Экономические проблемы России накануне событий февраля 1917 г. на страницах газеты «Речь»

Конституционно-демократическая партия России как одна из самых влиятельных в стране выпускала несколько периодических изданий, включая газету «Речь». Идея создания партийной газеты принадлежала лидеру партии П. Н. Милюкову во второй половине 1905 г., когда стала происходить стихийная ликвидация цензуры. Первый выпуск вышел в свет в феврале 1906 г. Формально газета не была объявлена печатным органом партии и считалась независимой, но фактически популяризировала взгляды кадетов. Упоминая про «Речь», П. Н. Милюков писал: «Распространение которой повсюду в России, конечно, сделало больше для популяризации наших взглядов, чем все остальные способы публичной деятельности фракции» [11]. Здесь печатались А. А. Кизеветтер, М. И. Туган-Барановский, С. Л. Франк, А. А. Кауфман, А. И. Шингарев. К началу Первой мировой войны тираж газеты составлял около 40 тыс. экземпляров.

Обзор литературы

В Российской империи до февраля 1917 г. издавалось большое количество га- зет разной политической направленности, в которых освещались разные проблемы: от парламентских дебатов до новостей культуры [12; 13; 15]. Отметим, что специальные исследования по проблематике газеты «Речь» в настоящее время практически отсутствуют [6].

Результаты

В конце 1916 - 1917 г. в России обострились многие вопросы, включая экономические. Обратимся к печатному материалу по экономической проблематике, опубликованному в газете «Речь» накануне февральских событий 1917 г. (январь - февраль 1917 г.). Сразу отметим, что б о льшая часть материалов была посвящена военным событиям на разных фронтах, ходу переговоров и др. Встречались и публикации по проблемам экономического развития.

Корреспонденты не могли обойти и очередное кадровое изменение в центральном управлении. Казалось бы, какое отношение это имеет к экономике? Речь шла о возможной отставке министра финансов. В самом конце декабря 1917 г. новым председателем Совета министров был назначен Н. Д. Голицын. «Князь Голицын был очень почтенный бюрократ, прошедший долгую административную школу и занимавший должности губернатора Архангельска, Калуги и Твери. Он принадлежал к правой группе Государственного совета. Однако сам князь Н. Д. Голицын сознавал, что он не подготовлен для занятия должности председателя Совета министров. Предложение Государя застало его врасплох, и он усердно просил Его величество не останавливать на нем своего выбора» [Цит. по: 2, с. 277-279]. Слова П. Л. Барка подтверждает и сам Н. Д. Голицын. Во время допроса 21 апреля 1917 г. последний председатель отмечал, что назначение было для него полной неожиданностью, и остается загадкой, кто выступал инициатором такого хода. За время государственной службы Н. Д. Голицын не стремился к высоким постам, но во время войны, занимаясь деятельностью Красного Креста, находился в контактах с императрицей, которая, вероятнее всего, и подала идею Николаю II. Император вызвал Н. Д. Голицына в Царское Село, где и сообщил о назначении. «Я поник головою, так был ошеломлен. Совершенно не ожидал. Никогда я не домогался, напротив, прослужив 47 лет, я мечтал об отдыхе. Я стал возражать», – рассказывал Н. Д. Голицын. Аргументация сводилась к тому, что он был не государственным деятелем, а пожилым человеком, который практически никогда не занимался крупными государственными делами, даже занятие Красным Крестом было для него нелегким, и все мысли сводились к ожиданию ухода на отдых. Более того, Н. Д. Голицын подчеркивал, что его взгляды сильно устарели и «в такой трудный момент признаю себя совершенно неспособным», поэтому совершенным потрясением был указ о на-значении1. Эту ситуацию комментировали и корреспонденты «Речи». Они отмечали, что в одной из первых встреч с прессой председатель Совета министров между прочим заметил, что по новым назначениям и о дальнейших переменах в составе кабинета министров пока ясности нет, но «перемены необходимы, по его убеждению, поскольку нет соответствия взглядов отдельных министров со взглядами премьера».

Такое заявление повлекло размышления о кадровых перестановках. Одним из первых министров, который мог бы потерять портфель, был министр финансов П. Л. Барк. Стоит отметить, что он был своеобразным долгожителем среди министров, который планомерно отстаивал финансовые интересы казны и не всегда устраивал те или иные политические силы: «Министр финансов говорил о необходимости весьма энергичной деятельности и жаловался на Государственную Думу, которая задерживает нужнейшие финансовые законопроекты». Практически сразу после назначения Н. Д. Голицына П. Л. Барк отправился в продолжительный отпуск. Газета задалась вопросом: «Что это - отпуск или отставка?», поскольку смена министра финансов в такое тяжелое для страны время была бы не просто крайне нежелательна2, но и преступна. П. Л. Барк свидетельствовал, что, как только стало известно об очередном правительственном назначении, сразу поехал к Н. Д. Голицыну, выразил убеждение, что новый председатель «…пожелает окружить себя сотрудниками, близко ему известными. Его руки, поэтому, должны быть свободными» и попросил отставку [2, с. 279]. Далее министр финансов отмечал, что о своей отставке говорил и с императором, который с ней пока не согласился, но дал двухмесячный отпуск в Крыму [2, с. 282–283], куда П. Л. Барк отправился вместе с семьей.

