реализовать имиджевый проект – зимние олимпийские игры – в г. Сочи (где более 80% занимают ООПТ, ежегодно принимается 4-5 млн. отдыхающих), тем самым создать прецедент государственного нарушения природоохранительного законодательства. В сложившейся ситуации актуальными представляются вопросы переосмысления и переоценки некоторых проблем биосферного характера федеральных и региональных ООПТ, особенно после проведения зимних олимпийских игр 2014 года, планируемого выпуска в природу переднеазиатского леопарда и перспектив развития ООПТ региона, предложенную Всемирным фондом дикой природы.

При подготовке к зимним олимпийским играм экосистемам Сочинского Причерноморья нанесен спонтанный разрушительный удар, последствия которого еще никем до конца не оценены [4]. Резкое усиление хозяйственной деятельности на особо охраняемых территориях в результате строительства олимпийских объектов неизбежно вызвало трансформацию экосистем, выраженную в сокращении значительных площадей древесной, кустарниковой и травянистой растительности, фрагментации горных экосистем, снижении и изменении количественного и качественного состава биологического разнообразия растительного и животного мира, нарушении потоков энергии, развитии опасных экзогенных процессов [5]. По нашим приближенным расчетам общий ущерб редким видам растений и позвоночным животным, без учета утраты ценопопуляций, разрушения сложившихся трофоценотических связей, биоразнообразия, целостности экосистем, может оцениваться в несколько миллиардов рублей (в ценах 2014г.) [6]. После строительства и ввода в строй олимпийских объектов Нижне-Имеретинская низменность постепенно утратила свое значение для остановок пролетных и пребывания зимующих птиц, относящихся к объектам охоты и свое назначение «ключевой орнитологической территории» [7]. Аналогичные процессы отмечены и в горном кластере. С началом олимпийского строительства популяции крупных млекопитающих стали неуклонно сокращаться. Полностью исчез до не- давнего времени встречавшийся на хребте Аибга символ олимпийских игр – переднеазиатский леопард [8]. Строительство спортивных трасс для зимних видов спорта не только скальпировало склоны, но и способствовало сокращению популяции бурого медведя более чем на 1/3, ввиду разрушения основных миграционных путей к осенним нажировочным и зимним берложным стациям [9]. Подобная судьба постигла популяции серны, косули, тура. Многочисленные дороги, проложенные в горной местности, открыли доступ к дальним урочищам, стали ведущим фактором беспокойства животных, фрагментации угодий, способствовали проникновению адвентивных видов. Шакал, а вслед за ним и бродячие собаки продвинулись в горы до высоты 2000-2200 м над ур. м., заняли экологическую нишу волка. Фактически прекращены сезонные миграции копытных, произошла дефрагментация их популяций. Все вышеизложенное свидетельствует о необходимости возврата к решению проблем оптимизации границ ООПТ Кавказа, поиска новых решений для рационального сочетания туристической деятельности с режимом охраны на их территориях, восстановления в полном объеме и реформирования заповедной науки.

Проблема оптимизации границ Кавказского заповедника остается актуальной с момента его организации. По мнению ученых, в разное время работавших в заповеднике, близкой оптимальной считается территория, существовавшая до революции [10]. Сокращение заповедной территории для нужд лесного и сельского хозяйства в начале 50-годов XX столетия с последующим частичным восстановлением осуществлялась без учета особенностей функционирования горных экосистем и естественных ареалов крупных млекопитающих, возможностей оптимизации охраны. Одной из территориальных проблем Кавказского заповедника всегда оставалось отсутствие пояса низкогорных широколиственных лесов (пояс дубово-каштановых насаждений). Это обстоятельство расценивалось как неполнота природных экосистем и по выражению А.А. Насимовича [11] «для многих охраняемых животных заповедник исполняет роль временной сезонной стации обитания». Многолетняя адаптация копытных к фактически экстремальным условиям обитания в зимний многоснежный период поддерживает их популяции в состоянии близком к климаксному, сохраняя вероятность массовой гибели от неблагоприятных метеорологических условий, как это отмечалось в середине 60-х – начале 70-х годов XX столетия [12, 13].