Вызывает интерес материал, опубликованный А. И. Шингаревым, известным либеральным общественным деятелем, членом IV Государственной думы [5], который накануне событий Февраля 1917 г. писал, что затянувшаяся война каждый день ухудшает экономическое положение в стране, ведет к обострению сложных хозяйственных проблем, которые необходимо в срочном порядке решать, поскольку «материальные вопросы государства зовут к ответу страшной и неотразимой силой, их словом не отбросишь, тут нужно дело, а на дело это правительство не способно! Какая жуткая картина и какое страшное сходство с историей Франции конца XVIII века» [Цит. по: 18, с. 55–56]. У А. И. Шингарева была возможность объективно оценивать ситуацию, сложившуюся в экономической сфере Российской империи, поскольку накануне свержения самодержавия он являлся ведущим экспертом по финансовым вопросам партии кадетов, был председателем Военно-морской комиссии думы, входил в состав Особого совещания для обсуждения и объединения мероприятий по обороне государства [5].

А. И. Шингарев отмечал, что в сложное для страны время необходимо единение государственных и общественных сил, даже с учетом имеющихся политических противоречий: «Князь Голицын признает необходимость совместной работы с законодательными учреждениями, общественными съездами, он указывает на необходимость напряжения всех сил страны»3. По его мнению, многие общественные организации давно ориентированы на совместную деятельность с властями. Действительно, практически сразу после начала Первой мировой войны были созданы крупнейшие общественные организации – Всероссийский земский союз (ВЗС) и Всероссийский союз городов (ВСГ). Они оказывали всестороннюю помощь беженцам (которые вначале были малочисленны, но с расширением театра военных действий и отступлением это явление приняло массовый характер [10, с, 104]), раненым, инвалидам, опираясь на ту базу медицинских учреждений, которые уже были созданы [1]; собирали средства и проводили закупки необходимых товаров для отправки на фронт; открывали лазареты и осуществляли перевозки на лечение больных военнослужащих и др. [19].

Далее Андрей Иванович обращается к анализу непосредственно финансового состояния государства: «Минувший год оставил тяжелое наследство наступившему. В обычном бюджете государства крупный дефицит, достигающий многих сотен миллиардов рублей, а целый ряд вводимых новых налогов после отмены винной монополии не в состоянии покрыть даже незначительной части обязательств по уплате процентов по новым долгам»; «Только одна Россия уничтожила вековое зло и позор государственных финансов – эксплуатацию алкогольного недуга – выбросив во время войны сотни миллионов из доходов казны и почти не повысила общей суммы государственного обложения»4.

Эти мысли были очень актуальны, ведь на заседании Совета министров была озвучена сумма, которая тратилась Россией каждый день ведения войны, – 3 млн руб. [16, с. 41]. В 1914-1915 гг. Российской империей было потрачено 9 011,8 млн руб. [3, с. 268]. По подсчетам «Торгово-промышленной газеты», на 1 сентября 1917 г. военные расходы государства достигали 41 392,7 млн руб.5 Отмена винной монополии действительно создала большие проблемы с налоговыми поступлениями, на которые неоднократно обращал внимание министр финансов П. Л. Барк [9]. Введение новых прямых налогов и повышение име- ющихся незначительно повышали доходы бюджета [7; 8]. А. И. Шингарев же считал, что фискальная политика была успешной, способной запустить творческие силы подданных, которые приведут к восстановлению страны6, при этом в газете упоминалось периодически о росте нелегальной торговли алкоголем в России7.

Интересна мысль автора о развитии финансового кризиса Российского государства: «Громадная величина государства, размер природных богатств, характер национального хозяйства были причиной того, что тяжесть военного времени стала сказываться в России значительно позже, чем в других государствах»8. В другой работе он писал: «Наша относительная бедность поразительна. Она - результат нашего печального прошлого. Природа наделила нас неисчерпаемыми богатствами земли, леса, водных пространств и горных недр, а история, в связи с долговременной задержкой политического и экономического развития страны, с мертвящей опекой безответственной бюрократии, создала ничтожный доход наших национальных богатств»9. Изначально имеющиеся природно-климатические условия привели к тому, что Россия вступила в период экономического кризиса значительно позже других воюющих великих держав. «Прирост государственного долга в воюющих странах достиг цифры почти в сто миллиардов руб. и оказался в пять раз относительно выше, чем рост задолженности в нейтральных государствах»10, но эти кризисные явления проявлялись в России сильнее всего. К последствиям ведения войны, начавшемуся финансовому кризису добавились различные «противоречия между… страной и народом», которые привели к росту социальных конфликтов. Фактически экономические проблемы привели к осложнению проблем политического характера, затронувшим все группы населения.