По предложению комиссии ЮНЕП были разработаны и частично реализованы компенсационные мероприятия по сохранению горных экосистем взамен отторгаемых для нужд спортивной инфраструктуры территорий. В частности путем реформирования Сочинского федерального за- казника удалось увеличить площадь Кавказского заповедника за счет долины р. Мзымта от устья р. Пслух до о. Кардывач, что дало возможность присоединить низкогорные территории, вписывающиеся в оптимальные ареалы крупных млекопитающих. При этом:

• 1)    снята проблема фрагментации территории;

• 2)    восстановлен искусственно разорванный ареал Агепста-Ацетукской и Безыменко-Аишхинской территориальных группировок западно-кавказского тура;

• 3)    появилась возможность расширения ареала горного зубра за счет южных склонов хр. Аишха и Энгельмановых полян;

• 4)    сохранен основной миграционный путь бурых медведей через пер. Аишха на хр. Грушевый и Дубовый и дальше к берложным стациям Агепста-Ацетукского горного массива;

• 5)    сформирован коридор наиболее вероятного расселения переднеазиатского леопарда вдоль Главного Кавказского хребта;

• 6)    появились возможности проведения мониторинга сукцессионных процессов при восстановлении нарушенных хозяйственной деятельностью экосистем долины р. Мзымта и склонов хр. Аишхо.

Существенно расширены границы Сочинского природного национального парка за счет включения в его состав бывшего Лооского лесхоза, решается проблема правового статуса памятников природы. В целом ситуацию с позиций территориальной организации можно считать позитивной.

Интенсивное развитие рекреации на ООПТ, с одной стороны, улучшает их финансовое положение, с другой – ставит ряд новых проблем, связанных с вторжением на их территории целой индустрии туризма с последствиями, пока никем не исследованными. Нет и специальных исследований по оценке реакции экосистем на внешнее и антропогенное воздействие [14]. Развитие туризма и сельскохозяйственного использования горных территорий способствует усилению «островного эффекта» [15], развитию сукцессионных процессов, изменению биоразнообразия. Рост турпотока неизбежно вносит коррективы в развитие охраняемых территорий, следовательно, в их эволюцию, путем изменения пространственной структуры животных, поскольку способствует проникновению на охраняемые территории адвентивных видов с трудно предсказуемыми последствиями. Так, в результате ввоза при озеленении олимпийских объектов карантинного энтомовредителя самшитовой огневки под угрозой полной утраты оказались все насаждения третичного реликта – самшита колхидского, безвозвратно потерян папоротник Осмунда королевская. Развитие олимпийской инфраструктуры на хребтах Псехако и Аибга привело не только к разрушению состава и структуры экосистем, но и создало ряд проблем по сохранению целостности популяций крупных млекопитающих [9]. Освободившуюся нишу заняли адвентивные и синантропные виды с реальной угрозой проникновения на территорию Кавказского заповедника. Отмечены случаи неадекватного поведения медведей вблизи олимпийских объектов и населенных пунктов, не исключается вероятность санитарно-эпидемиологической напряженности. Аналогичные процессы отмечены в Тебердинском заповеднике [16]. В КабардиноБалкарском заповеднике туры стали обычными посетителями стоянок альпинистов, что расценивается как толерантная форма поведения. Уязвимость этих животных от возможных заболеваний, принесенных туристами, достаточно велика и может быть губительной для популяции. Поэтому всякое изменение сложившихся форм естественного поведения животных следует оценивать с большой осторожностью. Стремительное развитие на рынке рекреационных услуг получает новый фактор беспокойства животных – машины высокой проходимости (снегоходы, квадроциклы и т.п.). Так называемый «экстремальный джип-пинг», не имеющий никакой правовой основы, стал модным видом отдыха в горах. При этом никем не сделано попытки оценить негативные последствия этого фактора на животный мир и растительность, даже на территориях ООПТ. При этом если в заповедниках и национальных парках законодательно можно ограничить некоторые виды рекреационной деятельности, то на остальных территориях сделать это сложно. В сложившейся ситуации среди первоочередных мер сохранения биоразнообразия Сочинского Причерноморья нам представляются следующие: 1) ввести запрет на спортивную охоту на копытных и медведя на всей территории Сочинского национального парка сроком на 5 лет; 2) объявить заповедной зоной междуречье р. Мзымта и р. Псоу выше поселков Ахштырь, Нижняя Шиловка, Ермоловка; 3) запретить все виды джиппинга и неорганизованного туризма на всех территориях ООПТ.

Развитие рекреации требует реформирования (реорганизации) не только территорий, но и науки [13]. Если раньше научные исследования в заповедниках ориентировались на сохранение и комплексное изучение отдельных компонентов природы, ведение «Летописи природы», то современные реалии диктуют задачи изменения структуры и содержания исследований с учетом глобальной трансформации экосистем. Вектор научных исследований необходимо переориентировать на поиски путей оптимизации отношений «рекреация – сохранение целостности экосистем», основанных на изменившихся и трансформируемых на охраняемые территории негативных сигналов «внешнего мира». Это потребует восстановления не только комплексных экосистемных исследований на территориях ООПТ, но и разработки стратегии сохранения биоразнообразия вокруг них с широким применением современных методов дистанционного контроля и математического аппарата. На наш взгляд, необходим комплексный научно-обоснованный подход по оценке ситуации в каждой отдельно взятой ООПТ. Немногочисленные научные коллективы заповедников и национальных парков не в состоянии справиться с этой задачей без кооперации между собой и ведущими крупными научными центрами.

Как отмечалось выше, реализация компенсационных мероприятий осуществлялась через присоединение территорий бывшего Лооского лесхоза и Сочинского федерального заказника к Кавказскому биосферному заповеднику и Сочинскому национальному парку и создание биосферного полигона между Кавказским и Тебер-динским заповедниками. Этим актом завершилось формирование самой крупной на Западном Кавказе ООПТ. В перспективе возможен вариант объединения Кавказского и Тебердинского заповедников, Сочинского национального парка, Рицинского реликтового национального парка и создание новой природоохранной структурной единицы в виде трансграничного биосферного резервата или регионального административного подразделения МПР. При этом не ставится вопрос объединения территорий и упразднения существующих структурных единиц. В рамках Федерального закона «Об особо охраняемых природных территориях» может быть проведено лишь новое функциональное зонирование путем изменения границ ядра биосферного заповедника и рекреационной зоны парка в сторону расширения. Это позволит: 1) скоординировать их научную и охранную деятельность; 2) расширить Всемирное природное наследие; 3) спланировать гармоничное развитие и более полное использование вновь созданной «олимпийской» инфраструктуры системы ООПТ.

При этом инвентаризация существующих природных заказников, памятников природы, зон покоя позволит не только включить их в общую систему, но и сформировать кадастр охраняемых территорий с перспективой повышения статуса.

Не менее актуальны и проблемы, связанные с перспективой развития ООПТ на северном макросклоне, где функционирует большое количество федеральных и региональных ООПТ [17]. Планируемое развитие горно-туристического комплекса, охватывающего часть Адыгеи, Карачаево-Черкессии, Кабардино-Балкарии и СО Алании, в ближайшей перспективе воплотится в создание единой сети горных курортов Кавказа. Рекреационно-туристическая индустрия неизбежно проникнет во все существующие ООПТ. Важно, чтобы при этом был учтен опыт Сочи, а процесс не развивался в отрыве от ученых заповедников, национальных парков и профильных институтов. Перспективными в складывающейся ситуации можно считать следующие направления: развитие диалога о едином региональном рекреационно-туристическом комплексе, совершенствование охраны природы, применение научно обоснованного подхода к квотированию рекреационной нагрузки, разработка единой обобщающей концепции экологической безопасности, направленной на сохранение уникальной природы региона.