В целом А. И. Шингарев пытался сохранить оптимизм и указать на моменты, которые должны были улучшить положение в стране: «Пусть 1917 год закрепит преобразования 17 октября 1905 года и превратит их в реальную действительность», разработка нового финансово-экономического плана вывода страны из мобилизационной модели экономики к мирной жизни «нашей родине по плечу… Надо только, чтобы во время этой борьбы каждый из нас был достойным гражданином своей Родины, чтобы свои личные, маленькие и сиюминутные интересы он готов был пожертвовать во имя блага общенародного и вечным интересам Родины. В этом залог и внешней, и внутренней победы в наступающем году»11.

Как уже отмечалось, важной вехой в фискальной политике России стало введение в апреле 1916 г. подоходного налога, в механизме взимания которого были задействованы специально создаваемые податные присутствия по подоходному налогу. Не везде в стране дело шло слаженно. В частности, в статье «Подоходный налог и квартирный вопрос» рассказывается о проблеме начала работы присутствий по подоходному налогу с нехваткой квартир, в которых должны были бы располагаться присутствия. У налогоплательщиков не было возможности вовремя сдать декларации о доходах. Еще одна проблема, на которую обращали внимание корреспонденты, – это сложность заполнения деклараций. Как отмечалось, налогоплательщик должен был заполнить и проверить документ, состоящий из 360 пунктов, что было очень сложно не только для обывателей, но и для сотрудников финансового ведомства.

Одним из вопросов налоговой политики было усовершенствование поземельного налога. В заметке «Финансовая политика» сообщается, что 4 февраля 1917 г. состоялось заседание Финансово-экономической комиссии при Организации объединенной промышленности под председательством представителя Министерства финансов Н. Н. Кутлера. В докладе он отмечал, что из всех видов обложения поземельное было самым низким и повышение ставок земельного налога являлось необходимостью для государственного казначейства, а также «по соображениям справедливости и уравнительности». Докладчик подчеркнул, что повышение земельного обложения было возможно при изменении принципов обложения - от раскладочной системы окладной. Доклад Н. Н. Кутлера вызвал бурную дискуссию. Выступающие указывали, что при повышении земельного обложения желательно часть налога выделять в пользу местных учреждений.

Первая мировая война привела к значительным изменениям получения и расходования государственных средств. Для ведения военных действий был сформирован особый военный фонд, одной из важных статей пополнения которого были внутренние займы: «Именно тогда внутренние правительственные займы становятся почти во всех воевавших государствах главным методом мобилизации денежных сбережений населения, запасных капиталов и вне оборотных средств хозяйствующих субъектов, а также действенным инструментом дополнительного перераспределения валового внутреннего продукта и национального дохода в пользу государства» [17]. Основным источником покрытия расходов казны являлся выпуск краткосрочных казначейских обязательств. В России первый военный заем, на сумму 500 млн руб., был выпущен через два месяца после вступления России в Первую мировую войну - в октябре 1914 г. Данный заем планировали погасить тиражами начиная с

1916 г. Доход носил фиксированный характер 5 % годовых и выпускался по курсу 94 руб. за 100 номинальных рублей. Отметим, что данная практика была довольно успешной. До свержения монархии правительство закрывало примерно 30 % военных расходов государства средствами, полученными от займов. Это стало возможным благодаря изменению социального ориентирования займов и их популяризации среди всех социальных групп: проведению акций, публичных подписок, усилению агитационной работы и т. д. [4, с. 12, 19, 24; 14, с. 13]. Особо значимым считалось привлечение к займам многомиллионного российского крестьянства.

Анализу привлечения сельского населения к военным займам посвящена статья «Там, где хлеб», написанная известным журналистом С. С. Кондурушкиным. Автор сразу отмечает, что не все российское общество принимало участие в военных займах, особенно мало участников было среди крестьянства. Размышляя над возможностью их участия, автор подчеркивает, что с учетом принудительной разверстки население получит около 2 млрд руб. На руках новый громадный излишек свободных средств, который может быть использован государством в виде займа12. Автор прямо связывает эмиссию и инфляцию: «Государство печатает новые и новые миллиарды бумажных денег и не отдает себе отчет в том, как быстро уменьшается их цена». В других материалах издания также высказывалась мысль о неминуемой инфляции13. Чтобы не допустить еще большего обесценивания средств и сохранить сбережения, необходимо было объяснять населению, что деньги лучше всего вкладывать в военные государственные займы. Объяснять, но не приказывать - через печать воззваний, плакатов, предоставление льгот, издание книг с объяснением механизма займов и написанных простым язы- ком. Автор отмечает, что такая работа уже велась и земские начальники лично объясняли мужикам важность займов на сходах и советовали покупать их. При этом «один земский начальник откровенно сказал… что лучшее средство внушить крестьянам недоверие к займу нас земских начальников его распространять. К сожалению, народ недоверчив к представителям власти»14.

По мнению автора, данную работу лучше перепоручить сельской интеллигенции, которая пользуется уважением у сельских обывателей. Отметим, что в газете регулярно появлялась информация о займах15.

Таким образом, в газете «Речь» регулярно обсуждались экономические проблемы, но приближение революции в стране редакция не увидела.